Лунный камень.
Период первый. Потеря алмаза.
Глава XVI.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Лунный камень. Период первый. Потеря алмаза. Глава XVI. (старая орфография)

XVI.

Мы застали миледи в её комнате, освещенной лишь одною настольною лампочкой, с опущенным абажуром, так что все лицо её было в тени. Против своего обыкновения смотреть прямо в лицо входящим, она сидела наклонясь к столу и упорно глядя в развернутую книгу.

- Господин пристав, оказала она, - в виду производимого следствия, важно ли вам заранее знать, если кто-нибудь из находящихся теперь в доме пожелает выехать?

- Весьма важно, миледи.

- Ну, так надо оказать вам, что мисс Вериндер хочет отправиться к своей тетушке мисс Абльвайт, в Фризингалле. Она располагает выехать завтра рано утром.

Пристав Кофф поглядел на меня. Я ступил шаг вперед, хотел заговорить с госпожой, но чувствуя, что сердце во мне так и упало (если ужь надо признаться в этом), отступил снова, ничего не сказав.

- Смею ли спросить, миледи, когда именно мисс Вериндер задумала эту поездку к тетушке? спросил пристав.

- С час тому назад, ответила моя госпожа.

Пристав Кофф еще раз поглядел на меня. Говорят, что старческое сердце не так-то легко расшевелить. Что до меня, то мое сердце не могло бы забиться сильнее теперешняго, еслибы даже мне сызнова стало двадцать пят лет от роду!

- Я не в праве, миледи, контролировать поступки мисс Вериндер, сказал пристав, - могу только просить вас, если можно, отложить поездку её на несколько часов. Мне самому надо быть завтра поутру в Фризингалле, я вернусь часам к двум, если не раньше. Если мисс Вериндер можно удержать здесь до этого времени, мне бы хотелось перемолвить с ней словечка два, эдак невзначай, пред отъездом.

Миледи поручила мне передать кучеру приказание, чтобы карету мисс Рахили не подавали ранее двух часов.

- Не имеете ли еще что сказать? спросила она пристава, покончив с этим.

- Только одно. Если мисс Вериндер удивится этой отмене её распоряжений, благоволите не упоминать при ней, что именно я задерживаю поездку.

Моя госпожа внезапно подняла голову над книгой, как бы собираясь что-то сказать, с величайшим усилием удержалась, и снова уставясь в развернутые страницы, отпустила нас движением руки.

- Вот удивительная женщина! оказал пристав, когда мы вышли. - Не владей она собой, тайна, которая мучат вас, мистер Бетередж, нынче же разрешилась бы.

При последних словах истина озарила, наконец, мою старую башку. На миг я, кажется, начисто лишался разсудка, схватил пристава за ворот сюртука и пригвоздил его к стене.

- Проклятие! вскрикнул я: - тут что-то не ладно насчет мисс Рахили, а вы все время скрывали это от меня!

- А! сказал он: - угадали, наконец!

Рука моя выпустила его ворот, голова склонилась на грудь.

- Вспомните, ради некоторого извинения моей вспышки, что ведь я пятьдесят лет служил этому семейству. Сколько раз, бывало, мисс Рахиль еще ребенком лазила ко мне на колена и дергала меня за бакенбарды. Мисс Рахиль, со всеми её недостатками была, на мой взгляд, милее, краше и лучше всех молодых госпож, располагавших услугами и любовью старого слуги.

Я просил прощения у пристава Коффа, чуть ли не по слезами на глазах и не совсем-то прилично.

- Не огорчайтесь, мистер Бетередж, сказал пристав гораздо мягче нежели я мог ожидать, - при нашем деле, да если быть скорым за обидчивость, так мы бы не стоили щепоти соли к похлебке. Если это вас утешает, схватите меня за ворот еще раз. Вы вовсе не умеете сделать этого как следует; но ужь я, так и быть, прощу неумелость в уважение ваших чувств.

Он скривил губы с обычным унынием в лице, повидимому, думал, что отпустил славную шутку.

Я провел его в мою небольшую приемную и затворил дверь.

- Скажите мне по правде, пристав, сказал я, - что вы такое подозреваете? Теперь ужь не хорошо скрывать от меня.

- Я не подозреваю, оказал пристав Кофф, - а знаю. Несчастный характер мой снова начал одолевать меня.

- То-есть, по-просту, по-английски, сказал я, - вы хотите сказать, что мисс Рахиль сама у себя украла собственный алмаз?

- Да, сказал пристав, - это именно то, что я хочу сказать, и ни слова более. Сначала и до конца мисс Вериндер владела алмазом в тайне и взяла себе в поверенные Розанну Сперман, по разчету, что мы заподозрим ее в краже. Вот вам все дело в ореховой скорлупке. Хватайте меня за ворот, мистер Бетередж. Если это выход вашим чувствам, хватайте меня за ворот.

Боже, помоги мне! Чувства мои не облегчились бы этом путем.

- Ваши доказательства! Вот все что я мог сказать ему.

- Доказательства мои вы завтра услышите, сказал пристав: - если мисс Вериндер откажется отсрочить свою поездку к тетушке (а вот посмотрите, она откажется непременно), тогда я должен буду изложить завтра всю суть вашей госпоже. А так как я не знаю что из этого выйдет, то и попрошу вас присутствовать и выслушать все, что произойдет с обеих сторон. А пока, на ночь глядя, оставим это дело. Нет, мистер Бетередж, больше от меня слова не добьетесь насчет Лунного камня. Вот и стол накрыт к ужину. Это одна из человеческих слабостей, к которой я отношусь наинежнейше. Звоните, а я прочту молитву.

- Желаю вам хорошого аппетита, пристав, сказал я, - а у меня он пропал. Я подожду, пока вам подадут, а потом попрошу позволения уйдти и постараюсь осилить это горе наедине с самим собой.

Я присмотрел, чтоб ему подали всякой всячины из отборных запасов, и право, не жалел бы, еслиб он всем этим подавился. В то же время зашел и главный садовник (мистер Бегби) с недельным отчетом. Пристав немедленно заговорил о розах и относительном достоинстве дерновых и песчаных тропинок. Я оставил их обоих и вышел с камнем на сердце. В течение многих и долгих лет, помнится мне, то было еще первое горе, которого я не мог разсеять в табачном дыму и которое не поддавалось даже Робинзону Крузо. себя из рук вон старым, умаявшимся, негодным для своей должности, и в первый раз еще во всю свою жизнь, начал загадывать, когда же Богу угодно будет отозвать меня. Несмотря на все это, я твердо держался веры в мисс Рахиль. Будь пристав Кофф самим Соломоном, во всей его славе, и скажи он мне, что моя молодая леди впуталась в низкую, преступную интригу, я мог бы одно лишь ответить Соломону, при всей его премудрости: "Вы её не знаете, а я знаю."

Размышления мои прервал Самуил, принесший мне записку от моей госпожи.

Уходя с террасы за свечой, чтоб я мог при свете её прочесть записку, Самуил заметил, что погода, повидимому, переменяется. До сих пор я в смущении ума не обратил на это внимания, но теперь, когда оно пробудилось, услыхал тревожное ворчанье собак и тихий вой ветра. Взглянув на небо, я видел, как скученные облака, темнея, шибче и шибче неслись над мутным месяцем. Наступает гроза, Самуил прав, наступает гроза.

Записка миледи извещала меня, что фризингальский судья писал ей, напоминая о трех Индейцах. В начале будущей недели мошенников поневоле выпустят на свободу. Если вам нужно предложить им еще какие-нибудь вопросы, то времени терять более нельзя. Забыв об этом при последнем свидании с приставом Коффом, миледи поручала мне исправить её упущение. Индейцы совершенно вышли у меня из головы (вероятно, из вашей также). Я не видел большого проку в том, чтобы снова ворошить это дело. Но, разумеется, тотчас же исполнил приказание.

Я нашел пристава Коффа с садовником, за бутылкой шотландского виски, по горло в обсуживании различных способов выращивания роз. Пристав до того заинтересовался, что при входе моем поднял руку и знаком просил меня не перебивать прения. Насколько я мог понять, вопрос заключался в том, следует или не следует белую махровую розу для лучшого произрастания прививать к шиповнику. Мистер Бегби говорил: да, а приставь: нет. Они сослались на меня, горячась как мальчишки. Ровно ничего не разумея в уходе за розами, я выбрал средний путь, - точь-в-точь как судьи её величества, когда весы правосудия затрудняют их, на волос не уклоняясь от равновесия.

- Джентльмены, заметил я, - тут многое можно сказать за обе стороны.

Пользуясь временным затишьем после этого безпристрастного приговора, я положил записку миледи на стол пред глазами пристава Коффа.

В это время я уже был как нельзя более близок к тому, чтобы возненавидеть пристава. Но, сознаться по правде, в отношении быстроты соображения он был дивный человек.

Полминуты не прошло еще по прочтении им записки, он уже справился на память с рапортом смотрителя Сигрева; извлек из него касающееся Индейцев и уже приготовил ответ. В рапорте мистера Сигрева упоминалось ведь о некотором знатном путешественнике, понимавшем наречие индейцев, не так ли? Очень хорошо. Не известны ли мне имя и адрес этого джентльмена? Очень хорошо. Не напишу ли я их на обороте записки от миледи? Весьма благодарен. Пристав Кофф разыщет этого джентльмена завтра утром по приезде в Фризингалл.

Разве вы надеетесь, что из этого что-нибудь выйдет? - Ведь смотритель Сигрев находил индейцев невинными, как младенцы в утробе матери.

- Доказано, что смотритель Сигрев до сих пор ошибался во всех своих выводах, ответил пристав. - Быть может, стоит позаняться исследованием, не ошибся ли он точно также, а относительно Индейцев. Затем он обратился к мистеру Бегби, возобновив спор именно с того пункта, на котором остановился. - Вопрос ваш, господин садовник, сводится на вопрос о почве и времена года, о труде и терпении. Теперь позвольте мне поставить его с другой точки зрения. Возьмите вы белую махровую розу....

В это время я уже затворил за собой дверь и не слышал конца их диспута.

В корридоре встретил я Пенелопу, которая там расхаживала, и спросил, чего она дожидается.

Она дожидалась звонка молодой леди, когда ей угодно будет позвать ее, чтобы снова приняться за укладывание вещей на завтрашнюю поездку. Из дальнейших разспросов я узнал, что мисс Рахиль выставила причиной своего желания ехать к тетушке то обстоятельство, будто ей стало нестерпимо дома, и она более не может выносить ненавистного присутствия полицейского под одною с ней кровлей. С полчаса тому назад узнав, что отъезд её должен быть отложен до двух часов пополудни, она сильно разгневалась. Миледи, будучи при этом, строго выговаривала ей, а затем (повидимому для того чтобы сказать ей нечто с глазу на глаз) выслала Пенелопу. Дочь моя сильно приуныла по случаю перемены в домашнем быту.

- Все как-то не ладно, батюшка, все как-то не попрежнему. Мне чудится, будто над всеми вами висит какое-то страшное бедствие.

Таково было и мое ощущение. Но при дочери я придал этому лучший над. Пока мы толковала, раздался звонок мисс Рахили. Пенелопа убежала по червой лестнице продолжать укладку. Я пошел в залу взглянуть, что показывает барометр насчет погоды. Только что я подошел к боковой двери из людской в залу, как ее сильно распахнули с той стороны, а мимо меня пробежала Розанна Сперман с таком жалким видом страдания в лице, прижав руку к сердцу, словно там и была вся боль.

- Что это, что случилось? спросил я, остановив ее: - вам дурно?

- Ради Бога, не говорите со мной, ответила она, вывернулась у меня из рук и побежала на черную лестницу. Я крикнул кухарке (мой голос был ей слышен отсюда) присмотреть за бедняжкой. Но кроме кухарки, меня услыхала еще двое. Из моей комнаты осторожно выскочил пристав Кофф и спросил, что случалось. "Ничего," ответил я. А мистер Франклин отворил боковую дверь с той стороны, и поманя меня в залу, спросил, не видал ли я Розанны Сперман.

- Сейчас только попалась мне, сэр, такая разстроенная и странная.

- Боюсь, не я ли невинная причина её разстройства, Бетередж.

- Не умею объяснить, оказал мистер Франклин: - но если девушка точно замешана в утрате алмаза, я право думаю, что она готова была сознаться мне во всем, именно мне одному из всех на свете, - и не далее двух минут тому назад.

При этих словах я взглянул на боковую дверь, и мне почудилось, что она понемножку отворяется с той стороны. Не подслушивает ли кто? Дверь прихлопнулась прежде чем я успел подойдти. Минуту спустя, когда я выглянул в нее, мне показалось, будто я видел фалды почтенного черного сюртука пристава Коффа, мелькнувшия за угол корридора. Он знал, не хуже меня, что теперь ужь нечего надеяться на мою помощь, когда я догадался, к чему именно клонится его следствие. При таких обстоятельствах было бы совершенно в его характере положиться на собственные силы и повести подкоп.

Не будучи уверен в том, что я точно видел пристава, и не желая прибавлять ненужной каверзы к тем, которых и без того Бог весть сколько накоплялось, я сказал мистеру Франклину, что это верно взошла собака, и затем просил его разказать, что у него такое произошло с Розанной Спермин.

- Вы шли чрез залу, сэр? спросил я: - вы случайно ее встретили, когда она с вами заговорила.

- Я гонял шары, оказал он: - и старался выгнать из головы это проклятое дело с алмазом. Случайно подвид голову, и вдруг вижу около себя Розанну Сперман, точно привидение! Подкрадываться таким образом до того странно с её стороны, что я сначала совсем растерялся. Но видя в лице её страшное безпокойство, спросил, не нужно ли ей что-нибудь сказать мне. Она ответила: "да, если осмелюсь". Зная, какое на ней подозрение, я только один смысл и мог дать подобным речам. Сознаюсь, что мне стало неловко. Я вовсе не желал вызывать ее на сознание. В то же время, при теперешних затруднениях ваших было бы непростительно отказаться ее выслушать, если она точно желала высказаться. Пренеловкое было это положение, и, могу сказать, вышел я из него еще хуже. "Я, - говорю, - не совсем понял вас. Не могу ли я чем-нибудь служить вам?" Заметьте, Бетередж, я не грубо ведь это сказал! Бедняжка не может помириться с тем, что дурна собой, я тут же это почувствовал. Я все еще держал в руках кий и продолжил гонять шары, чтобы скрыть неловкость положения. Но оказалось, что от этого дело вышло еще хуже. Кажется, я вовсе без намерения огорчил ее. Она вдруг повернулась и пошла от меня. "На шары глядит, послышалось мне: - на что угодно, лишь бы не на меня!" Не успел я остановить ее, как она уже вышла из залы. Меня это тревожат, Бетередж. Не потрудитесь ли передать Розанне, что я вовсе не хотел оскорбить ее? В мыслях, конечно, я был жесток к ней, я почти надеялся, что ее можно уличить в пропаже алмаза. Не то чтобы я зла желал бедняжке, но....

После всего происшедшого между мной и приставом, я не хуже самого мистера Франклина знал, что именно он не договаривал.

Теперь ужь ничто не могло отклонить от мисс Рахили позорного подозрения, тяготевшого над ней в уме пристава Коффа. Вопрос был ужь не в том, чтоб успокоить нервное раздражение молодой леди, а в том, чтобы доказать её невинность. Еслибы Розанна ничем не компрометтировала себя, то надежда, в которой сознался мистер Франклин, по совести была бы довольно жестока по отношению к ней. Но дело было не так. Она притворялась больною и тайно была в Фризингалле; не спала всю ночь, что-то работая или портя. А в тот вечер ходила на зыбкие пески при обстоятельствах в высшей степени подозрительных. По всем этим причинам (как ни жаль было мне Розанны) я не мог не полагать, что во взгляде мистера Франклина на это дело не было ничего неестественного или безразсудного, особенно в положении мистера Франклина. Я закинул ему словечко на этот счет.

- Да, да! ответил он: - но есть еще один шанс, - слабый конечно, - что поведение Розанны допускает объяснение, какого мы пока не видим. Я ненавижу оскорблять женскую чувствительность, Бетередж! Скажите бедняжке то, что я просил вас передать. И если она хочет переговорить со мной, нужды нет, попадусь ли я в просак или нет, пришлите ее ко мне в библиотеку. С этим добрым словом он положил кий и ушел.

Из разспросов в людской я узнал, что Розанна удалилась в свою комнату. Она с благодарностью отклонила все предложения услуг и только просила, чтоб ей дали успокоиться. Тем оканчивались на сегодня её призвания (если только ей действительно предстояло сознаться); я передал результат мистеру Франклину, который затем вышел из библиотеки и отправился в постель.

Коффа нигде не найдут во всем нижнем этаже.

Я взглянул в свою комнату. Действительно, никого не видать, стоит лишь пара пустых стаканов и чувствуется сильный запах грога. Не попал ли пристав в приготовленную для него спальню? Я зашел на верх посмотреть. По всходе на второй этаж, мне почудилось влево от меня чье-то тихое и ровное дыхание. Влево от меня был корридор, ведший в комнату мисс Рахили; я заглянул в него, а там-то, свернувшись на трех стульях, поставленных как раз поперег корридора, обвязав свою проседь красным фуляром, и сложив подушкой почтенный черный сертук, лежал и спал себе пристав Кофф.

Лишь только я подошел к нему, он мигом и не двигаясь проснулся, точно пес, когда к нему подходят.

- Доброй ночи, мистер Беттередж, сказал он: - попомните же, если вам когда-нибудь вздумается выращивать розы, бедую махровую лучше не прививать к шиповнику, что бы там садовник ни говорил против этого.

- Что вы здесь делаете? спросил я: - почему вы не в своей постели?

Розанны Сперман с песков и времени, когда мисс Вериндер порешила выехать из дому. Что бы там Розанна ни прятала, моей голове совершенно ново, что ваша молодая леди не могла решиться уехать, пока не узнала, что уже спрятано. Обе оне сегодня, должно-быть, ужь переговорили разок между собой. Если же оне попытаются снова переговорить, когда в доме все успокоится, то мне следует быть по близости, чтобы помешать этому. Не браните меня за разстройство приготовленного вами спанья, мистер Бетередж, браните алмаз.

- Как бы я желал, чтоб алмаза и не бывало никогда в этом доме! вырвалось у меня.

Пристав Кофф окинул унылым взглядом те три стула, на которых осудил себя провести ночь.