Злой гений.
Пролог. Воспитание мисс Уэстерфильд.
I. Судебный процесс.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Злой гений. Пролог. Воспитание мисс Уэстерфильд. I. Судебный процесс. (старая орфография)

СЕМЕЙНАЯ ИСТОРИЯ.

Соч. Уильки Коллинза.

ПРОЛОГ.
Воспитание мисс Уэстерфильд.

I. - Судебный процесс.

Господа присяжные удалились, чтобы постановить приговор. Старшина их имел большое преимущество перед своими товарищами: у него была самая светлая голова и самый бойкий язык. Впрочем, как оказалось, каждый из них был на своем месте, а четверо даже отличались своеобразным характером. Присяжный, проголодавшийся, думал только об обеде. Другой, разсеянный - рисовал разные фигуры на пропускной бумаге; нервный - страдал от судорог; молчаливый - он-то собственно и решил впоследствии участь подсудимого.

Из остальных семи присяжных, один был маленький, сонный человечек, который никого и ничем не мог стеснить; другой - раздражительный, болезненный, а потому склонный протестовать против всего на свете; последние пятеро представляли то огромное большинство населения, которым управлять легко: оно более или менее довольно своей судьбой и не имеет своего собственного мнения.

Старшина занял место во главе стола. Присяжные уселись по правую и по левую руку. И затем в их собрании воцарилось молчание, которого никогда не бывает в женском обществе - молчание, происходящее от нежелания первому заговорить.

При таких обстоятельствах, прямая обязанность старшины была поступить с своими товарищами - как поступает часовщик с часами, когда они остановятся, то-есть - завести их.

-- Господа, - начал он, - надеюсь, вы успели уже составить себе определенное мнение о деле.

Некоторые сказали: "да", другие сознались в противном, а маленький, сонный человечек ничего не сказал. Раздражительный и болезненный присяжный закричал: "продолжайте!" Нервный внезапно встал. Все разом взглянули на него, под влиянием тревожной мысли: не забрался ли в их среду оратор?! Но он был чрезвычайно деликатный господин, и потому поспешил их успокоить:

-- Пожалуйста, не пугайтесь, господа, я вовсе не собираюсь говорить речи; я подвержен судорогам. Поэтому извините, если я буду менять иногда положение. - Голодный присяжный (который привык рано обедать) поглядел на часы: - Половина пятого, - сказал он: - ради Бога, кончим скорее. - Он был самый толстый из всех присутствующих, и служил моделью для разсеянного присяжного, который рисовал фигуры на пропускной бумаге. Соседи его, по обе стороны, глубоко заинтересованные портретом, глядели ему через плечо. Маленький, сонный человечек вдруг вздрогнул, проснулся и извинился перед всеми. Раздражительный и больной - сказал про себя: "все вы болваны". Наконец, старшина, улучив минуту, наложил дело.

-- Подсудимый, - заговорил он, - ожидающий нашего приговора, господа - достопочтенный Родерик Уэстерфильд, младший брат лорда Лебаска. Он обвиняется в том, что произвел намеренно кораблекрушение британского судна "Джон-Джернимэн", находившагося под его командой, с целью получить мошенническим образом страховую премию, и, кроме того, в утайке бразильских бриллиантов, составлявших часть груза. Короче сказать, перед нами - джентльмен, принадлежащий к высшему сословию и обвиняемый в воровстве и мошенничестве. Прежде, нежели постановить приговор, мы хорошо сделаем, если постараемся составить себе общее понятие о характере подсудимого, основываясь на свидетельских показаниях, и прежде всего займемся отношениями его в благородной семье, в которой он принадлежит. Надо сознаться, что свидетельския показания, в этом отношении, говорят против него. Будучи офицером королевского флота, он оскорбил чувства своего семейства, женившись на трактирной служанке.

Сонный присяжный, случайно проснувшийся в эту минуту, удивил старшину перерывом его речи. - Кстати о трактирных служанках, - сказал он: - я знаю дочь пастора; она в стеснительных обстоятельствах, и потому служит в трактире, где-то на севере Англии. Удивительным образом название города выскочило у меня из головы, но если бы у нас была карта Англии...

Тут его резко перервал один из присяжных:

-- А позвольте спросить, по какому праву, - закричал именно голодный присяжный, раздраженный тем, что у него сосало под ложечкой: - по какому праву семья мистера Уэстерфильда смеет предполагать, что трактирная служанка не может быть вполне порядочной женщиной?

Услышав это, безпокойный присяжный (как раз переменивший положение) внезапно проявил интерес к тому, что происходило вокруг него: - Извините, что я позволяю себе вмешаться в разговор, - сказал он с свойственной ему вежливостью: - но, как член общества трезвости, я решительно должен протестовать против этих намеков на трактирных служанок.

шампанского.

Пропустив мимо ушей весь этот эпизод, старшина невозмутимо продолжал:

-- Как бы вы ни думали, господа, о женитьбе подсудимого, но мы имеем свидетельския показания, что, с этого момента, его родные повернулись к нему спиной, за исключением главы семейства. Лорд Лебаск пустил в ход свое влияние в адмиралтействе и доставил своему брату (бывшему тогда без места) командование кораблем. Все свидетели единогласно показывают, что мистер Уэстерфильд превосходно знал свое дело. Если бы он умел сдерживать себя, то мог бы достичь высоких степеней во флоте. Его нрав сгубил его. Он поссорился с одним из начальствующих офицеров...

-- Он был доведен до ссоры, но не был её зачинщиком, - вмешался один из присяжных.

-- Согласен, - допустил старшина: - но это не может служить оправданием в нарушении дисциплины. Подсудимый вызвал дежурного офицера на дуэль и, получив презрительный отказ, свалил его ударом с ног. Само собою разумеется, мистер Уэстерфильд был предан военному суду и исключен из службы. Терпение лорда Лебаска не было еще истощено. Купеческий флот давал последний шанс подсудимому исправить, до некоторой степени, свое положение. Он годился для морской службы и ни для чего больше. Благодаря усиленным просьбам милорда, владельцы "Джона-Джернимэна", совершавшого рейсы между Ливерпулем и Рио-ди-Жанейро, приняли мистера Уэстерфильда в качестве старшого офицера; и, к чести его будь сказано, он оправдал доверие своего брата. Во время бури, застигшей корабль у берегов Африки, капитан был снесен волной с палубы в море, и старший офицер принял командование над кораблем. Его искусство и мужество спасли корабль при таких опасных условиях, которые парализовали усилия всех других офицеров. Его утвердили, и весьма справедливо, в командовании кораблем. И до сих пор - мы, конечно, будем правы, если скажем, что его характер рисуется нам с самой выгодной стороны.

Тут председатель умолк, чтобы собраться с мыслями.

Некоторые члены-жюри, руководимые тем присяжным, которому хотелось обедать, и поддерживаемые своим разсеянным товарищем, изобразившим корабль, гонимый бурей, а капитана - падающим за борт, - предложили оправдать подсудимого без дальних околичностей. Но раздражительный и болезненный присяжный закричал: "глупости!" - и пятеро присяжных, восхищенные выразительной краткостью, с какой он изложил свои мысли, закричали: "слушайте, слушайте, слушайте!" Молчаливый присяжный, на которого до сих пор никто не обращал внимания, вдруг теперь привлек на себя взгляды товарищей. Это был плешивый господин, неопределенного возраста, в длинном сюртуке, застегнутом на все пуговицы, и во все время совещания не снимавший перчатки. Когда раздался хор пяти присяжных, он таинственно улыбнулся. Каждый дивился, что может значить такая улыбка. Но молчаливый присяжный сохранил секрет про себя. С этой минуты он стал оказывать скрытое влияние на остальных. Даже старшина поглядывал на него, продолжая свою речь.

-- После известного срока службы, в продолжение которого подсудимый не совершил ничего дурного, - так говорил старшина: - он получил даже награду за свое хорошее поведение. Ему дали долю в прибыли, приносимой кораблем, которым он командовал, в прибавку к его жалованью. После этого он отправился из Ливерпуля в свое последнее плавание, в Бразилию, и никто, не исключая его жены, не имел тени подозрения, что он покидает Англию при разстроенных денежных обстоятельствах. Свидетельство его кредиторов и других лиц, с которыми он был знаком, ясно доказывает, что он проводил свободное время на берегу в картежной игре и на скачках, где держал постоянные пари. После необыкновенно продолжительного счастья, последнее ему изменило. Он проиграл значительные суммы и был вынужден занимать деньги за очень большие проценты, не имея надежды освободиться из рук кредиторов. Когда он оставил Рио, чтобы вернуться домой, никто не сомневался, что в Англии его ждали кредиторы, с которыми он не в состоянии был расплатиться. Вот, господа, та особенная сторона его характера, которую мы можем назвать азартной, и на которую, как мне кажется, суд взглянул снисходительно.

Старшина, очевидно, собирался прибавить еще несколько слов, но неприятный болезненный присяжный перебил его.

-- Говоря по-просту, без затей, - сказал он: - вы считаете подсудимого виновным.

-- Говоря по просгу, без затей, - отвечал старшина: - я отказываюсь отвечать на такой вопрос.

-- Почему?

-- Потому что в мою обязанность не входит стараться повлиять на приговор.

-- Вы старались повлиять на приговор с той самой минуты, как вошли в эту комнату. Призываю в свидетели всех присутствующих джентльменов.

Терпение многострадального старшины, наконец, лопнуло.

-- Вы не услышите от меня ни единого слова, - сказал он: - до тех пор, пока не решите сами, виновен или невиновен подсудимый, и тогда я скажу вам, согласен ли я или несогласен с вашим приговором.

Он сложил руки и принял позу человека, который намерен сдержать свое слово. Проголодавшийся присяжный откинулся на спинку кресла и громко вздохнул. Любитель-художник, который до сих пор развлекался рисунками на пропускной бумаге, с неудовольствием сделал то же и выронил перо. Вежливый джентльмен, подверженный судорогам, попросил позволения пройтись по комнате, и с первых же шагов разбудил сонного присяжного и привел в ярость раздражительного скрипом своих сапог. Хор пятерых присяжных, более чем когда-либо нерешительных, взглянул на молчаливого присяжного. Он опять таинственно улыбнулся и опять, не объяснив того, что думал, медленно повернул плешивую голову в сторону председателя. Быть может, он хотел этим выразить симпатию человеку, который решился быть таким же молчаливым, как и он сам.

Несколько минут ничего не говорилось и не делалось. Безпомощное безмолвие царило в комнате.

-- Что же вы, чорт возьми, молчите! - закричал болезненный присяжный: - Разве вы забыли свидетельския показания?

Этот вопрос напомнил присяжным то, к чему их обязывала присяга, если не чувство собственного достоинства. Некоторые стали припоминать свидетельския показания в одном смысле, а другие - в другом, и каждый настаивал на своей отличной памяти и правильной точке зрения. Первый заговоривший объявил:

-- А я - за то, чтобы признать его виновным, потому что корабль наткнулся на подводный камень среди белого дня и при тихой погоде.

-- Я согласен с вами, сэр. Свидетельския показания говорят, что корабль был слишком круто направлен к берегу, и что такое направление ему дал капитан.

-- Полноте, полноте, джентльмены. Будем справедливы в капитану. Защита доказывает, что он вел корабль как следует, но что данное им направление было изменено, когда он сошел с палубы. Что же касается погоды, то, говорят, он видел признаки приближающейся бури.

-- Отлично, отлично, но вернемся в фактам. Когда сообщили о кораблекрушении, бразильския власти отрядили людей, в надежде спасти груз, и несколько дней спустя корабль был найден как раз после того, как капитан и экипаж его оставили.

-- Прекрасно, прекрасно; но где же доказательства, что капитан украл бриллианты? Прежде чем они спасли часть груза, налетела буря и разбила корабль, так что бедняга ошибся только во времени.

-- Позвольте мне напомнить вам, джентльмены, что подсудимый был по уши в долгах, и следовательно имел интерес украсть бриллианты.

-- Постойте, постойте, сэр. Будьте справедливы. Кто был дежурным на палубе, когда произошло кораблекрушение?

-- Младший офицер.

-- Вы слишком поспешны в своих заключениях, сэр. Прокурор признал, что младший офицер убил себя в припадке временного умопомешательства.

-- Тише, тише! Нам нет дела до того, что признал прокурор. Что сказал судья, когда резюмировал свою речь?

-- Чорт побери судью! Он сказал то, что все они говорят: "признайте подсудимого виновным, если считаете, что он виновен, и признайте его невиновным, если считаете, что он невиновен", - и затем ушел пить чай в свой кабинет. А мы, вот, здесь умираем с голода, и наши семьи обедают без нас.

-- Говорите за себя, сэр. У меня нет семьи.

-- Господа, господа! мы опять удаляемся от предмета. Виновен или нет - капитан?

-- Господин старшина, никто из нас не имел намерения вас огорчить; скажите нам свое мнение.

Но старшина был верен данному слову.

-- Решите сами, - был его ответ.

-- Попробуем решить вопрос при помощи поднятия рук. Господа, - предложил он: - кто находит подсудимого виновным, пусть поднимет руку.

Три голоса были таким образом немедленно собраны, включая и голос старшины. После минутного сомнения, хор пятерых решил последовать тому же мнению, которое было высказано теми тремя. Поэтому поднятых рук в осуждение подсудимого оказалось восемь. Повлияет ли такой результат на нерешительное меньшинство остальных четверых? Во всяком случае, их пригласили высказаться. Только три руки поднялись. Один непостижимый человек не желал выразить своих чувств даже знаками. Нужно ли говорить - кто был этот человек? Таинственная перемена произошла теперь в его наружности и сделала его еще более интересным в глазах других. Непонятная улыбка исчезла с его лица. Он сидел неподвижно с закрытыми главами. Размышлял он или просто спал? Догадливый старшина давно уже заподозрел, что он просто глуп, но достаточно хитер, чтобы скрывать свою глупость, и держит язык за зубами. Остальные присяжные не пришли к такому разсудительному заключению. Необыкновенная торжественность его вида очень озадачивала их, и они воображали, что он погружен в размышления, в виду важного значения приговора. После довольно оживленного спора, они решили пригласить единственного независимого члена своего собрания, который до сих пор не принимал никакого участия в том, что происходило, ясно высказать свое мнение: - Как вы думаете, сэр, виновен он или невиновен?

Глаза молчаливого присяжного раскрылись медленно и торжественно и напомнили взгляд совы. Поставленный в необходимость произнести два слова или одно, он выбрал - верный своей молчаливой премудрости - последнее. "Виновен", - сказал он, и снова закрыл глаза, как будто хотел этим сказать: "вы мне надоели".

Все присутствующие вздохнули с облегчением. Вражда была позабыта, и присяжные дружелюбно взглянули друг на друга. Разом поднялись они с места, чтобы вернуться в залу суда. Судьба подсудимого была решена; приговор гласил: "виновен".