Новая Магдалина.
Сцена вторая. Маблеторп-Гаус.
Глава XXII. Человек в столовой.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Новая Магдалина. Сцена вторая. Маблеторп-Гаус. Глава XXII. Человек в столовой. (старая орфография)

ГЛАВА XXII.
Человек в столовой.

В минуты величайших событий нашей жизни мы действуем безсознательно и никогда не думаем. Ни одной мысли же было в голове Мерси когда она сходила с лестницы. На пути вниз она сознавала только то что ей нужно попасть в библиотеку как можно скорее. Побуждение это внезапно исчезло когда она подошла к двери. Она остановилась, дивясь для чего она так спешила, когда можно было подождать. Сердце её замерло, лихорадочное возбуждение перешло в дрожь, и она задала себе вопрос: решусь ли я войти?

Её собственная рука ответила ей. Она подняла ее к замку - рука безпомощно опустилась.

Тяжелое чувство нерешимости вызвало у нея тихий стон отчаяния. Как ни был тих этот стон, он не остался не замеченным. Дверь отворилась, и Мерси увидала пред собой Горация.

Он отошел в сторону, чтоб она могла войти, но не последовал за ней в библиотеку. Он остался на пороге, держа дверь отворенною.

-- Вы не прочь подождать меня здесь? спросил он.

Она взглянула на него с немым изумлением.

-- Я уйду не на долго, продолжал он. - Я слишком заинтересован тем что вы имеете сообщить мне чтобы промедлить хоть одну лишнюю минуту. Дело в том что меня зовет леди Дженета.

(Леди Дженета! Для чего понадобился он леди Дженете в такое время когда она уединилась в своей-комнате чтобы собраться с духом?)

-- Я получил от нея уже два приглашения, продолжал Гораций. - Первое когда сходил с лестницы. Она просила меня придти немедленно. Я послал сказать что не могу придти. За этим последовало второе приглашение. Теперь леди Дженета не примет никаких извинений. Отказавшись идти к ней, я только заставлю ее придти сюда. Я не хочу чтоб она помешала вам, и остается только отделаться от нея как можно скорее. Согласны вы подождать?

-- Конечно. Не догадываетесь ли вы для чего зовет вас леди Дженета?

-- Нет. Но во всяком случае она задержит меня недолго. Вы будете здесь одне, я приказал прислуге не впускать сюда никого.

С этими словами он ушел.

Первым чувством Мерси было чувство облегчения, скоро перешедшее в стыд за малодушие побуждавшее ее искав облегчения в таком положении как её. За этим последовало чувство досады и сожаления. "Еслибы не леди Дженета", подумала она, "я теперь уже знала бы свою судьбу".

Минуты проходили мучительно медленно. Она ходила взад и вперед по библиотеке, постепенно ускоряя шаги, под влиянием невыносимого раздражения и страшной неизвестности. Немного спустя большая комната стала казаться ей слишком тесною. Строгое однообразие длинных полок с книгами раздражало ее. Она порывисто растворила дверь в столовую и вышла, ища перемены обстановки и большого простора.

Сделав шаг, она остановилась, прикованная к месту внезапным потрясением, успокоившим ее мгновенно.

Комната была освещена только огнем догоравших дров в камине. На диване в полусвете она увидала мущину сидевшого опершись локтями на колени и склонив голову да руки. Когда в отворенную дверь ворвался свет ламп горевших в библиотеке, он поднял голову, и Мерси узнала Юлиана Грея.

Мерси стояла спиной к свету, так что лицо её было во тьме. Он узнал ее по фигуре и по позе которую она Приняла невольна Естественная грация и красота длинных очертаний её фигуры не могли принадлежать никакой другой женщине в этом доме. Юлиан встал и подошел к ней.

-- Я желал видеть вас, сказал он, - и надеялся на такую случайную встречу.

своего прошлого. Желает ли он воспользоваться случаем выслушать её признание? она спросила его прямо.

-- Я выслушаю с глубочайшим интересом все что вам угодно будет доверить мне, отвечал он. - Но как это ни интересует меня, я не тороплю вас. Я подожду, если вы желаете.

-- Надо сознаться что я этого желаю, сказала Мерси. - Не ради себя, но потому что время мое отдано в распоряжение Горацию Гольмкрофту. Я ожидаю его через несколько минут.

-- Не можете ли вы отдать мне эти немногия минуты? спросил Юлиан. - Мне кажется что я с своей стороны имею сообщить вам нечто, что вы должны узнать прежде чем увидитесь с кем-нибудь другим, не исключая и Горация.

Он говорил каким-то унылым тоном, который был в нем новостью для Мерси. Лицо его, при красноватом освещении, казалось преждевременно состарившимся и истощенным заботами. Было очевидно что после того как они виделись в последний раз случилось нечто что огорчило и разочаровало его.

-- Я охотно уступаю вам все время которым могу располагать, отвечала она. - Не касается ли то что вы имеете сообщить мне леди Дженеты?

Он не дал ей прямого ответа.

-- То что я имею сообщить вам о леди Дженете займет немного времени, сказал он. - С её стороны вам опасаться нечего. Она знает все.

После этих слов даже тяжелое ожидание свидания с Горацием изгладилось в душе Мерси.

-- Пойдемте в освещенную комнату, сказала она тихо. - То что вы говорите кажется мне слишком ужасным в темноте.

Он последовал за ней в библиотеку. Колени её дрожали. Она села на стул и содрогнулась под взглядом больших светлых глаз грустно устремленных на нее.

-- Леди Дженета знает все, повторила она с головой опущенною на грудь и со слезами медленно струившимися яо её щекам. - Вы сказали ей?

-- Я ничего не говорил ни леди Дженете, ни кому-либо другому. Ваша тайна для меня священна, пока вы сами ни откроете ее.

-- Разве леди Дженета сказала вам что-нибудь?

-- Ни слова. Она смотрела на вас внимательным взглядом любви, слушала вас тонким слухом любви и сама поняла истину. Она не будет говорить об этом со мной, не будет говорить на с одним смертным. Я только теперь понял как горячо она любила вас. И вопреки самой себе она и теперь еще любит вас. Жизнь этой бедной женщины была безотрадная, недостойная такой благородной натуры. Брак её не дал ей ни любви, ни детей. Она имела поклонников, но ни одного друга, в высшем значении этого слова. Лучшие годы её прошли в неудовлетворенном искании чего-нибудь на чем она могла бы сосредоточить свою любовь. В конце её жизни вы наполнили эту пустоту. Сердце её помолодело снова. В её годы, да и во всякие годы, разве легко отказаться от такой любви? Нет! она вынесет что угодно, рискнет чем угодно, простит что угодно, чтобы только не сознаться, даже самой себе, что обманулась в вас. Дело идет не о счастии её только, тут замешана гордость, благородная гордость, которая будет игнорировать самые ясные открытия и опровергать неоспоримые истины. Я твердо убежден, вследствие моего прежнего знакомства с её характером и сегодняшних наблюдений, что она откажется под каким-нибудь предлогом выслушать ваше признание. Этого мало, я убежден что она употребит все свое влияние и испробует все средства помешать вам открыть кому-бы то ни было ваше настоящее положение в этом доме. Я беру на себя сериозную ответственность открывая это вам, но вы должны знать какие испытания и соблазны еще предстоят вам впереди.

Он замолчал, чтобы Мерси могла собраться с духом, если желала сказать ему что-нибудь.

Она сознавала необходимость поговорить с ним. Он очевидно не знал что леди Дженета уже отсрочила обещанное ей объяснение. Этот факт был сам по себе подтверждением высказанного им мнения. Она должна была сообщить это ему, и пыталась решиться заговорить, но попытка оказалась тщетною. Немногия простые слова которыми он объяснил её связь с леди Дженетой потрясли её сердце. Слезы душили ее. Она могла только сделать ему знак уйти.

-- Вы может-быть удивляетесь что я говорю с такою уверенностью, не имея ничего в подтверждение моего мнения кроме моего личного убеждения. Я могу только сказать что это убеждение основано на внимательном наблюдении. Я видел леди Дженету, в ту минуту когда она поняла истину, так хорошо как вижу теперь вас. Она дошла до нея не постепенно, а мгновенно, как и я. Она ничего не подозревала, она искренно негодовала на ваше внезапное вмешательство и ваши странные слова, пока вы не обязались представить ей Мерси Меррик. Тогда, и только тогда, поняла она истину из ваших слов, вашего голоса, вашего взгляда. Тогда, и только тогда, я заметил в ней перемену, сохранившуюся все время пока она была в комнате. Страшно подумать на что она может решиться в первые минуты после внезапного открытия. Меня пугают, хотя, видит Бог, я не подозрительный человек, самые повидимому ничтожные события происходящия вокруг вас. Вы до сих пор были верны своему благородному решению открыть истину. Приготовьтесь выдержат, прежде чем пройдет нынешний вечер, новые искушения и новые испытания.

Мерси подняла голову. Горе сменялось страхом в её глазах когда она вопросительно устремила их на Юлиана.

-- Какие же испытания могут еще ожидать меня? спросила она.

-- Пуст сами события ответят на этот вопрос, сказал он. - Вам не придется ждать долго. Я только предупреждаю вас.

Он подумал и произнес следующия слова, наклонившись к её уху:

я до сих пор считаю вас, женщиной способною благородно доказать свою благородную натуру. И не забывайте что моя уверенность в вас так же тверда как и прежде.

Она взглянула на него с гордостью и благодарностью.

-- Я обязана оправдать ваше доверие, сказала она. - Я сама лишила себя возможности отступить от своего желания, дав слово Горацию открыть ему истину в этой комнате.

Юлиан оживился.

-- Гораций сам напросился на это? спросил он. - Следовательно Гораций один не подозревает истины.

-- Гораций только напомнил мне о моем положении относительно его, отвечала она. - Он имеет право разчитывать что я открою ему первому мою тайну. Он оскорблен моею скрытностью. Как ни тяжело мне будет открыть ему истину, я обязана исполнить его желание.

Говоря это она глядела на Юлиана. Прежнее побуждение её искать помощи для предстоявшого испытания у единственного человека который выказал ей свое участие и свое доверие выразилось в новой форме. Если она будет знать, когда обратится к Горацию с своим признанием, что Юлиан также слышит ее, она найдет в себе достаточно мужества чтоб вывести худшее что только может случиться. Когда эта мысль пришла ей в голову, она заметила что Юлиан смотрит на дверь столовой, и тотчас же нашла средство привести свой план в исполнение. Едва выслушав несколько слов симпатии и ободрения с которыми он обратился к ней, она робко намекнула ему на свое намерение.

-- Вы думаете возвратиться в соседнюю комнату? спросила она.

-- Да, если вы ничего не имеете против этого, отвечал он.

-- Напротив, мне было бы приятно звать что вы там.

-- После того как Гораций присоединится к вам?

-- Да. После того как Гораций присоединится ко мне.

-- Вы хотите видеть меня после вашего объяснения с ним?

Она собралась с духом и высказала ему свое желание прямо:

-- Я хочу чтоб вы меня слышали когда я буду говорить с Горацием, сказала она. - Ваше присутствие придаст мне мужества. Я могу разчитывать на вашу симпатию, а симпатия так дорога мне в настоящее время. Не употреблю ли я во зло вашу доброту, допросив вас оставить дверь отворенною когда вы уйдете в столовую? Подумайте как будет тяжело предстоящее испытание ему и мне. Я только женщина, я могу поколебаться, если не буду знать что близь меня есть друг. А я не имею ни одного друга кроме вас.

В недоумении и нерешимости Юлиан с минуту не находил ответа. Его любовь к Мерси, в которой он не смел сознаться, была так же непоколебима как доверие к ней, в котором он сознавался прямо. Отказать ей в её положении в какой-нибудь просьбе, отказаться выслушать признание с которым она по первому побуждению хотела обратиться к нему было бы тяжелою жертвой его уважению к правам Горация и к самому себе. Но как ни тяжело это ему было, он не мог согласиться на её просьбу иначе как с оговоркой почти равносильною отказу.

-- Я сделаю все что могу, отвечал он. - Я оставлю дверь отворенною и останусь в соседней комнате, но с условием что Гораций будет знать о моем присутствии. Я был бы недостоин вашего доверия еслибы согласился присутствовать без этого условия, и я уверен что вы это сознаете дек же ясно как и я.

Она только теперь взглянула на свое предложение с этой точки зрения. До сих пор она думала только об утешении которое доставила бы ей уверенность что он недалеко от нея. Теперь она поняла его. Слабый румянец стыда вспыхнул на её бледных щеках. Она поблагодарила его. Юлиан со своею врожденною деликатностью поспешила вывести ее из затруднения, предложив ей первый вопрос кдкой пришел ему в голову.

-- Где же Гораций? спросил од. - Почему он не здесь?

-- Он был отозван леди Дженетой, отвечала Мерси.

Ответ этот повидимому не только удивил, но испугал Юлиана. Он приблизился к Мерси и спросил тревожно:

-- Уверены ли вы в этом?

-- Когда это было?

-- Не так давно. Он просил меня подождать в этой комнате пока он будет на верху.

Лицо Юлиана омрачилось.

-- Эта новость подтверждает мои худшия опасения, сказал он. - Не было ли между вами и леди Дженетой каких-нибудь переговоров с тех пор как вы разстались?

Мерси вместо ответа показала ему письмо леди Дженеты. Он внимательно прочел его с начала до конца.

-- Разве я не говорил вам что она найдет предлог отказаться выслушать ваше признание, сказал он. - Она откладывает его чтобы выиграть время и привести в исполнение какой-нибудь план, который она уже придумала. Когда получили вы это письмо? Вскоре после того как ушли на верх?

-- Четверть часа спустя, если не ошибаюсь.

-- Знаете ли вы что происходило здесь после того как вы ушли от нас?

-- Гораций сказал мне что леди Дженета предложила мисс Розберри свой будуар.

-- Еще что?

--И что вы сами проводили туда мисс Розберри.

-- Знаете вы что случилось вслед затем?

-- Нет.

-- Так я должен разказать это вам. Если я не могу оказать вам более сериозной услуги, я по крайней мере предупрежу вас против того что поразило бы вас. Вопервых, вы должны знать что я не без цели провожал мисс Розберри в будуар. Мне хотелось, ради вас, обратиться к лучшим сторонам её души, если таковые окажутся в её душе. Признаюсь, я сомневался в успехе после того что уже видел, и мое сомнение оправдалось. В обыденной жизни я принял бы ее за самую обыкновенную, неинтересную женщину; узнав ее так как я имел случай узнать ее когда мы остались одни, то-есть проникнув под поверхность, я должен был сознаться что при всей моей печальной опытности, я еще не встречал такой ограниченной, низкой, безсердечной женщины. Поняв, конечно, что означала внезапная перемена в обращении с ней леди Дженеты, она думала только о том как бы воспользоваться этим чтоб отомстить вам. Далекая от того чтобы чувствовать участие к вам, она только сильнее озлобилась на вас. Она протестовала против того что вам дана была возможность возвратить ей её права добровольным сознанием. Она требовала чтоб ей позволили обличить вас публично и заставить леди Дженету отказать вам от дома при всех домашних, не выслушав вас. "Наконец-то я могу отомстить! Теперь леди Дженета по крайней мере боится меня." Это её собственные слова. Мне стыдно повторять их, но даю вам слово что это её собственные слова. Ни малейшого сожаления к вам, ни малейшого уважения к летам и положению леди Дженеты. Ничто, решительно ничто, не должно было, по мнению мисс Розберри, мешать её мщению и её торжеству! Таков её безстыдный взгляд на свое положение, и она выразила его не стесняясь. Я сдерживал свое негодование, я употребил все усилия чтобы заставить ее изменить её образ мыслей. Моя попытка была так же безуспешна как еслиб я обратился - не скажу к дикому, дикие иногда доступны убеждениям, но к голодному животному, и стал уговаривать его не касаться пищи лежащей пред ним. Я только-что с отвращением отказался от своих усилий, как вошла горничная леди Дженеты с поручением к мисс Розберри: "Миледи желает повидаться с вами в своей комнате, сударыня."

(Новый сюрприз! Леди Дженета приглашала Грацию Розберри на свидание в свою комнату! Этому трудно было бы поверить, еслибы Юлиан не слышал приглашения собственными ушами.)

-- Она тотчас же встала, продолжал Юлиан. - "Я не заставлю миледи ждать ни одной лишней минуты", сказала она. "Проведите меня к ней." Она сделала служанке знак выйти из комнаты и обратилась ко мне. Я отказываюсь описать её наглый тон, я могу только передать её слова: "Это именно то что мне было нужно. Я намеревалась потребовать свидания с леди Дженетой, но она избавляет меня от лишних хлопот; я невыразимо благодарна ей." С этими словами она кивнула мне и затворила за собой дверь. С тех пор я не видал её и ничего не слыхал о ней. Она может-быть все еще у тетушки, и Гораций увидит ее там.

-- О чем могла говорить с ней леди Дженета? спросила Мерси тревожно.

-- Трудно решить. Когда вы вошли в столовую, я обдумывал этот самый вопрос. Я не знаю ничего такого в чем эти женщины могли бы сойтись. При её настоящем настроении духа мисс Розберри не пробудет в комнате пяти минут не оскорбив леди Дженету. Признаюсь, я не знаю что и подумать. Единственное заключение к которому я пришел, это то что записка тетушки к вам, её свидание с мисс Розберри и с Горацием только звенья одной цепи событий грозящих вам искушением, против которого я уже предупреждал вас.

Мерси сделала знак молчания и взглянула на дверь выходившую в прихожую. Ей послышались шаги. Нет, все было тихо. Гораций не возвращался.

-- О! воскликнула она, - как желала бы я знать что происходит на верху!

-- Скоро узнаете, сказал Юлиан. - Надеюсь что наша неизвестность продлится не долго.

с Горацием. Не успел он сделать трех шагов, как она показала ему различие между мужским и женским воззрением. Мысль обдумать свои слова заранее не приходила ей в голову. Страх остаться одной в такое критическое время превозмог все другия соображения. Даже ревность Горация к Юлиану совершенно изгладилась из её памяти.

-- Не покидайте меня! воскликнула она. - Я не могу ждать здесь одна. Вернитесь ко мне.

Минутное сомнение мелькнуло на лице Юлиана когда он вернулся и указал ей знаком чтоб она села. Выдержить ли она предстоящее испытание, спросил он себя, когда у нея не хватает смелости подождать одной в комнате? Во Юлиан имел случаи убедиться что мужество женщин пробуждается только в минуты величайшей опасности. Попросите ее сопутствовать вам через поле, на котором пасется стадо каких-нибудь безвредных животных, и в девяти случаях из десяти сомнительно чтоб она согласилась на это. Попросите ее как одну из пассажирок на загоревшемся корабле показать промер мужества остальным, и в девяти случаях из десяти можно быть уверенным что она это сделает. Мерси успокоилась, лишь только Юлиан сел возле нея.

-- Уверены ли вы в своей решимости? спросил он.

-- Совершенно уверена, отвечала она, - если только вы не оставите меня одну.

Разговор на этом остановился. Они сидела молча, глядя на дверь в ожидании Горация.

Экипаж остановился; раздался звонок; парадная дверь отворилась. Не посетитель ли? Но никакого голоса который спросил бы дома ли хозяйка не было слышно, никаких шагов кроме шагов слуги прошедшого по швейцарской. Настала долгая пауза. Экипаж очевидно не привез никого, но прибыл чтоб увезти кого-нибудь.

Следующим событием было возвращение слуги к выходной двери. Они внимательно прислушивались. Опять никаких других шагов кроме шагов слуга не было слышно. Дверь затворилась; слуга возвратился в швейцарскую; экипаж отъехал от подъезда. Судя только по звукам, он не привез и не увез никого.

Юлиан взглянул на Мерси. - Понимаете вы что это значит? спросил он.

Она молча покачала головой.

Заключение к которому привел её собеседника предполагаемый неслышный отъезд неизвестной особы пробудило в Мерси внезапное подозрение.

-- Идите и спросите, сказала она с жаром.

Юлиан ушел и возвратился несколько минут спустя со следами сильной тревоги в лице и манерах.

-- Я говорил вам что меня пугают самые ничтожные повидимому события происходящия вокруг нас, сказал он. - Оказывается что экипаж стук которого мы слышала был наемный кабриолет. Особа уехавшая в нём....

-- Женщина.

Мерси тревожно встала со стула.

-- Неужели Грация Розберри? воскликнула она.

-- Грация Розберри.

-- Одна, - после свидания с леди Дженетой.

-- И добровольно?

-- Она сама послала слугу за экипажем.

-- Что это значит?

Они уселись опять и стали ждать, как ждали и прежде, устремив глаза на дверь.