Следопыт.
Глава седьмая.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Следопыт. Глава седьмая. (старая орфография)

ГЛАВА СЕДЬМАЯ.

Когда труп Мункса отнесен был солдатами в сторону и прикрыт шинелью, Чингахгок спокойно завял свое место у огня, и как Санглие, так и Следопыт, тотчас заметили, что на поясе его висел свежий еще кровавый скальп. Никто не спросил, откуда он, ибо всякий знал, что он принадлежит несчастному Тускароре. - Следопыт поклонился своему индейскому другу тихим наклонением головы и потом обернулся к капитану, чтоб услышать от него подробности предательства Мункса. Француз рассказал ему следующее.

Квартирмейстер добровольно предложил неприятелю свои услуги, хвастаясь при этом предложении дружбой к нему маиора Лунди, которая, быть может, доставит ему неоднократные случаи сообщить необыкновенно верные и важные известия. - Условия эти были приняты; капитан несколько раз встречался с ним около форта, и даже одну ночь провел скрытно в самом гарнизоне. Стрела служил передатчиком. Анонимное письмо к маиору, возбуждавшее сомнение в верности Гаспара, составлено было Мунксом, принесено во французский форт Фронтенак, там переписано и доставлено по назначению Тускаророю, который именно возвращался с этого поручения, когда захвачен был "Тучею". Гаспар должен был быть принесен в жертву, чтоб скрыть измену Мункса и устранить всякое подозрение, что через последняго дошли к врагам известия о положении острова. Значительная награда, найденная в его кошельке, склонила его к тому, чтоб сопровождать экспедицию сержанта Дунгама и иметь возможность дать сигнал к аттаке.

- Вот и все, господин Следопыт, заключил капитан свой рассказ. - Мы принимаем шпиона как лекарство, но презираем его. Вот возьмите мою руку, вы благородный человек.

- Да, я беру вашу руку, капитан; вы злейший, природный враг наш, но мужественный. Квартирмейстер же предатель, и тело его не должно осквернять английской почвы. Он должен лежать здесь, на том месте, где исполнил свою измену, и пусть предательство его будет его надгробным камнем.

- Вы очень сердитесь на бедного квартирмейстера, сказал Кап, только-что подошедший от ложа своего зятя. Он уже мертв, а со смертию должна прекратиться всякая злоба. Я держу пари, что и вы не совсем без упрека.

- Многие из лазутчиков и проводников, возразил Следопыт, - совершенные негодяи и даже есть такие, которые берут в одно время плату от французов и англичан, как квартирмейстер; но я, слава Богу, не из числа таких, хотя каждое занятие имеет свои соблазны. Три раза в жизни подвергался я испытаниям и однажды едва не поддался. - Первый раз это было, когда я нашел в лесах пачку мехов, принадлежавших, как мне положительно было известно, французу, охотившемуся на английской почве, где ему собственно нечего было делать. Я насчитал в пачке двадцать шесть бобровых шкур, все оне были так прекрасны, что сердце радовалось. Ну, это было первое испытание; я думал, что почти имел право на них, хотя в то время и был мир. Потом я, однако, подумал, что, быть может, француз возлагал большие надежды на свою добычу для будущей зимы, и тогда оставил эти меха там, где нашел их. Товарищи мои, впрочем, говорили мне, что я поступил глупо; но то, как я спал следующую ночь, убедило меня в противном и напомнило мне поговорку, что покойная совесть есть лучшая подушка. - Другое испытание касалось найденного мною ружья. Оно было единственное по всей Америке, которое могло бы померяться с моим зверобоем, и еслиб я оставил его у себя и спрятал, то мог бы быть уверен, что ни один стрелок на всей границе не в состоянии взять надо мною перевес. В то время я был молод и честолюбив, и поэтому испытание было весьма сильно. При всем том, благодаря Богу, я остался победителем, и, что почти то же, я впоследствии превзошел своего соискателя в столь чудном состязании в стрельбе, какое было лишь однажды в гарнизоне: он с своим ружьем, а я с зверобоем, и вдобавок - еще в присутствии генерала.

Здесь Следопыт от души засмеялся; в глазах его блеснуло удовольствие воспоминания, и победная краска выступила на загорелых, темных щеках его.

- Теперь, продолжал он, следует третья борьба с дьяволом, и это была самая трудная из всех. Именно, случайно я наткнулся на лагерь шести Мингосов, спавших в лесу и сложивших свое оружие и пороховницы в кучу, так что я мог овладеть ими, не разбудив негодяев. Это был бы для Чингахгока такой удобный случай умертвить одного после другого, и чрез пять минут иметь скальпы их у своего пояса.

- А как же вы поступили, Следопыт? с нетерпением спросил Кап, когда рассказчик на минуту остановился. - Совершили ли вы хороший или дурной поступок?

- И хороший, и дурной, как хотите: дурной потому, что испытание было пересилено, но, если принять на вид все обстоятельства, то и хороший. Я не тронул ни одного волоса на головах их, и не овладел ни одним из их ружей, так как не доверял самому себе и очень хорошо звал, что Мингосы не любимцы мои.

- Что касается скальпов, то вы поступили хорошо, что не взяли их, сказал Кап. Но оружие и боевые припасы вы, по совести, могли взять.

- Да, но тогда Мингосы ушли бы невредимые, так как белый никогда не нападает на безоружного неприятеля, если действует по своим понятиям. Нет, я противопоставил справедливость моим чувствам, моему цвету и даже моей религии, и выждал, когда Мингосы выспались и снова вышли на военное поле. Но тогда я напал на них спереди, и сзади, и с боков, так что только один, и то хромая, вернулся в свое селение. К счастию, Делавар несколько отстал для охоты за дичью. Он пошел по моему следу, и когда догнал меня, то пять скальпов негодяев висели на том месте, где следовало, и таким образом, видите, при моем образе действий ничего не было потеряно - на слава, ни выгода.

При последних словах Следопыт встал и отправился с Капом к сержанту, чтоб осмотреть его положение.

Они нашли Марию около своего отца, а последняго гораздо сильнее и здоровее, чем они могли ожидать и предполагать. Следопыт изследовал внимательнее рану старого солдата, призвал также Чингахгока, и оба, после непродолжительного совещания, решили, что состояние сержанта ни в каком случае не может быть признано безнадежным. Чингахгок наложил новую и целительную перевязку, после которой раненый вдруг почувствовал себя лучше и легче и даже считал в себе довольно силы, чтобы иметь возможность вернуться в форт на корабле. Мария из этих обстоятельств почерпнула новые надежды и разразилась слезами радости, окончившимися горячею, благодарственною молитвою к Богу. Кап и Следопыт предоставили ее самое себе и её мыслям, и вернулись к Гаспару для извещения его, чтоб он держал все в готовности к скорому отъезду.

Тем не менее, прошло еще три дня, прежде чем подняли якорь, так как Гаспар объявил, что ветер слишком силен, чтоб рисковать пуститься в озеро. Это обстоятельство удержало и капитана Санглие, который оставил остров только на третий день, когда ветер сделался благоприятнее и погода сноснее. Пред своим отъездом он простился с Следопытом с знаками величайшого уважения.

Между тем Мункс и Стрела, а равно и все прочие убитые, были погребены, и Гаспар занялся приготовлениями к отплытию. Мария нежно простилась с Юнитой, которая не могла разстаться с островом и могилой своего мужа, и, кроме Следопыта, все остальные вернулись в форт. Честный охотник смотрел вслед куттеру, пока мог видеть его_; и потом пошел к Юните, которая одна служила причиной, удержавшей его на острове.

Он нашел ее на могиле мужа, с распущенными волосами и всеми признаками глубокой горести, и несколько минут смотрел на все с безмолвным вниманием.

- Юнита! наконец сказал он с такою торжественностью, которая доказывала полноту его сердечного участия; ты не одна с твоим горем. Обернись сюда и посмотри на своего друга.

- Юнита более не имеет друга, отвечала индиянка. Стрела переселился в лучший мир, и нет никого, кто будет заботиться об Юните. Оставь ее умереть на моголе своего мужа.

- Нет, этого нельзя, это противно благоразумию и справедливости. Ты не веришь в Маниту?

- Маниту скрыл лицо свое от Юниты, он разсердился; он оставил ее одну, чтоб она умерла.

- Юнита, ты ошибаешься! Когда Бог бледнолицых посылает одному из них несчастие, то делает это только для его добра; потому что в горести научаемся мы изучать самих себя и отличать истину от неправды. Великий дух любит тебя, и только для того отнял у тебя твоего мужа, чтобы коварный язык его не повел тебя ошибочно и ни довел до неправды.

- Стрела был великий начальник, гордо возразила индиянка.

- Да, у него были свои достоинства; но он имел я большие недостатки. Впрочем, ты не покинута и не будешь брошена. Пусть твое горе выскажется, и когда придет настоящее время, я скажу тебе больше.

С этими словами Следопыт направился к своему челноку и оставил остров. Два раза в течение дня Юнита слышала выстрелы ружья его, и при закате солнца он снова появился с птицами, которые тотчас старательно были изжарены и приготовлены.

Такого рода образ жизни продолжался целый месяц, в продолжение которого _ѵ узнать её расположение духа. Но вообще эти разговоры были непродолжительны. Юнита спала в шалаше, где могла отдыхать спокойно под защитою своего друга, хотя Следопыт каждую ночь отправлялся на соседний остров, где устроил себе легкий шалаш из ветвей.

Наконец наступила осень, и положение Юниты сделалось весьма неприятным. Деревья потеряли свои листья и ночи стали сыры и холодны. Было самое время к отъезду. Тогда вдруг снова появился Чингахгок и пригласил Следопыта вернуться в форт. Он подошел к индиянке и сказал:

- Юнита, завтра мы отправимся и ты едешь с нами, так как теперь горе твое смягчилось и ты опять стала спокойнее.

Юнита, молча, на индейский манер, дала понять свое согласие, и затем пошла, чтоб провести последние часы на могиле мужа. На другой день утром, все отправились в путь, и чрез сорок восемь часов достигли форта, где приняты были с радостию своими старыми друзьями и узнали разные неожиданные новости.

Первое известие заключалось в том, что Гаспар и Мария женились и составили счастливую парочку. Второе, столь же хорошее, сообщало, что сержант совершенно выздоровел а не чувствовал никаких дурных последствий от своей раны, - а третье, наконец, менее радостное, - что Кап вернулся на свои соленые воды и посылал верному Следопыту тысячу сердечных поклонов.

её на остров, где, согласно её желанию, опустил ее в холодную землю рядом со Стрелою.

- то и они оставили берега Онтарио и углубились во внутрь твердой земли к озеру Глинмерглас, полю их первых счастливых подвигов.

Гаспар стал со временем богатым купцом; но ни он, ни жена его более не видали Следопыта. Мария в течение времени три раза получала очень дорогие подарки мехами, и чувства её говорили, откуда эти дары, хотя они и не сопровождались никаким именем. Мы знаем, что Следопыт посылал их своей старинной приятельнице в знак неизгладимого участия.

Много лет прожил Следопыт в своем новом отечестве и пережил много счастливых и несчастных приключений, которые мы и разскажем подробно в следующем томе. 

КОНЕЦ.