Лионель Линкольн, или Осада Бостона.
Предисловие к легендам тринадцати республик

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Лионель Линкольн, или Осада Бостона. Предисловие к легендам тринадцати республик (старая орфография)

Лионель Линкольн или Осада Бостона

Предисловие к легендам тринадцати республик^[1]

Способы и пути, какими частные события, характеры и описания, которые найдут в этих легендах, дошли до сведения автора, вероятно, навсегда останутся тайною между им и его издателем. Он считает лишним ручаться за то, что главные факты, которые сюда входят, верны, потому что еслиб они сами по себе не давали доказательства своей верности, никакия уверения автора, по его глубокому убеждению, не заставили бы поверить им.

Но хотя он не намерен представить положительных доводов в опору своего произведения, он не поколеблется представить все отрицательные доводы, какие у него имеются.

Итак, он торжественно заявляет прежде всего, что никакой неведомый человек того или другого пола не помирал по соседству с ним и не оставлял бумаг, которыми автор законно или незаконно воспользовался. Никакой инозомец с мрачною физиономиею и молчаливым нравом, вменивший себе молчание в добродетель, никогда не вручал ему ни единой исписанной страницы. Никакой хозяин не давал ему материалов для этой истории с тою целью, чтобы выручкою за пользование этими материалами покрыть долг, оставшийся за его жильцом, умершим от чахотки и покинувшим сей бренный мир с безцеремонным забвением итога последняго счета своего хозяина, т. е. издержек на его похороны.

Автор ничем не обязан никакому краснобаю, мастеру разсеивать своими розсказнями скуку долгих зимних вечеров. Он не верит в привидения. За всю свою жизнь он не имел никаких видений, и спит он всегда так крепко, что не видит никаких снов.

Он вынужден признаться, что ни в одном из журналов, выходящих каждый день, каждую недедю, каждый месяц, или каждые три мееяца, он не нашел ни одной, ни хвалебной, ни критической статьи, содержащей мысдь, которою его слабые средства могли бы воспользоваться. Никто, как он, не жалеет об этой фатальности, потому что редакторы всех этих журналов обычно влагают в свои статьи столько воображения, что благоразумно пользуясь ими можно было бы обезпечить за книгою безсмертную славу, сделав ее непостижимою.

Он твердо заявляет, что не получил сведений ни от какого ученого общества, и не опасается опровержений с этой стороны, ибо чего ради существо столь темное и незначущее, удостоилось бы их милости?

Хотя его и видят от времени до времени в сытном ученом обществе, известном под именем «Клуба хлеба и сыра», где он сталкивается с докторами прав и медицины, поэтами, художниками, издателями, законодателями и всякого рода писателями, начиная с метафизиков и представителей высших наук и кончая авторами фантастических произведений, но он уверяет, что смотрит на ученость, которую там подбирают, как на вещь слишком священную, чтоб ею пользоваться в каком-либо труде, кроме проникнутого высшим достоинством серьезной истории.

позабыл то немногое, чему в них обучался.

Он не похитил образов у глубокой и естественной поэзии Брайанта, ни сарказма у ума Хадлека, ни счастливых выражений у богатого воображения Персиваля, ни сатиры у едкого пера Поольдинга^[2], ни округленных периодов у Ирвинга^[3], ни соблазнительной лакировки у картин Верлланка^[4].

На вечерах и собраниях синих чулков он, как ему казалось, отыскал сокровище в тех литературных денди, которые их посещали. Но опыт и изучение дали ему распознать, что они годны только на то, чтоб следовать инстинкту, который руководит ими.

^[5], пафоса сантиментальных писателей и вдохновений Гомеров, пишущих в журналах.

Он не имеет претензии заимствовать живость восточных штатов Америки; он не анализировал однообразного характера внутренних штатов; южные же штаты он оставил в покое со всем их угрюмым духом.

Наконец, ничего он не награбил из книг, напечатанных готическим шрифтом, ни из шестипенсовых брошюр. Бабушка его была достаточно жестока, чтобы отказать ему в сотрудничестве в его работах. Словом, говоря самым положительным языком, он хочет жить в мире с людьми и помереть в страхе Божием.

Примечания

1

«Лионель Линкольн» был объявлен первою из «Легенд тринадцати республик». Впоследствии автор не следовал этому плану. Тем не менее, не взирая на то, что это предисловие, также и то, которое мы помещаем вслед за ним, которое автор предпослал специально «Лионелю Линкольну», и были оба автором уничтожены в новом издании, мы сочли нужным привести их здесь. Фенимор Купер после издания «Лионеля Линкольна» подружился с Вальтер-Скоттом и не хотел воспроизводить этого предисловия, чтоб оно не показалось критическим выпадом против обычных предисловий к романам автора «Веверлея». Под выражением тринадцать республик разумеются 13 первоначальных штатов Северо-Американского Союза. (Прим. ред.)

2

«Thanatopsis» переведена по русски А. Н. Плещеевым.

3

Автор истории Христофора Колумба, американский Аддисон, как его прозвали американцы.

4

Известен в Европе еще меньше, чем вышеупомянутые.

5

Составитель сборника острот и вольных песенок.