Вайандоте, или Хижина на холме.
Глава V

Вайандоте, или Хижина на холме

Глава V

Быстро спустилась ночь. Вокруг «хижины» стояла тишина, и среди этой тишины она казалась еще более уединенной, отрезанной от всего света.

Эти мысли пришли в голову Роберту, когда поздним вечером в день своего приезда он стоял у раскрытого окна со своими сестрами.

- Здесь очень пустынно!

- Мы каждую зиму ездим в Нью-Йорк. Отчего мы не встретились там с тобой прошлую зиму?

- Мой полк стоял тогда в западных провинциях. Бывает ли у вас кто-нибудь здесь?

- Конечно, - живо воскликнула Мод, но потом, как бы раскаявшись, что вмешалась в разговор, тихо проговорила: - Я хочу сказать, что изредка. Здесь мы так далеко отовсюду!

- Кто же это? Охотники, трапперы, краснокожие или путешественники?

- Охотники чаще других заходят к нам, - отвечала Белла, - а индейцы, с тех пор как ушел Ник, редко заглядывают. Зато при нем их бывало много; они приходили всегда большими толпами. Что касается путешественников, то это - самые редкие гости. Не так давно к нам заходили два землевладельца; они отыскивали свои земли.

- Странно; впрочем, в этой бесконечной степи действительно трудно отыскать свою землю. Кто же эти землевладельцы?

- Один - старик, кажется, товарищ покойного сэра Вильяма; его зовут Фонда, другой - молодой; он получил наследство, которое и отыскивал. Говорят, у него сто тысяч акров земли. Это - Бекман.

- Что же, нашел он свою землю? Здесь, я вижу, и тысячи акров могут затеряться.

- Да, нашел. Он заходил к нам на возвратном пути и пробыл из-за урагана несколько дней. В ту же зиму мы часто встречались с ним в городе.

- Отчего же, Мод, ты ничего не писала мне об этом?

- Неужели не писала? Ну, Белла не простит мне, что я не нашла местечка в письме для Эверта Бекмана.

- Да, я его нахожу очень милым и умным, - проговорила спокойно Белла, а яркий румянец, вспыхнувший на ее щеках, многое сказал бы еще Роберту, но было темно, и никто не заметил этого. - Я не знаю, нужно ли было писать о нем?

- Понимаю, понимаю, - засмеялся Роберт. - Теперь скажи мне что-нибудь в этом же роде о Мод, и я буду знать все семейные тайны.

- Все? - возразила Мод. - Но майору Вилугби разве нечего рассказать?

- Совсем нечего. Время теперь такое неспокойное, что некогда солдату думать о чем-нибудь постороннем. Между метрополией и колонией завязывается серьезная ссора.

- Но не такая же серьезная, чтобы дело дошло до войны? Эверт Бекман думает, что могут быть только волнения.

- Эверт Бекман! Вся семья его - очень порядочные люди, а каких убеждений держится он?

- Я думаю, что ты будешь считать его мятежником, - ответила, смеясь, Мод, тогда как Белла хранила молчание, предоставляя объяснения своей сестре. - Он не очень ярый противник Англии, но все-таки называет себя американцем.

- Это место пустынно и уединенно, особенно для таких молодых девушек, как вы. Я хочу уговорить отца проводить больше времени в Нью-Йорке.

- Короче говоря, ты думаешь, что нам нужны городские развлечения. Не так ли, майор Вилугби? - смеясь, спросила Мод, насмешливо смотря на брата. - Однако, до свидания! Отец велел отослать тебя к нему в библиотеку, когда ты нам достаточно надоешь.

- Я думаю, что ты не привык еще курить. В твои годы я ненавидел трубку, мы нюхали только пороховой дым. А что англичане и их соседи - американцы?

- Я затем и здесь, чтобы рассказать вам об этом, - ответил Роберт, взглянув предварительно, хорошо ли заперта дверь. - Я теперь среди врагов.

Капитан и капеллан оставили свои трубки, пораженные словами Роберта.

- Что ты несешь? Среди врагов, когда ты в доме своего отца! Этого еще не хватало!

- Я говорю не о вас. Но в этой местности есть и еще люди.

Удивление слушателей возрастало.

- Но что же случилось, сын мой?

- Началось восстание.

- Если так, то это дело серьезное.

- Да, и была уже схватка.

- Схватка?! Неужели ты хочешь сказать, что с обеих сторон дрались вооруженные армии?

- Армия американцев состояла из волонтеров Массачузетса. Все это мне хорошо известно, так как мой полк участвовал в схватке.

- Конечно, волонтеры не устояли перед вами?

- Напрасно вы так дурно думаете о них! - почти шепотом ответил Роберт. - Дело было жаркое, потому что они стояли за стеною, а вы сами знаете, какое это преимущество. Они нас принудили отступить.

- Отступить?

- Да, отступить. Но мы отступили только после того, как исполнили все то, что было приказано. Однако я должен сознаться, что нас сильно теснили, пока мы не получили подкрепления.

- Подкрепление, мой дорогой Роберт?!

- Да, мы в нем нуждались. Офицеры, участвовавшие в последней войне, говорили, что не видали такой жаркой схватки. В ней мы потеряли около трехсот человек.

Капитан побледнел и после продолжительного молчания попросил сына подробно рассказать ему, как было дело. Тот повиновался; похвалив волонтеров, он старался смягчить рассказ об отступлении своего полка, видя, как мучительно было старику слушать об этом.

- Результатом этой битвы при Лексингтоне было то, - прибавил майор, оканчивая свой рассказ, - что волнение разлилось по всей стране. Когда мы узнали настроение провинций, генерал Гэдж послал со мной депеши генералу Триону. Трион послал меня к вам. Он думает, что вы не откажетесь действовать в пользу английских войск.

- Генерал Трион оказывает мне большую честь, - ответил холодно капитан, - но мое влияние не идет дальше бобрового пруда, и в моем распоряжении всего пятнадцать или двадцать рабочих.

- Значит, батюшка, вы ничего не имеете против того, что я участвую в этой ссоре на стороне английского правительства, хотя и родился в колониях? Вы очень обрадовали меня этим.

- Делай, как знаешь, но я не пойду против колонистов, несмотря на то, что родился в Англии, а не в Америке.

- Неужели это ваше мнение, капитан? - спросил заинтересованный капеллан. - Вы знаете, что по рождению я американец и мой взгляд на это… но я не знаю, позволит ли майор высказать мне его…

- Говорите, говорите, господин Вудс, вам нечего бояться, мы ведь уже старые друзья с вами.

Вскоре Роберт ушел спать, ссылаясь на усталость.

В своей комнате он нашел все в том же виде, как было и в последний его приезд, в прошлом году; прибавилось только несколько новых вещиц.

Здесь сохранились даже его игрушки; но серсо, в которое он так любил когда-то играть, теперь было красиво перевязано лентами.

«Это, верно, матушка, - подумал Роберт, - позаботилась об этом: она все еще не отвыкла считать меня ребенком».

Повернувшись к туалетному столику, он увидел корзинку со свертками. Эту корзину с подарками он находил у себя в каждый свой приезд. Он развернул один сверток: в нем находились теплые шерстяные чулки.

- Это все мама заботится, чтобы я не простудился. Дюжина рубашек, и на одной из них пришит билетик с именем Беллы. А это что? Хорошенький шелковый кошелек и опять с именем Беллы; ничего от Мод. Неужели она обо мне позабыла? А это? Ах, какой прекрасный шелковый шарф! Но странно, что от Мод ничего нет…

В это время в комнате сестер Мод и Белла вели оживленный разговор.

- Майор, вероятно, уже рассмотрел подарки; я слышу, как он ходит взад и вперед по комнате, - проговорила Мод.

- Да, как вырос Боб! Он очень стал похож на папу, не правда ли?

- Нисколько!

- Странно! А мы с мамой сегодня вечером просто поражены были этим сходством.

- Разве можно сравнивать двадцатисемилетнего со стариком?.. Знаешь, Боб меня уверял, что он хорошо теперь играет на флейте.

- Он делает хорошо все, за что ни возьмется. Несколько дней назад господин Вудс говорил мне, что он ни разу не встречал человека, который так хорошо понимал бы математику.

- Я уверена, что и другие так же легко могут понимать ее.

- Ты меня удивляешь, Мод! Я всегда думала, что ты его любишь. А ему нравится все, что ты делаешь. Еще сегодня он так хвалил твой эскиз нашего дома.

Мод покраснела и опустила голову. Насмешливая улыбка появилась на ее губах.

- Ну, вот пустяки! Да он, впрочем, и не понимает ничего в живописи. Я думаю, что он с трудом отличит дерево от лошади.

- Как ты говоришь о брате?! - удивилась Белла.

- Я не могу относиться к Бобу по-прежнему. Военная жизнь изменяет людей.

- Я очень рада, что тебя не слышит маменька, Мод! Она смотрит на него, как на ребенка.

- Милая мама!.. Я это знаю, - сказала Мод.

- Да, я знаю, что ты любишь маму, но я так же люблю и брата, и отца.

- Но если мама узнает, что ты не любишь так Боба, как мы, это ее очень огорчит.

- Я не могу, Белла!

- Но ты знаешь… я уверена, что ты помнишь…

- Ведь я не родная его сестра.

В первый раз Мод напоминала о своем происхождении.