Алиса в Зазеркальи.
Глава VI. Ванька-Встанька.

ГЛАВА VI.
Ванька-Встанька.

Однако, лицо все продолжало расти и расширяться и стало приобретать все более человеческий вид. Когда Алиса подошла к нему на расстояние нескольких шагов, она увидела, что у яйца имеются глаза и рот и нос. А когда она подошла еще ближе, она ясно увидела, что перед нею находится не кто иной, как сам Ванька-Встанька.

- Несомненно, это он, - сказала себе Алиса, - я так уверена в этом, как если бы его имя было написано у него на лице.

Такая надпись свободно уместилась бы на этом огромном лице его раз. Ванька-Встанька сидел, поджавши под себя по-турецки ноги, наверху высокой стены. Стена это была такая узкая, что Алиса не могла попять, как Ванька-Встанька ухитряется удерживаться на иен и равновесии. Глаза его были пристально устремлены в другую сторону. И он не обращал на Алису ни малейшего внимания.

- Вернее всего, это просто чучело, - подумала Алиса.

- Ну, точь-в-точь, как яйцо, - сказала она громко и вытянула руки, чтобы подхватить его. Потому что ей казалось, что вот-вот оно должно упасть.

- Это очень обидно, - сказал Ванька-Встанька после продолжительного молчания и не глядя на Алису. - Это очень обидно, когда тебя называют яйцом. Да.

- Я сказала только, что вы похожи на яйцо, сэр, - вежливо объяснила Алиса. - А некоторые яйца, знаете, очень красивы.

Она надеялась, что это последнее замечание ее превратит первое в нечто вроде комплимента.

- У некоторых людей, - продолжал Ванька-Встанька, глядя попрежнему куда-то в бок, - смысла в голове, как у грудного младенца.

Алиса недоумевала, что сказать на это. Во-первых, это вовсе не походило па разговор. Он ни разу не обратился к пей. Последнее его замечание было очевидно обращено к дереву. Алиса стояла и тихо повторяла про себя:

Ванька-Встанька на заборе очень весело сидел.

Ванька-Встанька вдруг с забора прямо на спину слетел.

Пусть Король коней приводит, пусть зовет за ратью рать -

Никогда никто не сможет Ваньку-Встаньку посадить туда опять.

- Последняя строчка чересчур длинная для стиха, - прибавила она почти громко, забыв, что Ванька-Встанька может ее услышать.

- Не бормочи ты там про себя, - сказал Ванька-Встанька, посмотрев на нее в первый раз. Лучше бы ты сказала мне, как тебя зовут и что тебе здесь надо?

- Меня зовут Алисой, и...

- Довольно глупое имя! - нетерпеливо прервал ее Ванька-Встанька. - Что обозначает это имя?

- Конечно! - сказал Ванька-Встанька с коротким смешком. - Мое имя обозначает мои качества. И довольно недурные качества, могу сказать. С таким именем, как у тебя, девочка, можно быть без всяких качеств.

- Зачем вы здесь сидите одни? - спросила Алиса, не желая вступать в препирательства.

- Потому что со мной никого нет, потому я один! - закричал Ванька-Встанька. - Ты думаешь, я не знаю ответа на этот вопрос? Спроси что-нибудь другое.

- А вы не думаете, что безопаснее было бы сидеть внизу, на земле? - продолжала Алиса, вовсе не собираясь задать ему загадку. Она просто беспокоилась, в своей доброте душевной, как бы он не свалился и не разбился бы. Стена ведь такая узкая.

- Фу, какие ты задаешь легкие загадки, заворчал Ванька-Встанька. - Разумеется, я этого не думаю. Если бы даже я когда-нибудь свалился бы, на что нет никаких шансов, но если бы, допустим, это все-таки случилось бы... - Он сложил губы бантиком и выражение его лица стало таким торжественным и важным, что Алиса прямо не в состоянии была удержаться от смеха. - Если бы я свалился, - продолжал он, - Король обещал мне... - можешь упасть в обморок, если тебе угодно. Ты не ожидала, что я тебе это скажу? Правда, не ожидала? Король обещал мне, - это были его собственные слова, - обещал мне, что, что...

- Пришлет, чтоб поднять вас, всех своих лошадей и всех людей, - прервала его Алиса (довольно неблагоразумно).

- Ну, это, знаете, уж чересчур! - закричал Ванька-Встанька, вдруг рассвирепев. - Ты подслушивала за дверьми и за деревьями... И в камни забиралась подслушивать... Иначе ты не могла бы знать.

- Я не подслушивала, кротко возразила Алиса.- Это есть в книге.

- Ах, так! Они позволяют себе писать про меня такие вещи в книгах, - сказал Ванька-Встанька более спокойным тоном, - Ну-с, так вот я прошу посмотреть на меня хорошенько. Я сам, самолично, разговаривал с Королем. Я! Ты, может быть, другого такого больше в жизни не увидишь. И, чтобы доказать тебе, что я не гордый, я позволяю тебе поздороваться со мною за руку.

Он расплылся в широкой, почти от уха до уха, улыбке и, наклонившись так, что он был прямо на волосок от падения, протянул Алисе руку. Алиса, протягивая ему свою руку, смотрела на него с некоторым беспокойством.

"Если бы он еще немного шире улыбнулся", - подумала она, - "концы его рта встретились бы у него на затылке. Чтобы случилось тогда с его головой? Она отвалилась бы!"

- Да, всех своих лошадей и всех своих людей - продолжал Ванька-Встанька. - Они бы подняли меня опять в одну секунду. Они бы подняли! Однако, мы далеко зашли. Давай, вернемся к твоему предпоследнему замечанию.

- Я что-то не припоминаю... - сказала вежливо Алиса.

- Ну, тогда начнем сначала, сказал Ванька-Встанька. И теперь уж мой черед выбрать, о чем мы будем разговаривать. ("Он выражается так, как будто бы мы в какую-нибудь игру играем", - подумала Алиса). Хорошо! Так вот я тебе задам вопрос. Сколько тебе лет, ты сказала?

Алиса быстро подсчитала и сказала:

- Семь лет, шесть месяцев.

- Неверно! - с торжеством воскликнул Ванька-Встанька. Ты ничего подобного не говорила.

- Я думала, вы меня опрашиваете, сколько мне лет, - объяснила Алиса.

- Если бы я это хотел спросить, я бы так и спросил, - сказал Ванька-Встанька.

Алиса опять не хотела вступать в спор и промолчала.

"Остановись на семи!" Но теперь слишком поздно!

- И никогда не спрашиваю советов насчет моего роста, - с возмущением сказала Алиса.

- Горда слишком?

Алиса еще пуще вознегодовала. И хотела сказать, объяснила она, что человек не может перестать расти.

- Один человек, пожалуй, не может, - сказал Ванька-Встанька, но люди могут. Одни человек - человек, а два человека - люди. С помощью людей, ты могла бы перестать расти в семь лет.

- Какой у вас красивый пояс! - заметила вдруг Алиса (довольно, подумала она, они поговорили о возрасте. И если действительно предметы для разговора следовало предлагать по-очереди, так очередь была ее). - То-есть, понравилась она, я хотела сказать галстух красивый... т.-е., я хочу сказать, пояс... извините, - прибавила она, расстроенная, потому что на лице у Ваньки-Встаньки отразилась обида. Алисе хотелось бы теперь, чтобы лучше она не коснулась никогда этой темы.

"Если бы я могла понять", - сказала она про себя, - "где у него затылок и где талия?"

Ванька-Встанька, очевидно, очень рассердился, хотя минуту или две он не сказал ничего. Зато, когда он заговорил, это было хриплое ворчанье.

- Это страшная наглость, - сказал он, - когда не могут отличить галстуха от пояса.

- Я знаю, это с моей стороны большое невежество. - сказала Алиса. У нее был такой кроткий и сконфуженный тон, что Ванька-Встанька не мог не смягчиться.

- Это галстух, дитя, и красивый, как ты сама сказала. Это подарок от Белого Короля и Королевы. Вот теперь подарили.

- Серьезно? - сказала Алиса, довольная, что наконец-то она напала на хорошую тему.

- Они подарили мне его, - задумчиво продолжал Ванька-Встанька, заложив ногу за ногу и обняв руками колена, - они подарили его мне ко дню моего нерождения.

- Виновата... - сказала озадаченная Алиса.

- Виноватых бьют! сказал Ванька-Встанька.

- Виновата, я не поняла, что значит подарок ко дню нерождения.

- Подарок, который вам делают в обыкновенным день, когда нет вашего рождения. Кажется, совершенно ясно.

Алиса немного подумала.

- Мне больше нравятся подарки ко дню рождения, - сказала она, наконец.

- Ты сама не понимаешь, что ты говоришь! - воскликнул Ванька-Встанька. - Сколько всего дней в году?

- Триста шестьдесят пять, - сказала Алиса.

- Один.

- А если ты вычтешь один из трехсот шестидесяти пяти, сколько останется?

- Триста шестьдесят четыре, конечно.

Ванька-Встанька смотрел на нее с выражением сомнения.

- Надо бы мне проверить это на бумаге, - сказал он.

Алиса не могла победить улыбку, когда ей пришлось достать из кармана записную книжку и карандаш и произвести это вычитание на бумаге: 

365 - 1 = 304

Ванька-Встанька взял книжку и, наморщив лоб, углубился в вычисления.

- Невидимому, ты вычел правильно... - начал он.

- Вы держите книжку вверх порами, - прервала его Алиса.

- Конечно, держу, - весело сказал Ванька-Встанька, когда Алиса перевернула книжку в его руках, как следует. - То-то я не думал, что как-то странно немного выходит. Как я уже сказал. вычисление, невидимому, произведено правильно - хотя я и не имел времени проверить его хорошенько. И выходит, что в году есть триста шестьдесят четыре дня, когда ты можешь получить подарок ко дню нерождения.

- Совершенно верно! - сказала Алиса.

- И только одни день для получения подарков ко дню рождения, - продолжал Ванька-Встанька, - Понимаешь? Эго недурной фунт изюму.

- Какого изюму? - сказала Алиса. - Я не понимаю.

Ванька-Встанька презрительно усмехнулся.

- Конечно, ты не понимаешь, пока я не объясню тебе. Я хотел сказать: это сногсшибательный довод против тебя.

- Но изюм не может сбить с ног никого, - протестовала Алиса.

- Когда я употребляю какое-нибудь слово, - сказал Ванька-Встанька довольно презрительно, - оно обозначает то, что я хочу, чтобы оно обозначало. Не больше и не меньше.

- Вопрос в том, - сказала Алиса, - можете ли вы заставить слова выражать такие различные вещи?

- Вопрос в том, - сказал Ванька-Встанька, - кто хозяин: я или мое слово? Вот и все. Я господин своего слова!

- Они бывают упрямы иногда - некоторые из них, - особенно глаголы: они самые гордые. О прилагательными можно делать что угодно. Но не с глаголами. Впрочем я могу делать, что хочу, со всеми решительно словами. Белендрясы! Вот что я говорю!

- Будьте добры, что это значит? - сказала Алиса.

- Вот теперь ты говоришь, как умная девочка, сказал Ванька-Встанька с довольным выраженном лица. Я понимаю под белендрясами, что довольно мы толковали на эту тему и что лучше бы ты рассказала, что ты собираешься делать дальше. Я полагаю, ты ведь не думаешь остаться здесь до конца жизни?

- Это, верно, очень трудно - заставить слово выражать совсем другое, - сказала, задумавшись, Алиса.

- Когда я заставляю слово делать такую работу, я всегда плачу ему сверхурочные, - сказал Ванька-Встанька.

- О! - произнесла Алиса. Она слишком была озадачена, чтобы быть в состоянии сказать еще что-нибудь.

- Ты бы посмотрела, как они приходят ко мне по субботам вечером за расчетом, - сказал Ванька-Встанька, важно покачивая головой из стороны в сторону. - Денежки свои получить.

- Вы, кажется, очень хорошо умеете объяснять слова, сэр, - сказала Алиса. Не будете ли вы любезны объяснить мне значение поэмы, которая называется: Верлиока.

- Прочти мне ее. - сказал Ванька-Встанька. - Я могу объяснить все стихи, когда бы то ни было, где бы то ни было и кем бы то ни было сочиненные, и много таких стихов, которые еще не сочинены нигде и никем.

Алиса прочла первое четверостишие: 

- Довольно для начала, - сказал Ванька-Встанька. - Тут много трудных слов. Супно - это когда варят суп. Перед самым обедом, значит.

- Ах, вот как! сказала Алиса. Ну, а "Кози?"

- "Кози" это такие звери. Они иногда похожи на барсуков, а иногда на ящериц. Впрочем, они больше похожи на пробочники. Ну, "мисики" - это ясно. Это мышики - такие птички. Они живут под полом. "Зеленавки" - это свиньи. Зеленые свиньи.

- А "хрющать"?

- "Хрющать" это два слова в одном. Это очень удобно. Вместо того, чтобы сказать: пищать и хрюкать - ты сразу говоришь хрющать. И время выгадываешь, и место, если пишешь.

- И еще там вначале: "кругтелся?".

- Я прочла ее сама, в книге, - сказала Алиса.

- Что касается стихов, ты должна знать, - сказал Ванька-Встанька, - я большой специалист по стихам. Я их превосходно декламирую, между прочим. Я тебе прочту сейчас одни стишок.

- Маленький? - с надеждой сказала Алиса.

- Вовсе не маленький, а очень длинный стишок. Я называю его стишок, но мог бы назвать и стишина. Он тебе понравится, если ты его поймешь. А если не поймешь, так вовсе не важно, чтобы он тебе понравился.

Алиса вздохнула и приготовилась слушать. Ванька-Встанька начал: 

- Только я не пою, - сказал Ванька-Встанька, - а сказываю.

- Я вижу, - сказала Алиса.

- Если ты видишь, как человек не поет, а сказывает, - сердито возразил Ванька-Встанька, - у тебя очень острое зрение.

- Благодарю вас, - сказала Алиса.

- Запишу, если не забуду до тех пор, - сказала Алиса.

- Молчи! - сказал Ванька-Встанька. - твои замечания выбивают меня из вдохновения.

- Я что-то не понимаю, - сказала Алиса.

- Дальше пойдет легче, - сказал Ванька-Встанька. 

Наступила длинная пауза.

- Это все? - робко спросила Алиса.

- Все, - сказал Ванька-Встанька. - Прощай.

Это было несколько неожиданно. Но намек на то, что он следует уйти, был чересчур ясный. Оставаться после этого было неприлично.

- Прощайте, - сказала она приветливо, - до скорого свидания.

- Я тебя не узнаю, если мы опять встретимся, - недовольным тоном сказал Ванька-Встанька, и протянул ей одни палец. - Ты так похожа на всех девочек на свете.

- Об этом-то я и сокрушаюсь, - сказал Ванька-Встанька. У тебя такое же лицо, как у всех - два глаза (он нарисовал в воздухе большим пальцем два глаза), между ними нос, под носом рот. Всегда одно и то же. Вот если бы у тебя оба глаза были с одной стороны носа или рот наверху - это было бы уже другое дело.

Ванька-Встанька только зажмурил глаза и сказал:

- А ты попробуй!

Алиса подождала минутку не заговорит ли он опять, - но увидела, что он не открывает больше глаз и вообще не обращает на нее больше никакого внимания. Она еще раз сказала: "Прощайте!" и, не получив на это никакого ответа, спокойно пошла прочь. Но она не могла удержаться, чтобы не сказать самой себе:

- Из всех пренесимпатичных людей, с которыми мне приходилось когда-либо встречаться, этот...