Алиса в стране чудес.
Глава VI. Поросенок и перец.

ГЛАВА VI.
Поросенок и перец.

Минуту-две Алиса стояла и рассматривала домик, не зная, что ей теперь предпринять, Вдруг из лесу показался бегущий лакей (она решила, что это лакей, потому что на нем была ливрея; судя же по лицу, это была просто рыба) и стал громко барабанить в дверь домика,

Ее открыл другой лакей, тоже в ливрее, с круглым лицом и глазами на выкате, очень похожий на жабу.

У обоих ливрейных лакеев, как заметила Алиса, были завитые напудренные парики. Ей очень захотелось узнать, в чем тут было дело, и она подползла немного ближе, чтобы подслушать.

Лакей-рыба начал с того, что достал громадное письмо, величиной почти с него самого, которое он держал под мышкой. Он передал его другому, сказав очень торжественным тоном:

-- Герцогине. Приглашение от Королевы на партию в крокет.

Лакей-жаба повторил тем-же торжественным тоном, только переставив слова:

-- От королевы. Приглашение Герцогине на партию в крокет.

Тут они оба низко поклонились друг другу и сцепились кудряшками своих париков.

Алисе стало так смешно, что ей пришлось бежать обратно в лес, чтобы не спугнуть их своим смехом. Когда она потом выглянула снова, лакея-рыбы уже не было, а лакей - жаба сидел на земле подле двери и бессмысленно глядел на небо.

Алиса робко подошла к двери и постучала.

-- Нет никакого смысла стучать, - сказал лакей, - по двум причинам. Во-первых, потому что я но ту же сторону двери, что и ты. Во-вторых, они так шумят внутри, что стука все равно никто не услышит.

И действительно, изнутри слышался самый невероятный шум: безпрестанный рев и чихание, а время от времени страшный грохот, как от разбиваемого блюда или горшка.

-- В таком случае, скажите пожалуйста, - сказала Алиса, - как мне туда войти?

-- В стучаньи был бы еще кое-какой смысл, - сказал лакей, не слушая ее, - если бы нас разделяла дверь. Например, будь ты внутри, ты могла бы постучать, и я мог бы тебя выпустить.

Все это время он продолжал пялить глаза в небо, и это показалось Алисе страшно невежливым.

-- Впрочем, может быть, он не может иначе, - подумала она. - Его глаза почти на самой верхушке головы. Но во всяком случае он мог бы отвечать на вопросы.

-- Как мне войти туда? - повторила она вслух.

В эту минуту дверь домика открылась и громадная тарелка, брошенная изнутри, вылетела оттуда - прямо в голову лакею. Она задела его по носу и разбилась в куски об одно из деревьев.

--... или до послезавтра, может быть, - продолжал лакей тем же голосом, как будто ничего не случилось.

-- Как мне войти в дом? - снова спросила Алиса, еще громче.

-- Полагается ли тебе вообще входить в дом? - сказал лакей. - Это первый вопрос, видишь-ли.

В этом не было никакого сомнения. Но Алисе не понравилось, что ей это сказали.

-- Прямо ужасно, - пробормотала она про себя, - до какой степени все эти существа любят противоречить. Можно с ума сойти от этого!

Лакей воспользовался удобным случаем и повторил свое замечание с некоторыми вариациями.

-- Я останусь сидеть здесь, - начал он, - дни за днями, недели за неделями...

-- Но что я буду делать? - спросила Алиса.

-- Все, что тебе нравится! - возразил лакей и начал свистеть.

-- С ним совершенно бесполезно разговаривать! - сказала Алиса с отчаяньем. - Он полнейший идиот!

И она толкнула дверь и вошла.

Дверь открывалась прямо в большую кухню, полную дыма снизу доверху. На трехногом табурете посредине кухни сидела

Герцогиня и нянчила грудного младенца. Кухарка возилась у очага, мешая суп в громадном котле.

-- В этом супе, во всяком случае, слишком много перцу, - подумала Алиса, беспрестанно чихая.

Его было слишком много и в воздухе. Даже Герцогиня то и дело чихала. Что касается младенца, то он чихал и орал, орал и чихал, попеременно, без передышки. Не чихали только - сама кухарка и огромный кот, который сидел у печки, улыбаясь до ушей.

-- Скажите, пожалуйста, - немного робко сказала Алиса, так как не была уверена, должны-ли благовоспитанные девочки начинать разговор первыми, - почему ваш кот так улыбается?

-- Это сибирский кот, - сказала Герцогиня, - вот почему.

-- Свинья!

-- Я не знала, что сибирские коты всегда улыбаются. Собственно говоря, я не знала, что коты вообще умеют улыбаться.

-- Они все умеют, - сказала Герцогиня. - А большинство и улыбаются.

-- Я не знала ни одного, который бы улыбался, - сказала Алиса очень вежливо, польщенная, что завязался настоящий разговор.

-- Ты очень мало знаешь, - отрезала Герцогиня. - Это факт.

Тон этого замечания был не по душе Алисе, и она решила переменить тему. Пока она выбирала, на чем бы остановиться, кухарка сняла котел с супом с огня, и в ту же минуту стала бросать в Герцогиню и младенца все предметы, которые оказывались под рукой.

Сначала полетела кочерга, потом дождь сковородок, тарелок и блюд.

Герцогиня не обращала на них ни малейшего внимания, даже когда они попадали в нее; а младенец все равно так орал раньше, что было трудно понять, больно ему или нет.

-- Пожалуйста, следите за тем, что вы делаете! - вскричала Алиса, подпрыгивая в паническом страхе. - Ах! Конец его маленькому носику!

(Потому что в этот момент громадная сковорода пролетела так близко от носа младенца, что, казалось, должна была снести его до основания).

-- Если бы каждый занимался собственным делом, - хрипло проворчала Герцогиня, - мир вертелся бы гораздо скорее, чем теперь.

-- Это вовсе не было бы к лучшему! вставила Алиса, довольная случаем проявить свои познания. - Подумайте только, что стало бы с днями и ночами! Видите ли, земля делает полный оборот вокруг своей оси в двадцать четыре часа...

-- Если она не сделает сейчас же полного оборота вокруг своей оси, - сказала Герцогиня, - отрубить ей голову!

Алиса испуганно взглянула на кухарку, чтобы убедиться, не примется ли та за выполнение приказания. Но кухарка озабоченно мешала свой суп и, казалось, ничего и никого не слышала.

Так что Алиса продолжала:

-- В двадцать четыре часа... кажется. Или, может быть, в двенадцать? Я...

-- Не надоедай мне с этим! - сказала Герцогиня. - Я никогда не выносила цифр.

И она снова стала няньчить младенца, напевая что-то вроде колыбельной песни и встряхивая его изо всей силы после каждой строки:

Спи, младенец мой противный,

Баюшки-баю,

Больно изобью.

Припев,
(к которому присоединялись кухарка и сам младенец):

Гав! Гав! Гав!--

Во время второго куплета этой странной колыбельной песни Герцогиня швыряла младенца вверх и вниз с таким ожесточением, что Алиса едва могла разобрать слова:

После выкину за дверцу,

Спит он иль не спит --

Раз он любит много перцу,

Пусть себе вопит.

Припев:

Гав! Гав! Гав!

-- Вот! Ты можешь поняньчиться с ним немного, если хочешь, - сказала Герцогиня Алисе, швыряя в нее при этих словах младенцем. - Мне нужно пойти и принарядиться. Я приглашена на партию в крокет к Королеве.

И она поспешно вышла из комнаты. Кухарка бросила ей вдогонку сковороду, но на самую чуточку промахнулась.

Алиса с трудом поймала младенца, потому что он был очень странного сложения и растопыривал ручки и ножки во всех направлениях, "совсем, как морская звезда", решила Алиса.

Несчастное существо хрипело, как паровоз, и то сгибалось, то разгибалось, так что первое время Алиса с большим трудом удерживала его на руках. Наконец, когда она изловчилась и нашла способ держать его (способ был очень простой: сжать его в комок, так, чтобы левое ухо и правая ножка соприкасались), она поспешила с ним на свежий воздух.

-- Если я не унесу ребенка с собой, - подумала Алиса, - они наверное уморят его в два дня. Разве не преступление оставлять его здесь?

Последние слова она произнесла вслух и маленькое существо захрюкало в ответ (оно уже перестало чихать к этому времени).

-- Не хрюкай! - сказала Алиса. - Маленькие дети не должны хрюкать.

Младенец захрюкал сильнее, и Алиса заглянула ему в лицо, чтобы узнать, что с ним такое. Не могло быть никакого сомнения: младенец был до такой степени курнос, что его нос больше походил на пятачек, да и глаза его были черезчур узки. Вообще, он очень не понравился Алисе.

Нет, слез не было и признака!

-- Если ты собираешься превратиться в поросенка, душечка, - серьезно сказала Алиса, - я тебя брошу. Имей это в виду.

Бедное маленькое существо снова заплакало (или захрюкало - трудно было определить, что именно) и некоторое время Алиса шла молча.

Но только она ударилась в размышления: - Ну-с, а что я стану с ним делать, когда попаду домой?", как младенец опять захрюкал--на этот раз настолько громко и явственно, что Алиса заглянула ему в лицо уже с тревогой.

Теперь можно было сказать безошибочно: он превратился в самого обыкновенного поросенка и тащить его на руках дальше было нелеио.

Алиса спустила маленькое существо с рук и увидела с большим облегчением, как оно затрусило но направлению к лесу.

-- Если бы оно выросло, - подумала Алиса, - оно превратилось бы в ужасно безобразного ребенка; но сейчас это - прехорошенькая чушка!

Она стала перебирать в уме знакомых, детей, из которых могли бы выйти очень недурные поросята, - "если бы только знать способ превращения - как вдруг вздрогнула от неожиданности, увидав сидящего на ветке в нескольких аршинах от нее Сибирского Кота.

Кот по обыкновению широко улыбался. Он имел очень добродушный вид, как казалось Алисе. Однако у него были настолько длинные когти и многочисленные зубы, так-что Алиса решила быть с ним почтительнее.

-- Сибирский Котик! - начала она довольно робко, так как не была уверена, что такое обращение ему понравится.

Но улыбка у кота стала еще шире.

-- Стой! - подумала Алиса, - пока что, он доволен.

И она продолжала:

-- Скажите, мне пожалуйста, в какую сторону мне итти отсюда?

-- Это зависит прежде всего от того, куда ты хочешь попасть, - сказал Кот.

-- Мне все равно, куда... - начала Алиса.

-- Тогда все равно, в какую сторону ты ни пойдешь, - сказал Кот.

--...Лишь бы я попала куда-нибудь, - добавила Алиса в виде пояснения.

-- О, куда-нибудь ты наверное попадешь, - сказал Кот, - если пробудешь в пути достаточное время.

-- Какого сорта народ живет здесь по соседству?

-- В этом направлении, - сказал Кот, махнув правой лапой, - живет Шляпочник. А в том (он махнул левой) Заяц. Посети, кого хочешь: они оба сумасшедшие.

-- Но я вообще не хочу быть среди сумасшедших! - заметила Алиса.

-- С этим ничего не поделаешь, - сказал Кот. - Мы все здесь сумасшедшие. Я сумасшедший. Ты сумасшедшая.

-- Откуда вы знаете, что я сумасшедшая? - спросила Алиса.

-- Ты должна быть сумасшедшей, - сказал Кот, - иначе ты не пришла бы сюда.

Алиса не считала это доказанным. Однако, она продолжала:

-- А почему вы знаете, что вы сумасшедший?

-- Начать с того, - сказал Кот, - что собака, не сумасшедшая. Ты согласна?

-- Допустим, - сказала Алиса.

-- Ну-с, так вот, - продолжал Кот, - собака, сидишь ли, рычит, когда сердится, и виляет хвостом, когда довольна. Я же рычу, когда доволен, и виляю хвостом, когда сержусь. Следовательно, я сумасшедший.

-- Я называю это мяуканьем, а не рычаньем, - сказала Алиса.

-- А это уж твое дело, - сказал Кот. - Ты играешь в крокет с Королевой сегодня?

-- Мне очень хотелось бы, - призналась Алиса, - но я еще не получила приглашения.

-- Там увидимся, - сказал Кот, и исчез.

Алиса не очень удивилась его исчезновению. Она постепенно привыкла к тому, что кругом случались необыкновенные вещи. Пока она смотрела на то место, откуда Кот исчез, он так-же внезапно появился снова.

-- Кстати, что стало с младенцем? сказал он. - Я чуть не позабыл спросить.

-- Он превратился в чушку, - сказала Алиса совершенно спокойно - как будто кот вернулся самым естественным образом.

-- Я так и думал, - сказал Кот и снова исчез.

-- Шляпочников я видала и раньше, - рассудила она, - Заяц будет гораздо интереснее. Притом, может быть, его помешательство тихое, а не буйное.

Говоря это, она машинально взглянула вверх и - снова увидела Кота, сидящего на ветке.

-- Ты сказала: "в чушку" или "в пушку?" спросил он.

-- Я сказала: "в чушку", - ответила Алиса, - и я очень хотела бы, чтобы вы не появлялись и не исчезали так внезапно - у меня от этого голова кружится.

-- Ну, я часто видела кота без улыбки, - подумала Алиса, - но - улыбку без кота! Это самое любопытное из всего, что мне приходилось видеть!

Алиса снова пустилась в путь и очень скоро на опушке показался дом: она решила, что это и есть дом Зайца, потому что трубы имели форму длинных ушей, а крыша была опушена мехом. Дом был так велик, что прежде, чем подойти, она откусила самую чуточку от левого куска мухомора (она все еще держала их в карманах: правый в правом, а левый в левом) и подняла себя до аршина росту. Но даже и теперь она подходила к дому не без опаски, рассуждая:

-- А что, если он все таки буйно-помешаный? Лучше бы я уж выбрала Шляпочника!