На пустоши, где вереск сам
Заполонил дольмен,
Я старца встретил - он был хам,
А я был джентльмен.
Его остановил вопросом:
«Где ты живешь и кто?»
Ответа ж не упомню просто,
Мой ум, как решето.
Старик: «Ищу я пузырьки,
Они на мыло дуются,
Пеку из них я пирожки
И продаю на улице.
Их покупают моряки,
Что в буре среди вод, -
Так мне на хлеб добыть с руки,
Что ж, угощайтесь - вот!»
А я усердно размышлял:
На десять - как умножить?
Но на вопрос мой отвечал
И он вопросом тоже.
А я не слышал его слов,
Скажи мне: «Кто ты и каков?» -
И тут же ущипнул.
И он поведал мне с акцентом:
«В горах ищу ручей,
Чтоб вставить дивным самоцветом
Его в огонь скорей.
И если я тружусь без лени,
То маслице Роланда
Получится, - дают полпенни.
Но разве столько надо?»
Но план не шел из головы
Окрасить в зелень гетры,
Так много краски у травы,
Что станут незаметны.
А я пощечину влепил,
Вопрос задав по ходу,
И седину растеребил
На старце благородном.
В ответ мне: «За глазами пикши
Средь вереска, но летом,
Охочусь - сделать в ночь потише
Мне б запонки к жилету.
Но разве золото получишь?
Заплатят медную полушку -
Они же стоят девять.
На крабов выставлю силки,
Отрою масло с хлебом,
Найду с цветами бугорки
На колесо для кеба.
Что ж трудно жить неприхотливей,
Он подмигнул без лести, -
Ну а не выпить ли нам в пиве
Здоровье вашей части?»
Но вдруг я понял, как все просто:
Как уберечь Минайский мост,
Сварив его в вине.
Я принялся благодарить
Его за слог игривый,
Мое здоровье в пиве.
Когда засуну от тоски
В клей пальцы вместо кисти,
Носок, что с правой был руки,
Когда очнусь: как это странно
Мне вспоминается мой странник
На пустоши из вереска.