Приключения Алисы в стране чудес.
Глава девятая, в которой рассказана история Деликатеса

Приключения Алисы в стране чудес

Глава девятая, в которой рассказана история Деликатеса

- Ах ты, моя душечка-дорогушечка, ты себе не представляешь, как я рада снова тебя видеть! - сказала Герцогиня с чувством. Она нежно взяла Алису под руку, отвела ее в сторонку, и они пошли дальше вместе.

Алиса была тоже очень рада - рада видеть Герцогиню в таком милом настроении; она подумала, что, наверное, это от перца в кухне та была такая злющая.

- Когда я стану Герцогиней, - сказала она себе (правда, без особой уверенности), - у меня на кухне вообще не будет перцу! Зачем он нужен? Суп и так можно есть! Ой, вообще, наверно, это от перцу люди делаются вспыльчивые, - продолжала она, очень довольная, что сама обнаружила вроде как новый закон природы, - а от уксуса делаются кислые… а от хрена - сердитые… а от… а от… а вот от конфет-то дети становятся ну прямо прелесть! Потому их все так и любят! Вот хорошо бы все это узнали, тогда бы не ворчали на них из-за них, а наоборот, сами…

Хотя Алиса не говорит, кого все так любят - детей или конфеты, но мне кажется, что она-то все-таки больше любит конфеты. «Ворчать на них из-за них» - не очень удачное выражение, но зато чувствуется, что Алиса очень увлеклась любимым предметом!

К этому времени она совершенно позабыла про Герцогиню и даже слегка вздрогнула, услыхав ее голос над самым ухом:

- Ты о чем-то задумалась, дорогая, и позабыла, что нужно поддерживать беседу. А какая отсюда мораль, я сейчас не могу тебе сказать, но скоро вспомню.

- А может быть, никакая, - отважилась сказать Алиса.

- Что ты, что ты, деточка, - сказала Герцогиня, - во всем есть мораль, только надо уметь ее найти!

И с этими словами она прижалась к Алисе еще теснее.

Это Алисе не особенно понравилось - во-первых, потому, что Герцогиня была уж чересчур некрасивая, а во-вторых, она была как раз такого роста, что подбородок ее пришелся Алисе на плечо, а подбородочек у Герцогини был нестерпимо острый.

Но Алиса не хотела быть грубой и потому смолчала.

- Игра как будто повеселей пошла, - немного погодя заметила она просто так, чтобы немного поддержать разговор.

- Верно, моя душечка! - сказала Герцогиня. - А отсюда мораль: «И вот на чем вертится свет!»

- Недавно кто-то говорил, - шепнула Алиса, - свет вертится оттого, что некоторые люди не суют нос в чужие дела.

Герцогиня услышала, но нисколько не смутилась.

- Ах, душечка, - сказала она, - это одно и то же. - И она добавила, поглубже вонзив свой подбородочек в Алисино плечо - Отсюда мораль: «Не смеши языком, смеши делом!»

«Почему это некоторые так любят всюду искать мораль?» - подумала

Алиса.

Герцогиня немного ошиблась: по-настоящему эта пословица звучит так: «Не спеши языком, спеши делом!» Автор тоже немного ошибся - с его стороны неосторожно помещать тут такие пословицы!

- А я знаю, о чем ты, душечка, задумалась! - сказала Герцогиня. - Ты задумалась о том - а почему я тебя не обнимаю? Угадала? Но дело в том, что мне внушает сомнение характер твоего фламинго. Или рискнуть, как ты думаешь?

- Он ведь может ущипнуть! - предостерегающе сказала Алиса, совершенно незаинтересованная в том, чтобы Герцогиня так рисковала.

- Совершенно верно! - сказала Герцогиня. - Фламинго щиплются не хуже горчицы. Отсюда мораль: «Видно птицу по полету»… Ну, и так далее.

- А горчица-то не птица! - сказала Алиса.

- Ты права, как всегда! - сказала Герцогиня. - И как ты, душечка, во всем так хорошо разбираешься!

- Горчица - это, кажется, минерал, - продолжала размышлять вслух Алиса.

- Вот именно, минерал! - подхватила Герцогиня. Она, по-видимому, готова была согласиться со всем, что бы Алиса ни сказала. - Тут неподалеку что-то минировали горчичными минами, совсем на днях. А отсюда мораль: «Чему быть - того не миновать!»

- Ой, вспомнила! - закричала Алиса (последние слова Герцогини ее миновали). - Это фрукт! Она по виду не похожа, но она - фрукт!

- И еще какой фрукт! - радостно согласилась Герцогиня. - А отсюда мораль: «Будь таким, каким хочешь казаться», или, если хочешь, еще проще: «Ни в коем случае не представляй себе, что ты можешь быть или представляться другим иным, чем как тебе представляется, ты являешься или можешь являться по их представлению, дабы в ином случае не стать или не представиться другим таким, каким ты ни в коем случае не желал бы ни являться, ни представляться».

- Наверно, я бы лучше поняла, - сказала Алиса чрезвычайно учтиво, - если бы это было написано на бумажке, а так я как-то не уследила за вами.

- Это еще пустяки по сравнению с тем, что я могу сказануть, если захочу! - сказала Герцогиня, явно очень довольная собой.

- Спасибо, не надо, не надо, - сказала Алиса, - не беспокойтесь, пожалуйста!

- Какое тут беспокойство, душечка! - сказала Герцогиня. - Я только рада, что могу сделать тебе маленький подарок, - все, что я могу сказать!

«Хорошенький подарочек, большое спасибо! - подумала Алиса. - Хорошо, что на рожденье таких не приносят!»

Но вслух она этого, естественно, не произнесла.

- Мы опять задумались? - сладким голоском спросила Герцогиня, еще глубже вонзив свой подбородочек в плечо Алисы.

- Разве мне запрещено думать? - ответила Алиса, пожалуй, резковато. Правда, ее терпение было уже на исходе.

…

Тут, к большому удивлению Алисы, голос Герцогини замер - замер посредине ее любимого слова, и рука, вцепившаяся в руку Алисы, задрожала.

Прямо перед ними, скрестив руки на груди, стояла Червонная Королева, хмурая и зловещая, как грозовая туча.

- П-прекрасный денек, ваше величество, - начала было Герцогиня еле слышным голосом.

- По доброте своей всемилостивейше предупреждаю, - крикнула Королева, топнув ногой, - или тебя, или твоей головы здесь не будет - и не сию минуту, а в сто раз быстрее! Выбирай!

Герцогиня выбрала - и исчезла, причем точно в назначенное время.

- Вернемся к игре! - сказала Королева Алисе.

Алиса была так напугана, что не произнесла ни слова и молча поплелась за Королевой на крокетную площадку.

Остальные игроки, воспользовавшись отсутствием ее величества, расположились на отдых в тени, но едва она показалась, как они немедленно возобновили игру. Промедление было смерти подобно - Королева мимоходом заметила, что кто хоть чуточку опоздает, будет казнен без опоздания.

Игра пошла по-прежнему: Королева не переставала со всеми спорить, скандалить и кричать: «Отрубить (соответственно, ему или ей) голову!»

Солдаты брали под стражу приговоренных; разумеется, для этого им приходилось покидать свои посты, и в результате не прошло и получаса, как ворот вообще не осталось, а все, кто пришел повеселиться, были арестованы и ожидали казни.

Тут Королева наконец решила передохнуть (она порядком запыхалась) и сказала Алисе:

- Уже видела Рыбного Деликатеса?

- Нет, - ответила Алиса. - Даже не слышала про такого!

- Из него готовят рыбацкую уху и многое другое, - объяснила Королева.

- Очень интересно, - сказала Алиса.

- Тогда идем, - приказала Королева, - он сам все расскажет.

Уходя, Алиса успела услышать, как Король тихонько сказал, обращаясь ко всему обществу сразу:

- Вы помилованы.

«Ну вот, это совсем другое дело!» - радостно подумала она. Все эти бесчисленные смертные приговоры сильно ее огорчали.

Вскоре они с Королевой наткнулись на Грифона, крепко спавшего на самом солнцепеке.

(Если вы не знаете, кто такой Грифон, поглядите на картинку на странице сто восемнадцатой.)

казнить.

Она ушла, и Алиса осталась наедине с Грифоном.

Хотя наружность чудища не слишком пришлась Алисе по душе, она подумала, что его общество ничуть не опаснее, чем общество кровожадной Королевы. И она решила подождать.

Грифон приподнялся, сел и протер глаза; он долго смотрел вслед Королеве, а когда она окончательно скрылась из виду, фыркнул.

- Комедия! - сказал он, то ли про себя, то ли обращаясь к Алисе.

- Где комедия? - спросила Алиса.

- Да вон пошла! - сказал Грифон. - Все ведь одна комедия! У нас тут никто никого не казнит, не волнуйся. Пошли!

«Только и слышишь: «Пошли! Пошли!» - думала Алиса, неохотно следуя за Грифоном. - Все кому не лень командуют! Прямо загоняли меня тут».

Они прошли совсем немного, и вот уже в отдалении показалась поникшая фигура Деликатеса. Он в грустном одиночестве сидел на обломке прибрежной скалы, и далеко разносились его душераздирающие стенания и вздохи.

Алисе стало его ужасно жалко.

- У него какое-то большое горе? - спросила она Грифона. - Кто его обидел?

Грифон отвечал ей почти теми же самыми словами, что и раньше:

- Какое там горе! Одна комедия! Никто его не обидит, не волнуйся! Пошли!

И они подошли к Деликатесу, который только посмотрел на них большими, полными слез глазами, но ничего не сказал.

- Слушай, старик, - сказал Грифон, - тут вот молодая леди хочет узнать твою историю. До зарезу.

- Я все поведаю, не тая, - сказал Деликатес протяжно и уныло. - Садитесь оба, и молчите оба, пока я не окончу свой рассказ.

Гости сели, и несколько минут никто не произносил ни слова.

«Не понимаю, как он может когда-нибудь окончить, раз он и не собирается начинать», - успела подумать Алиса, но продолжала терпеливо ждать.

- Был некогда я рыбой, - сказал наконец Деликатес с глубоким вздохом, - настоящей…

За сим последовало долгое-долгое молчание - его нарушали лишь редкие восклицания Грифона (приблизительно: «Гжхкррх!»), а также беспрерывные вздохи и стоны Деликатеса.

Алиса уже не раз хотела встать и сказать: «Большое спасибо за ваш интересный рассказ», но она все-таки немножко надеялась, что продолжение следует, и крепилась: сидела смирно и молчала.

- Когда мы были маленькими, - заговорил Деликатес менее патетическим тоном (хотя время от времени возвращался к прежним стенаниям), - мы ходили в школу в море. Учителем был сущий Змей Морской. В душе - Удав! Между собой его мы называли Питоном.

- Он был Питон! Ведь мы - его питонцы! - с негодованием ответил Деликатес. - Боюсь, дитя, ты умственно отстала!

- Стыдно, лапочка, не понимать таких простых вещей! - подлил масла в огонь Грифон, и оба чудища молча уставились на бедную Алису, которой хотелось только одного: поскорее еще раз провалиться сквозь землю.

Наконец Грифон сказал Деликатесу:

- Ну ладно, старик, давай! Поехали! Нельзя же весь день толочь воду в ступе.

И Деликатес продолжал:

- Да, посещали мы морскую школу… хоть, кажется, ты этому не веришь…

- Я не говорила «не верю»! - перебила Алиса.

- А вот и сказала! - сказал Деликатес.

- Помолчала бы лучше, барышня, - добавил Грифон, прежде чем Алиса успела сказать, что нехорошо придираться к словам.

Между прочим, питон и удав - это одно и то же. Алиса это знать не обязана, а вам - не мешает. Слово «питонцы», по-моему, эти чудища выдумали сами, так что нечего было им так уж стыдить Алису!

- Уж у нас школа была - первый сорт! - продолжал Деликатес. - Ты, может, и этому не поверишь, но даю честное слово: у нас занятия были каждый день!

- Я, если хотите знать, тоже ходила в школу каждый день, - сказала Алиса. - Что тут особенного? Нечего так уж хвалиться!

Деликатес встревожился.

- Каждый день? - повторил он в раздумье. - Да-а, интересно, на каком же уровне твоя школа?

- Простите, я не понимаю, - сказала Алиса, - что значит на каком уровне?

- На каком уровне она стоит! - пояснил Деликатес. - Ну от поверхности моря, поняла?

- Там моря нет, - сообщила Алиса. - Она стоит в городе. Но я думаю, все-таки выше моря, конечно, над водой!

- Выше? Над водой? - переспросил Деликатес. - Ты серьезно?

Алиса молча кивнула.

- Ну, тогда это не серьезно! - с облегчением сказал Деликатес. - Какое же тогда может быть сравнение с нашей … это верхоглядство, а не образование, вот что это такое.

Грифон фыркнул.

- Да уж, воображаю, какие вы там получаете поверхностные знания! - сказал он. - У нас мальков - и тех учат гораздо глубже! А уж кто хочет по-настоящему углубиться в науку, тот должен добраться до самого дна! Вот это и называется Законченное Низшее Образование! Но, конечно, - покачал он головой, - это не каждому дано!..

- Мне вот так и не удалось по-настоящему углупиться! Не хватило меня на это, - сказал Деликатес со вздохом. - Так я и остался при высшем образовании…

- А что же вы учили? - спросила Алиса.

Деликатес неожиданно оживился.

- Кучу всяких наук! - начал он. - Ну, первым делом, конечно, учились Чихать и Пихать. Потом арифметика, вся насквозь: Почитание, Уважение, Давление и Искажение.

- Почитание - понимаю, Уважение - понимаю, Давление - понимаю, а вот «Искажение»? Что это такое? - сказала Алиса.

Грифон с деланным удивлением всплеснул лапами.

- Не знаешь «Искажения»? И чему вас там только учат! - ужаснулся он. - Ну, хоть такое простое слово «реставрировать» слыхала?

- Ну как же, - не слишком уверенно начала Алиса. - Это… это… по-моему, это - делать, как было раньше.

- Вот именно! А уж если ты после этого не понимаешь, что такое «Искажение», - значит, ты девица-тупица! - победоносно объявил Грифон, после чего Алисе совершенно расхотелось задавать вопросы на эту тему. Она вновь переключилась на Деликатеса.

- А какие у вас еще были предметы? - спросила она.

- Ну, конечно, Истерия, - отвечал Деликатес, загибая лучи на своих плавниках. - Истерия, древняя и новейшая, с Биографией. Потом… раз в неделю приходила старая Мурена. Считалось, что она нас учит Рисковать Угрем и прочей муре - ну, там, Лживопись, Натюр-Морды, Верчение Тушею…

- Как-как? - спросила Алиса.

- Времени не хватило, - сказал Грифон. - Я увлекался Литературой, изучал классиков. Помнишь нашего словесника? Порядочный был Жук, ничего не скажешь!

- Ну как же! Я его не слушал, и то он мне все уши прожужжал! - со вздохом сказал Деликатес. - Древний Грим, Древняя Грация, эта - Или Ада, Или Рая, или как ее там звали… Смех - и Грехческий язык, Нимфология и так далее… Все - от Арфы до Онеги!

- Да, было время, было время! - в свою очередь, вздыхая, подтвердил Грифон, и оба чудища умолкли и закрыли лица лапами.

Судя по названиям всех этих наук, не только Грифону, но и Деликатесу все-таки удалось довольно основательно углупиться. Наверно, поэтому они и закрыли лица лапами: им стало стыдно.

- Как обычно: в первый день десять уроков, - сказал Деликатес, - на следующий - девять, потом восемь и так далее.

- А с нашими учителями иначе не получалось, - сказал Грифон. - Текучий состав: каждый день кто-нибудь пропадал. Поэтому их и называют пропадаватели, кстати.

Алиса слушала его краем уха: ее весьма заинтересовала сама мысль о том, чтобы каждый день заниматься на час меньше.

- Само собой! - ответил Деликатес.

- А как же потом? - с еще большим интересом спросила Алиса.

- Вот что: хватит уже про науки! - решительно прервал Грифон. - Ты расскажи ей, старик, как мы в наше время веселились.