Действие совести

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Действие совести (старая орфография)

Действие совести.

Повесть А. Лафонтена

Молодой Рассдорф возвращался из путешествия в свои поместья. В Париже и Лондоне он наслаждался жизнию, как сам говорил, по-философски; но в самом деле, все его щастие состояло в том, что среди вихрей разсеянной жизни ему удалось сберечь здоровье. Так, говорил он, я жил и веселился; но забавы мои не заставляли никого проливать слезы; а тот совершенной глупец, кто отказывает себе в удовольствиях, естьли оне призывают его к наслаждению. Я был щастлив, даже иногда делал щастливыми других; по крайней мере, платил честным образом за свои утехи. Непорочность девушки есть сокровище: я согласeн в том, и не хочу отнимать его; но eстьли девушка эту ненадежную собственность захочет променять на наличные деньги, разве покупщик от того делается преступником?"

,,Он делается обманщиком - так я думаю, сказал старой слуга, которой воспитал молодого Рассдорфа, и которой, за неограниченную привязанность к господину, за изпытанную верность, и по праву старых лет, иногда имел свободу объявлять свое мнение. Для того, прибавил он - Когда господин кинул на него насмешливый взгляд - для того, что он покупаeт такую вещь, от которой зависит спокойствие души при жизни и при смерти, покупает на такия деньги, которые имеют цену только в здешнем свете."

,,Что ты бредишь, старой? Естьли она сама продать согласна?"

,,Гм! сказал старик печально: я не хотел бы купить драгоценной камень у робенка за один гульден, для того только, что продавец не знает цены ему." Рассдорф смеялся, старик вздыхал. Яков, увидев верьхи Рандельнского Замка, в котором жил Рассдорф, возвел на небо благодарный взор.

В Англии Рассдорфу полюбилась сельская жизнь и домоводство тамошняго Дворянства; почему он решился большую часть года провождать в деревне, а на зиму ездить в столицу. - Спустя два месяца, старой Яков пришел к господину своему с молодым человеком. ,,Это сын мой, сказал cтарик. Он малой доброй, и для того я желал бы, по Вашей милости, поставить его на ноги, то есть, желал бы, чтоб он завел свое хозяйство. Теперь ему двадцать шесть лет. Вам известно, милостивый государь, его искуство в звериной ловле и в лесоводстве у старого лесничого, Шаллера, есть дочь, которую мой Вильгельм полюбил страстно. Вы знаете, милостивый государь....."

,,Ну! так Вильгельму твоему нужно место? не правда ли? потом и за свадьбу? а? Тебе хочется еще быть в кумовьях? не правда ли? Хорошо, Яков! Как только дряхлой Кейзер умрет, то Вильгельм будет лесничим. Доволен ли ты?" - Яков пожал плечами. --,,Ну, Яков?" --,,Очень доволен, милостивый государь! я сам ничего лучшого не мог придумать, и говорил уже об этом Вильгельму; но..." ,,Но он не хочет ждать?" - Яков кивнул головою. ,,Вот видите ли, милостивый государь." молодец мой опасается, чтобы не перехватили у него Марии; а это дело очень сбыточное. Девушка, милостивый государь! так хороша, как Ангел, и что еще лучше, так же смиренна, как Ангел; высока и стройна как тополь, хотя ей не более семнадцати лет; притом отец её имеет изрядной достаток, а дочь трудолюбива. На двенадцатом году она была уже в доме хозяйкою, и все сундуки; все ящики были полны, и все было в порядке. Посмотрите, посмотрите, сударь! она идет по мосту. У меня сердце хочет выскочить от радости, когда я, старик, смотрю на эту девушку, что же должны чувствовать молодые люди?"

Рассдорф взглянул в окно на Марью, и его сердце затрепетало при виде милого творения. Пламенными взорами он проводил ее, и сказал: ,,Прекрасная девушка! лишь Кейзер умрет, как сказано - место ваше. Я не забуду о твоем сыне. Впрочем, управившись с делами, подумаем. С Богом!"

Яков вышел, а Рассдорф, стоя у окна, дожидался возвращения Марьи. Теперь имел он время разсмотреть ее с большим примечанием. Все желания возбудились в нем, когда он увидел прелесиную. С боязливым предчувствием, быстро окинул он взором весь двор, и приметив, что никого не было, повелительным, но робким голосом приказал Марье идти к нему в комнату. Он велел ей нечто от себя сказать отцу её, жившему в одной деревне не далеко от лесу; спрашивал о многих вещах; Марья отвечала с кроткою, застенчивою вежливостию. Рассдорф, приняв веселой вид, начал шутить: Марья краснела, молчала, и потом ушла, очень радуясь, что избавилась от такого разговора.

Старик Шаллер был человек весьма честной и кроткой - как робенок, разумея выражение сие в самом лучшем знаменовании. Его доверенность к Провидению, при жизни тихой, беззаботной, отчасу возрастая, превратилась наконец в пламенную веру; рановременная смерть страстно любимой жены не только не поколебала его надежды на Бога, но еще более утвердила ее. Трогательное прощание, последния слова умирающей - произнесенные в твердом уповании на будущую жизнь, с светлым взором, с небесною улыбкою с простертыми объятиями: ,,Я вижу Ангелов Божиих, любезный супруг! будь щастлив в сей жизни; мы опять увидимся!" - поселили в нем тайное желание смерти. Он жил, не смотри на предчувствия своей близкой кончины; но дух его уже обитал в Вечности с возлюбленною супругою. Он воспитал Марью в утешительной непоколебимой уверенности на благость Всемогущого, пред глазами, как он думал, покойной её матери, которой голос часто слышался ему в тихие часы вечерние, когда разговаривал с дочерью.

Уединение, в котором жила Марья, и безмолвная мрачность леса, окружающого её жилище, споспешествовали глубоко напечатлеть уроки родительские в её сердце. Ощущения темные, ужас наводящия, подобно лесу, в котором жила Марья, возвышали её душу в лета детства. Разговоры с цветами, с шумящими деревами, с бегущими облаками, с кротким родителем, были любимыми её занятиями, её играми. Она не ходила в училище. В долгие зимние вечера отец учил ее читать, учил Религии по тем правилам, которые внушало в него собственное сердце, когда оставался наедине с дочерью. Пришед в возраст, она занималась домашним хозяйством. Ей никакие грехи не были известны, кроме греха первородного. Кроткое сердце её, изполненное любви и доверенности к ближнему, готово было открыться пред каждым человеком; одна застенчивая боязливость удерживала ее сказывать всякому, сколько она любит его.

Таким образом она была единственною утехою отца своего, была предметом желания каждого юноши, которой видел ее; но сердце её ничего не желало. Спокойно поднималась невинная грудь её; она любила все, что ее ни окружало. Вильгельм часто видел ее, возвращаясь домой из леса с старым отцем своим. Робким взором наблюдал он все движения Марьи. Зная, сколько Шаллер строг в сем случае, он мог только отважиться смотреть на нее. Но сердце его пламенело уже страстию. Он надеялся, по прибытии Рассдорфа, получит место лесничого, надеялся получить руку Марьи, потому что почти он один из мущин посещал дом Шаллеров, один, с которым Марья говорила несколько слов.

Он осмелился слегка намекнуть старику о своем желании. Доброй Шаллер, благосклонною уклонкою головы дав знать, что это не противно ему, примолвил: ,,Ты честной малой, Вильгельм! желаю тебе всякого добра; но будь осторожен до времени; увиваться около девушки не похвально; и естьли бы я знал, что ты тайно от меня сказал Марье хоть одно слово, то..... Ты знаешь меня, Вильгельм!" Вильгельм знал нрав старика, и замолчал.

Марья была нежно любима Господином своим, не подозревая ни мало того, и не имея ничего противупоставить страсти его, кроме кротости своей и невинности. Рассдорфу известна была строгость лесничого, и потому не смел он ни на что отважиться; а из слов Якова, которой безпрестанно хвалил любезную Марью, имел причины заключать, что не легко одержать над нею победу. Что помещик, гуляя по своим рощам, заезжал иногда к Шаллеру завтракать и подкреплять себя запасом, которой имел в охотничей сумке; что притом засматривался на Марью и ласкал ее с дружелюбием - все это казалось естественным и не огорчало никого, ниже самого Вильгельма. Что он два или три раза заставал Марью одну в лесу не далеко от дому, и просил ее пришивать к сумке ремень, оторванный зацепившимися ветьвями; что, ожидая старика, он разговаривал с Марьею по нескольку времени - все это также никому не могло быть противным, потому что Марья всегда отвечала двумя словами. Что при таких разговорах помещик спросил Марью, в самом ли деле поденьщик Древес - которой недавно лишился коровы, составлявшей все его имущество - не имеет никаких средств поправиться; что Марья с слезящими глазами описала ему положение бедного семейства; что разтроганный Рассдорф, вынув кошелек, всунул в руку Марьи несколько денег для нещастного - все это сама Марья с радостною нетернеливостию рассказала отцу своему, которой отвечал Евангельским текстом: ,,Блаженны милостивые; они сами будут помилованы." На другой день по утру, старой Шаллер сам рассказал молодому своему господину о бедственном положении нещастного, и радовался, что ходатайство его было не тщетно. ,,Я постараюсь, говорил он Марье, выпросишь что нибудь и для бедного, старого Шенка. Дай Боже в доброй час поговорить о нем с господином!" Этот доброй час наступил очень скоро. Шаллер просил помочь старику; помещик выслушал милостиво и, дав денег, сказал: пошли к Шенку с сими деньгами дочь свою: она умеет давать; я знаю это от самого Древеса. Бедные с радостию принимают её благодеяния; ни ты, Шаллер! Ни я, не умеем одолжать с таким искуством.

На лице отца сияла радостная улыбка. ,,Бог видит, милостивый государь! что вы говорите сущую правду. Хотя и у меня сердце не каменное, однакож моя Марья может назваться истинным другом нещастных. Любезное дитя!" Старик рассказал Марье разговор свой с господином. Спустя потом несколько времени, Марья сама осмелилась просить Рассдорфа в пользу одного бедного. Господин согласился на её прозьбу, и примолвил: ,,Послушай, милой друг! я даю очень охотно, но мне не нравится, когда люди приходят мучить меня своею благодарностию; сверьх того начинают уже просить и такие, которые ни в чем не нуждаются. И так не объявляй никому, от чьей руки произходит помощь; не сказывай даже отцу твоему: он в радостном изступлении может как нибудь проговориться. Есть-ли ты хочешь помогать, я с удовольствием соглашаюсь доставлять средства к тому; только с условием, чтобы ни один человек не знал, что я имею участие в сем деле. Я не редко буду навещат вас; одним взглядом можно сказать, естьли нужна для кого нибудь моя помощь."

участие в таких благодетельных поступках, радовалась, заслужив доверенность доброго господина - сама шла в сети, разставленные для нее порочным вожделением. Самая кротость её содействовала к её пагубе: Марья не хотела принимать благодарности за чужия благодеяния. Она помогала бедным с такою скрытностию, с какою сама получала деньги на сие употребление, и изумление нещастных о нечаянном, неизвестном пособии, горячия благодарения незнакомому благодетелю - были возхитительным зрелищем для нежного её сердца.

Часто имела она случай разговаривать с благодетельным господином когда отец её уходил в рощу - и его снизходительность, которая приметным образом переменялась в дружескую доверенность, его уважение, которое оказывал он, обходясь с нею, немедленное исполнение каждой прозьбы - так подействовали на сердце Марьи, так разположили её душевные движения, что она почувствовала некоторую склонность к Рассдорфу. Душа её прояснялась, когда она думала о нем. Марья часто начала ходить в долину на птицеловной ток, куда Рассдорф каждой день ездил забавляться - хотя не имела до него никакой нужды.

Благосклонность и доверенность Рассдорфа возрастали отчасу более. Марья ни в своих чувствах, ни в его поступках не примечала никакой перемены; не имев случая видеть его обхождения с другими, кроме как с отцом её, и то редко, она не могла сравнивать, но в самом деле все очень переменилось. Прежняя застенчивость перед господином совсем изчезла, когда он брал её руку, она не примечала; когда назвал милою своею Марьею - казалось ей, что он всегда так называл ее. Ловчий Вильгельм давно уже был послан в столицу, для заготовления всего нужного к приезду господина на зиму. Шаллер часто отлучался в лес, ничего не опасаясь, ничего не подозревая. Дочь всякой раз сказывала отцу, когда видела доброго барина, и это не удивительно: птицеловной ток, на котором молодой господин обыкновенно забавлялся, находился в нескольких шагах от дома. Марья была скромна, целомудренна, невинна - чего бояться?

Рассдорфу все удавалось лучше, нежели он мог надеяться. Он с возхищением видел возникающую страсть прелестной девушки; видел, под какими детскими предлогами она искала его; какая радость сияла на лице её, когда встречалась с ним. Но сия-то детская, безпечная невинность была главным препятствием к удовлетворению его вожделения. Не смотря на склонность Марьи, он не мог обещать себе желаемого успеха. Сколь легко было для него привести ее к настоящему положению, столь невозможным казалось, даже одним шагом, приближиться с своей цели. Соблазнитель хотел силу её воображения призвать к себе на помощь; но её воображение не способно было возпламеняться. Она была при нем весело и довольна - более ничего. Взоры - были скромны, сердце её билось по прежнему; написанное на её лице спокойствие ясно показывало её целомудрие. После многих опытов он.знал, что одно нескромное слово могло бы навеки разлучить его с Марьею.

Наконец уверясь, что не льзя соблазнить Марью, не употребив обмана, он решился на такую хитрость, которою до сих пор еще не была отягчена его совесть. Он сделался искреннее, но гораздо печальнее, нежели прежде; говорил Марье о будущем своем щастии прибавлял со вздохом, что он не смеет надеяться достигнуть его. ,,Ах! сказал он, пожимая руку её: естьлиб я мог выбрать по моей склонности!" Сначала Марья не разумела слов его; но поняв их, очевидно сделалась безпокойнее, боязливее, холоднее, и стала реже приходить на ток. Он не примечал перемены, продолжал говорить по прежнему и иногда прибавлял: ,,Но для чегож не могу быть щастливым? для чего не могу выбрать по моей склонности?" - и в глазах его сверкала радость. Он описывал Марье пленительными красками блаженные дни, которые потекли бы для него... естьли бы..... Тут вздох перерывал слова его; он брал Марью за руку и умолкал.

Марья, бедная Марья была в крайнем безпокойстве и нерешимости. Теперь она узнала, что Рассдорф любит ее; при воображении о том, сердце её билось в сладостном унынии. Видя перед собою одну невозможность, Она не смела желать ничего; хотела открыться отцу своему - и боялась его выговоров. И о чем было сказывать ему? разве Рассдорф обещал жениться на ней? - - Она решилась убегать свидания с ним, и ходила уже не в долину, но на пригорок; прошла неделя - и Рассдорф не встречался с Марьею. Наконец, нашед ее, он горестно жаловался на долговременную разлуку. Марья, с сильным биением сердца, слушала слова его, и слезы полились из глаз её. Никогда она не видела его столь нежным, столь милым, столь страстным. Идучи домой, в первой раз вспало ей на мысль, как была бы она щастлива, вышед за муж за Рассдорфа, вместе с сладкими мечтами прокралась надежда в её душу; потом опять мучительное сомнение заняло её место. Ах! думала она: Рассдорф жаловался мне на печаль свою; а я с кем разделю горесть? - В густой роще она бросилась на колена, взглянула на небо, поручила Провидению судьбу свою, обтерла последнюю слезу и возвратилась домой спокойнее.

Рассдорф внутренно обрадовался, приметив светлый лучь веселости в кротких её взорах; он почел это добрым для себя знаком, думая, что красавица решилась отдаться на его волю. Но он ошибся Марья предала судьбу свою воле Провидения - и успокоилась. ,,Подожду, говорила она сама себе: естьли он в самом деле любит меня так нежно, как я.... люблю его - примолвила дрожащим голосом - то он сам скажет мне; а когда скажет, я тотчас объявлю батюшке; и ежели батюшка согласится, тогда...." Тут глаза и руки её поднялись к небу в радостном возторге.

Но Рассдорф совсем не имел намерения предлагать об этом. Самой злодей боится злодейства. Рассдорф хотел поселить в душе Марьи надежду быть его женою, и таким образом заманя ее в разставленные сети, напоследок сказать своей совести: ,,разве я обещал на ней жениться? разве я виноват, что она невозможное почитала возможным?" Но простота и неопытность невинной Марьи могли изобличить его в умышленном преступлении. Рассдорф продолжал свой тон скрытности, и говорил загадками; Марья не переставала быть боязливою. Рассдорф видел, что его любят; но видел также, что, по мере уменьшения надежды соединиться с ним союзом супружества, Марья становилась отчасу важнее, застенчивее.

Надлежало оживить в ней сию надежду; надлежало уверить ее в событии желаний её, но таким образом, чтобы уверенность сию получила он не прямо от него. Xитрость его нашла к тому средство. Мнимая провещательница, одна из тех старух, которые угадывают судьбу простодушных поселян, и за несколько копеек обещают блаженство и золотые горы, предложила Рассдорфу свои услуги.

Старуха искала случая повстречаться с Марьею без свидетелей; не нужно было долго ждать его. В один день Марья возвращалась из лесу домой; старуха сидела за кустом, и увидев ее, начала играть свою ролю. Она подошла к Марье, устремила на нее пристальной взор, приложила палец ко лбу показывая глубокое размышление, улыбнулась, покачала головою, произнесла торжествующим голосом несколько невразумительных слов, и обратила на себя внимание неопытной девушки. Марья подала ей несколько копеек. ,,Ты дала бы более, гораздо более, сказала старуха, естьли бы знала то, что я знаю, естьли бы видела то, что я вижу." Глаза её сверкали, когда она говорила сии значительные слова. Посмотрев опять на Марью пристально и отодвинув от себя руку её с подарком, она продолжала: ,,Мне ничего не надобно, милое дитя, ничего; спрячь свои деньги. Будь снизходительна, когда Бог пошлет тебе щастие; будь щедра, когда разбогатеешь! не забудь моего совета, любезная девушка! он пригодится тебе; не забудь и меня в то время, когда станешь ходить в золоте и жить в пышном замке. Бог с тобою! мне пора идти. Скоро узнаешь, что я не люблю лгать. Спрячь, говорю, свои деньги: мне оне не надобны; ровно через год ты опять увидишь меня, и тогда, ежели не возгордишься своею долею, заплатишь мне щедрее."

Марья, покраснев, с улыбкою застенчивости спросила старуху: ,,чтоже такое знаешь ты, добрая старушка? возьми это, пожалуй возьми!" и удвоила свой подарок.

,,Нет, не возьму, дочь моя! не возьму ничего. Ровно через год ты будешь женою богатого, молодого, знатного барина; будешь жить в пышном доме, иметь много слуг, ездить в карете. Ты смеешься? не смейся, дочь моя! я бедна, очень бедна, и не имею ничего, кроме этого серебряного кольца и этого пфенинга на снурке, которыми покойный муж подарил меня в день обручения; однакож возьми их к себе. Через год, когда ты сделаешься знатною госпожею, получу их от тебя обратно. Будь добра, дочь моя! и не сомневайся в истинне слов моих. Тогда ты наградишь меня."

,,По чему ты знаешь это, любезная старушка? можно ли тому статься?"

,,Нет ничего невозможного для Господа Бога, дочь моя! Ангелы небесные окружают тебя. Ни грозная буря, ни ядовитая роса для тебя не страшны. Все люди любят тебя; никто не может оболгать тебя, хотя бы и хотел. Никакая болезнь не смеет к тебе прикоснуться. Бог и Ангелы хранят тебя от всех зол, милое дитя! Вспомни обо мне! Хотя ты никого еще не видела, кроме поселян; но знай, что богатых людей на свете много. Вспомни обо мне!

Марья смешалась. Старуха ухватила руку её, смотрела на нее долго сверкающими глазами, и наконец, качая головою, говорила: ,,Не знаю, что и подумать, дочь моя! Естьли бы не была ты так тиха, так невинна, я рада бы побожиться, что у тебя уже есть на примете молодец, за которого хочешь выдти за муж." Лицо Марьино запылало. Она отняла руку, но старуха, взяв другую, продолжала: ,,Что это! что я вижу! тебя любит господин... молодой.... прекрасной.... богатой. Тайна эта известна только тебе одной!... ты также любишь его.... любишь от всего сердца; он скоро.... скоро на тебе женится. Однакож поплачешь прежде, нежели сделаешься совершенно щастливою. Послушаешься ли моего совета? хочешь ли?"

Марья пристально смотрела на старуху. ,,Естьли хочешь быть щастливою, дочь моя, то молчи; не сказывай ни одному человеку того, что знаешь, чего надеешься, чего желаешь; ни одному человеку, ни отцу, ни машери; откройся тому, кого любишь. Тогда, как получишь желаемое, вспомнишь о бедной старухе, предсказавшей твое благополучие."

Марья вынула из кармана все свои деньги; но обманщица никак не хотела взять их. ,,Нет, нет! закричала она: ровно через год ты дать мне более, гораздо более; тогда научу тебя, как поступать, чтобы муж твой любил тебя во всю жизнь свою."

" спросила обольщенная девушка.

,,Ты смиренна, дочь моя! Ангел хранитель отводил глаза твои от мущин. Однакож не правда ли, что взоры твои пылали, сердце билось, когда он приходил к тебе? не сказывай же о том никому; притворяйся равнодушною ко всем мущинам, и показывай вид, будто совсем не хочешь выходить за муж. Только от жениха не скрывай любви своей. Не правдали, что он смотрит на тебя печально, что сердце болит у него. Будь к нему ласковее, угождай ему, люби его более всего на свете. Бог с тобою, дочь моя! через год..... увидимся."

Тут старуха, потрепав Марью по щеке, скрылась в густой роще. Марья осталась в крайнем замешательстве. Сердце её готово было верить всему. Безкорыстие старухи, известность о любви её со всеми тайными подробностями, изтребили все сомнения. Она твердо положилась на слова старухи, уверилась, что Рассдорф конечно женится на ней - при сей мысли все существо её наполнялось радостным возторгом - и решилась, следуя данному совету, не объявлять никому, ниже отцу, своей тайны. Её воображение возпламенялось от любви, не от суетности. Она мечтала не о золоте, не о шелках, не о карете; Нет! Она думала о блаженных часах, которые проводишь будет в прохладной тени дерев вместе с Рассдорфом, в его объятиях; думала не о богатстве и пышности, но об истинном щастии, о любви. С сего времени она почитала Рассдорфа своим супругом, назначаемым для нее самым Провидением.

Спустя несколько дней Рассдорф явился и увидел, какое действие произвела его хитрость. Марья давно уже с нетерпением ожидала его в долине; розы разцвели на лилейных щеках её; радость и любовь сияли в её взорах. никогда не казалась она так снизходительною, так доверчивою. Рассдорф ухватил руки её - и получил в награду улыбку искренности. Он прижал ее к своему сердцу - Марья не противилась; напечатлел первой поцелуй на рдяных губках - Марья покраснела, уклонилась, но не старалась вырываться. В первой раз говорил он о любви своей - Марья молчала и от времени до времени бросала на него страстные взгляды; говорил о будущем щастии, о блаженных днях, которые ожидают ее - и кроткая Марья плакала от любви и чувства благодарности.

Она оставалась с ним долее обыкновенного. Смягченная ласками, прельщенная собственною уверенностию, принужденная любовию, склонилась на грудь милого друга, и - со вздохами сердечными, со слезами на глазах, едва выговаривая - призналась ему в своей страсти. Пламенные поцелуи довершили взаимное признание. Несколько двузначительных слов, произнесенных Рассдорфом, еще более утвердили надежду Марьи. Наконец Марья возвратилась домой с душею, изполненною любви и уверенности и возхищения.

любезного, невинность, помогли обманщику получить то, чего он столь долго добивался. Преступление сделано, и - увы! - бедная Марья по влечению неизъяснимой любви, по внушению пламенной страсти, теперь еще более привязалась к соблазнителю, которой гнусным образом обманывал ее, и которой обман свой довершил поступком, недостойным имени человека. В невинных, дрожащих от разкаяния, объятиях милой девушки сластолюбец не нашел желаемого удовольствия. Ему нравилась не любовь, но сладострастие. В самых наслаждениях он ощущал всю тяжесть преступления; потому что жертва зверства его не разделяла с ним оного. Марья сделала проступок, не сделавшись преступницею. Её ласки были для него тайными упреками в злодействе. Наконец Марья наскучила ему тем, что была добродетельна.

Рассдорф собрался в дорогу; он разлучился с Марьею, оставив ей надежду быть некогда его женою. В первой раз в жизни он почувствовал, что, получив желаемое, можно быть нещастливым. С безпокойством выехал он из деревни; по прибытии в город, вдался во все разсеянности светския, чтоб избавиться от мучительных угрызений совести, и успел в том. Определив старому Кейзеру пенсию, место лесничого отдал он Вильгельму - и Вильгельм на крыльях любви полетел в Рандельн. Теперь его желание совершилось. Он явился к своему старому другу Шаллеру и без околичностей просил руки Марьиной. Старик дал ему полное право искать её согласия. ,,Позволяю тебе, Вильгельм, посещать дом мой, хотя бы меня здесь и не было. Объяснись сам с Марьею; а там - увидим. Только, кажется мне, девка с некоторого времени недомогает. Ступай с Богом!"

Вильгельм, нашед Марью, не смел говоришь о своем деле; потому что она была очень печальна. На другой ден Марья была еще печальнее, однакожь обошлась с ним довольно ласково; это подавало ему некоторую надежду. Наконец, гуляя с нею в долине, Вильгельм открыл ей свое сердце и просил руки её; Марья - вместо ответа - залилась горькими слезами. Вильгельм продолжал просить неотступно, заклинал ее, по крайней мере, не лишать его надежды. Марья ничего не отвечала, и слезы её лились рекою. ,,Не спеши, Вильгельм! дай ей подумать, говорил старик. Марья моя любит собирать плоды, когда они созрели."

Старик Шаллер решился сам говорить с дочерью, и получил в ответ - был в сильном движении; ухватил за руку своего сына, десять раз начинал говорить: ,,слушай, Вильгельм! Марья...." и десять раз слова останавливались на устах его. Вильгельм изпугался, не зная, что заключить из слов его.

,,Пойду сам к Шаллеру, сказал Яков, с досадою потирая себя по лбу: есть-ли Марья не любит тебя, Вильгельм..." Вильгельм остолбенел и не отвечал ни слова. Яков, терзаемый мучительным безпокойством, пошел к Шаллеру. Надобно объявить читателю о причине его печали.

Яков рассказал своему господину о помолвке Вильгельма с Марьею. Рассдорф слушал, устремив на него пристальные взоры. ,,Да та беда, продолжал Яков, что Марья, кажется, не хочет выходить за него; плачет, да и все тут." При сих словах Рассдорф переменился в лице, на котором изображалось крайнее замешательство. Яков приметил это; оставшись на-едине, начал думать о слезах Марьи, о замешательстве Рассдорфа, начал сравнивать, доискиваться; вспомнил частые посещения птицеловного тока - и сердце его стало биться сильнее. Он знал пламенную страсть своего сына; выпросив себе увольнение на два дни в Рандельн, пошел прямо к Шаллеру."

Застав Марью одну дома, он завел речь о сыне и заклинал ее объявить свое намерение. Марья залилась слезами и сказала, как прежде, что не может разстаться с отцем своим. Старой Яков, оборотясь к окну, произнес со вздохом: ,,Боже! помоги мне! надобно решиться!" Потом, подошед опять к Марье, взял её руку и продолжал дрожащим голосом: ,,Знаешь ли, любезная Марья! что наш милостивой господин сделал его своим лесничим, с тем только, чтоб он на тебе женился? Доброй наш барин будет очень рад." Марья побледнела, затрепетала, не могла выговорить ни одного слова целую минуту; потом, собравшись с силами, сказала: ,,Нет! это неправда!"

" --,,Кем? кем? " спросила бедная девушка, как громом пораженная.

,,Нашим барином," тихо отвечал Яков. Марья с ужасом вскричала, закрыла лицо свое руками, и рыдая, повторяла несколько раз: ,,обманутою!" Тщетно старик со слезами просил Марью удостоить его своею доверенностию: она замолчала; надежда на любовь Рассдорфа опять оживила ее. Яков, приметив это - ,,поверь же мне, сказал с твердостию - ,,но верь седым волосам моим, что ты обманута: барин женится на Графине Кленау. Хотя никто еще не знает этого; но ты должна знать, бедная девушка!"

Тут силы нещастной ослабели. С томным, пристальным взором подошла она к старику и, положив одну руку на свое сердце, а другую на сердце Якова, спросила с робостию: ,,правда ли это?" Яков, подняв руку её вверьх вместе с своею, отвечал: ,,клянусь Богом, что это правда!" Тогда Марья медленно повернулась, едва переступая, пошла в свою горницу и заперлась в ней. Яков остался один. Через час пришел старой Шаллер. Яков был в нерешимости, объявить ли ему о своем открытии, или умолчать. Отворяется дверь: входит Марья, бледная, но довольно спокойная. Она вспомнила слова старухи: это те слезы, думала она, которые старуха предсказала, и твердо уверилась, что ее не обманули; дала знак Якову, чтобы не сказывал её отцу, и Яков не сказал ничего.

Скоро потом пронесся слух о женитьбе Рассдорфа на Графине Кленау. Марья лишилась чувств, услышав от отца своего о сем произшествии. Опамятовавшись, дико посмотрела вокруг себя и, как казалось, успокоилась. Отец её, которому известна была только страсть Вильгельмова, старался узнать этому причину. Марья не отвечала и ко всем прозьбам родительским была нечувствительна. Но когда старик заводил речь о Рассдорфе, тогда все члены её трепетали.

там не было, и Марья каждой раз возвращалась домой печальнее и задумчивее. Её отец, Яков и Вильгельм тщетно искали тому причины. Они не знали, до какого степени простирается вина помещика; Яков только был уверен, что вина его несомнительна. Марья становилась отчасу печальнее. Прогулка в долине была её любимою, единственною прогулкою. Там сидела она, устремив глаза на дорогу, ведущую в Рандельн, до тех пор, пока солнце поднималось выше высоких дубов. Тогда, встав, возвращалась она домой.

к нему ласкова; можно было приметить, что она хотела от него скрыть свою печаль и слезы; говорила мало, но иногда дружески жала его руку; улыбалась, когда он появлялся; скучала, когда оставлял ее; но лишь только начинали ей предлагать о замужстве, всякой раз Марья качала головою, показывая, что оно противно ей. Наконец решились молчать и ожидать всего от времени.

Графиня Кленау приехала в Рандельн торжествовать свою свадьбу. Марья горько вздохнула, когда ей сказали о том. В самое утро, в которое надлежало совершиться венчанью новобрачных, она пошла в долину; отец её издали следовал за нею. Когда раздался звон колоколов в Рандельне, Марья бросилась на колена, сложила руки над головою, потом вскочила; увидев же cтоящого на пригорке отца своего, подбежала к нему, горестно пожала ему руку, и сказав: ,,теперь все кончилось! все!" быстро побежала домой.

Она принялась за рукоделье. Лицо её безпрестанно изменялось. С крайним принуждением старалась она преодолеть себя; наконец силы её ослабели, и бедная Марья повалилась со стула на землю. Отец перенес ее на постелю; скоро оказались в ней все признаки жестокой горячки.

смотри! вот она! злодей заплатит мне за нее жизнию." При сих словах, Марья, не много поднявшись, спросила тихим голосом: ,,кто батюшка?" - ,,Злодей, наш помещик," отвечал старик. ,,Ах! он невинен, батюшка!" сказала Марья, опуская голову на подушку.

Сии слова погрузили Шаллера и Якова в новое недоумение. Они не знали, какое должно выводить из них заключение; просили Марью объяснить это дело, но Марья ничего не отвечала, кроме того, что помещик невинен.

Спустя два дни, Яков, одевая своего господина, сказал: ,,дочь Шаллерова очень больна." --,,Право! отвечал Рассдорф с великим безпокойством, которого при всем своем усилии скрыть не мог: чем она больна?". - ,,Никто не знает этого. Лекарь говорит, что у нее какая-то болезнь душевная. В самой ден вашей свадьбы Марья слегла в постелю." - Рассдорф побледнел. ,,Она каждое утро ходила в долину; третьяго дня, услышав колокольной звон, бросилась на колена, и с тех пор...."

,,Теперь нет сомнения!" яростно произнес Яков: ,,но ты дорого заплатишь за свое злодейство!" В следующее утро Яков опять начал говорить о Марье. Рассдорф, жестоко терзаемый своею совестию и тайными укоризнами старого Якова, желая от него избавиться, взял к себе другого слугу; не слыша ничего о Марье, праздниками, посещениями, звериною охотою и другими забавами успокоил свою совесть.

Болезнь Марьи отчасу усиливалась. Вильгельм не отходил от её постели. Такая верность, такая любовь несказанно трогали Марью. Она чувствовала уже склонность к нему, которая увеличивалась по мере оказываемых ей услуг, и наконец превратилась в настоящую любовь. Марья не скрыла от Вильгельма своих чувств, и бедной молодой человек опят начал надеяться - но тщетно. Она умерла на руках Вильгельма, склонив голову на его верное сердце, и роковую тайну понесла с собою в могилу.

Отец её был вне себя от отчаяния. Вильгельм, остолбенев, стоял подле трупа любезной; он провожал его до могилы, не показывая ни малейшого знака печали; потом побежал в Рандельн. Пришед к отцу своему, вскричал: ,,она умерла! злодей погубил ее! это верно!..." Тут ухватил он висевшее на стене ружье; но Яков вырвал оное из рук его. Он скрыл от него Рассдорфово преступление, боясь пылкости молодого человека. ,,Марья объявила, говорил старик, что барин невинен. Успокойся, сын мой!"

Вильгельм, крепко прижав отца к своему сердцу, вышел из комнаты. На другой день Яков получил записку от сына, в которой уведомлял он, что не может более жить в Рандельне и решился записаться в солдаты в войске Короля Пруского - и сдержал слово свое. Таким образом сластолюбец лишил старика единственного сына, утехи и подпоры его старости. Яков, терзаемый горестию, пошел к Рассдорфу, объявил ему, что сын его от печали о смерти Марьи оставил дом родительской и полетел сражаться. При сем случае не пропустил он сделать такия примечания, которые разрывали на части сердце соблазнителя. Господин стоял перед слугою как преступник и, чувствуя вину свою, не смел взглянуть на него.

обольстителя и, с видом огорченного отца, кинув на него значительной взгляд, сказал: ,,горе тому, кто был причиною Марьиной смерти, отчаяния моего сына и горести двух седых старцев!" Рассдорф с притворною бодростию, но голосом робким, спросил его: ,,Яков! ты обо мне говоришь, как кажется? чего ты хочешь? что значат слова твои? Советую тебе, старик, не забываться!" - ,,Вижу, милостивый государь, что вам угодно шутить. Однакож я знаю, что Бог есть общий Судия всех, а совесть свидетель дел наших; знаю и то, что виновник смерти Марьиной теперь хотел бы лучше провести ночь между зараженными моровою язвою, нежели на току птицеловом." - ,,Поди вон!" вскричал Рассдорф с яростию.

Напоминание о птицеловном токе раздражило его. Он не верил действие совести, смеялся над нею, называл ее предразсудком, бреднями; но совесть изполняла свою должность и мучила преступника. Он не посещал более долины, не ходил в рощу, боясь повстречаться с старым Шаллером; старался оправдать себя в собственных глазах, старался извинить свой проступок и думал: ,,Девка была больна чахоткою, и мать её также умерла от этой болезни. Ей не льзя было долго жить, хотя бы она совсем не видала меня." Так он умствовал. Но скрытный червь угрызения препятствовал ему совершенно успокоиться до тех пор, пока новая разсеянност не погасила в душе его последней искры напоминания о его преступлении. Он сделался опять веселым, щастливым Рассдорфом, надо всем насмехался и ничему не верил - и старой Яков часто имел причины удивляться долготерпению Провидения.

Прошел год после смерти Марьиой. В один день Рассдорфова карета въехала на двор во всю конскую скачь, и остановилась у крыльца. Все выбежали па встречу. Рассдорф, бледный, как смерть, сидел в карете и не мог подняться с места; жена его плакала, слуги суетились. Рассдорфа повели в комнату, держа под руки; между тем послали за лекарем. ,,Что с тобою сделалось, друг мой?" безпрестанно спрашивала Гжа. Рассдорф. - ,,Ничего! это пройдет!" отвечал он слабым голосом. Слуга, которой стоял за каретою, рассказал Якову, что господин ездил в Шаллерову рощу; не далеко от дому лесничого, вышел из кареты, вскричал: ,,Праведный Боже!" и упал на землю. - Вот все, что Яков узнать мог!

Рассдорф приказал ночью быт при себе Якову, которого целой год уже не употреблял в услуги. В полноч, подозвав старика к постеле, горестно спросил у него: ,,скажи мне, Яков, В самом ли деле Марья умерла?" - Истинно так, милостивый государь! - ,,Видел ли ты ее мертвую?" - Видел собственными глазами, милостивый государь! - ,,Не правда! не может быть!" - Как можно в этом сомневаться? Вся деревня была на похоронах; Священник и Школьный мастер провожали тело покойницы. Все видели, как гроб опустили в землю от того бедной мой Вильгельм пропал без вести. - ,,Бога ради, перестань!... а старой Шаллер также умер?" - Нет; однакож он болен. - Рассдорф, помолчав несколько, поднял голову и вскричал: ,,Яков!" потом тихо, дрожащим голосом, продолжал: ,,Сего дня я видел Марью! видел ее." - Она умерла, милостивый государь, как православная христианка.. -.,Я видел ее! я убийца её!" Тут преступник рассказал старому слуге о всех подробностях гнусного обмана, которой был причиною Марьиной смерти. Яков трепетал от ужаса.

" говорил Рассдорф. Яков всячески старался уверить нещастного своего господина, что это неправда - но тщетно. Рассдорф страшными клятвами доказывал, что видел Марью. Яков не знал, что думать, что говорить.

По утру Рассдорф заснул; ужасные сновидения нарушили покой его. Он не хотел принимать лекарств. Велев призвать Священника, он спросил у него, могут ли тени мертвых являться живущим на сем свете? Благоразумный Священник доказывал невозможность такого дела; Рассдорф утверждал противное, ничего более не объявляя. Получив прежния силы и здоровье, он не мог возвратить прежнего спокойствия, которое навсегда оставило его. По многих тщетных опытах избавить себя от воспоминания виденной тени умершей, он предался наконец грызению совести и мечтам разстроенного своего воображения. Его учение продолжалось постоянно. Ум его совершенно помешался; он иногда хотел сделаться монахом, иногда желал вступить в общество Герренгутерского Евангелического братства.

родства была наследницею. Шаллер, не видев ее с самого младенчества её, крайне удивился сходству её с милою своею Марьею, и сие сходство в лице и стане заставило его просить племянницу иногда наряжаться в платье покойной дочери. Девушка повиновалась с охотою. Старик любил рассказывать племяннице печальную историю своей Марьи, любил ходить с нею в долину, которую Марья часто посещала. В одно время нещастный отец, взошед на пригорок, увидел пред собою убийцу своей дочери. ,,Вот он! вот он! " тихо говорил старик племяннице, и с сим словом достал из-за плеча ружье свое. Девушка, с угрозою подняв в верьх руки, вскричала: ,,проклятой человек!" В ту минуту Рассдорф оглянулся, увидел мнимую Марью в красном платье, которым так часто любовался, увидел угрожающий вид её, увидел отца - нацеливающого на него ружье, вскричал: ,,Праведный Боже!" и упал на землю. Шаллер с племянницею, изпугавшись в свою очередь, поспешно скрылись в кустах рощи. Расс-дорф поднял голову - но привидение изчезло.

Старой лесничий подумал, что помещик изпугался, увидев прицеленное ружье, узнал после о его болезни и не сбъявлял никому о сем произшествии. Девушка также не могла разглашать о нем, живучи в отдалении и никого не обстоятельства никому не были известны.

Наконец, во время последней болезни Шаллера, Яков в первой раз увидев его племянницу, крайне удивился сходству её с покойною Марьею; узнал, что она за два года перед тем начала посещать своего дядю и была с ним в тот самой день, когда занемог господин его. - Этого довольно для объяснения тайны. Скоро потом Шаллер умер. Яков объявил помещику все, что знал, желая успокоить его. Рассдорф, чтобы удостовериться в истинне, захотел видеть девушку. Она рассказала ему все подробности произшествия, и то, как лесничий прицелил в него ружьем своим - чего он не открывал ниже самому Якову. Он уверился, что привидение Марьи была ошибка - но слишком уже поздно для своего щастия; выдал девушку за Вильгельма, которого постарался отыскать, издержав на то много денег; осыпал новобрачных благодеяниями, но это не примирило с ним тени Марьиной. ,,Мщение вечного Судии, говорил он часто, в образе Марьи навсегда лишило меня спокойствия. Мое преступление сделало меня злополучным навеки!" Он заключился в монастырь; но и там совесть преследовала его до самого гроба.