Избранные стихотворения

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Избранные стихотворения (старая орфография)

Джакомо Леопарди.

Содержание:

1. Воспоминание;

2. На замужество сестры моей Паолины;

3. Сон;

4. Одинокая жизнь;

5. После грозы.

ВОСПОМИНАНИЕ. 

Не думал я, чтоб над отцовским садом

Ты снова мне когда-нибудь засветишь,

Знакомая, нрекрасная звезда;

Что из окна родимого жилища,

Где протекли дни детства моего,

Где радостей своих конец я видел,

Я обращу к тебе, как прежде, речь...

Каких картин, каких безумных мыслей

Твой яркий блеск и блеск твоих подруг

Я помню, как по целым вечерам

Просиживал один я молчаливо,

Смотря на небеса... а вдалеке

Однообразно квакали лягушки,

И вкруг меня в траве н на кустах

Горели светляки, и ветерок

Шумел листвой дерев благоуханных

И темными ветвями кипарисов,

Да слышался порою говор слуг,

В отцовском доме занятых работой.

Как много дум, как много светлых грез

Мне навевали горы голубые

И моря даль, когда я видел их.

Лететь туда - в неведомые страны,

Хотелось мне... Там счастье, думал я!

О, если-б мог тогда я угадать,

Какая ждет судьба меня в грядущем,

Охотно-бы на смерть я променял

Безцветное свое существованье.

Влачить свою безрадостную юность

В пустынном, диком этом городке

Среди людей, которым чуждо знанье,

И даже слово это ненавистно!

Они над ним глумятся и меня

Бегут, ко мне исполнены враждою.

Не зависть ими руководит, нет

(Они во мне не видят человека,

Который выше их), но мысль, что сам

Я существом себя считаю высшим,

Хоть никогда, ни с кем я не был горд.

Здесь я томлюсь без жизни, без любви

И, окружен суровой неприязнью,

Невольно сам суровым становлюсь.

Я чувствую, как прежняя любовь

Презренью к людям место уступает,

Как исчезает юность дорогая,

Что славы мне дороже и венца -

Дороже, чем лучи дневного света,

Да!... И тебе здесь суждено поблекнуть,

Без радости, без пользы - бедный цвет

Единственный в пустыне этой жизни!

Протяжный звон доносится ко мне:

То бьют часы на старой колокольне.

Знакомый звон!... Я помню, как в ночи

Он утешал меня, когда, порою,

Ребенок боязливый, я не мог

Сомкнуть очей от страха в спальне темной

И призывал, в слезах, разсвета луч; -

Все, что-бы здесь ни видел я, ни слышал,

Все вызывает в памяти моей

Ряд милых сердцу образов... Но мысль

О горьком, неяавистном настоящем,

А вместе с ней и тщетное желанье

То воротить, чему возврата нет,

И это слово грустное: "я был"

Мои воспоминанья омрачают!...

Я узнаю и этот старый зал,

Любил я стены пестрые его,

Где чья-то кисть пасущееся стадо

И солнечный восход изобразила;

Оне в те дни, когда рука с рукой

Со мною шли обманчивые грезы,

Так услаждали детский мой досуг!

Я помню зал тот зимнею порою,

При блеске ослепительном снегов...

Под окнами высокими бывало

Сердитый ветер воет и гудит,

А детский смех мой звонко раздается,

Дразня его!... Да, то была пора,

Когда еще печальный этот мир,

Нам страшных тайн своих не открывая,

Глядит на нас приветно и светло; -

Когда, еще не сломлен, не запятнан,

Ребенок жизнь безпечную свою

И полную чарующих обманов

Так любит и небесную красу

Погибшия надежды юных лет!

О чем-бы речь я не завел, но к вам

Все возвращаюсь... Год идет за годом,

И чувства изменяются и мысли;

Но вы все живы в памяти моей.

Я знаю: слава - призрак; наслажденья,

Богатство - суета, вся эта жизнь--

Безплодное, ненужное страданье;

И, стало быть, меня лишает рок

Немногого, в удел мне посылая

Ничтожество... Но все-жь, когда порой

Я вспомню вас, надежды молодые,

Далеких дней пленительные сны;

Когда, взглянув на путь свой безотрадный,

Я вижу, что из всех моих надежд

Одна лишь смерть теперь мне остается;

То сердце вдруг сжимается тоской,

И мне еще становится яснее,

Что для меня здесь утешенья нет.

Что положить предел страданьям должен,

И мир страной покажется мне чуждой,

И будущность сокроется от глаз,

Я и тогда о вас все думать буду...

Вздох у меня вы вырвете еще,

И отравит минут последних сладость

Мне мысль, что жизнь безплодно прожита...

Не раз я, в вихре юности мятежной,

Среди борьбы, волнений и тревог

Смерть призывал. Я долгие часы

Просиживал в раздумьи над рекою,

И мне казалось, лучше-б схоронить

В её волнах и горе и надежды...

Когда-жь, потом, недуг меня к могиле

Приблизил, как глубоко я скорбел

Об юности, на гибель обреченной,

О смятых ранней бурею цветах!

И в поздний час, при бледном свете лампы,

Я на одре страдальческом своем,

Песнь юным дням прощальную слагал.

О! кто же их без вздоха вспомнить может -

Те бесконечно радостные дни,

Когда впервые ласковой улыбкой

Стыдливая дарит нас красота,

И все вокрут встречает нас приветом...

Когда еще молчат, иль только шепчут,

Чуть слышно, бледной зависти уста,

И даже свет (кто-б это мог подумать!)

Готов нам руку помощи подать!

Он юноше прощает заблужденья,

И, празднуя его вступленье в жизнь,

Склоняется пред ним, как-бы желая

В нем своего властителя признать.

О, эти дни!... быстрей они от нас,

Чем ночью блеск зарницы, исчезают,

И кто из бедных смертных не поник

Подавленный глубокою тоскою,

Когда пора прекрасная умчалась,

Нэрина! Разве каждый уголок

Мне и тебя здесь также не напомнит,

И не живешь ты в памяти моей?

Куда, куда, ты скрылась, дорогая?

Зачем воспоминанье лишь одно

Здесь о тебе осталось, и не видит

Тебя уж больше родина твоя?

Вот то окно, в которое когда-то

Со мной ты говорила; В нем теперь

Лишь звездные лучи трепещут грустно.

Где ты--скажи! Что-ж. милый голос твой

Мне не звучит как прежде, как в то время

Когда, его вдали услышав даже,

Я чувствовал, что бледное лицо

Мое румянцем вспыхивало ярким?...

Иные дни настали... От меня

Сокрылась ты--на век. И ты: "была"!...

И вот теперь другие люди ходят

На этих зеленеющих холмах,

Где ты жила, живут теперь они...

Как быстро и поспешно ты прошла;

Подобно сновидепью ты исчезла...

На чистом, молодом твоем челе

Сияла радость... Верой в жизнь и счастье

И юности святым огнем горел

Твой взор... Судьба тот пламень угасила;

Ты умерла, но старая любовь

Еще живет в душе моей поныне.

Увижу-ли веселый праздник я,

Где пестрая толпа безпечно пляшет,--

Я говорю себе: ты не придешь сюда;

В весельи их не примешь ты участья.

Весну-ли я встречаю, что приносит

Влюбленным в дар и песни и цветы, -

Я думаю: к тебе не возвратится

Уже весна... и не придет любовь!

Гляжу-ль я на безоблачное небо,

Иль в сердце мне сойдет внезапно радость,

Опять я восклицаю: никогда

Ты радостей уж больше не узнаешь,

Ты не увидишь неба и полей!

Тебя не стало, вечно дорогая,

Но к каждой мысли, к каждому движенью

Души моей, печально-ли оно

Иль радостно, примешиваться будет

Всегда воспоминанье о тебе!

НА ЗАМУЖЕСТВО СЕСТРЫ МОЕЙ ПАОЛИНЫ.

Мир безмятежный отческого дома

И юности пленительные грезы,

Которыми ты радуешь семью,

Ты, милая сестра, покинуть хочешь.

Так знай, что в свете суетном и шумном,

Куда тебя судьба твоя зовет,

Обречена ты скорбь и слезы встретит;

И если дашь сынов отчизне новых,

Страдальцев лишь толпу умножищь ты...

Разсказами о подвигах героев.

В печальные живешь ты времена,

И добродетель ждут судьбы гоненьи;

Лщпь мужеству победа суждена,

А слабых душ - один удел: паденье!

Те существа, которым жизнь ты дашь,

Должны несчастны быть, иль малодушны;

Так пусть они несчастны лучше будут.

Меж доблестью и счастьем на земле

Глубокая лежит давно уж бездна.

Увы! явились поздно в этот мир

Те, чья душа стремится жадно к свету;

И юность человечества прошла!

Но предоставь все это небу. Свято

В груди своей храни одну заботу,

Чтобы за счастьем рабски не гонялись

Сыны твои; что-б не были они

Пустых надежд игрушкой, или страха:

И оценят потомки доблесть их.

Обречены великия сердца;

Героев поглотить должна могила,

Чтоб имя их толпа благословила!

Отчизна взор свой полный ожиданья

К вам устремляет, женщины. Когда

Луч ваших глаз нам в сердце проникает,

Не страшны меч и пламя нам. Герои

Склоняются пред вами добровольно,

И приговор ваш дорог мудрецу!

Под солнцем всюду ваша власть всесильна;

И потому я требую у вас

Отчета в ней. Уже-ль природу нашу

Изнежили и исказили вы?

Ужели вас должны мы упрекнуть

За наш позор, за эту слабость воли,

За то, что ум бездействием объят,

Что мужество гражданское погибло,

И царствуют лишь пошлость и разврат?

Любовь должна. При виде красоты

Родятся в нас возвышенные чувства

И мужество нам наполняет грудь.

Тот не любил, чье сердце не дрожало,

Объятое восторгом в грозный миг,

Когда пред ним боролися стихии,*

Когда неслись гонимы ветром тучи

И на море вздымалися валы,

На высях гор качался лес дремучий

И разщеляла молния скалы!

К тем, кто служить отчизне не достоин,

Кто низких целей сделался рабом,

И кто бежит опасности,--презренье

Должны бы вы глубокое питать,

Коль мужество еще не разучились

Изнеженности вы предпочитать;

И женщину любить не может тот,

В чьем сердце трусость рабская живет.

Стыдитесь называться матерями

Детей своих к тернистому пути,

К невзгодам и трудам, что добродетель

Сопровождают здесь, приготовляйте;

А к благам тем, которых в наши дни

Так жаждут все, в них ненависть посейте.

Для дорогой отчизны выростая,

Пускай они узнають, чем она

Одолжена делам их предков славных.

Так юноши спартанские росли,

Хранители эллинской древней славы,

Под веяньем преданий о героях

Покаместь битвы час не наступал.

Невеста меч тогда вручала другу,

И если с поля битвы на щите

Он возвращался бледен, недвижим,

Она без слов склонялася над ним,

Своей косой лишь темной прикрывая,

В знак скорби, лик того, кто пал в бою

За родину свободную свою!

Блистала ты! Но Рима властелин

К тебе пылал напрасно грубой страстью;

Ты, гордого полна негодованья,

Отвергла нечестивый этот пыл.

Ты безмятежно, пышно расцветала;

И в дни, когда мечтанья золотые

Ласкают нас, в дни радужной весны

Тебе свой меч отец неумолимый

В грудь чистую, как лилия, вонзил.

И ты во мрак безропотно сошла.

Ты говорила: пусть скорей поблекнет

Краса моя, пусть ночь меня объемлет, -

Не разделю с тираном ложе я;

И если Риму смерть моя нужна,

Что-бы воскреснуть мог он к жизни новой,

Рази, отец, я умереть готова!

О, героиня! в дни твои ясней

Сияло солнце, чем сияет ныне;

Но все-ж твой прах несчастную отчизну

Крик мести над гробницею твоей

Звучал из уст сынов возставших Рима,

И децемвир пал под мечами пх.

Сердца зажгла отвагою свобода,

И римлян Марс к победам вновь повел,

И за страной страна им покорялась

От юга до полярных, вечных льдов.

О, если-б женщин мужество опять

Могло твой дух - Италия - поднять!

СОН.

То было ранним утром. Первый луч

Разсвета, сквозь затворенные ставни,

Пробился в спальню темную мою,

И в час, когда уже слабей и слаще

Смыкает сон ресницы нам, предстал

Передо мной, в лицо смотря мне кротко,

Знакомый образ той, что научила

Меня любить впервые и потом

Покинула измученного горем.

Не мертвою явилась мне она,

Которые несчастны... Тихо руку

Свою она ко лбу мне приложила

И молвила со вздохом: "жив-ли ты?

Хранишь-ли обо мне воспоминанье

В душе своей?" - Откуда, я ответил,

И как пришла ко мне ты, дорогая?

Как о тебе я плакал, и как плачу,

Я думал, что не можешь ты узнать

О том, и скорбь моя при этой мысли

Еще сильней и жгучей становилась.

Ужель меня опять покинешь ты?

Я этого страшусь. Но что-же было

С тобой, скажи. Все та-ли ты, что прежде,

И что тебе так удручает сердде? -

"Ты сном объят, произнесла она,

И мысль твоя помрачена забвеньем:

Я умерла. И год прошел с тех пор,

Как ты меня в последний раз увидел".

Мучительной, безмерною тоскою

"Я умерла, она сказала дальше,

На утре дней, в расцвете полном сил,

Когда так жаждешь жить, - и не успела

Еще душа утратить веры в счастье.

Летами удрученный иль недугом

Взывает часто к смерти, чтоб она

Пришла его избавить от страданья;

Но юности так страшно умирать,

Так жаль надежд, могиле обреченных!

Зачем тому, кто жизни не изведал,

Сокрытое от нас природой знать?

И лучше преждевременного знанья,

Слепая скорбь". - Умолкни, дорогая,

Я возразил, умолкни! Сердце мне

Терзаешь ты печальной этой речью.

Так ты мертва, а я еще живу!

Так этой чистой, нежной красоты

Не пощадила смерть; и не коснулась

Моей презренной, грубой оболочки!

В могиле ты, что в жизни не встречаться

Уж болыпе нам; но все не верил я.

Что-ж это - смерть? На опыте изведать

Я мог-бы нынче, чтб зовем мы смертью,

И избежать преследований рока.

Я юн еще, но молодость моя

Проходит грустно, старости подобно,

Которой так боюсь я, хоть она

И не близка, и утро дней моих

Не многим отличается от ночи! -

Она опять: "Для горя и невзгод

Родились мы: бежало счастье нас,

И небеса над нами пздевались".

Я продолжал:--Теперь, когда мой взор

Слезами застилается, и бледно

Лицо мое; когда тоской тяжелой

Я удручен при мысли, что навек

Покинула меня ты, дорогая, -

Скажи, молю: покаместь ты жила,

Хоть тень любви, хоть искра состраданья

К несчастному, что так тебя любил?

То горем, то надеждою томимый,

Тогда я дни и ночи проводил;

Сомненья те гнетут меня поныне.

О! если жизнь печальную мою

Хотя единый раз ты пожалела,

Не скрой, молю! Пускай воспоминапье

О прошлых днях мне утешеньем служит,

Коль будущее отнято у нас! -

Она в ответ мне: "успокойся, бедный,

И верь, что никогда к твоей судьбе

При жизни не была я безучастна,

Как и теперь не безучастна к ней.

Ах! и сама ведь я страдала тоже;

Не упрекай несчастную меня!"

- Страданьем нашим, юностью погибшей,

Воскликнул я, и муками любви,

Которые испытываю я,

Дай прикоснуться мне к руке твоей! -

И подала она мне тихо руку,

Пока ее я крепко, крепко жал

И целовал, и обливал слезами,

А сердце билось, полное восторга,

И замирало слово на устах,

Очам моим внезапно день блеснул...

Она в лицо мне ласково взглянула

И молвила: "забыл ты, милый мой,

Что я уж красоты своей лишилась

Давно... и тщетно ты, объятый етрастью,

Несчастный друг, трепещешь и горишь;

В последний раз прощай! Разлучены

С тобою мы навек душой и телом;

Ты для меня уж не живешь и больше

Не будешь жить. Обет, произнесенный

Тобой, судьба разорвала. Прощай!"

Отчаянья исполненный хотел

Я вскрикнуть; слезы подступали

Вскочил... но тут мои раскрылись веки,

И сон исчез; но предо мной она

Стояла все и, мне казалось, видел

Я в солнечных лучах её черты...

ОДИНОКАЯ ЖИЗНЬ.

Стуча в мое окошко, летний дождь

Под утро сон мой легкий прерывает.

Я слышу кур кудахтанье; оне

Бьют крыльями, в курятник запертые.

Вот поселянин вышел за ворота,

И смотрит, не блеснет-ли солнца луч

Сквозь облака, плывущия по небу.

С постели встав, благословляю я

И свежесть утра ранняго, и птичек

Проснувшихся на ветвях щебетанье,

И поля зеленеющого даль.

Я видел вас, я с давних пор вас знаю,

Ограды темных, душных городов,

Где ненависть гдездится и несчастье,

Вдали от вас хоть скудное участье,

Хоть каплю состраданья нахожу

В природе я, которая когда-то -

Давно! - была ко мне еще добрей.

Да! и она от удрученных горем,

От страждущих свой отвращает взор

И, полная презренья к мукам нашим,

Богине счастья служит, как раба!

Ни на земле, ни в небе утесненным

Защиты нет; их друг один - железо!

Как часто я, на береге высоком,

Над озером местечко отыскав,

Поросшее тенистыми кустами,

Сижу один, любуясь как блестит

В полдневный час в водах недвижных солнце:

Вокруг меня ни шелеста ,ни звука,

Не колыхнет былинки ветерок,

Не прокричит в густой траве кузнечик,

Не шевельнет в ветвях крылами птичка,

Молчание объемлет этот берег.

Забывши мир и самого себя,

Сижу я долго, долго, недвижимый;

И кажется тогда мне, что уж жизни

Нет в членах успокоенных моих,

Что возвратить уж им нельзя движенья,

Что их покой и эта тишь - одна.

Любовь! любовь! далеко отлетела

От сердца ты, где некогда жила,

Которое тобой согрето было;

Житейских бурь холодная рука

Его коснулась раннею весною

И превратила в лед. Я помню время,

Как в душу мне впервые ты сошла!

Святые дни, им нет уже возврата!

Как юношу тогда пленяет жизнь:

Он видит рай в печальном этом мире

И, девственных исполненный надежд,

На дело жизни трудное спешит,

Едва лишь я успел тебя узнать,

Любовь, как жизнь моя была разбита,

И выпала на долю мне печаль!

Но все-ж порой, когда я на разсвете

Иль в час, как полдень кровли золотит,

Стыдливый образ девушки встречаю;

Или когда, блуждая ночью летней

По опустевшей улице, один,

Я голосок услышу поселянки,

Что распевает в комнате своей,

И ночь, как день, работе отдавая; -

И это сердце каменное вдруг

Забьется... но затем лишь, что-бы снова

Сейчас-же в сон обычный погрузиться;

Так стал мой дух движений нежных чужд!

О, месяцъи чье отрадное сиянье

Защитой служит зайчику в кустах,

Его кружиться резво заставляя,

Так что, обманут ложными следами,

О, кроткий царь ночей, привет тебе!

Лучи твои враждебно проникают

В дремучий лес, в руины старых башень

И в дикое ущелие скалы,

Где притаясь, разбойник выжидает,

Что-б стук колес иль хлопанье бича

Послышалось вдали, иль показался

Бредущий по тропинке пешеход,

К которому, оружием звуча

И ярым криком воздух оглашая,

Он бросится - и, нож в него вонзив,

В пустыне труп его нагой оставит.

Враждебно ты ночному волоките

Над улицей сияешь городской,

Когда вдоль стен он крадется и робко

Выискивает места потемней,

Дрожа пред каждым стукнувшим окошком

И фонаря зажженного пугаясь.

Твои лучи враждебны только злу.

Ты будешь, озаряя предо мной

Лишь даль полей, да цепь холмов цветущих.

Я также проклинал тебя когда-то,

Хотя и чуждый помыслов преступных

За то, что ты порою открывал

Присутствие мое людскому взору

И мне черты людския освещал;

Отныне-же любить тебя я стану.

Увижу-ли тебя меж туч плывущим,

Иль ясно ты, эфира властелин,

Смотреть на мир обильный скорбью будешь;

Меня еще не раз здесь встретишь ты,

Когда брожу я по лугам и рощам,

Или травой высокою закрыт,

Лежу довольный тем уже, что сила

В груди моей осталась хоть для вздохов!

ПОСЛе ГРОЗЫ.

Гроза прошла... По улице опять,

Кудахтая, расхаживают куры,

Смотрите! там, на западе, в горах

Как просветлело все... Озарены

Луга сияньем солнца и, сверкая,

Бежит ручей извилистый в долине...

Движенье, шум повсюду... всем легко,

И все за труд поденный свой спешат

Приняться вновь, с душой повеселевшей:

Ремесленник в дверях своей лачужки

С работою уселся и поёт;

Несет ведро бабенка молодая,

Его водой наполнив дождевой;

Опять снует с своим обычным криком

По улице разнощик-зеленщик.

Вернулось солнде!... весело играет

На высотах и крышах луч его.

Все отворять спешат балконы, окна...

А с улиц шум несется... В отдалецьи^

На стаде колокольчики звенят...

Вот стук колес: то продолжают путь

Да! все сердда ликуют. И, скажите,

Была-ль когда нам наша жизнь милей

И было-ль нам дороже наше дело?

Кончали-ль мы когда свой старый труд,

Брались-ли мы за новый, так охотно?

И о нуждах, о горестях своих

Нам помышлять случалось ли так мало,

Как в этот миг? Увы! Веселье наше

Всегда - дитя страданья! И теперь

Проснулась в нас обманчивая радость,

Едва успел исчезнуть страх за жизнь,

Томящий нас тоской невыразимой,

Хотя бы жизнь была противна нам;--

Страх, что бледнеть и трепетать во мраке

Нас заставлял, покамест бури рев

И молний блеск нам гибельно грозили!

Как ты добра, как милостива ты,

Природа, к нам! Вот блага, вот дары,

Которыми людей ты наделяешь!

Уж рады мы! Ты полной горстью сеешь

Страдания по нашему пути!

Нежданное, непрошенное горе

Приходит к нам... и если из него

Ничтожнейшая радости былинка,

Нам кажется завидным наш удел!

Как божеству ты дорог человек,

Довольный тем, что отдохнуть от горя

И счастливый вполне, когда всем мукам

Положит смерть желаемый конец!