Путь к славе.
Глава VIII

VIII

В молельню вошла молодая, бойкая женщина. Она отдала по-военному честь и сказала, самоуверенно поглядывая на барона:

- Екатерина Лефевр, маркитантка тринадцатого пехотного полка, к вашим услугам! Вы желаете знать, что новенького? Так вот, ей-Богу, это батальон Майен-э-Луар вступает в Верден с ротою тринадцатого полка под командованием моего мужа, Франсуа Лефевра. Эге, мадемуазель, это большая неожиданность для всех!

- Батальон Майен-э-Луар! - пробормотал озадаченный барон. - Что ему тут делать?

- Что нам тут делать? - сказала Екатерина. - Дать острастку пруссакам, успокоить патриотов и ударить по аристократам, если они вздумают пошевелиться!

- Отлично сказано! - подхватила Эрминия. - Прибавьте же, как зовут предводителя добровольцев батальона... это доставит удовольствие моему гостю.

- Ими командует храбрый Борепэр!

- Борепэр! - с ужасом повторил Левендаль.

- Да, мой брат. За час до своего вступления в город он прислал ко мне вот эту доблестную женщину, чтобы известить меня заранее и успокоить! - подтвердила Эрминия, бледное лицо которой разгорелось от радости.

- Вам это как будто не по нутру, мой батенька? - заметила Екатерина Лефевр, фамильярно хлопая по плечу сбитого с толку барона. - Значит, вы не патриот? Ах, надо быть поосторожнее, потому что аристократам, которые вздумали бы завести речь о капитуляции Вердена, придется теперь от нас плохо!

- А сколько ваших добровольцев? - спросил не на шутку озабоченный Левендаль.

- Четыреста... да еще в придачу рота моего мужа Лефевра. Это составляет в общем пятьсот молодцов, которые взбудоражат город, поверьте моему слову!

А Левендаль в это время думал:

"Пятьсот человек! Не так еще велика беда, как я боялся! Этим бешеным не удержать в своей власти города... особенно когда городское население, настроенное ловким манером, с шумом и гамом потребует капитуляции. Хуже всего присутствие этого Борепэра. Как бы мне избавиться от него?"

Между тем Эрминия пошла в соседнюю комнату и привела оттуда белокурую малютку, бледную и боязливую, слабо державшуюся на худеньких ножках.

- Вот ваша дочь, - сказала она гостю, - не хотите ли поцеловать ее?

Левендаль, скрывая брезгливость, нагнулся к ребенку и наскоро поцеловал в лобик. Испуганная девочка расплакалась. На ее плач из соседней комнаты выскочил мальчуган во фригийском колпаке с национальной кокардой, бросился к Алисе, увел ее с собой и успокоил, говоря:

- Не плачь! Нам будет превесело, Алиса... станут палить из пушки! Бум! Бум! Ах, какая это славная штука пушечная пальба!

Екатерина Лефевр с гордостью указала на маленького республиканца и сказала:

- Это мой крошка Анрио... будущий сержант, которого я воспитываю в ожидании, что мой муж подарит мне сыновей для защиты республики!

Эрминия, тихонько пожимая руку маркитантки, сказала барону:

- Эта превосходная женщина проходила с батальоном мимо деревни Жуи-Аргонн. Полковник Борепэр велел позвать ее и попросил зайти в один из деревенских домов, чтобы взять оттуда указанного ей ребенка. Он дал ей также адрес нашего жилища... здесь она должна была передать мне девочку и сообщить о прибытии добровольцев, о близости покровителя несчастной, покинутой матери.

- Значит, - в смущении пробормотал Левендаль, - полковнику известно...

- Решительно все! - с твердостью сказала Эрминия. - О, то было мучительное признание, могу вас уверить! Но у меня оставалась надежда только на брата... я не знала, как отнесется он к подобному факту, когда однажды, впав в уныние, решилась открыть ему свою грустную тайну. Тяготясь всем на свете, я хотела в то время одного - умереть.

- И ваш брат отнесся к вам снисходительно? - спросил барон, стараясь казаться равнодушным и спокойным, как и в начале разговора.

- Ах, черт побери, какие переходы, ребятушки! - подхватила Екатерина. - Все мы ужасно хотели поспеть вовремя на помощь вашему славному городу Вердену, но командир Борепэр мчался словно на крыльях!

Грохот барабанов приблизился. Город точно справлял праздник. Крики радости, усиливаясь, неслись со стороны Масса.

- Мне пора, - сказал барон, - меня ожидают в ратуше!

- А мне надо расцеловать своего муженька! - заявила Екатерина. - Ну ты, молодой рекрут, шевелись живее, марш! - прибавила она, хватая за ручонку маленького Анрио.

- Посмотрите, Бога ради, на этого молодца! - добродушно воскликнула маркитантка. - Он уже цепляется за женскую юбку! Каково! Раненько начал! Ну пойдем, малыш, ты еще увидишься с Алисой. Мы придем опять к ней в гости, когда зададим хорошую взбучку пруссакам.

- Никогда не забуду я того, что вы сделали для меня, - с волнением сказала Эрминия Екатерине. - Скажите моему брату, что я благословляю вас и ожидаю его! Что же касается этого ребенка, - продолжала она, указывая на Алису, которая улыбалась маленькому Анрио и, по-видимому, также не хотела расстаться с ним, - то если со мной случится несчастье и я буду уже не в силах защищать мою дочь, любить ее и беречь... тогда передайте бедняжку на руки моего брата.

- Положитесь на меня! У нас с мужем есть уже этот мальчуган, которого я вожу в своей повозке, а тогда составится пара... чтобы я терпеливее ждала, когда мой муж решится наконец подарить мне родных детей... А за этим, должно быть, дело не станет! - прибавила Екатерина, заливаясь своим открытым, раскатистым смехом и выпячивая полную грудь. - До свидания. Чу! Забили сбор. Солдаты, надо полагать, ждут меня не дождутся на бивуаке, а Лефевр, конечно, удивляется, что не видит меня среди них.

И, уведя своего малютку Анрио, надутого и недовольного из-за разлуки с Алисой, Екатерина поспешила примкнуть к роте, отделенной из состава тринадцатого полка, которая ставила ружья в козлы на городской площади.

Левендаль в глубокой задумчивости шел из дома Блекуров к городской ратуше, говоря про себя:

"Ах, если бы капитуляция избавила меня от Борепэра! Но нет! Этот бешеный захочет защищать город, а потом женить меня на своей сестре! Ах, я попал впросак!"

И крайне раздосадованный событиями этого дня барон поднялся в ратушу, где уже собрались именитые граждане по приглашению президента директории Терно и прокурора-синдика Госсена, двоих изменников, имена которых должны быть пригвождены к позорному столбу истории.