Тайна Наполеона.
Глава XIV

XIV

В те дни, когда обстрел города прекращался, под стенами Данцига во французском лагере шли оживленные сношения, не предусмотренные властями, с какими-то пришельцами, женщинами, продававшими водку и приносившими разные новости, с подозрительными разносчиками и торгашами. Во всех осадах бывают такие перерывы, во время которых устанавливается общение между враждебными сторонами. Один из таких моментов и выбрал ла Виолетт для своей попытки пробраться в осажденный город вместе с Екатериной. Он был посвящен в ее планы и поклялся, что поможет ей спасти Анрио. Сняв свой блестящий мундир, ла Виолетт облекся в грязный широкий балахон, приобретенный у одного из многочисленных евреев-купцов, сопровождавших армию, и в таком виде подошел к воротам города в сопровождении Екатерины, одетой крестьянкой из окрестностей Кенигсберга.

Ла Виолетт говорил по-немецки, Екатерина также могла объясняться на этом языке, так как была родом из Эльзаса.

Ла Виолетт объяснил начальнику караула, что он и его спутница были застигнуты врасплох приходом французов и не успели войти в город, где их ожидали родственники, очень обеспокоенные их участью, и попросили разрешения войти в город повидаться с ними.

Начальник караула предупредил их, что будучи впущены в город, они уже не могут выйти оттуда.

- Ну, - весело ответил ла Виолетт, - мы подождем, пока эти проклятые французы будут разбиты, и выдержим осаду вместе с вами!

Получив разрешение, Екатерина и ла Виолетт вошли в город с замиранием сердца, боясь каждую минуту быть узнанными, не решаясь спросить кого-нибудь, чтобы какой-либо вопрос не обнаружил их обмана. Город был переполнен солдатами, среди которых было много раненых; повсюду стояли артиллерийские орудия и бараки; улицы были полны народа, так как все окрестное население поспешило укрыться в стенах Данцига.

Ла Виолетт заметил палатку маркитанта, раскинутую на открытом воздухе; возле нее солдаты и горожане пили и обменивались новостями. Подойдя к ним, тамбурмажор смешался с толпой и стал прислушиваться.

Здесь шел разговор о французском шпионе, переодетом австрийским офицером, которого только что судили и должны были расстрелять на следующее утро.

Ла Виолетт вздохнул с облегчением. До утра было еще довольно времени; Анрио не погиб, его можно было спасти.

Екатерина в свою очередь зашла в один магазин под предлогом покупки каких-то мелочей и ловко разузнала, где живет австрийский генеральный консул. Она объяснила, что ее племянница находится в услужении у жены консула. Получив нужные сведения, она присоединилась к ла Виолетту и оба направились к дому консула.

Двери дома были плотно закрыты, во всем доме не было ни малейших признаков движения. Никого не было вокруг, с кем можно было бы заговорить. Екатерина и ее спутник в волнении обошли вокруг всего здания.

- Ничего! Все закупорено! - произнес ла Виолетт, пожимая плечами с таким выражением, которое не предвещало ничего хорошего. Но вдруг он поднял кверху руки, достав окна первого этажа, и радостно воскликнул: - Это - окно!

- Ты хочешь влезть в него? - с испугом спросила Екатерина.

- Окно отлично заменяет дверь, если можно добраться до него, а я могу, - ответил ла Виолетт. Он ухватился за край полуоткрытого окна, приподнялся так, что смог заглянуть внутрь комнаты, затем снова спрыгнул на землю и, прибавив с обычным спокойствием: - В комнате никого нет, мы можем пробраться туда. Ну, смелей! - наклонился и подставил спину своей спутнице.

- Что ты хочешь, чтобы я сделала?

- Взбирайтесь ко мне на спину! О, не бойтесь, эта лестница самая прочная!

И он сгибался все больше и больше, ожидая, чтобы Екатерина взобралась на его могучие плечи.

Когда она наконец сделала это, он осторожно слегка выпрямился, так что Екатерина очутилась на высоте окна.

- Войдите! - сказал ла Виолетт, и его голос первый раз в жизни звучал повелительно. Но тотчас же он прибавил: - Простите меня! Дело идет о жизни Анрио! Входите, я сейчас же последую за вами!

Екатерина решительно подобрала юбки, влезла на подоконник и спрыгнула в комнату.

Через секунду ла Виолетт стоял рядом с ней.

- Иногда полезно быть таким высоким! - просто сказал он, как бы извиняясь за свой чрезмерно высокий рост. - Теперь не будем терять ни минуты, нагрянем к консулу! - И открыв первую же дверь, бывшую перед ними, он увлек Екатерину в мрачный и безмолвный коридор, внушавший недоверие своим спокойствием.

Вдруг до них донеслись голоса. Слышались приглушенные рыдания, можно было различить один мужской голос и два женских, которые о чем-то умоляли.

- Мы пришли, - сказал ла Виолетт, - это здесь! Ах, я сто раз предпочел бы идти в атаку вслед за маршалом! - прибавил он со вздохом.

- Войдем! - решительно сказала Екатерина. - Я узнаю голос Алисы.

Она схватилась за ручку двери и стремительно отворила ее. Крик изумления встретил их неожиданное появление. Они очутились в парадном салоне, мебель которого была покрыта чехлами. Граф Нейпперг быстро направился к ним навстречу.

- Кто вы? Что вам надо? - строго спросил он.

В комнате находились две женщины, одна бледная, серьезная, с большими черными буклями, обрамлявшими ее прекрасное лицо, другая юная, грациозная, с белокурыми локонами. Екатерина посмотрела на обеих и бросилась к молодой девушке со словами:

- Алиса! Моя дорогая Алиса! Неужели ты не узнаешь меня?

Молодая девушка, сначала очень пораженная, воскликнула:

- Матушка? Вы здесь? Что вы тут делаете?

- Я пришла спасти Анрио! - с достоинством ответила Екатерина.

- О, матушка, помогите нам, поддержите наши просьбы! Граф неумолим!

Екатерина обернулась к Нейппергу, ошеломленному, готовому звать на помощь, недоумевающему, каким образом они проникли в его дом, и спросила:

- Вы не узнаете меня, граф Нейпперг?

- Нет, и я недоумеваю, кто мог позволить вам войти сюда без доклада...

- Я - Екатерина Лефевр!

- Как, жена маршала Лефевра здесь! Боже мой, неужели город взят? - в ужасе воскликнул граф.

- Нет еще! Я опередила моего мужа, вот и все, и сделала это для того, чтобы спасти Анрио, моего приемного сына - понимаете, граф? Моего приемного сына - от ожидающей его смерти.

- Я ничем не могу помочь, - ответил Нейпперг в смущении. - Майор Анрио пробрался сюда, в осажденный город, переодетый, прикрывшись моим именем и моим флагом. Я знаю, какие узы связывают его с Алисой. Поверьте, что, если бы я мог, я ходатайствовал бы за него перед губернатором. Но мое ходатайство только ускорило бы казнь: явилось бы подозрение, что Австрия заинтересована в спасении офицера, в котором есть основания предполагать шпиона.

- Значит, вы не надеетесь, что можете повлиять на прусские власти? - сказала Екатерина.

- Нет, не думаю, не могу! Анрио подвергнется всей тяжести военных законов. Я очень сожалею, и если бы я мог...

- Вы можете! - повелительно сказала Екатерина. Нейпперг сделал нетерпеливое движение.

- Попросите этих дам оставить нас на минуту одних! - сказала Екатерина.

- Вы спасете Анрио! - повторила Екатерина. - Выслушайте меня! Я буду говорить в присутствии Алисы, но смотрите, чтобы потом вам не пришлось раскаяться в том, что вы вынудили меня открыть серьезную, очень серьезную тайну!

- Графиня, Алиса, оставьте нас! - сказал граф, пораженный тоном Екатерины.

Обе женщины вышли. Алиса, поддерживаемая графиней, едва держалась на ногах, близкая к обмороку. Графиня старалась утешить ее, поддерживая в ней надежду.

- Жена маршала Лефевра не пришла бы сюда без надежды спасти Анрио от казни, - сказала она. - Граф Нейпперг многим обязан ей; да и я сама слишком признательна Екатерине Лефевр, которая когда-то служила у моего отца, маркиза де Лавелина, и всеми средствами поддержу ее усилия.

Алиса немного ободрилась и вытерла слезы.

Между тем Екатерина и граф продолжили разговор. Ла Виолетт удалился по знаку Екатерины.

- Я буду за дверью, и если только понадоблюсь вам, - сказал он перед уходом, причем выпрямился и смерил взглядом графа, как бы говоря: "Если этот австрийский окурок только пикнет, я спрячу его к себе в карман!"

- Ну, теперь мы одни, говорите! - сказал Нейпперг, указывая Екатерине на кресло.

Она села и взволнованно произнесла:

- Давно мы не виделись с вами, граф! Сколько воды утекло со взятия Жемапа!

- Я очень радуюсь переменам, которые совершились, в особенности для вас, - вежливо ответил граф, - я покинул вас маркитанткой, женой сержанта.

- Поручика, исполняющего должность капитана, граф!

- Поручик быстро пошел вперед; теперь он маршал Франции, один из самых славных вождей первой армии в мире, друг Наполеона. Я от души поздравляю вас и прошу передать маршалу мой искренний привет, когда вы вернетесь в свой лагерь.

- Если я вызываю эти старые воспоминания, граф, то совсем не для хвастовства и не для сравнения тогдашней маркитантки с теперешней женой маршала, командующего осадой Данцига. Граф, в том самом замке, где мы виделись с вами в последний раз, вам удалось вырвать у негодяя, хотевшего принудить к ужасному браку молодую, достойную любви женщину, его жертву, Бланш де Лавелин.

- Теперь графиню Нейпперг.

- О, я отлично узнала ее, но волнение и беспокойство за ужасную участь Анрио помешали мне снова выразить ей мою благодарность за то, что она когда-то сделала для меня... Ведь это именно она устроила мою судьбу, купила для меня прачечную Лоближуа и этим дала мне возможность выйти замуж за Лефевра! Теперь я жена маршала Лефевра только благодаря вашей прекрасной и достойной супруге, граф! О, я не неблагодарна и только жду случая выразить вам обоим мою признательность! Но, к несчастью, теперь опять мне приходится просить.

Граф вежливо склонил голову, по-видимому ожидая объяснения, которое обещала ему Екатерина.

Между тем она медлила, но, сделав над собою усилие, сказала:

- Когда вы спасли меня от расстрела вместе с храбрым ла Виолеттом, который только что был здесь и не узнал вас, - помните? В той самой капелле, где готов был совершиться брак Бланш Лавелин... когда барон Левендаль уже собирался увезти в Брюссель или Кобленц ту, кого маркиз отдавал ему в жены, - знаете ли, какая причина заставила меня выйти за аванпосты и проникнуть в австрийский лагерь?

Граф сделал неопределенное движение и сказал:

- Я смутно припоминаю.

- Я вам напомню. Утром десятого августа тысяча семьсот девяносто второго года в своей маленькой комнатке скромной прачки я приняла на себя священное обязательство по отношению к Бланш де Лавелин. Неужели вы забыли это?

жене, в Джемапп. Ах, вы прикасаетесь к плохо зажившей ране. Продолжайте, пожалуйста! Впрочем, нет, лучше говорите о настоящем. Мне нет надобности вызывать это прошлое. Вы с большой опасностью и риском проникли в этот город с похвальной целью спасти интересующего вас французского офицера, конечно потому, что ему покровительствует ваш муж, и потому, что он - жених Алисы, которую вы воспитали. Говорите о майоре Анрио и дайте мне забыть о нашем несчастном ребенке, которого мы с женой не перестаем оплакивать.

- Говорить об Анрио значит говорить о вашем прошлом! - сказала Екатерина с ударением, заставившим Нейпперга содрогнуться. - Как вы думаете, граф, что случилось с ребенком, который находился в Версале на попечении тетушки Гош и которого я должна была привезти к вам в Джемапп?

- Увы, этот ребенок умер! Мне сказали об этом маркиз де Лавелин и один преданный слуга барона Левендаля. Ребенок был погребен под развалинами замка, разрушенного бомбардировкой и взрывами.

- Ребенок был спасен из-под этих развалин!

- Что вы говорите? Это невозможно! Но скажите, на чем основывается это предположение, к сожалению, слишком невероятное?

- Ребенок остался в живых, вырос и в настоящее время это сильный, храбрый, красивый молодой человек, достойный любви.

Нейпперг, охваченный непреодолимым волнением, смертельно бледный, пробормотал:

- Я боюсь угадать...

- Вы начинаете понимать. Ваш ребенок, граф, был воспитан Лефевром и мной и стал прекрасным французским офицером. Граф Нейпперг, неужели вы допустите, чтобы пруссаки расстреляли вашего сына?

Нейпперг, пораженный, упал в кресло, закрывая лицо руками и бормоча:

- О, это ужасно! Это дитя, так долго оплакиваемое, оставшееся в живых, спасенное каким-то чудом, предано мной же самим ужасному военному суду!

- Надо спасти его!

- О да, я спасу его. Но как? Как найти средство? - оживился Нейпперг.

- Подумаем вместе. Но надо спешить! На какое время назначена казнь?

- Завтра на восходе солнца.

- Предложите губернатору обмен. Лефевр отдаст за Анрио все, что от него потребуют - десять, двадцать, тридцать офицеров... пятьдесят солдат, если нужно! У нас много пленных! - с гордостью прибавила Екатерина.

- Все равно откажут!

- Но что же делать?

- Я придумал! - сказал вдруг Нейпперг. - Я сейчас же пойду к губернатору и потребую выдачи мне Анрио как австрийского подданного. Под защитой австрийского флага он будет неприкосновенен. Я буду держать его здесь, в плену, пока его новая национальность не будет оформлена.

- Как же вы можете считать Анрио австрийским подданным?

- Разве он не мой сын? Он должен принадлежать к национальности своего отца, это общее правило. Но вам необходимо немедленно удалиться, иначе я не отвечаю за вашу безопасность!

Екатерина не ответила ни слова, не решаясь высказать возражение, которое остановило бы графа в его намерении. Она не могла больше оставаться в городе - это могло повредить, быть может, Анрио.

- Ступайте, - сказала она решительно, - и да поможет вам Бог вернуть нам Анрио.

австрийским солдатом.

- Согласится ли он на это? - спросила она, рассказывая мужу все, что произошло при свидании с Нейппергом.

Лефевр задумался на минуту, затем порывисто воскликнул:

- Ну, что ж! Тем хуже! Пусть инженеры делают, что хотят, пусть жалуются императору, если им угодно, а я скомандую приступ! - И он вышел из палатки, сказав Екатерине: - Успокойся, нашего Анрио не расстреляют! У меня есть Удино со своими солдатами, я пойду во главе их и, клянусь всем святым, сегодня же вечером я возьму Данциг!