| Автор: | Лермина Ж., год: 1876 |
| Категории: | Роман, Приключения |
22
МЕРТВАЯ РЕКА
Порывы холодного ветра проносились над Парижем, смешивая свой зловещий вой с глухим шумом засыпающего города.
Пробило полночь.
И теперь еще существует на левом берегу Сены, за улицами Муфтар и Монтан Сент-Женевьев странная, дикая местность, напоминающая те азиатские пустыни, на которые, по преданию, в день гнева Божьего сошел истребительный огонь.
Не сочтите, читатель, эти строки за одну из любимых романистами гипербол! События, которым мы посвятим следующие главы нашего рассказа, произошли в местах незнакомых парижанам, слишком занятым или слишком беззаботным, чтобы покидать центр города.
В описываемую эпоху Париж был еще окружен стенами, прорезанными монументальными заставами, остатки которых можно еще видеть у домов Виллеты и у Итальянской заставы. Город задыхался в стенах и, однако, не осмеливался шагнуть за их пределы.
Исключая несколько дешевых ресторанов, за стенами не было, особенно на левом берегу, ничего, кроме полуразвалившихся жалких хижин на узких, грязных улицах. Это был настоящий город нищеты и порока.
Деятельность полиции была там весьма затруднительна, надзора почти никакого...
Бютт-де-Кайль был убежищем бесчисленных индивидуумов, изгнанных из общества, скрывавшихся как хищные звери, ждавших удобной минуты броситься на город, возбудивший их преступные инстинкты.
Этот Бютт-де-Кайль существует еще и теперь, правда, в улучшенном виде. Холм круто поднимается, а потом вдруг опускается почти отвесно, и с его вершины открывается вид на обширную равнину без растительности и жилья, если не считать немногих развалин, кое-где выделяющихся темными пятнами на местности.
Спустимся вниз...
Почва равнины вся изрыта, и в канавах стоит грязная, гнилая вода, над которой кружатся тысячи насекомых. Отвратительное зловоние разносится далеко вокруг...
Далее протекает правый рукав Бьевры. На левом берегу возвышаются несколько строений, сараи из грубо отесанных бревен, красильни, дубильни, которые кажутся заброшенными благодаря запущенному виду и покрывающей их плесени... Вдали выделяется силуэт Бисетра.
На другом берегу продолжается та же равнина, изрытая, монотонная. Это нечто вроде острова, так как Бьевра разделяется на два рукава. Почва кажется еще более бесплодной, еще более печальной. Наконец, мы достигаем берега второго рукава Бьевры. Кто дал ему это ужасное имя: "Мертвая река"?
Никогда название не было более подходящим. Здесь царит трупный запах. Повсюду мрачная тишина, нет ни жилья, ни фабрик, сама природа кажется мертвой.
Взглянув на Мертвую реку, можно подумать, что она не течет. Ее мрачные воды блестят, как сталь...
В эту ночь было сухо. Порывы ветра уничтожали последние остатки влажности почвы. Было темно, так как небо было сплошь затянуто тучами.
На берегу Мертвой реки существовали некогда дубильни, но самые строения давно уже исчезли, остались только ямы, до половины наполненные обломками и мусором.
В одной из этих ям сидели три человека, слабо освещенные желтоватым лучом фонаря.
Один из них высок, силен, с формами атлета - это Дьюлуфе, сообщник Бискара, беглый тулонский каторжник. Двух других мы видели в таверне "Зеленый Медведь" в то утро, когда Жак был невольным свидетелем странной сцены между ними.
Это Бибе и Трюар.
-- Это не может так продолжаться, - сказал вдруг Бибе, - лучше быть на каторге, чем околевать здесь с голоду!
-- Да, это правда, голодно, - заметил Трюар.
-- Ну, а ты Кит, что же ты молчишь? - спросил Бибе. Дьюлуфе не отвечал. Полулежа, он подпер голову обеими руками и, казалось, не воспринимал ничего, что происходило вокруг.
-- Э! Оставь его! - сказал Трюар, толкая локтем Бибе. - Ты знаешь, что он наполовину идиот...
-- Да, это правда!...
-- И это потому, что "Поджигательница" протянула ноги.
-- "Поджигательница" сгорела... Этим и должно было кончиться!
Дьюлуфе поднял голову. Очевидно, слово "Поджигательница" привлекло его внимание.
Он взглянул на своих товарищей, его губы зашевелились, как будто бы он хотел что-то сказать, но в ту же минуту его голова снова упала и он погрузился в прежнюю неподвижность.
-- Ну и хороша же она была! - заметил вполголоса Бибе.
-- Слушай, лучше не говорить об этом, - сказал Трюар. - Это его дело, а не наше, если она ему нравилась. И потом, знаешь, болтают немало кой-чего...
-- О чем?
-- Об ее смерти.
-- Она была пьяна... И подожгла нечаянно...
-- Может быть - да... Может быть - нет...
-- Ты, значит, веришь в привидения?
-- Я ни во что не верю... Это так же ясно, как и то, что прежде чем умереть, она позвала комиссара и сказала ему, что ее сжег Бискар...
Во-первых, это было нечестно... доносить... наконец, она врала, потому что Бискар умер...
-- Умер? Ты думаешь?
-- Черт побери! Все Волки так говорят... Иначе разве он оставил бы нас на мели?
-- О! Это ничего не доказывает... Ты ведь знаешь, что собственно говоря, Бискар нас ни в грош не ставил.
-- Это верно, как и то, что он нахлебался воды в Сене...
Трюар наклонился к своему товарищу.
-- Знаешь, что я тебе скажу? - шепнул он.
-- Что?
-- Знаешь ты, почему у Дьюлу такая мина?
-- Да... потому что "Поджигательница"...
-- Тс! Не говори этого имени... Он всегда его услышит, этакая старая дрянь... Я тебе говорю, что не одна только смерть этой потаскушки мучит его.
-- Так что же тогда?
-- Он знает очень хорошо, что Бискар жив... Он знает тоже, что он убил "Поджигательницу"... и он замышляет теперь мщение...
-- Ты с ума сошел! Он, выходит, знает, где Биско?
-- Я так думаю.
-- Это невозможно!
-- Почему?
-- Потому, что мы не сидели бы тогда здесь!
Трюар, казалось, нисколько не был в этом убежден и недоверчиво покачал головой.
-- Биско умер!
Можешь ты доказать это? - спросил Трюар.
-- Да, конечно. Да или нет, был ли Биско главарем Волков?
-- Еще бы...
-- Хорошо! Теперь рыжая охотится за Волками, как за зверями... Иерусалимская улица поставила на лапы всех своих борзых... Почему мы здесь, в этой яме, сидим и голодаем, может быть, даже не сегодня-завтра подохнем?... Это потому, что Биско умер!... Иначе ничего этого не было бы...
-- Да, если только он не рад, что избавился от нас!
-- Кто знает...
-- О! Если бы я это знал!... - рявкнул Трюар, потрясая своим огромным кулаком.
-- Что же бы ты сделал?
-- Я пошел бы сам искать рыжаков и сказал бы им: "Я буду искать с вами!..." Я знаю все его норы, и черт меня побери, если он не попадется мне под лапу!
Трюар произнес громко последние слова. Еще раз Дьюлуфе поднял голову и его тусклые глаза сверкнули.
-- Биско умер! - сказал он глухим голосом.
-- Слушайте! - сказал Бибе. - Я вижу, что вы просто мокрые курицы! Я порядочно поголодал, с меня этого довольно... Если вы настоящие Волки доброго старого времени... то, говорю вам, мы можем выйти отсюда... и даже поживиться кой-чем...
-- Но ведь ты знаешь, - заметил Трюар, - что рыжая бродит около... Ведь для чего же стоит на стреме Малуан?
-- И он ничего не увидит!...
Бибе ударил по плечу Дьюлуфе.
-- Эй, старина, - сказал он, - ты ведь хочешь есть, не правда ли?... Пойдем со мной... Мы станем по дороге около заставы. Сейчас должны ехать в город огородники... У каждого есть кошель, более или менее полный... Теперь нечего разбирать... Мы подцепим одного, и пока ты его будешь держать, я пристукну его... Идет?
-- Нет, - ответил Дьюлуфе.
У Бибе вырвалось энергичное проклятие. Без сомнения, он постарался бы новыми, более сильными аргументами поколебать сопротивление Дьюлуфе, но вдруг среди свиста ветра послышался во мраке глухой сиплый вой, похожий на крик совы.
Трюар и Бибе вскочили.
-- Ты слышал? - спросил Трюар.
Черт побери!
-- Это Малуан предупреждает нас.
-- Значит, что-нибудь есть...
-- Надо убираться...
-- А в какую сторону?...
Тот же звук повторился, но ближе и громче.
-- Ого! Дело становится горячим! - заметил Трюар, напряженно прислушиваясь.
В эту минуту на краю ямы появилась человеческая фигура и раздвинула ветви кустарника.
-- Эй! Волки! - раздался голос.
-- Что!
-- Мы в ловушке... Рыжая делает облаву с солдатами...
-- Куда же удирать?
-- Не знаю, - сказал Малуан. - Они идут отовсюду...
-- Не остаться ли в яме?
-- Невозможно! Они все перерывают...
-- Ну, тогда...
Трюар и Бибе миг спустя были уже на краю ямы. Эти оборванные разбойники, доведенные почти до бешенства голодом, были типом настоящих Волков, затравленных в их последнем убежище.
Они стали прислушиваться.
Слышно было только завывание ветра, проносившегося над этой мрачной, безлюдной пустыней.
-- Тебе померещилось! - сказал Бибе.
Как же! Послушай-ка!
Минутное молчание.
На этот раз не могло уже быть никаких сомнений. Со всех сторон доносился шум мерных шагов.
-- Да! - сказал Трюар. - Это конец.
-- Неправда! Я, прежде чем попадусь, пристукну кой-кого из них!
-- Лучше всего, - сказал Малуан - это бежать в разные стороны... Если кто-нибудь из нас попадется, тем хуже для него!... Конечно, он не продаст своих товарищей...
-- Черт побери! Еще бы!... Волки - не лисицы!
-- Ну так, счастливый путь, друзья... и марш!
Малуан исчез, убегая так ловко и осторожно, что его шагов совсем не было слышно.
-- Ну, что скажешь? - спросил Бибе.
-- Бежим!
-- Вместе?
-- Так будет легче...
-- Да, а тот?
-- Кит?... Черт возьми! Его сцапают!
-- Какое нам дело до этого?
-- Он на нас донесет.
-- Ты думаешь?
-- Точно!
-- Значит, надо его увести.
Да, если он захочет.
-- Попробуем!
Между тем, преследователи методически двигались по равнине, все более и более суживая кольцо, охватывавшее Волков.
-- Э, Дьюлуфе! - позвал Бибе, ложась на край ямы.
Нет ответа.
-- Дьюлуфе! Старина! Надо удирать! Тут рыжая!
Глухое ворчание послышалось из ямы.
-- Ты храпишь, старый Кит! Смотри, не попасться бы тебе на гарпун!
-- Бибе! - сказал Трюар, хватая за руку своего товарища. - Хватит! Слушай!
Шум шагов и гул голосов подступали все ближе и ближе, но было так темно, что невозможно было ничего увидеть.
Бибе неожиданно проникся состраданием. Он скользнул в яму и, положив руку на плечо Дьюлуфе, сказал ему торопливо:
-- Дьюлуфе! Я тебе говорю, что рыжая близко... Ты попадешься, если не убежишь!
-- А! - ответил тот, поднимая голову.
-- А если тебя возьмут... кто отомстит за "Поджигательницу"?
-- "Поджигательницу"?
Одним прыжком Дьюлуфе был уже на ногах.
-- Ну, теперь бежим, - бросил Бибе. - Прощай, до свиданья!...
Выскочив из ямы, он присоединился к ожидавшему его Трюару и оба, бросившись ничком на землю, поползли к Мертвой реке.
Отряд полицейских, устроивших облаву, состоял из тридцати человек. Разделившись на небольшие группы, они продвигались вперед медленно, осторожно, держа ружья наготове.
Сведения, собранные на Иерусалимской улице, были точны. Стало известно, что несколько человек из шайки Волков скрывались на берегах Бьевры.
незамеченными, и агент начинал уже терять надежду.
-- Гром и молния! - сказал он. - Неужели мы не поймаем ни одного?...
Это было весьма вероятно, так как розыски подходили к концу, не принеся результата.
-- Сюда! - раздался вдруг чей-то голос.
Полицейский бросился вперед.
Солдаты были тогда уже на берегу реки, черная вода которой резко выделялась даже во мраке.
-- Кто-то сидит тут, в яме! - продолжал тот же голос.
Открыв потайной фонарь, полицейский направил луч света в яму.
Дьюлуфе стоял там молча и неподвижно...
-- Сдавайся! - крикнул полицейский, направляя на него дуло пистолета. - Или я размозжу тебе голову!
Дьюлуфе, казалось, не слышал ничего.
-- Выйдешь ли ты, висельник? Или ты хочешь, чтобы мы вытащили тебя по кускам? - прибавил один из полицейских.
То же молчание, та же неподвижность.
-- А! Ты глух или идиот?... Эй, вы, соскочите-ка к нему да свяжите его! А вы, - продолжал агент, обращаясь к солдатам, - стреляйте, если он будет пытаться убежать!
Трое полицейских, самые сильные и мужественные, подошли к яме и смерили глазами ее глубину. Один из них прыгнул и схватил Дьюлуфе за ворот.
Бедняга упал на землю с глухим криком. Он был ранен.
-- Проклятие! - крикнул агент и в бешенстве разрядил один из своих пистолетов в голову Дьюлуфе.
Колосс не пошевелился. Пуля пролетела мимо, не задев его.
-- Ну, вперед! - бросил полицейский. - Нужно мне самому, что ли, идти?
-- Стреляй! Убейте его! - крикнул полицейский, вне себя от бешенства.
Раздались выстрелы.
Но в эту минуту Дьюлуфе одним прыжком выскочил наверх и, прорвавшись сквозь ряды солдат, пустился бежать.
-- Схватить его живого или мертвого! - заревел агент.
Одна из пуль попала ему в плечо.
Он бежал, напрягая все силы, бормоча про себя:
-- Нет! Я не хочу... Я не хочу искушения...
Что значили эти слова?
Один из них схватил его.
В эту минуту Дьюлуфе был уже на самом берегу Мертвой реки. Одним движением руки он освободился, и его противник упал в воду.
Маленький деревянный мост, прилегавший к мельнице, был переброшен в этом месте через Бьевру.
Одним прыжком Дьюлуфе был на мосту, за ним бросились солдаты и полицейские. Достигнув платформы мельницы, он наклонился и схватил одну из досок моста... Дерево затрещало под его могучими руками... Какое-то бешенство овладело им... Все полетело в воду... Сообщение было прервано.
Дьюлуфе попытался было влезть по колесу мельницы, цепляясь за его лопасти, но руки его соскользнули и он упал в волны Мертвой реки.
Затаив дыхание, во все глаза, смотрели на реку полицейские, стараясь увидеть, как он вынырнет.
-- Вот он! - закричал агент. - На этот раз он от нас не уйдет!...
Какая-то темная фигура вынырнула из воды и уцепилась за одну из свай разрушенного моста.
-- Сюда! - закричал один из солдат, нашедший запасной мостик.
Все бросились к нему и, спустя минуту Дьюлуфе был схвачен... Разбитый, обессиленный, но живой.
-- Свяжите его! - сказал агент. - Если он не умрет, это будет лакомый кусочек для гильотины!