| Автор: | Лермина Ж., год: 1877 |
| Категории: | Роман, Приключения |
17
НЕНАВИСТЬ И ЛЮБОВЬ
Ненависть ненависти рознь. Одна - глубокая, неукротимая, другая - легкая, мимолетная, хотя и не менее сильная!
Редкий убийца, нанеся смертельный удар, имеет ужасное мужество оставаться возле жертвы, когда та корчится в предсмертных судорогах.
Бегство является в некотором роде следствием угрызений совести.
Бискар понимал Изабеллу и скорее, как он сам выразился, он не доверял ей.
В то время, когда, находясь еще под влиянием вспышки гнева, внезапно превратившей ее из любовницы Жака в его жестокого врага, герцогиня наслаждалась, так сказать, предвкушением удовлетворенной мести, Бискар уже понял, что Изабелла будет сильно страдать, видя, каким ужасным пыткам подвергается ее Жак. Поэтому он и решил удалить ее из Парижа.
Ему не стоило большого труда уговорить Изабеллу уехать.
Она уже допустила одну неосторожность. Зачем отправилась она к следователю, рискуя проявить слабость и нарушить задуманный план?
Бискар хорошо знал, зачем ей хотелось еще раз увидеть Жака: подметить выражение его лица, уловить в его взгляде раскаяние, любовь, сознание совершенной по отношению к ней измены, горечь утраты.
О, тогда она оправдала бы его, она спасла бы его!
Он не удостоил ее ответом и она довела дело до конца.
Но силы ее истощились. Нервы расстраиваются от чрезмерного напряжения, это давно известно.
Она сделала свое дело, она отомстила изменнику! Теперь она хотела забыть.
Забвение возможно только вдали от объекта ненависти.
Бискар уговорил ее отправиться в Англию. Да и что хорошего могла она ожидать теперь во Франции? Имя ее было бы замешано в процессе, который покрыл бы его грязью и позором. Она была бы вызвана в суд в качестве свидетельницы. Ей сказали бы: "Вы были любовницей этого убийцы!" Еще раз пришлось бы ей обвинить его в преступлении, в котором он был совершенно невиновен, еще раз пришлось бы ей встретить его честный, прямой взгляд.
Нет, она не могла этого вынести.
Она бежала.
Бискар свободно вздохнул после отъезда Изабеллы. Он опасался ее. Экзальтированные натуры причудливы. Быстро меняют они свои планы, симпатии, в них мало рассудка, они действуют по вдохновению. Изабелла могла помешать ему.
Он с удовольствием убил бы ее, как сделал это с "Поджигательницей".
Но женщина эта могла еще пригодиться для его планов. Лучше всего было дать пройти грозе и терпеливо выждать, пока снова не выглянет солнце.
Он узнал, что она не исполнила своего первоначального намерения.
В ту минуту, когда море должно было встать между нею и Жаком, она почувствовала какое-то странное колебание.
Она осталась в Кале.
Там она поселилась в отеле, откуда открывался восхитительный вид на море. Целые дни проводила она в полнейшем уединении.
В изнеможении опустившись в глубокое кресло, задумчиво смотрела она вдаль, прислушиваясь к унылому плеску волн. Временами она пристально следила за мелькавшими вдали белыми парусами, и в воображении ее рисовалась неясная картина ссылки вдвоем.
О, зачем не увезла она его далеко-далеко отсюда, туда, где он всецело принадлежал бы ей одной? По правде сказать, она глупо делала, живя с ним в уединении, следя за каждым его шагом, держа его на положении пленника. Да, не следует стеснять свободы любимого человека.
Как бы прекрасна ни была тюрьма, она всегда ненавистна заключенному.
Но ведь он обманул ее! Он любил другую!
При этой мысли она вздрагивала и ее бледные губы передергивались.
Что происходило сейчас там, в Париже? Ах, он наверно уже томится в тюрьме, в оковах. Он страдает. Так что же, разве он не заслужил этого? А она разве не страдала, она, вложившая в эту любовь всю свою жизнь, все свои надежды? Разве она не плакала, она, глаза которой никогда не знали слез? Разве преступления против любви не должны быть наказаны? Ей вспомнился ужасный случай подобного рода.
Один банкир в один прекрасный день узнал, что жена его в связи с кассиром. Он не сказал ей ни слова, но ловко отомстил обоим. Он сам украл из своей кассы солидную сумму, обвинил в краже кассира и устроил так, что любовник его жены был сослан на галеры.
Она же, Изабелла, пошла еще дальше!
Она посылала на эшафот того, кто обманул ее!
При этой мысли она нервно вздрагивала: воображению ее представлялось, как падает гордая голова Жака под роковым ударом палача.
Каждый день говорила она себе:
-- Я должна ехать!
И все-таки оставалась, с нетерпением ожидая газет из Парижа и с лихорадочной поспешностью пробегая их глазами.
Как коротки были известия о Жаке! Дело графа де Шерлю перестало быть сенсацией и больше не занимало публику. Изредка только где-нибудь вскользь упоминалось о ходе следствия.
Наконец она узнала, что дело Жака передано в суд и что ей послана повестка с приглашением явиться в качестве свидетельницы.
Она колебалась. Ей хотелось ехать в Париж, хотелось присутствовать при решении участи Жака. Она говорила себе, что месть ее будет полнее, когда она увидит его там, на скамье подсудимых. Каким наслаждением будет для нее видеть на его лице следы страшной нравственной пытки!
встретила его взгляд, если бы в глазах его прочла она мольбу, сожаление или хоть проблеск раскаяния, кто знает, что бы вышло из этого?
Она узнала все. Ей было известно, что маркиза де Фаверей и Полина де Соссе по просьбе защитника вызваны в суд в качестве свидетельниц.
При этом известии кровь прилила ей в голову. Все сдерживаемое бешенство вылилось наружу в виде яростных воплей и стонов.
Узнав приговор суда, Изабелла злобно воскликнула:
-- Осужден! Ну, что же, отлично! Пусть умрет!
Легко и просто произнесла она эту ужасную фразу. Ночью, одна в своей комнате, она снова повторила эти слова, и ей сделалось как-то жутко. Страшно прозвучали эти адские слова среди окружавшей ее мертвой тишины. При звуках собственного голоса несчастная Изабелла вздрогнула от ужаса. В изнеможении упала она в кресло, судорожно комкая в руках газету, откуда узнала эту роковую новость.
Смерть! Смерть! Словно погребальный звон звучало в ее ушах это зловещее слово. Бессознательно повторяла она его, стараясь привыкнуть, стараясь забыть.
Время шло. Она чувствовала, что с каждой минутой Жак приближается к эшафоту.
Теперь ее охватило какое-то странное оцепенение. Временами она нервно вздрагивала, как это бывает во сне, когда кажется, будто падаешь с высоты в пропасть.
Вдруг слабые лучи рассвета пробились сквозь занавески.
Изабелла быстро вскочила с кресла и подбежала к окну. Было утро. Она не ложилась спать. Утро! Значит, прошло уже более двух суток с тех пор, как Жак был осужден.
Она была невежественна. Сколько времени давалось осужденному для подготовки к смерти? Откуда ей знать? Она не знала даже, что он мог подать на кассацию и что он отказался. Эти женщины живут вне общественной жизни и подобно многим другим понятиям, правила правосудия неизвестны им.
Было ужасное утро, дождь лил ручьями, бешено ревело море и громадные волны с глухим шумом ударялись о берег.
Обеими руками схватилась она за сердце. Все существо ее было разбито. Она готова была упасть в обморок.
Вдруг она вскрикнула, выпрямилась и, схватившись за сонетку, закричала:
-- Лошадей! Лошадей!
На зов ее явился хозяин гостиницы. Она отдавала бессвязные, почти непонятные приказания. Можно было принять ее за пьяную: она шаталась, поминутно останавливаясь, потом натыкалась на мебель, рыдала или вдруг разражалась каким-то страшным, судорожным смехом.
-- Поторопитесь! - твердила она. - Разве вы не слышите! Они убивают его! Я приеду слишком поздно!
И подбежав к ящику, доверху набитому золотыми монетами, Изабелла начала целыми горстями разбрасывать их по полу, повторяя:
-- Поторопитесь, поторопитесь же!
-- Куда желаете ехать, герцогиня? - спросил хозяин.
-- Где казнят на гильотине, - сказала она.
Хозяин с испугом смотрел на Изабеллу. Он принимал ее за сумасшедшую.
-- Ах, правда, вы не знаете! Да и какое вам дело! Ах да, вы спрашиваете, куда я еду?В Париж! Лошадей! Мою дорожную карету! Пусть не жалеют лошадей! Надо успеть! Ступайте, ступайте!
Хозяину гостиницы, бывшему в то же время почтмейстером, было мало заботы о том, куда желала ехать герцогиня.
Так как Изабелла, не считая, бросила столько денег, что ими двадцать раз можно было окупить все ее издержки, то понятно, что он поспешил исполнить ее приказание.
Если она не в своем уме, то для него было выгоднее, чтобы рассудок подольше не возвращался к ней, чтобы она вовремя не опомнилась и не вздумала платить по счету.
В то время почтовая дорога из Кале в Париж пролегала через Булонь, Аббевиль, Бове, Сен-Дени и состояла всего-навсего из тридцати двух станций.
Заплатив двойную, тройную цену, можно было все это расстояние в восемьдесят лье проехать часов за двадцать, при условии, конечно, что не случится никакого приключения в дороге.
Когда это сообщили Изабелле, она печально вскрикнула. Двадцать часов! Это наименьший срок, да и то еще не точный!
-- Если герцогиня так торопится в Париж, ей бы следовало уже ехать. Потерянное время не возвращается, - с вежливым поклоном сказал почтмейстер, понимая, что тут речь идет о срочном деле и что тут решается вопрос жизни.
Она поблагодарила, бросив ему свой кошелек, и проворно вскочила в экипаж. Кучер взмахнул кнутом, и лошади помчались во весь опор.
Изабелла свернулась на подушках и плотно обернула голову шалью, так что с трудом могла дышать. Она не хотела ничего видеть. Ей не хотелось жить. О, если бы она могла не думать!
На первой же станции она вскочила с радостным криком.
-- Мы приехали!
В ответ на это она услышала громкий хохот кучера. Она была в Маркизе, в пяти лье от Кале.
Герцогиня приказала пропускать полустанции, заглушая ропот кучерского неудовольствия звонким золотом. Она не скупилась теперь! Мысль о совершенном ею преступлении словно раскаленным железом терзала ее сердце. Ей слышался голос Жака, который проклинал, быть может, звал ее.
Куда ей ехать? Что делать? Она старалась успокоиться, привести свои мысли в порядок.
Вот что. Она отправится к Арману де Бернэ! Он примет ее. Он честный, благородный человек. Она скажет ему все. Если нужно будет, она отправится с ним вместе к судьям.
Она ничего не скроет.
Донести на Бискара - значило выдать себя. Она расскажет историю Блазиаса-Манкаля! С каким удовольствием сорвет она маску с этого негодяя! Она погибнет с ним вместе - что за беда! Ей нужно одно - спасти Жака!
допустить!
Нет! Изабелла предложит свои услуги. Жак снова будет принадлежать ей, и она убежит с ним вместе далеко-далеко отсюда! Впрочем, для спасения его достаточно будет открыть всю правду Арману. Она подождет где-нибудь Жака, и они отправятся вместе. Он не сможет отказаться: ведь он ей обязан будет своим спасением! Он сделает это из благодарности, если не из любви.
Но он любит ее, она в этом уверена! То было только минутным увлечением. Неужели мог он в самом деле любить эту девчонку? Не была ли она, Изабелла, в сто раз красивее этой простушки?
Между тем карета быстро мчалась по дороге и приближала герцогиню к цели ее стремлений. Рассеянно смотрела Изабелла на мелькавшие перед ней деревья, которые сгибались до самой земли под сильным напором ветра. Сверкали молнии. Ревела буря. Молодая женщина ничего не слышала, ничего не замечала.
-- Скорей, скорей! - стонала она сквозь судорожно сжатые зубы.
Они останавливались в Булони, в Монтрейле, в Вернее, в Аббевиле, в Пуа.
Там Изабелла заснула, изнуренная душой и телом, полумертвая от усталости и страшных нравственных потрясений. Когда она проснулась, была глубокая ночь. Буря стихала. Она выглянула из окна кареты. Та же однообразная дорога. Кучер приостановил лошадей.
-- Где мы? - спросила герцогиня.
-- В Пюизе.
-- Далеко ли от Парижа?
-- Около десяти лье.
-- Который час?
-- Половина третьего.
Изабелла опять откинулась на подушки. Кучер взмахнул кнутом Лошади снова понеслись во весь опор.
-- Десять лье! Значит, часа два-три, не больше! В пять часов я буду в Париже.
Она ошибалась в своих расчетах. Путешественники миновали Геомон, потом Муазель и только подъезжали к Сен-Дени.
Изабеллу страшно клонило ко сну. Она не в силах была этому противиться. Глаза ее сами собой закрывались, голова опустилась на подушки, и молодая женщина крепко уснула.
Вдруг она проснулась с диким криком ужаса.
Где она? Что с ней?
Кареты нет! Она одна, в руках какого-то человека, который уносит ее куда-то.
-- Сюда! Ко мне! Помогите! - отчаянно кричала несчастная Изабелла.
На дороге происходила, должно быть, страшная борьба: оттуда слышались проклятия и ужасные хрипы.
Теперь Изабелла, наконец, поняла, в чем дело! Разбойники остановили карету!
Она сделала над собой усилие, чтобы окончательно прийти в себя. Воры! Только-то? Она отдаст им все свои деньги! У нее было с собой более тридцати тысяч франков! Она даст слово выплатить им вдвое, втрое больше, лишь бы только они отпустили ее.
Но похититель крепко держал молодую женщину в своих сильных руках и уносил ее все дальше и дальше. Вот перед глазами ее возникла какая-то мрачная тень.
Это был небольшой, полуразвалившийся домишко.
Похититель вошел туда вместе со своей ношей. "
С необыкновенным проворством связал он руки и ноги герцогини, заткнул ей рот и вышел.
Изабелла не могла разглядеть черты лица своего странного похитителя. Она успела заметить только его сильную, крепкую фигуру. Кто был этот человек? Было ли это случайным грабежом разбойников на большой дороге, или тут имели в виду именно ее, герцогиню де Торрес?
При бледных лучах рассвета она старалась разглядеть место своего заключения. Это была просторная, довольно большая, грязная комната с голыми, стертыми стенами, с растрескавшимся бревенчатым потолком.
Изабелла лежала на полу. Бедняжка не могла даже шевельнуться. Руки ее были скручены на спине и так крепко связаны, что веревки впивались в тело.
Но слабая и нежная с виду, Изабелла была необычайно сильна: герцогиня-куртизанка, в конце концов, все-таки была дочерью народа, и в жилах ее текла горячая кровь сильных, здоровых натур. Возбужденное состояние, в котором она находилась, удвоило ее природную силу. Не смерть, не неволя пугали ее. Теперь, когда удалось ей победить в себе первоначальный испуг и волнение, ее занимала одна мысль, одна цель - спасти Жака, спасти его во что бы то ни стало.
Изабелла - грациозное и нежное создание, в лице и фигуре которой было столько женственности, в то же время пластикой своей весьма напоминала змею.
Веревки были сильно затянуты - что за беда! Руки у нее были маленькие и упругие. Изящная кисть, так и просившаяся на холст художника, была тонка, как у ребенка.
Извиваясь, как змея, медленно и осторожно пыталась она выдернуть правую руку из стягивавших ее узлов веревки. Ее тонкая, атласная кожа, словно повинуясь ее воле, стала нечувствительной. Изабелла поняла, что ее старания увенчаются успехом. Терпеливо и настойчиво молодая женщина продолжала свое дело. Веревки страшно терли ей руки. Она чувствовала сильную боль, однако превозмогла себя и не отказалась от своего плана. Через несколько минут одна из рук была свободна.
стягивавшую ее вторую руку, как дверь отворилась.
Вошел ее похититель. Лица его она опять-таки не могла видеть: он стоял к ней спиной, и фонарь в его руках выхватывал из мрака только сильную, плотную фигуру.
При входе его Изабелла вздрогнула. Быстрым движением опустила она свободную руку в карман. Там пальцы ее судорожно ухватились за истинное сокровище женщины - за изящный пистолетик работы лучшего оружейника Франции, замечательный как по богатой отделке, так и по своим смертоносным достоинствам.
Мигом вытащила она его из кармана и, сунув руку за спину в то же положение, когда была она связана бандитом, ждала, что будет.
Вдруг дикий крик вырвался из ее груди.
Точно такое же было выражение лица у Бискара, когда он наносил смертельный удар Дьюлуфе.
Бандит и куртизанка - оба пристально глянули друг на друга. Бискар так и впился в Изабеллу своим пронзительным взглядом, выражавшим неумолимую ненависть.
Изабелла даже не опустила глаз.
-- Ах, так это вы? - произнесла она. - Нечего сказать! Славно поступаете вы со своими союзниками! Я, право, предпочла бы принадлежать к числу ваших врагов. Быть может, тогда вы относились бы ко мне с большим уважением.
Бискар злобно расхохотался.
-- Союзник или противник, вы, во всяком случае, в моей власти, - сказал он.
-- Знаю. И жду, чтобы вы объяснили, на каком основании сделали вы меня своей пленницей!
Объяснения? - усмехнулся Бискар. - О, они будут кратки. Вы мне изменяете.
-- Я! Вы лжете!
-- Отчего вы не отправились в Англию? Зачем остановились в Кале?
-- Разве я не свободна? Хотелось бы мне знать, что дает вам право распоряжаться мной?
-- Где сила - там и право! Я так хочу! Этого достаточно. Но, послушайтесь моего доброго совета, оставьте лучше этот иронический тон. Хотя он в некотором роде и доказывает вашу смелость, но в данном случае, она может только повредить вам.
Вы вздумали пугать меня?
-- Я никогда не пугаю. Я сразу убиваю.
-- Что же! Убейте меня!
И, говоря это, Изабелла крепко сжала в руке пистолет, готовая к защите. Как охотно убила бы она этого человека! Но благоразумие заставляло ее молчать и ждать.
-- Зачем возвращаетесь вы в Париж'
-- А почему бы мне теперь и не вернуться туда? - смело спросила она.
Что вы хотите этим сказать?
-- Разве не свершилось уже мое мщение?
-- Ваше мщение?
Я не понимаю вас, мой дорогой. Я узнала там, что человек этот осужден на смерть. Я только этого и хотела. Прошлое умерло с ним. Я еду в Париж навстречу своему будущему.
Бискар, скрестив на груди руки, внимательно следил за Изабеллой.
Куртизанка тоже впилась глазами в бандита. Казалось, они изучали друг друга как дикие звери перед началом борьбы.
Бискар помолчал с минуту, потом начал медленно, отчеканивая каждое слово:
-- Так значит, вам известно, что Жак умер.
-- Умер, умер! - простонала она. - О, Боже мой!
Бискару удалось примитивной хитростью вырвать у герцогини ее тайну.
Теперь голос его звучал еще резче, еще пронзительнее.
-- Видишь ли, герцогиня де Торрес, - сказал он, - меня нелегко провести! О, как хорошо разгадал я тебя, негодяйка! Слабая и подлая женщина! Ты воображала, что была там одна! Ты не знала, что там следили за каждым твоим шагом, что шпионы мои читали на лице твоем каждую мысль, возникавшую у тебя в мозгу. Ты боролась! Душа твоя долго колебалась между ненавистью и любовью. Любовью к человеку, подло обманувшему тебя! Я узнаю вас, куртизанки, как мелка и ничтожна ваша любовь! Да, ты узнала, что он осужден на смерть! И при мысли об этом ты забыл а все, кроме того, что он был твоим любовником, что ты любила его!
Скажи, - прошептала Изабелла, - скажи мне: он действительно умер?
-- А, вот что тебя больше всего тревожит. Хорошо, так уж и быть! Скажу тебе правду. Жак еще жив.
При последних словах Бискара радостный трепет пробежал по телу Изабеллы. Крупные слезы брызнули у нее из глаз, слезы радости и надежды.
-- Я расскажу тебе сейчас, как все это было, - продолжал бандит. - Когда ты уехала из Кале, один из моих сообщников последовал за тобой. Ты остановилась в одной гостинице и попросила стакан воды. Он бросил туда снотворного. Ты проспала десять часов! За это время меня успели известить обо всем. Теперь мы оба здесь, в одном лье от Парижа, в нескольких шагах от Сен-Дени. Как видишь, я явился вовремя. И клянусь тебе, герцогиня де Торрес, что твоей светлости не удастся донести на меня и спасти своего возлюбленного Жака.
Изабелла не отвечала ни слова, углубленная в свои мысли о Жаке, о его спасении.
Уже шесть часов утра, - продолжал Бискар, - сегодня же в четыре часа пополудни Жак взойдет на эшафот. Минуты его сочтены. В то время, как я говорю здесь с тобой, в то время, как ты тут воешь от страха, там, в тюрьме, в камеру к твоему Жаку входит священник и объявляет, что он должен готовиться к смерти.
-- Довольно! Довольно! - крикнула Изабелла.
-- А ты останешься здесь под хорошим надзором, будь уверена в этом! Сегодня же в шесть часов вечера ты будешь свободна. Тогда можешь сколько угодно говорить. Можешь громко провозглашать невинность того, кого ты любишь! Но будет уже слишком поздно!
Слишком поздно? Нет!
И Изабелла, мгновенно направив на Бискара дуло пистолета, который до сих пор она держала за спиной, нажала пальцем спуск. В упор. Прямо в грудь.
-- Безумная! Он не был заряжен! - крикнул Бискар. - Неужели ты считаешь меня таким дураком! Действительно, самое лучшее - убить тебя.
Он вынул из кармана нож и медленно подошел к ней, не сводя с нее пристального взгляда.
Изабелла не пыталась ни увернуться, ни защищаться.
Послышался глухой шум падения, хрип.
Что ж, она слишком сильно любила его! - проворчал Бискар.
Жак был еще раз приговорен.