| Автор: | Лермина Ж., год: 1877 |
| Категории: | Роман, Приключения |
28
ШАНТАБУМСКИЙ ЛЕВ
А теперь, дорогой читатель, мы отправимся в Камбоджу - бывшее царство кхмеров - страну, без сомнения, неизвестную большинству европейцев. Посетим же зеленые равнины ее, проникнем в ее густые, непроходимые леса, несколько веков уже лишенные человеческого присутствия, осмотрим гигантские развалины Ангора, которые свидетельствуют о могуществе народа, некогда жившего там и давным-давно уже исчезнувшего. Пусть читатель не считает плодом фантазии те описания, которые нам придется сделать, и как ни иллюзорна покажется ему картина той местности, где разыграются последние сцены нашей драмы, да будет ему известно, что, стараясь оставаться верными действительности, мы всегда были ниже ее.
Но вернемся к нашему рассказу. Прежде всего скажем несколько слов о географическом положении Камбоджи.
Она расположена в Индокитае, на берегу Сиамского залива. Самые значительные города: Бангкок - на северном берегу залива, а в юго-восточной части полуострова, в Кохинхине, - Сайгон.
Между Кохинхиной и Сиамом по восточному берегу залива тянется необозримое пространство, которое большинство новейших атласов обходит молчанием, словно какую-нибудь неисследованную, негостеприимную пустыню. А между тем она должна быть давно и хорошо известной. С каждым днем влияние Франции все далее и далее распространяется по этой территории, богатства которой, еще неведомые, служат предметом бесконечных исследований.
Невозможно, говоря о Камбодже, не упомянуть о реке, которая, можно сказать, создала эту страну и дает ей жизнь и богатство. Камбоджийцы называют ее Великой Рекой (Туле-- Том). У европейцев же она известна под именем Камбоджи, в честь народа, жившего на берегах ее в то время, когда соотечественники Альбукерка и Васко да Гамы обогнули мыс Доброй Надежды и появились в Индии.
Столица нынешней Камбоджи носит название Фнам-Пек.
Большая часть Камбоджи ежегодно, в определенное время, бывает затоплена разливом Великой реки вследствие проливных тропических дождей, приносимых туда юго-западным муссоном.
Разлив проявляется во всей своей силе только в Камбодже. Ниже, в Кохинхине, он значительно ослабляется многочисленными каналами, отводящими воду в разные стороны для искусственного орошения полей.
Огромная затопленная равнина на границе Камбоджи и Кохинхины носит название "Равнина тростников".
Камбоджа в сентябре похожа бывает на море, усеянное островами и деревьями. В марте она имеет вид песчаной равнины, местами прорезанной озерами.
Между всеми естественными резервуарами, способствующими правильному разлитию Великой реки, замечателен в особенности один, доставляющий стране те самые выгоды, которых добивались египтяне, вырывая озеро Морис. Это большое озеро, зеркало которого доходит до 2,400 квадратных километров, соединяется с Великой рекой посредством пролива в 120 километров длиной и от семи до восьмисот метров шириной.
Нынешняя столица Фнам-Пек лежит в этой восхитительной местности, важной своим географическим и торговым положением, в истинном сердце государства, где сходятся все четыре реки Камбоджи.
К северу от Большого озера открыты были несколько лет тому назад удивительные развалины, которые являются единственным памятником древнего царства кхмеров. Эта часть территории известна под названием Ангорской области.
Между реками, большим озером и берегом Сиамского залива лежат две провинции: земля Пюрсаш и земля Треоги. Последняя тянется по берегу от границ Кохинхины до устья реки Кампьонг. Главный город Треонга, Кампо, лежит напротив острова Пю-Кота.
* * *
Прошло два месяца после только что описанных нами событий. Был конец июня 184... года. Наступает вечер. Солнце уже скрылось за горизонтом. С моря, волны которого с шумом бьются о береговые скалы, встает туман.
Остров Пю-Кот, острая верхушка которого днем виднелась на горизонте, теперь постепенно тонет в полумраке наступающей ночи.
По плохо проложенной дороге, ведущей в город Кампо, изредка проходит какой-нибудь крестьянин с огромной плетеной корзиной за плечами и в конусообразной шляпе.
Или же шествует кортеж какого-нибудь сиамского вельможи. Тяжелым, мерным шагом ступают слоны, поворачивая головы к морю, как бы посылая солнцу последнее "прости", которое все животные посылают дневному светилу, так же, как и приветствуют его восхождение. Таинственна гармония живых существ с природой!
За кортежем следуют несколько нищих, навязчиво выплакивающих себе горсть риса. Их прогоняют бамбуковыми тростями оборванные слуги вельмож, но нищие с какой-то маниакальной настойчивостью продолжают свое дело.
труда: перец, имбирь, кардамон.
Воздух удушливо жаркий и сухой, предвестник скорой бури.
Густые черные тучи, нагоняемые западным ветром, быстро несутся по небу.
И прохожие спешат домой, зная, что наступает время больших наводнений. Маленькие ручейки разольются в быстрые потоки, которые могут, неожиданно застигнув врасплох путешественника, преградить ему путь и даже затянуть в свою глубину.
Ночь становилась все темнее и темнее. Поднялся ветер, сильно раскачивая верхушки деревьев, которые так и клонились к земле, как бы умоляя страшного врага сжалиться над ними.
Вскоре мрак и безмолвие воцарились в природе. Так прошло несколько часов.
Вдруг среди мрака блеснул свет. Это не была звезда, так как небо было в тучах. Это не была лампа, горящая под гостеприимной кровлей какой-нибудь хижины: вокруг на расстоянии нескольких миль все было пустынно и необитаемо.
Загадочный свет все приближался.
Это был свет факела.
Одновременно слышались какие-то глухие мерные звуки.
Но вот факел вырвал из тьмы трех мужчин весьма странной наружности, которые шли друг за другом.
Первый нес на шее инструмент весьма причудливой формы, вроде металлического барабана, по которому он беспрестанно ударял бамбуковой палочкой, извлекая из него те странные звуки, о которых мы сейчас говорили.
Тот, кто шел последним, высоко держал над своей головой зажженный факел.
Оба они были одеты одинаково: верхняя часть туловища была обнажена до пояса, а вниз до колен спускался темный передник.
Тот, кто шел посередине, резко отличался от тех двоих.
Он был высокого роста. Широкий плащ ослепительной белизны, наподобие туники, облегал его стройное туловище. Колеблющийся свет факела озарял его смуглое худощавое лицо с большими блестящими глазами.
Широкая головная повязка, такая же белая, как и плащ, стягивала его лоб, подчеркивая желтоватый цвет лица, изрытого морщинами.
К ногам его тонкими ремешками подвязаны были широкие сандалии, так что верхняя часть ноги была обнажена и можно было заметить, что на пальцах были кольца, сверкая подобно тем насекомым, которых женщины на острове Куба носят в волосах вместо бриллиантов.
Он шел, сложив на груди руки, гордо подняв голову и бесцельно устремив задумчивый взгляд в пространство.
По временам в ветвях слышался шелест и треск. Вероятно, убегал какой-нибудь зверь, напуганный неожиданным появлением людей.
Изредка в кустах раздавался грозный рев.
странный эскорт, ни разу не остановившись. Казалось, местность была в совершенстве знакома всем трем путникам.
Но вот дорога, до сих пор ровная, мало-помалу стала подыматься вверх, сначала незаметно, затем все круче и круче. Растительность постепенно становилась реже и беднее. Кривые и малорослые деревья покачивали почти обнаженными ветвями, с которых так и сыпались листья от дуновения морского ветра.
Путники наши стали взбираться на гору, которую европейцы назвали Слоновым хребтом, но туземцы сохранили за ней образное название: "Фном-Попок-Виль", что значит: "Гора, вокруг которой вертятся облака".
По склонам ее катилась река Кампо, направляясь в соседнюю равнину. Скалы служили ей берегами. Местами смелым прыжком перескакивали они через поток, повиснув над водами его подобно огромной арке. На эти-то гребни гор и взбирались путники. Все время гремел барабан, и монотонные звуки его заунывно разносились вокруг.
Второй, сложив на груди руки, расправляя складки своей белой тоги, не отставал от барабанщика, ни разу не оглянувшись, ни разу не опустив головы.
Временами пробирались они среди утесов, проход между которыми был так узок, что с трудом пропускал их.
Они поднимались все выше и выше.
Вдруг путники остановились.
Они взобрались на высоту более пятисот метров. Перед ними громадной стеной поднимался утес, преграждая им путь.
Неужели они сбились с дороги?
Но, невозмутимый по-прежнему, таинственный путник в плаще, молча поднял над головой обе руки, как бы совершая волшебное заклинание.
В эту минуту плащ на груди его распахнулся, и при свете факела ярко засверкал огромный бриллиант, висевший у него на шее. Камень был необыкновенных размеров и блеск его был подобен сиянию звезды.
В это время барабан выбивал глухую, беспрерывную дробь.
Вдруг огромный камень, преграждавший им путь, бесшумно повернулся на какой-то невидимой оси.
Из образовавшегося отверстия послышался голос:
-- Именем Будды, кто там?
-- Именем Будды, пришедший зовется Туи-Са, - отвечал незнакомец торжественным тоном.
-- Войди! Джиараи ждут тебя! - продолжал первый голос.
Тогда Туи-Са, то есть Царь Воды, вошел в узкий проход, образовавшийся между камнями.
Теперь факельщик шел впереди, а барабанщик замыкал шествие.
В таком порядке шли они по узкому коридору. Глубокая тишина царила кругом. Тот, кто встречал пришельцев, исчез. Прошло несколько минут.
Туи-Са вошел в большой зал, имеющий вид огромного свода, терявшегося где-то вверху, в темноте.
В глубине зала, на возвышении, покрытом белой тканью, сидели трое, повернув лица ко вновь прибывшему.
Все они были в одежде древних буддийских жрецов - длинной тоге золотисто-желтого цвета и головной повязке, поддерживаемой диадемой.
Пояса их усыпаны были драгоценными камнями, тоги немного приподняты, так что видны были желтые кожаные сапоги, доходившие до колен и отделанные серебряными пуговицами.
Вокруг них были собраны представители четырех племен, населяющих земли: Треанг, Тиам, Стиенги и Куй, люди, которые составляют великую семью Джиараев, сохраняющую неприкосновенными предания и обычаи предков.
При появлении Туи-Са, все три брамина встали, остальные же пали ниц.
Один из браминов вытянул вперед руку, приветствуя Царя Воды.
-- Мы ждем тебя, - сказал он, - настала великая минута! Отец Рек готов уже разлиться по нашей земле, чтобы оплодотворить ее. Это эпоха твоего могущества. Царь Воды, приветствую тебя!
Читатели наши, конечно, не забыли, что человек, убитый де Беленом и Сильвереалем, носил титул Царя Огня.
Всем огромным могуществом древних кхмеров номинально пользовались два человека, облеченные высшей властью в стране.
Это были Царь Огня и Царь Воды. Все относились к ним с почтением, даже с благоговением. Это были короли, это были судьи. Царь Воды, в сущности был только вице-королем. Настоящим повелителем считался Царь Огня. Предпочтение это основывалось на том факте, что солнце весь год царит над землей, тогда как вода только в период наводнения дает знать о своем могуществе.
-- Царь Воды, - продолжал брамин, - старейшины племен решили, что пробил наконец час, когда должен быть избран тот, который будет иметь право на титул Царя Огня.
Вот уже двадцать лет, как тот, кто носил этот титул, пал от руки подлых убийц. Двадцать лет, как сын его неизвестно куда исчез и до сих пор нет никаких следов его существования.
Только Царь Огня имеет право опоясаться священным мечом, который должен будет возвратить кхмерам их прежнее могущество.
Туи-Са, мы позвали тебя потому, что в твои руки отдан будет этот меч. Отныне ты, не спуская глаз с его лезвия, будешь ждать той минуты, когда сталь, прозвучав сама собой, призовет тебя к бою.
Туи-Са, готов ли ты принять титул, которым хотим мы удостоить тебя? Туи-Са, Царь Воды, готов ли ты назваться Царем Огня?
Туи-Са безмолвно слушал брамина. Ни один мускул на лице его не дрогнул.
Когда тот умолк, Царь Воды поднял голову и дрожащим голосом сказал:
-- Нет!
Брамины содрогнулись.
Последний раз спрашиваю тебя, Туи-Са, обдумал ли ты? Готов ли ты быть названным Царем Огня?
-- Нет! - твердо отвечал Туи-Са.
По знаку браминов за спиной Царя Воды возникли два человека. Каждый из них вооружен был длинным и острым кинжалом, один удар которого вызвал бы неминуемую смерть Туи-Са.
Но он, по-прежнему бесстрастный, даже не тронулся с места и, торжественно подняв руку, спокойно обратился к браминам:
-- Законы ваши, - сказал он своим тихим и мерным голосом, - повелевают, чтобы всякий потомок кхмеров повиновался воле Божества, если бы даже это стоило ему жизни.
-- Разве Бог объявил тебе свою волю?
-- Да!
Тон этого человека, говорившего перед лицом смерти, звучал высокой торжественностью. Почтительный шепот пробежал по залу.
-- Говори! - сказал брамин. - Что открыл тебе Будда?
Туи-Са повернулся лицом к востоку и сказал:
-- Слушайте и вы услышите сами рев Шантабумского льва!
Чтобы читателям понятен был всеобщий благоговейный трепет, которым встречены были слова Царя Воды, необходимы некоторые пояснения.
Шантабум - это порт на западном берегу Камбоджи. При входе в маленькую бухту возвышается огромная скала, похожая на колоссального льва.
-- "Трудно поверить, - писал естествоиспытатель Муго, - чтобы только природа могла придать этому колоссу такие удивительные формы". А между тем, это так. Лев Шантабумский обязан своим происхождением исключительно воде. Понятно, что сиамцы с благоговением относятся к этой скале, как и вообще ко всем предметам, которые кажутся им необыкновенными и чудесными.
Рассказывают, что однажды капитан одного английского корабля, бросившего якорь в Шантабумском порту, увидя льва, пожелал купить его. И когда губернатор отказался продать ему эту замечательную статую, безжалостный англичанин приказал дать залп из всех своих орудий по скале, от которой отлетело при этом несколько обломков.
.Продолжительное молчание следовало за последними загадочными словами Царя Воды.
По знаку главы браминов исполнители казни отошли от Туи-Са.
-- Ты произнес великое слово, - сказал ему брамин. - Тебе известно, какой глубокий смысл наши древние предания приписывают реву Шантабумского льва. Исполнил ли ты священную волю, обязывающую всякого потомка кхмеров, если услышит он голос великого льва, провести три дня и три ночи у его ног?
-- Исполнил, - отвечал Туи-Са, - три раза солнце при восходе своем заставало меня распростертым перед священным львом.
-- И снова слышался голос?
-- Да.
-- Понял.
-- Объяви же нам то, что открыл он тебе.
Туи-Са приблизился к судилищу браминов.
Это была странная и вместе с тем величественная сцена. Факелы озарили фантастическим светом полуистертые стены зала, высеченные из цельной скалы, на фоне которых резко выделялись неподвижные, как статуи, фигуры браминов.
Все ждали, затаив дыхание.
Люди эти, представляющие многочисленный народ, давно уже исчезнувший с лица земли, все еще не теряли надежды на возвращение могущества своих славных предков, надежды, которая уже несколько веков поддерживала слабых, жалких потомков этой некогда великой нации.
Сейчас они терпеливо ждали слов оракула.
-- Выслушайте же меня, - сказал Туи-Са. - Небо было чисто и солнце весь день золотило своими лучами величественный образ кхмерского льва. Он оставался безмолвным. Медленно опустилось на землю покрывало ночи, и во мраке ее терялись контуры священного животного.
Но я не спускал с него глаз и продолжал прислушиваться.
И вот, в первую ночь лев зарыдал, и в рыданиях его слышалось мне:
" - Проходят долгие века и я, лев кхмерский, по-прежнему остаюсь повергнутым в прах, притеснители попирают меня ногами и никакая сила не является ко мне на помощь".
Заря взошла, и он смолк.
Снова жгло его солнце своими палящими лучами, и снова мрак спустился на землю.
Во вторую ночь уже не слышно было стонов и рыданий льва.
Звучный, радостный рев вырвался из его могучей груди, и вот что узнал я:
" - Эни не умер! Эни скоро вернется! Эни уже близко! Да затрепещет от радости Ангорская пагода до самых ее колоссальных основ! Пусть священные змеи развертывают свои кольца! Пусть Джиангские кони, вещие соколы, веселыми криками выражают свою радость! Эни! Вот Эни!"
В третью ночь лев зарычал еще громче и сказал:
"С дальнего Запада едут в землю кхмеров иноземцы. Одни - враги, другие - союзники. Смерть врагам! Спасение и помощь союзникам! Эни едет с ними! Слава Эни! Великая нация приближается к нам и с ее помощью древнее племя кхмеров восторжествует над врагами!"
Вот что сказал мне Шантабумский лев: "Эни жив! Царь Огня возвращается к своим детям! Одному ему принадлежит право опоясаться священным мечом для защиты наших древних прав!"
Вот почему я, Царь Воды, Туи-Са, первый и самый преданный из его подданных, отказываюсь опоясаться мечом кхмеров! Я повинуюсь льву, что сделаете и вы сами!
--Царь Огня был предательски убит европейцами! - сказал брамин глухим голосом. - Туи-Са, ты не понял голоса льва!
-- Эни умер, но сын его...
-- Сын его бесследно исчез! Кхмеры видели, как какой-то иностранец увел его в неволю.
-- Неволя - не смерть!
Брамины минуту совещались между собой. Затем глава их снова обратился к Царю Воды.
-- Слушай, Туи-Са, - сказал он, - пройдут четыре луны, и по истечении их титул Царя Огня снова будет пожалован тебе! А пока мы подождем исполнения пророческих слов, которые, по словам твоим, ты слышал. Но как только пройдет срок, помни, что ты должен будешь опоясаться мечом кхмеров или приготовиться к смерти.
Туи-Са наклонил голову в знак согласия.
-- Я буду готов, когда придет время, - сказал он.
В эту минуту в глубине гор раздался глухой, продолжительный крик, как будто Шантабумский лев своим могучим голосом скреплял принятое Царем Воды обязательство.
Все вздрогнули.
В зале воцарилось мертвое молчание.
Снова прозвучал крик, но на этот раз еще громче, еще явственнее.
Казалось, это был сигнал, призыв к бою.
По приказу одного из браминов двое воинов бросились по подземным галереям.
Не прошло и нескольких минут, как они вернулись в сопровождении старого брамина.
-- Отец! - спросил глава браминов: - Что случилось? Зачем этими жалобными воплями ты нарушил покой Совета?
-- Вы, последние потомки кхмеров, слушайте! Взгляните на меня! - ответил брамин.
Быстрым движением он откинул плащ, и ужасное зрелище представилось взорам окружающих. Вся грудь его была в крови. Огромная зияющая рана едва не касалась области сердца.
Все бросились к нему.
-- Сыны кхмеров! - воскликнул он. - Неверные напали на святую Ангорскую пагоду. Сыны кхмеров! Европейские разбойники убили ваших жрецов и защитников! И в эту минуту, быть может, сокровище наших предков попало в руки бесчестных людей.
В руках у всех внезапно сверкнули мечи.
Туи-Са с благоговением поднял руки к небу.