| Автор: | Лессинг Г. Э. |
| Категория: | Комедия |
Минна фон Барнхельм, или солдатское счастье {21}
Комедия
Перевод Наталии Ман
Действующие лица
Фон Тельхейм, майор в отставке.
Минна фон Барнхельм.
Граф фон Брухзаль, ее дядя.
Франциска, ее служанка.
Юст, слуга майора.
Пауль Вернер, некогда вахмистр Тельхейма.
Трактирщик.
Дама в трауре.
Фельдъегерь.
Рикко де ла Марлиньер.
Действие попеременно происходит в зале трактира и в прилегающей комнате.
«Минна фон Барнхельм»
Действие первое, явление двенадцатое.
Действие первое
Явление первое
Юст.
Юст(уснул, прикорнув в углу и бормочет во сне). Мошенник он, а не трактирщик. Это нас-то ты… Живо, братец! Лупи его! (Замахивается и от этого просыпается.) Эй, берегись! Как, опять? Не успею глаза сомкнуть, и мы с ним уже деремся. Ох, кабы ему по правде хоть половина моих тумаков досталась! Да, никак, уж развиднелось! Надо поскорей разыскать беднягу майора. Моя бы воля, я б его и близко к этому проклятущему дому не подпустил. Где-то он ночь проспал?
Явление второе
Трактирщик, Юст.
Трактирщик. Доброго вам утра, господин Юст, доброго утра! Раненько вы поднялись. Или, может, лучше сказать: поздненько засиделись?
Юст. Говори, что вздумается.
Трактирщик. Я говорю только «доброго утра», а на это господину Юсту следовало бы ответить: «благодарствуйте», верно ведь?
Юст. Что ж, благодарствуйте!
Трактирщик. Кому не довелось как следует выспаться, тот, конечно, только и знает, что брюзжать. Господин майор, видно, не воротился домой, а вы его всю ночь здесь и прождали.
Юст. Ишь какой догадливый!
Трактирщик.
Юст(поворачивается, чтобы уйти). Ваш слуга.
Трактирщик.(удерживает его). Где уж нам!
Юст. Ладно, не ваш слуга.
Трактирщик. Полноте, господин Юст! Неужто вы еще со вчерашнего дня на меня сердитесь? Злость-то ведь за ночь проходит.
Юст. У меня и за десять ночей не пройдет!
Трактирщик. Да разве это по-христиански?{22}
Юст. Конечно, по-христиански, точно так же как вытолкать на улицу честного человека за то, что он не сразу заплатил по счету.
Трактирщик. Где ж вы сыскали эдакого безбожника?
Юст. Нашелся такой христианин - трактирщик. И кого же вытолкать? Моего господина! Превосходного человека! Офицера!
Трактирщик. Выходит, я вытолкал его на улицу? Ну уж нет, я слишком уважаю военных и от души сочувствую отставным! Мне поневоле пришлось предоставить ему другую комнату. Не думайте больше об этом, господин Юст. (Кричит за сцену.) Эй! Я мигом все заглажу!
слуга.
Принеси-ка стаканчик винца, да получше, господину Юсту выпить хочется!
Юст. Не хлопочите, хозяин. Пусть эта капля вина станет ядом, если только - нет, не буду зарекаться; я ведь еще трезвый!
Трактирщик.(слуге, который принес бутылку ликера и стакан). Давай сюда, можешь идти! Вот, господин Юст, отличный напиток, крепкий, вкусный, пользительный. (Наливает и протягивает Юсту стакан.) Вы замерзли, не выспались, а это сразу согреет желудок!
Юст. Не надо бы мне!.. Ну да стоит ли платиться своим здоровьем за его грубости? (Пьет.)
Трактирщик. На здоровье, господин Юст!
Юст(возвращая ему стакан). Недурно! Но вы, хозяин, все-таки грубиян!
Трактирщик. Бросьте, бросьте, не так это. Пропустите-ка поскорей еще стаканчик - на одной ноге не устоишь.
Юст (осушив второй стакан). Ничего не скажешь, что хорошо, то хорошо! Собственного изготовления, хозяин?
Трактирщик.
Юст. Вот что, хозяин, кабы я умел кривить душой, за такое винцо стоило бы покривить, но нет, не могу держать язык за зубами: все-таки вы грубиян, господин трактирщик!
Трактирщик. Отродясь такого про себя не слыхивал. Еще стаканчик, господин Юст, - бог троицу любит!
Юст. Ладно, куда ни шло! (Пьет.) Винцо - дай бог каждому. Но и правду говорить - дай бог каждому. Господин трактирщик, все-таки вы грубиян!
Трактирщик. Будь я грубияном, разве бы я стал это выслушивать?
Юст. Стали бы. Грубияны не больно-то обидчивы.
Трактирщик. Может, еще стаканчик, господин Юст? Дом о четырех углах строится.
Юст. Пожалуй, многовато будет! А для вас, хозяин, все равно без толку. Я до последней капли в бутылке стану твердить свое. Куда ж это годится, хозяин, - такая отменная наливка и такие дурные поступки! Мой господин бог знает как долго у вас прожил, не один звонкий талер{23} вы у него вытянули, - у него, за всю жизнь и геллера{24} никому не задолжавшего. А вы, не успел он отлучиться, его из комнаты выставили только за то, что он месяц-другой не сразу выкладывал деньги на бочку, не мог много тратить.
Трактирщик. А если мне комната нужна была позарез? Я наперед знал, что майор и по доброй воле ее уступил бы, ежели бы я мог дождаться его прихода. Что ж мне было - показать от ворот поворот приезжей даме? Не долго думая уступить барыш другому трактирщику? Да она и вряд ли нашла бы, где остановиться. Постоялые дворы сейчас битком набиты. Не оставаться же молодой, прекрасной, обходительной даме на улице. Ваш господин - человек галантный! Да он, собственно, и не остался внакладе. Разве я не предоставил ему другую комнату?
Юст. На задворках за голубятней, с видом на соседний брандмауэр.
Трактирщик. Вид из этой комнаты открывался отличный, покуда проклятый сосед его не застроил. А сама комната очень даже приятная и шпалерами обтянута…
Юст.
Трактирщик. Неправда, на одной стене они еще целехоньки. И ваша комнатушка тут же рядом, господин Юст, в ней даже камин имеется, зимой, правда, он немножко дымит…
Юст. Зато летом - загляденье. Сдается мне, хозяин, что вы ко всему еще над нами издеваетесь!
Трактирщик. Да бросьте вы, господин Юст, господин Юст…
Юст. Не морочьте голову господину Юсту, не то…
Трактирщик. Не я вам морочу голову, а данцигский ликер!..
Юст. Офицера, да еще такого, как мой господин! Или вы, хозяин, вообразили, что офицер в отставке уже не офицер и не может надавать вам по шее? Почему ж это вы, господа трактирщики, такие были покладистые во время войны? Почему тогда каждый офицер был достойным человеком, а каждый солдат честным и бравым парнем? Чуть-чуть пожили в мирное время и уже обнаглели?
Трактирщик. Стоит ли так горячиться, господин Юст?..
Юст. Стоит…
Явление третье
Фон Тельхейм, трактирщик, Юст.
Тельхейм(входя). Юст!
Юст(уверенный, что его окликнул трактирщик). Юст? Да мы с вами, видать, приятели?
Тельхейм. Юст!
Юст.
Трактирщик.(завидев майора). Тсс, тсс! Господин, господин, господин Юст - вы бы лучше оглянулись; господин майор…
Тельхейм. Юст, ты, кажется, опять затеял ссору? А что я тебе приказывал?
Трактирщик. Ваша милость, да разве мы ссоримся, упаси бог! Ваш покорный слуга никогда бы не стал ссориться с человеком, который имеет честь служить вам.
Юст. Ох, кабы вздуть его хорошенько!
Трактирщик. Правда, господин Юст, пожалуй, уж слишком горячо заступается за господина майора. Но ведь по справедливости, я за это его ценю, люблю даже!
Юст. Дать бы ему в зубы как следует!
Трактирщик. Жаль только, что он горячится понапрасну. Я ведь уверен, что не впаду в немилость у вашей милости, оттого что, нуждаясь в комнате, я из нужды…
Тельхейм. Довольно, сударь! Я вам задолжал, вы, покуда я отсутствовал, выбросили мои вещи из комнаты; я должен вам заплатить и подыскать себе другое пристанище. Все просто и понятно.
Трактирщик. Другое! Вы собираетесь съехать, господин майор? О, я несчастный, я конченый человек! Нет, ни за что! Пусть уж лучше съезжает дама. Господин майор не хочет уступить ей свою комнату - это ваша комната, господин майор, значит, даме надо отсюда убираться, я ничем не могу ей помочь. Пойду, сударь, скажу…
Тельхейм. Дружище, неужто вам мало одной глупой выходки? Пусть дама остается в предоставленной ей комнате…
Ужели ваша милость подумали, что я из недоверия… боясь неуплаты?.. Словно я не знал, что ваша милость может в любую минуту оплатить мои счета… Запечатанный мешочек, на котором написано: пятьсот талеров в луидорах{25}… ведь вы, ваша милость, оставили его в конторке, он в целости и сохранности.
Тельхейм. Я в этом не сомневался, надеюсь, целы и все мои вещи. Юст заберет их, когда расплатится с вами…
Трактирщик. Ей-богу, я здорово струхнул, увидев этот мешочек. Я всегда считал вашу милость за человека предусмотрительного, который не любит расходовать все до последнего геллера… Но если бы я мог думать, что в конторке лежит звонкая монета…
Тельхейм. Вы обошлись бы со мной повежливее. Все понятно. А теперь ступайте, сударь… оставьте меня, мне надо поговорить с моим слугой…
Трактирщик. Но, ваша милость…
Тельхейм. Идем, Юст, этот господин, видно, не хочет, чтобы я отдавал тебе распоряжения в его доме…
Трактирщик. Ухожу, ухожу, ваша милость! Весь мой дом - к вашим услугам.
Явление четвертое
Тельхейм, Юст.
Юст(топает ногой и плюет вслед трактирщику). Тьфу!
Тельхейм.
Юст. Я задыхаюсь от злости.
Тельхейм. Эдак тебя, пожалуй, удар хватит.
Юст. А вас, сударь, я просто не узнаю. Провалиться мне на этом месте, если вы не стали покровителем немилосердного злобного жулика! Я бы его своими руками задушил, зубами бы разорвал, и плевать мне, что меня повесят, или обезглавят, или колесуют…
Тельхейм. Зверюга!
Юст. Лучше быть зверюгой, чем таким человеком, как он!
Тельхейм. Но чего ты, собственно, хочешь?
Юст. Хочу, чтобы вы почувствовали, как жестоко вас оскорбляют!
Тельхейм. И дальше?
Юст. Чтобы вы отомстили за оскорбление; впрочем, этот трактирщик для вас слишком ничтожная персона.
Тельхейм. Короче говоря, ты хочешь, чтобы я поручил тебе отомстить за меня. Я и сам так решил. Надо, чтобы он больше не видел меня и деньги, ему причитающиеся, получил из твоих рук. Я знаю, ты сумеешь с презрением швырнуть ему в лицо полную пригоршню монет.
Юст. Ничего себе месть!
Тельхейм. Но и ее нам придется на время отложить! У меня нет ни гроша в кармане; и где мне раздобыть хоть грош, я понятия не имею.
Юст. Нет ни гроша? А что ж это за мешочек, набитый луидорами, который хозяин нашел в вашей конторке?
Мешочек с деньгами мне дали на сохранение.
Юст. Надеюсь, это не та сотня пистолей{26}, что с месяц назад вам принес ваш прежний вахмистр{27}?
Тельхейм. Та самая. Пистоли Пауля Вернера. Что тут, собственно, удивительного?
Юст. И вы их до сих пор не тронули? Сударь, да этими деньгами вы вправе распоряжаться как угодно. В ответе буду я…
Тельхейм. В самом деле?
Юст. Вернер слышал от меня, что главное военное казначейство тянет с выплатой денег, которые оно вам задолжало… Он знает…
Тельхейм. Что я наверняка стал бы нищим, если бы уже не был им. Я тебе весьма обязан, Юст. Это твой рассказ наставил Вернера разделить со мной свои жалкие гроши. Хорошо, хоть я догадался! Так вот что, Юст, заодно и ты заготовь-ка мне счет, нам надо расстаться…
Юст. Что? Как?
Тельхейм. Ни слова больше, кто-то идет сюда.
Явление пятое
Дама в трауре, Тельхейм, Юст.
Дама. Прошу извинить меня, сударь!
Тельхейм. Кого вы ищете, мадам?
Дама. {28}…
Тельхейм. Бог мой, сударыня! Как вы изменились!
Дама. Я только что поднялась с одра болезни, к которому меня пригвоздило горе. Мне неприятно, что я с самого утра докучаю вам, господин майор. Я еду в именье, где добросердечная, но тоже не очень-то счастливая приятельница предоставила мне временное пристанище.
Тельхейм(Юсту). Поди, оставь нас одних.
Явление шестое
Дама, Тельхейм.
Тельхейм. Говорите со мной откровенно, сударыня! Передо мною вам не надо стыдиться вашего несчастья. Могу ли я быть вам чем-нибудь полезен?
Дама. Господин майор…
Тельхейм. Я всем сердцем соболезную вам, сударыня! Чем я могу служить вам? Вы ведь знаете, ваш супруг был мне другом, да, другом, а я не очень-то щедро раздаю этот титул.
Дама. Кому же и знать, как не мне, что вы были достойны его дружбы в той же мере, в какой он был достоин вашей! Вы были бы его последней мыслью, ваше имя - последним словом на его холодеющих устах, если бы еще более сильное чувство не даровало этой печальной привилегии его несчастному сыну, его несчастной супруге…
Тельхейм. Полноте, сударыня! Я бы хотел плакать вместе с вами, но сегодня у меня нет слез. Не обессудьте! Вы застали меня в тот час, когда я готов был возроптать на провидение. О, мой честный и храбрый Марлоф! Поторопитесь, сударыня, я жду ваших приказаний! Если я могу вам служить, если я…
Дама. Мне нельзя уехать, не исполнив его последней воли. Незадолго до кончины он вспомнил, что умирает вашим должником, и взял с меня клятву, что я оплачу этот долг при первой возможности. Я продала его амуницию и приехала выкупить расписку…
Тельхейм.
Дама. Да. Дозвольте вручить вам деньги.
Тельхейм. Бог с вами, мадам! Марлоф мой должник? Вряд ли, вряд ли. Впрочем, я сейчас посмотрю. (Вынув свою записную книжку, листает в ней.) Ничего не нахожу!
Дама. Вы, наверно, куда-нибудь задевали его расписку, но расписка значения не имеет. Дозвольте мне…
Тельхейм. Нет, сударыня, я не мог никуда задевать такой документ. Его нет у меня, а следовательно, никогда не было, или же долг был погашен, и я возвратил расписку должнику.
Дама. Господин майор!
Тельхейм. Не сомневайтесь, сударыня. Марлоф не остался мне должен ни гроша. Более того, я не помню, чтобы он когда-нибудь брал у меня взаймы. Заверяю вас, мадам, что скорее я его должник. Ни разу не удалось мне расплатиться с человеком, который в продолжение шести лет делил со мною счастье и горе, честь ратных подвигов и опасность. Я не забуду, что у него остался сын. Отныне он будет моим сыном, ежели я сумею быть его отцом. Трудности, что сейчас теснят меня…
Дама. Благородный, великодушный человек! Но не считайте и меня недостойным созданием! Примите эти деньги, господин майор, и я верну себе душевное спокойствие…
Тельхейм. Ужели вам нужно для спокойствия что-то еще, кроме моего заверения, что эти деньги мне не принадлежат? Или вы хотите, чтобы я обокрал малолетнего осиротевшего сына моего друга? Обокрал, мадам, в точнейшем смысле этого слова. Деньги принадлежат ему, для него вы и сберегите их!
Дама. Я поняла вас; простите меня лишь за то, что я еще не научилась принимать благодеяния. Но откуда вы знаете, что для сына мать готова сделать много больше, чем для собственного блага? Я ухожу…
Тельхейм. Идите, мадам, идите! Счастливого вам пути! Я не прошу, чтобы вы дали мне весть о себе. Эта весть может прийти в то время, когда это будет уже бесполезно. Ах, постойте, сударыня. Я чуть было не позабыл самого главного: Марлофу причитается еще кое-что в кассе бывшего нашего полка. Его права так же неоспоримы, как и мои. Ежели мне выплатят деньги, то выплатят и ему. За это я ручаюсь.
Дама. О господин майор! Нет, лучше мне промолчать. Так подготовлять будущие благодеяния в глазах господа значит уже совершить их. Примите же воздаяние господне и мои слезы. (Уходит.)
Тельхейм.
Тельхейм. Хорошая она женщина, бедняжка! Не позабыть уничтожить эту злополучную расписку. (Вынимает бумагу из записной книжки и рвет ее.) Кто поручится, что бедность не заставит меня когда-нибудь ею воспользоваться?
Явление восьмое
Юст, Тельхейм.
Тельхейм. Это ты?
Юст(вытирая глаза). Да!
Тельхейм. Ты плакал?
Юст. Я писал счет на кухне, а там полно дыму. Вот, пожалуйста, ваша милость.
Тельхейм. Дай сюда.
Юст. Умилосердствуйтесь, господин майор. Я-то знаю, что люди немилосердно обошлись с вами, но…
Тельхейм. Чего тебе надобно?
Юст. Не ждал я, что вы меня прогоните, скорей смерти ждал.
Я не могу больше держать тебя. Пришла, видно, пора научиться жить без слуги. (Развернув счет, читает.) «Что мне задолжал господин майор: жалованье за три месяца и еще за две недели, шесть талеров в месяц, выходит двадцать один талер. С первого сего издержал по мелочи: один талер семь грошей девять пфеннигов. Summa summarum - двадцать два талера семь грошей девять пфеннигов». Ладно, и я, конечно, сполна заплачу тебе за текущий месяц.
Юст. Взгляните на другой стороне, господин майор.
Тельхейм. Значит, это еще не все? (Читает.) «Что я должен господину майору: за фельдшера для меня заплачено двадцать пять талеров. На уход за мной и питание во время болезни - тридцать девять талеров. Моему погорелому и ограбленному отцу по моей просьбе выдана ссуда в пятьдесят талеров, не считая двух лошадей, подаренных господином майором. Summa summarum - сто четырнадцать талеров. За вычетом вышеуказанных двадцати двух талеров семи грошей девяти пфеннигов, остаюсь должен господину майору девяносто один талер шестнадцать грошей три пфеннига». Да ты рехнулся, парень!
Юст. Наверно, я обхожусь вам дороже. Но все это подсчитывать - только зазря чернила тратить. Чем я, спрашивается, с вами расплачусь? А ежели вы заберете у меня ливрею, - я ведь ее так и не успел отработать, - то, ей-богу, лучше бы вы дали мне подохнуть в лазарете.
Тельхейм. Да за кого ты меня принимаешь? Ты ничего мне не должен, и я собираюсь рекомендовать тебя одному знакомому, где тебе будет лучше, чем у меня.
Юст. Я вам ничего не должен, почему же вы меня прогоняете?
Тельхейм. Потому что не хочу вечно быть твоим должником!
Юст. Из-за этого? Только из-за этого? По правде-то я вам должен, а вы мне ничегошеньки не должны, и потому не за что вам меня прогонять. Делайте, что хотите, господин майор, а я все равно у вас останусь, нельзя мне иначе…
Тельхейм. А твое упрямство, твое своенравие, твоя неистовая злоба на всех, кто, по-твоему, мешается не в свое дело, давая тебе указания, твое злорадное ехидство, мстительность…
Юст. Черните меня сколько душе угодно, я все равно не стану думать о себе хуже, чем о своей собаке. Прошлой зимой шел я под вечер вдоль канала, слышу какой-то писк. Я живо спустился к воде и протянул руку на голос, думал, спасаю ребенка, а вытащил из воды собачонку. Что ж, и это недурно, подумал я. Собачонка увязалась за мной, но я до собак не охотник, я ее гнал от себя - ничего не помогло, бил - ничего не помогло. Ночью я ее не впустил к себе в чулан, она легла на пороге перед дверью. Когда она ко мне подходила, я пинал ее ногой, она взвизгивала, смотрела мне в глаза и виляла хвостом. Я ей еще ни разу куска хлеба не дал, а слушается она только меня, мне только и позволяет себя трогать. Да еще прыгает передо мной и по доброй воле показывает все свои фокусы. Если так и дальше будет, я, ей-богу, полюблю собак.
Тельхейм А я его! Не должно быть извергов среди людей!.. Юст, мы останемся вместе.
Юст. Ясное дело! Вы хотели обойтись без слуги. Видать, забыли свои раны, забыли, что у вас только одна рука здоровая. Вы и одеться-то сами не можете. Куда вам без меня; вдобавок, скажу не хвалясь - я такой слуга, что, если уж настанет черный день, пойду просить милостыню, а не то и воровать для своего хозяина.
Тельхейм. Юст, ты у меня не останешься.
Юст. Ладно уж, ладно!
Явление девятое
Слуга, Тельхейм, Юст.
Слуга. Эй, приятель!
Юст. В чем дело?
Слуга. Не могли бы вы указать мне офицера, который еще вчера жил вот в этой комнате? (Показывает на комнату, из которой сам сейчас вышел.)
Юст. Ничего не может быть легче. А с чем вы к нему идете?
Слуга. С тем, что приносят, когда нечего принести, - с извинениями. Моя госпожа узнала, что из-за нее офицеру пришлось выехать из своей комнаты. Моя госпожа благовоспитанная дама и послала меня просить извинения от ее имени.
Юст. Ну и просите, вот он стоит.
Слуга. Кто он? Как его величать?
Дружище, я уже слышал, какое у вас ко мне поручение. Ваша госпожа, пожалуй, излишне учтива, но я, разумеется, ценю эту учтивость как должно. Передайте мою благодарность своей госпоже. Как ее имя?
Слуга. Имя? Мы зовем ее сударыней.
Тельхейм. А фамилия?
Слуга. Никогда не слышал, а спрашивать не мое дело. Мне по большей части удается менять господ каждые шесть недель. Ихних фамилий и сам черт не упомнит!
Юст. Вот здорово-то, приятель!
Слуга. К этой я поступил в Дрездене{29} всего несколько дней назад. Сдается мне, она ищет здесь своего жениха.
Тельхейм. Хватит, дружище, я хотел знать имя вашей госпожи, но не ее секреты. Идите!
Слуга. Мне, приятель, такой хозяин бы по душе не пришелся.
Явление десятое
Тельхейм, Юст.
Тельхейм. Сделай все возможное, Юст, чтобы нам поскорее выбраться из этого дома. Учтивость незнакомой дамы ранит меня больнее, чем грубость трактирщика. Вот возьми этот перстень, последнюю драгоценность, которая у меня осталась! Никогда я не думал, что найду ей такое применение! Снеси его в заклад! Тебе, пожалуй, дадут восемьдесят фридрихсдоров{30} меня в кофейне, по соседству. Я ухожу. Постарайся хорошо справиться с моим поручением.
Юст. Будьте спокойны, господин майор.
Тельхейм(возвращается). Главное, не забудь мои пистолеты, они висят над кроватью.
Юст. Ничего я не забуду.
Тельхейм(возвращается вторично). Да, вот еще что: возьми своего пса, слышишь, Юст!
Явление одиннадцатое
Юст.
Юст. Пес уж сумеет позаботиться, чтобы от нас не отстать. Гм! Оказывается, у хозяина еще остался драгоценный перстень. И носил он его в кармане, а не на пальце. Да-с, добрый мой приятель-трактирщик, мы еще не такая голь, как ты думаешь. У тебя-то я и заложу этот перстенек! Ух, и разозлишься ты, что мы не все еще проели в твоем трактире.
Явление двенадцатое
Пауль Вернер, Юст.
Юст. Смотрите-ка, Вернер! Добрый день, Вернер! С возвращением в город.
Вернер. Будь она проклята, эта деревня! Не в силах я снова привыкать к ней. Радуйтесь, ребята, радуйтесь, я вам деньжонок привез! Где майор?
Юст. Да разве ты его не встретил? Он только что спустился вниз.
Вернер. Я с черного хода пришел. Ну как у него дела? Я бы уж на прошлой неделе к вам приехал, кабы…
Юст. Чего ж ты задержался?
Юст, слыхал ты про князя Ираклия{31}?
Юст. Ираклия? Отродясь не слыхивал.
Вернер. Неужто ты ничего не знаешь о великом герое Востока?
Юст. Я знаю волхвов с востока, что под Новый год шатаются по домам со звездой{32}.
Вернер. Ты, парень, видать, газеты читаешь не чаще, чем Библию. Не знать князя Ираклия? Смельчака, что завоевал Персию? И через день-другой взорвет Оттоманскую порту{33}? Слава тебе господи, хоть где-то на земле еще идет война! Я все надеялся, что она снова вспыхнет в наших краях. Куда там, здесь сидят и зализывают раны. Нет, я был солдатом и буду им опять! Одним словом (озирается в страхе не подслушивают ли его), по секрету, Юст, я еду в Персию, чтобы под началом его королевского высочества князя Ираклия хоть разок-другой принять участие в турецких походах.
Юст. Ты?
Вернер. Я, провалиться мне на этом месте! Наши предки, не щадя своих сил, сражались с турками; если мы честные люди и добрые христиане, нам надо следовать их примеру. Я, конечно, понимаю, что поход против турок и вполовину не такое веселое дело, как против французов{34}. Зато он повыгоднее будет для этой и для будущей жизни. У турок сабли осыпаны бриллиантами.
Юст. Я бы и с места не двинулся для того, чтобы мне такой саблей перерубили голову. Ты что, спятил - покинуть должность и свой крестьянский двор?{35}
Вернер. А я его с собой прихвачу!.. Намотай это себе на ус. Двор-то я продал.
Юст. Продал?
Вернер. Ш-ш! Вот сотня дукатов{36}
Юст. А что ему с ними делать?
Вернер. Что делать? Проесть, проиграть, пропить, про… что угодно. Этот человек должен быть при деньгах; беда, что у него и кровные-то деньги хотят зажилить. Уж я-то на его месте знал бы, как поступить! Я бы подумал: а ну вас всех к дьяволу, и отправился бы вместе с Паулем Вернером в Персию. Черт побери! Князь Ираклий наверняка слыхал о майоре Тельхейме, если даже ничего не слыхал о его бывшем вахмистре Пауле Вернере. Наш натиск под Каценхаузером{37}…
Юст. Рассказать тебе о нем?
Вернер. Что ты можешь мне рассказать? Отличная диспозиция, как я вижу, тебе не по разуму. Да я и не собираюсь метать бисер перед свиньей{38}. Возьми эти сто дукатов и передай майору. Скажи, что я прошу их тоже сохранить. А сейчас мне надо на рынок: я туда прислал две меры ржи, выручку он тоже может взять себе.
Юст. Вернер, ты пришел с наилучшими намерениями. Но мы твоих денег не возьмем. Оставь при себе свои дукаты, и сотню своих пистолей тоже можешь в любую минуту получить обратно в целости и сохранности.
Вернер. Как? Разве у майора еще водятся деньги?
Юст. Нет.
Вернер. Призанял где-нибудь, что ли?
Юст. Нет.
Вернер. На что ж вы живете?
Юст. Велим записывать наш долг, а когда записывать больше не хотят и вышвыривают нас на улицу, какую-нибудь вещичку закладываем из тех, что у нас еще остались, и перебираемся в другое место. Слушай-ка, Пауль, надо нам сыграть шутку со здешним трактирщиком.
Вернер. Он чинит неприятности майору? В таком случае я готов.
Юст. Что, если бы нам подкараулить его ночью, когда он уходит из трактира, и хорошенько вздуть?
Ночью? Подкараулить? Двое на одного? Нет, никуда не годится.
Юст. А может, поджечь его дом?
Вернер. Поджечь? Э, парень, сразу видно, что ты был обозником, а не солдатом, фу!
Юст. Или обесчестить его дочь. Хоть она и уродина, каких свет не видывал.
Вернер. Ну, это, уж наверно, давно состоялось! И вдобавок, тут тебе помощник не нужен. Но в чем дело? Что случилось?
Юст. Пойдем, я тебе таких чудес нарасскажу.
Вернер.
Юст. Ну, идем же!
Вернер. Что ж, тем лучше! В Персию! В Персию!
Комментарии
21
«Минна фон Барнхельм» была доработана Лессингом только зимой 1766/67 года. Опубликована весной 1767 года в I томе «Комедий» («Lustspiele»). В том же году 30 сентября поставлена в Гамбурге при участии известного немецкого актера Конрада Экгофа. Однако успех комедии выявился только в лейпцигских спектаклях, сделавших пьесу широко известной. В 1768 году «Минна фон Барнхельм» была представлена в Берлине и давалась по требованию публики десять раз подряд.
На русском языке комедия впервые опубликована в Москве в 1779 году под названием «Солдатское счастье» (переложил с немецкого на российские нравы И. З.)».
Действие пьесы происходит 21 августа 1763 года (см. действие II, явл. 2) в Берлине после заключения Губертусбургского мира (15 февраля 1763 г.), положившего конец тяжелой для страны Семилетней войне (1756-1763 гг.). В этой войне участвовали с одной стороны Пруссия и Англия и с другой - целый ряд государств: Австрия, Франция, Швеция, Россия, Саксония. Междоусобица и военные действия между Пруссией и Саксонией еще больше ухудшили положение немецкого народа, страдавшего от раздробленности Германии.
22
Стр. 130. У меня и за десять ночей не пройдет!.. Да разве это по-христиански? «Послания апостола Павла к Ефесянам»: «Солнце да не зайдет во гневе вашем» (4, 26).
23
Стр. 131. Талер - название серебряной монеты, пользовалась большим распространением в Западной Европе. Прусский талер равнялся 24 грошам (грош состоял из 12 пфеннигов).
24
Геллер - самая мелкая немецкая монета.
25
…пятьсот талеров в луидорах… - К концу XVII века в Европе повсеместно вошло в обычай давать золотой монете (пистолю - см. прим. к стр. 134) название по имени того лица, изображение которого отмечено на монете. Луидор - золотая монета с изображением французских королей Людовиков (франц. Luis). В Германии неправильно называли луидорами различные германские и датские золотые монеты (пистоли) ценою в пять талеров. Следовательно, в мешочке было 100 «луидоров», а точнее пистолей.
26
Стр. 134. Надеюсь, это не та сотня пистолей… «луидору». Отсюда становится понятным замечание Юста.
27
Вахмистр - старший унтер-офицер в прусской армии.
28
Стр. 135. Штаб-ротмистр
29
Стр. 140. Дрезден - город на Эльбе, столица Саксонии.
30
Фридрихсдор
31
Стр. 141. Ираклий - грузинский царь Ираклий II (годы правления 1762-1798), происходил из младшей ветви древнего грузинского рода князей Багратионов. Будучи еще кахетинским князем, в союзе с Россией успешно и смело сражался против турок. Освободившись в 1747 году от владычества турок, он в 1762 году - после смерти своего отца Теймураза II - стал царем Грузии. Вернер по-прежнему называет его князем и ошибочно утверждает (см. ниже), будто он завоевал Персию.
32
Я знаю волхвов с востока, что под Новый год шатаются по домам со звездой. местностях Германии утвердился такой обычай. В Новый год, точнее в течение недели между наступлением нового года и праздником богоявления, в день поклонения трех волхвов (Dreikönigstag), молодые люди наряжались волхвами и со звездою на шесте и соответствующими песнями ходили по домам. Их-то Юст и имеет в виду.
33
И через день-другой взорвет Оттоманскую порту. - В подлиннике игра слов. Порта (Оттоманская, Османская, Блистательная, Высокая) - так официально в дипломатических документах именовалось правительство Османской империи (Турции) под владычеством султанов. В то же время «Pforte» - по-немецки ворота. Вернер понимает это выражение буквально: высадит оттоманские ворота, то есть входные ворота султанского дворца в Константинополе.
34
…поход против турок и вполовину не такое веселое дело, как против французов. - Здесь содержится намек на сражение при Росбахе близ Мерзебурга 5 ноября 1757 года, когда Фридрих II легко разгромил объединенную армию французов и германского императора, после чего Саксония была занята прусскими войсками. Этот намек легко понимался во времена Лессинга. Когда при постановке комедии в Лейпциге (Саксония), это место было «сокращено», одна из лейпцигских газет писала: «Разве в Саксонии запрещено смеяться над битвой при Росбахе?»
35
- В оригинале Schulzengericht - сельский суд. Имеется в виду усадьба, связанная с выполнением обязанностей сельского старшины или судьи. Такую усадьбу Вернер купил себе на деньги, скопленные во время войны. Как следует из третьего действия (явление восьмое), усадьба Вернера была освобождена от налога и барщины.
36
Стр. 142. Дукат - золотая монета, равная трем талерам.
37
Каценхаузер äuser) близ Мейссена, около которой в 1760 году произошло сражение между австрийскими и прусскими войсками.
38
…метать бисер перед свиньей. - «Не бросайте жемчуга вашего перед свиньями» (Еванг. от Матф., 7, 6).