| Автор: | Лессинг Г. Э. |
| Категория: | Комедия |
Минна фон Барнхельм, или солдатское счастье
Действие второе
Сцена изображает комнату фрейлейн Минны фон Барнхельм.
Явление первое
Минна, Франциска.
Минна(в неглиже, смотрит на свои часики). Очень уж мы рано поднялись, Франциска. День покажется нам долгим-предолгим.
Франциска. В этих злосчастных больших городах допоздна не поспишь! Кареты, ночные сторожа, барабаны, кошки, капралы{39} - все бесперечь громыхает, кричит, ругается, мяучит. Ночь, кажется, для чего угодно предназначена, только не для сна. Не угодно ли чашечку чая, сударыня?
Минна. Не люблю я чай.
Франциска. Я велю сварить шоколад из наших запасов.
Минна. Что ж, вели - для себя.
Франциска. Для меня? Пить шоколад в одиночестве - все равно что разговаривать сама с собою. Эдак время и вправду долго будет тянуться. Со скуки хорошо бы вам заняться своими нарядами и примерить платье, в котором вы пойдете на первый штурм.
Минна.
Франциска. А господин офицер, которого мы вытеснили и потом перед ним извинились, видно, человек не слишком-то благовоспитанный, иначе он попросил бы оказать ему честь и дозволить посетить нас.
Минна. Не все офицеры - Тельхеймы. По правде говоря, я послала слугу принести ему мои извинения, надеясь, что мне представится случаи что-нибудь разузнать у него о Тельхейме. Франциска, сердце говорит мне, что моя поездка закончится счастливо, что я найду его.
Франциска. Сердце, сударыня? Сердцу особенно доверять не следует. Сердце только и знает, что нашептывать нам то, что уже сказал язык. А если бы язык, в свой черед, хотел вторить сердцу, то давно бы уж выдумали моду запирать рот на замок.
Минна. Ха-ха! Подумать только - рот на замке. Такая мода, право же, пришлась бы мне по вкусу!
Франциска. Уж лучше скрывать даже самые красивые зубы, чем каждую минуту открывать свое сердце.
Минна. Будто уж ты такая скрытная!
Франциска. Увы, нет, сударыня, но я хотела бы быть скрытной. Люди редко говорят о добродетели, им присущей, но тем чаще о той, которой им недостает.
Минна. Ай да Франциска, ты сделала верное замечание.
Франциска. Сделала? Разве делают то, что само собой приходит на ум?
Минна.
Франциска. А что у вас к нему не относится?
Минна. Друзья и враги утверждают, что нет на свете человека отважнее его. Но разве когда-нибудь он заводил речь об отваге? У него честнейшее сердце, но честность и благородство - слова, ни разу не срывавшиеся у него с языка.
Франциска. О каких же добродетелях он изволит говорить?
Минна. Ни об одной, ибо обладает всеми.
Франциска. Это я и хотела услышать.
Минна. Погоди, Франциска, мне вспомнилось, что он частенько говорит о бережливости. Скажу тебе по секрету, я-то думаю, что он расточитель.
Франциска. И еще одно, сударыня. Я часто слышала его речи о постоянстве и верности вам. А что, если этот господин оказался ветреником?
Минна. Замолчи, несчастная! Неужто ты всерьез это сказала, Франциска?
Франциска. Как давно он вам не писал?
Минна.
Франциска. Значит, и вы мирное время виноватите! Странное дело! Мир ведь должен был исправить зло, сотворенное войной, а он, оказывается, разрушает доброе, что проявилось в войну. Не надо бы ему так озоровать! И давно ли у нас мир? Время кажется долгим и докучливым, когда нет никаких новостей. Много ли толку с того, что почта работает исправно: никто не пишет, потому что и писать теперь не о чем.
Минна. «Мир наконец заключен, и близится исполнение моих желаний…» - написал он мне. Но ведь всего один-единственный раз написал…
Франциска. Вот он и принудил нас поспешить навстречу исполнению его желаний. Ну да за это он у нас поплатится, как только мы его найдем! Впрочем, если желания этого господина уже исполнились, и мы здесь узнаем, что…
Минна(в страхе и возбуждении). Что он погиб?
Франциска. Для вас, сударыня, в объятиях другой…
Минна. Не мучай меня, Франциска. Дай срок, он тебе это припомнит! Ну да ладно, болтай еще, не то мы опять заснем. После заключения мира его полк был расформирован{40}. Кто знает, в какую пучину счетов и отчетов пришлось ему погрузиться? Кто знает, в какой полк его перевели, в какую загнали глухую провинцию? Кто знает, что за обстоятельства… К нам стучат!
Франциска. Войдите!
Явление второе
Те же и трактирщик.
Трактирщик (всовывает голову в дверь). Позвольте войти, сударыня?
Наш хозяин? Милости просим.
Трактирщик.(за ухом у него перо, в руках бумага и чернильница). Я пришел, сударыня, смиренно пожелать вам доброго утра (Франциске) и вам тоже, прелестное дитя.
Франциска. Какой учтивый хозяин.
Минна. Благодарствуйте.
Франциска. Мы, в свою очередь, желаем вам доброго утра.
Трактирщик. Смею ли я осведомиться, как ваша милость изволили почивать первую ночь под моей убогой кровлей?
Франциска. Кровля не так уж плоха, но кровати могли быть лучше.
Трактирщик. Что я слышу? Вам не удалось хорошо отдохнуть? Может быть, ваша милость слишком переутомились с дороги?
Минна.
Трактирщик. Без сомненья, без всякого сомненья… А если вашей милости что-нибудь неудобно или не нравится, извольте только слово сказать и…
Франциска. Ладно, хозяин, ладно! Не такие уж мы робкие, а на постоялом дворе и подавно робеть не приходится. Конечно же, мы скажем, если нам что-либо понадобится.
Трактирщик. Я пришел еще и затем… (Вытаскивает перо из-за уха.)
Франциска. Ну же!
Трактирщик. Вашей милости, конечно, известны мудрые установления нашей полиции.
Минна. Понятия о них не имею, хозяин.
Трактирщик. Нам, трактирщикам, вменено в обязанность представлять в течение двадцати четырех часов письменные сведения о приезжих{41}, к какому бы полу и сословию они ни принадлежали, включая имя, место рождения, ранг, причину приезда в данный город, предполагаемый срок пребывания в нем и так далее.
Минна. Что ж, хорошо.
Трактирщик. … (Подходит к столу и готовится писать.)
Минна. Итак, меня зовут…
Трактирщик. Минутку терпения. (Пишет.) Двадцать второго августа сего года прибыли в трактир «Испанский король». А теперь ваше имя, сударыня?
Минна. Фон Барнхельм.
Трактирщик (пишет). «Фон Барнхельм». Откуда прибыли, ваша милость?
Минна. Из моих саксонских поместий.
Трактирщик (пишет). «Из саксонских поместий». Из Саксонии! Ай-ай-ай, из Саксонии, значит, ваша милость из Саксонии?
Франциска. А что тут такого? Или в ваших краях считается грехом жить в Саксонии?{42}
Грехом? Упаси боже! Это был бы совсем новый грех! Из Саксонии, значит. Ай-ай-ай! Из Саксонии! Прекрасная Саксония! Но насколько мне известно, барышня, Саксония довольно велика, и там немало, как же это называется? Округов, провинций. Наша полиция любит точность, сударыня.
Минна. Понимаю: итак, из моих поместий в Тюрингии{43}.
Трактирщик. Из Тюрингии! Это уж куда лучше, ваша милость, куда точнее. (Пишет и читает.) «Барышня фон Барнхельм прибыла из своих поместий в Тюрингии, с ней вместе камер-фрау и два лакея».
Франциска. Камер-фрау? Уж не я ли это?
Трактирщик. Вы, прелестное дитя.
Франциска. В таком случае, господин трактирщик, уж пишите не камер-фрау, а камер-юнгфера. Вы сказали, что полиция любит точность, а тут может произойти недоразумение, которое в свое время, - при моем вступлении в брак, например, - приведет к нежелательным пересудам. Я и в самом деле еще девица, и звать меня Франциской. Моя фамилия Виллиг, Франциска Виллиг. Я тоже из Тюрингии. Отец был мельником в одном из поместий моей барышни. В Клейн-Рамсдорфе. Теперь мельницу арендует мой брат. Меня рано взяли в господский дом и воспитали вместе с барышней. Мы с ней ровесницы, на сретенье нам обеим стукнет двадцать один год. Я училась тому же, что и моя барышня. И буду очень довольна, если полиция все это узнает.
Трактирщик. Хорошо, дитя мое, мы это отметим позднее. А теперь, сударыня, какие дела привели вас в наш город?
Минна. Дела?
Трактирщик. Ваша милость, вероятно, собирается подать прошение королю?
О нет!
Трактирщик. Или в нашу Высшую судейскую коллегию?
Минна. Тоже нет.
Трактирщик. Или…
Минна. Нет, нет, я приехала сюда по своим делам.
Трактирщик. Отлично, сударыня, но как называются эти «ваши» дела?
Минна. Они называются… Франциска, похоже, что нас допрашивают!
Франциска. Хозяин, неужто полиция старается проникнуть в тайны женского сердца?
Трактирщик. Разумеется, дитя мое: полиция хочет все, все знать, и в первую очередь тайны.
Франциска. Что же нам делать, сударыня? Ну, слушайте же, хозяин, только все, что я скажу, должно остаться между нами и полицией.
Что она скажет ему, эта озорница?
Франциска. Мы приехали, чтобы похитить у короля одного офицера.
Трактирщик. Как? Что вы говорите, дитя мое?
Франциска. Или устроить так, чтобы офицер похитил нас. Впрочем, это одно и то же.
Минна. Ты с ума сошла, Франциска! Хозяин, эта дерзкая девчонка смеется над вами.
Трактирщик. Что-то не верится! Я, конечно, человек маленький, надо мною можно и потешаться сколько душе угодно, но над нашей почтеннейшей полицией…
Минна. Знаете что, хозяин? Я в таких делах не разбираюсь. Хорошо, если бы вы отложили все это писанье до приезда моего дядюшки. Я еще вчера говорила вам, почему мы не приехали вместе. У него сломался экипаж в двух милях отсюда, и он не хотел, чтобы я из-за этой случайности провела бессонную ночь. Пришлось мне ехать вперед. Он прибудет не позднее чем через сутки.
Трактирщик. Хорошо, сударыня, дождемся его.
Минна. Он лучше меня сумеет ответить на ваши вопросы. Ему известно, с кем и о чем можно говорить, а также о каких делах следует упомянуть, а о каких умолчать.
Трактирщик. Тем лучше! Конечно же, конечно, нельзя требовать от молодой девицы чтобы она всерьез обсуждала серьезные вопросы с серьезными людьми.
Минна. Надеюсь, что комнаты для него приготовлены?
Трактирщик. Все в полной готовности, сударыня, в полной готовности, кроме одной…
Франциска. Из которой вам, пожалуй, сначала придется выселить честного человека.
Трактирщик. До чего же сострадательные девицы эти камер-юнгферы из Саксонии.
Минна. Она права, хозяин, вы дурно поступили. Лучше уж было отказать нам в пристанище.
Трактирщик. Бог с вами, сударыня!
Минна. Я слышала, что офицер, которого мы поневоле вытеснили…
Трактирщик. Всего-навсего офицер в отставке, сударыня.
Минна. Что с того?
Человек, можно сказать, конченый.
Минна. Тем хуже! Мне, однако, довелось слышать о его заслугах.
Трактирщик. Я же вам говорю, что он уволен в отставку.
Минна. Король не может помнить всех заслуженных людей.
Трактирщик. О, напротив, он знает их наперечет.
Минна. И тем паче не может достойно наградить каждого.
Трактирщик. Король бы всех наградил, если бы все жили, как положено. Но покуда шла война, эти господа вели себя так, словно она будет длиться вечно, словно что «твое», то «мое». Сейчас ими битком набиты все трактиры и постоялые дворы, и хозяевам приходится держать ухо востро. С этим отставным офицером я еще кое-как выпутался. Деньги-то у него, правда, кончились, но кое-какие ценности еще остались. Два-три месяца я бы, конечно, мог его не беспокоить. Но береженого бог бережет. Кстати, сударыня, вы, наверно, знаете толк в драгоценностях?
Минна. Не слишком.
Трактирщик. Неужто? А я хотел показать вам перстень, драгоценный перстень. У вас, сударыня, на руке - я чем больше смотрю, тем больше удивляюсь, - очень уж похожий на мой. Взгляните, прошу вас, взгляните! (Вынимает перстень из футляра и подает Минне.) Какая игра! Один средний бриллиант весит больше пяти каратов.
Минна Что это значит? Что я вижу? Это кольцо…
Трактирщик. Худо-бедно стоит полторы тысячи талеров.
Минна. Франциска! Взгляни же!
Трактирщик. Я не задумываясь дал под него восемьдесят пистолей.
Минна. Неужто ты его не узнаешь, Франциска?
Франциска. Он самый! Откуда вы его взяли, хозяин?
Трактирщик. Откуда бы ни взял, у вас, дитя мое, не имеется никаких прав на него.
Франциска. У нас не имеется прав на него? На внутренней стороне должен быть вензель моей барышни. Покажите же ему, барышня!
Минна. Да, это он, он! Как попал к вам этот перстень, хозяин?
Трактирщик. Наичестнейшим образом, сударыня. Сударыня, не захотите же вы ввергнуть меня в беду и горе? Откуда мне знать, что это за перстень и чей он? За время войны многие вещи переменили своих владельцев с ведома таковых или без оного. Война есть война. Думается, это не первый и не последний саксонский перстень, перекочевавший через границу. Отдайте мне его, сударыня, прошу вас, отдайте!
Сначала ответьте - кто вам дал его?
Трактирщик. Человек, которого я ни в чем худом заподозрить не могу, человек настолько добропорядочный…
Минна. Лучший человек на земле, если перстень достался вам от того, кому он принадлежит. Живо приведите сюда этого человека! Это он или, по крайней мере, тот, кто его знает.
Трактирщик. Кто же это? Кого мне привести, сударыня?
Франциска. Да что вы оглохли, хозяин? Нашего майора.
Трактирщик. Майора? Он и вправду майор, постоялец этой комнаты, который заложил у меня…
Минна. Майор фон Тельхейм.
Трактирщик. Фон Тельхейм, да! Он знаком вам?
Минна. Знаком ли? И он здесь? Тельхейм здесь? И он, он занимал эту комнату? И он, он заложил у вас свой перстень? Как мог этот человек попасть в такое положение? Где он? Он задолжал вам? Франциска, неси сюда шкатулку! Отопри ее!
Франциска ставит шкатулку на стол и отпирает ее.
Сколько он должен вам? И кому еще? Приведите ко мне остальных его кредиторов. Вот деньги. И векселя. Все принадлежит ему.
Что я слышу?
Минна. Где он? Где?
Трактирщик. Час назад был здесь.
Минна. Гадкий человек, как вы смели так грубо, так безжалостно, так жестоко поступить с ним?
Трактирщик. Простите, ваша милость…
Минна. Скорей приведите его сюда.
Трактирщик. Майоров слуга, возможно, еще здесь. Вашей милости угодно, чтобы я велел ему разыскать хозяина?
Минна. Угодно ли мне? Торопитесь, бегите бегом, за одну эту услугу я прощу вам возмутительное обхождение с ним.
Франциска. Живо, хозяин, а ну попроворнее. (Выталкивает его.)
Явление третье
Минна. Подумай только, Франциска, я нашла его! Нашла! Право же, от радости я себя не помню! Радуйся и ты со мной, Франциска, милочка. Впрочем, чего тебе радоваться? И все-таки ты должна, ты обязана радоваться со мной. Подойди ко мне, я хочу кое-что подарить тебе, чтобы и у тебя был повод для радости. Что тебе подарить, Франциска, скажи? Какое всего лучше идет к тебе из моих платьев? Какое тебе по душе? Бери любое. Я вижу, ты ничего не хочешь брать. Погоди! (Сует руку в шкатулку.) Вот, моя милочка (дает ей деньги), купи себе что-нибудь по своему вкусу. Если не хватит, скажи, я дам еще. Только радуйся вместе со мной. Ну, бери же…
Франциска. Выйдет, что я ворую у вас эти деньги, вы же просто пьяны от радости!
Минна. А раз пьяна, значит, я сердитая, бери же, девочка. (Сует ей в руку деньги.) И смотри, если вздумаешь меня благодарить! Погоди, хорошо, что я вспомнила. (Снова вытаскивает деньги из шкатулки.) Вот эти деньги, милочка, отложи для первого же раненого солдата, который нам встретится.
Явление четвертое
Трактирщик, Минна, Франциска.
Франциска. Ну? Идет он?
Трактирщик.
Минна. Кто?
Трактирщик. Его слуга. Не желает, видите ли, сходить за ним.
Франциска. Ведите сюда этого мошенника! Я ведь наперечет знаю всех слуг майора. Который же это из них?
Минна. Сейчас же приведите его сюда. Увидит нас - живо перестанет упрямиться.
Трактирщик уходит.
Явление пятое
Минна, Франциска.
Минна. Не могу дождаться этой минуты. А ты, Франциска, холодна, видно, не хочешь радоваться вместе со мной.
Франциска. Всей душой хочу, да вот…
Минна. Что «да вот»?
Франциска. Мы его нашли, но в каких обстоятельствах? По всему, что мы слышали, ему, видно, круто приходится. Он несчастен. И меня это просто убивает.
Минна.
Явление шестое
Те же, трактирщик, Юст.
Трактирщик. Силком приволок!
Франциска. Его лицо мне незнакомо! Я не знаю этого парня.
Минна. Скажите, мой друг, вы служите у Тельхейма?
Юст. Да.
Минна. Где же ваш хозяин?
Юст. Не здесь.
Минна. Но вы сумеете его найти?
Юст. Да.
Минна. Не можете ли вы привести его к нам, да поскорей?
Юст. Нет.
Минна. Этим вы оказали бы мне большую услугу.
Юст. Еще чего!
Минна.
Юст. Может, и неприятное.
Минна. Почему вы так думаете?
Юст. Вы ведь та приезжая дама, что сегодня присылала к нему слугу с извинениями.
Минна. Да.
Юст. Выходит, я не ошибся.
Минна. Ваш хозяин знает мое имя?
Юст. Нет, но он терпеть не может слишком учтивых дам, точь-в-точь как и грубых трактирщиков.
Трактирщик. Кажись, камень в мой огород?
Юст. Да.
Трактирщик. Нечего срывать свою злобу на барышне; живехонько доставьте его сюда.
Минна(Франциске). Франциска, дай ему денег…
Франциска(сует деньги Юсту). Мы не задаром просим вас об услуге.
Юст. А я задаром не беру ваших денег.
Рука руку моет.
Юст. Нет, не могу. Хозяин приказал мне вывезти отсюда вещи. Я уже почти все уложил и покорнейше прошу мне больше не мешать. Как управлюсь, скажу ему, чтобы он сюда пришел. Он тут рядом, в кофейне, и если не найдет лучшего занятия, то, наверно, зайдет к вам. (Хочет уйти.)
Франциска. Постойте, моя барышня - сестра господину майору.
Минна. Да, да, я сестра ему.
Юст. Кто-кто, а я-то знаю, что у майора никакой сестры нет. За полгода он два раза гонял меня в Курляндию{44} к своей семье. Конечно, сестры разные бывают!
Франциска. Наглец!
Юст. Приходится нагличать, ежели тебя не отпускают. (Уходит.)
Франциска. Вот негодяй!
Трактирщик. Я же вам говорил. Ну, да бог с ним. Теперь-то я знаю, где его хозяин. И сам его приведу. Только, сударыня, покорнейше прошу вас замолвить за меня словечко перед господином майором. Надо же было эдакой беде стрястись - против своей воли выселил почтеннейшего человека.
Минна. Идите скорее, прошу вас. Я уж сумею все это уладить.
Франциска, беги за ним: пусть не называет моего имени!
Франциска бежит за трактирщиком.
Явление седьмое
Минна, потом Франциска.
Минна. Я нашла его! Кажется, я здесь одна. Пусть же не пропадут даром эти мгновения! (Молитвенно складывает руки.) Я одна, но я не одинока! (Подымает взор горе.) Одна благодарная мысль, устремленная к всевышнему, - лучше любом молитвы! Я нашла его, нашла! (Простирая руки.) Я счастлива и весела! А творцу разве не милее всего веселость его создания?
Входит Франциска.
Ты уже здесь? Ты жалеешь его? Я не жалею. И несчастье может обернуться благодатью. А что, если всевышний все отнял у него, чтобы во мне все ему возвратить!
Франциска. Он должен вот-вот прийти - а вы, сударыня, еще в неглиже. Нехудо бы вам одеться, да поскорее.
Брось! Прошу тебя. Отныне он чаще будет видеть меня такою, чем разряженной.
Франциска. О, вы себя знаете, сударыня.
Минна(подумав). Твоя правда, девочка. Ты опять попала в точку.
Франциска. Красавица всего красивее без всяких уборов.
Минна. Так ли уж важно быть красивой? Но вот считать себя такою, пожалуй, необходимо. Ах, лишь бы я для него, для него была хороша! Франциска, если всем девушкам знакомы чувства, которые сейчас испытываю я, значит, мы - чудные создания. Нежные и гордые, добродетельные и суетные, сладострастные и благочестивые. Ты не поймешь меня. Я сама себя не понимаю. От радости у меня голова идет кругом.
Франциска. Возьмите себя в руки, сударыня, я слышу шаги…
Минна. Взять себя в руки? И спокойно встретить его?
Явление восьмое
Те же, фон Тельхейм, трактирщик.
Тельхейм(входит и, завидев Минну, бросается к ней). Ах, моя Минна!
Минна(бежит ему навстречу).
Тельхейм(отпрянув). Простите меня, сударыня, - увидеть здесь фрейлейн фон Барнхельм…
Минна. Ужели для вас это такая неожиданность? (Ближе подходит к нему, он отступает.) Простить вам то, что я по-прежнему ваша верная Минна? И да простит вам господь, что я все еще зовусь Минной фон Барнхельм?
Тельхейм. Сударыня… (Пристально смотрит на трактирщика и пожимает плечами.)
Минна(заметив трактирщика, подает знак Франциске). Сударь…
Тельхейм. Если мы оба не ошибаемся…
Франциска. Какого это человека вы нам привели, хозяин? Идемте поскорей искать того, кого мы хотели видеть.
Трактирщик. Да разве ж это не тот? Ей-богу, тот самый.
Франциска. «доброго утра» вашей дочке.
Трактирщик. Много чести… (Не трогается с места.)
Франциска(тянет его за собой). Идемте же, нам надо (оставить меню. Я хочу знать, чем нас будут потчевать сегодня!
Трактирщик. На первое будет…
Франциска. Тише, тише! Если барышня узнает, что ей подадут на обед, у нее сразу пропадет аппетит. Пойдемте, вы мне это сообщите по секрету. (Насильно уводит его.)
Явление девятое
Фон Тельхейм, Минна.
Минна. Значит, мы все еще блуждаем впотьмах?
Тельхейм. О, если бы так было угодно небесам. Но на свете есть только одна девушка, и это вы.
Минна.
Тельхейм. Вы - здесь? Что вы здесь ищете, сударыня?
Минна. Больше ничего не ищу. (Раскрыв объятия, идет к нему.) Я нашла все, что искала.
Тельхейм(отступая). Вы искали счастливого человека, достойного вашей любви, а нашли - неудачника.
Минна. Вы меня больше не любите? Вы любите другую?
Тельхейм. Ах! Тот, кто мог бы после вас полюбить другую, никогда не любил, сударыня.
Минна. любите? Несчастный человек, не ведающий любви!
Тельхейм. Вы правы, сударыня; несчастному никого нельзя любить. Он заслужил свое несчастье, если у него недостало сил одержать победу над собой, не допустить, чтобы любимая делила с ним его злую долю. Как тяжело достается эта победа! Сколько усилий я затратил с тех пор, как разум и необходимость приказали мне позабыть Минну фон Бирнхельм! И только-только во мне забрезжила надежда, что эти усилия не останутся тщетными навек, как явились вы, сударыня!
Минна. Правильно ли я вас поняла? Погодите, сударь, давайте, прежде чем плутать дальше, разберемся, куда мы зашли. Согласны ли вы ответить мне на один-единственный вопрос?
На любой, сударыня…
Минна. Но ответить без околичностей и оговорок, прямым «да» или «нет»?
Тельхейм.
Минна. Сможете. Итак: несмотря на усилия, которые вы приложили, чтобы забыть меня, любите ли вы меня еще, Тельхейм?
Тельхейм. Сударыня, этот вопрос…
Вы обещали ответить только «да» или «нет».
Тельхейм. Но я добавил: если смогу.
Минна.
Тельхейм. Если мое сердце…
Минна. Да или нет?!
В таком случае - да!
Минна. Да?
Тельхейм. Да, да. Но…
Не спешите. Вы еще любите меня: мне этого достаточно. Какой тон мне пришлось взять с вами! Противный, унылый, навязчивый. Нет, я вернусь к своему обычному тону. Так вот, милый мой неудачник, вы еще любите свою Минну, она еще верна вам, а вы несчастливы. Послушайте же, каким самоуверенным глупым созданием была и осталась ваша Минна. Она позволяла и позволяет себе воображать, что в ней - все ваше счастье. Скорее рассказывайте о своих бедах. А уж она решит, что больше весит. Ну же!
Тельхейм. Сударыня, я не привык плакаться.
Минна.
Тельхейм. И в сущности, это будет то же бахвальство и те же сетования.
Минна. Эх вы, правдолюбец, в таком случае не следовало называть себя несчастным… Либо уж молчать, либо выкладывать всю правду. Необходимость, голос разума приказывают вам забыть меня? Я преклоняюсь перед разумом и благоговею перед необходимостью. Но докажите же мне, насколько разумен наш разум и необходима ваша необходимость!
Хорошо, слушайте же, сударыня! Вы зовете меня Тельхеймом. Это имя совпадает с моим. Но вы полагаете, что я тот Тельхейм, которого вы знали в своих родных краях: цветущий мужчина, исполненный желаний и честолюбия, человек, властвующий над своим телом и своей душой, перед которым распахнутыми стоят врата счастья и славы, который если еще и не был достоин вашей руки и сердца, то мог надеяться, что с каждым днем будет все достойнее. Мне назваться тем Тельхеймом так же невозможно, как назваться собственным отцом. Нет больше ни того, ни другого. Я Тельхейм, но Тельхейм в отставке, уязвленный в своей чести, калека, нищий. Сударыня, вы дали слово тому Тельхейму, захотите ли вы снова дать его этому?
Минна. Звучит трагически! Но, сударь, покуда я найду того - а к Тельхеймам я питаю неизменно нежные чувства, - этому придется протянуть мне руку помощи. Вашу руку, милый нищий! (Берет его руку.)
(держа шляпу в другой руке, прикрывает ею лицо и отворачивается). Это уж слишком! Где я? Пустите меня, сударыня! Ваша доброта - пытка для меня. Пустите!
Минна. Что с вами? Куда вы?
Прочь от вас.
Минна. Прочь от меня? (Кладет его руку себе на грудь.)
Тельхейм. Отчаяние бросит меня мертвым к вашим ногам.
Минна. Прочь от меня?
Да, прочь! Никогда, никогда не видеть вас. Я решил, решил твердо и бесповоротно - не совершать низости. Не допустить вас до опрометчивого шага. Пустите меня, Минна! (Вырывается и убегает.)
Минна(ему вслед). Минне - отпустить вас? Тельхейм! Тельхейм!
39
Стр. 143. Кареты, ночные сторожа, барабаны, кошки, капралы… - В этих словах выражено неприязненное отношение к Берлину и милитаризму в Пруссии. «Разве можно чувствовать себя здоровым в Берлине? Все, что здесь видишь, переполняет кровь желчью», - писал Лессинг в 1768 году. Итальянский поэт Альфиери, посетивший Пруссию в 1770 году, называет Берлин «большой казармой», а Пруссию «огромной и сплошной гауптвахтой».
40
Стр. 145. …его полк был расформирован. - После заключения мира в 1763 году Фридрих II распустил войсковые части, которые были ему не нужны в мирное время, и безжалостно уволил всех офицеров бюргерского происхождения, зачастую назначая на их места иноземных дворян.
41
Стр. 146. Нам, трактирщикам, вменено в обязанность представлять… сведения о приезжих… - Характеризуя полицейский режим Фридриха II, немецкий литературовед и историк Ф. Меринг пишет: «Хозяева, рестораторы и владельцы гостиниц были обычно шпионами Фридриха; половина причитавшейся с них аренды, а иногда даже вся аренда, уплачивалась из его кассы, за что хозяева гостиниц были обязаны ежедневно доносить полиции о всех разговорах и встречах, происходивших в их помещении, а у подозрительных лиц делать по возможности «точные протокольные извлечения» из «имеющихся у них бумаг» (Ф. Мерин г, Литературно-критические работы, т. I, М.-Л. 1934, стр. 385).
42
Или в ваших краях считается грехом жить в Саксонии? - намек на неприязненное отношение пруссаков к саксонцам. Во время Семилетней войны Лессинг, находясь в Берлине, часто слышал упреки даже от своих друзей (и не только шутливые) по поводу своего саксонского происхождения.
43
Стр. 147. Тюрингия
44
Стр. 153. Курляндия - название части Прибалтики к западу и юго-западу от Рижского залива, некогда населенной латышскими и литовскими племенами. В XIII веке была захвачена немецкими рыцарями. В XVI-XVIII веках было образовано Курляндское герцогство, которое в 1795 году вошло в состав России.