Эмилия Галотти.
Действие четвертое

Эмилия Галотти

Действие четвертое

Там же.

Явление первое

Принц, Маринелли.

Принц(выходя из комнаты Эмилии). Идемте, Маринелли! Я должен отдохнуть… должен получить от вас некоторые разъяснения.

Маринелли. Ну и материнская ярость! Ха, ха, ха!

Принц. Вы смеетесь?

Маринелли. Если бы вы только видели, принц, как эта мать бесилась здесь в зале, - вы сами слышали ее вопли, - и как она сразу присмирела, только взглянув на вас. Ха, ха! Мне хорошо известно, что ни одна мать не выцарапает глаза принцу за то, что он находит ее дочь красивой.

Принц. Вы плохой наблюдатель! Дочь без чувств упала в объятия матери, и только поэтому, а вовсе не из-за меня забыла мать о своем гневе. Дочь свою, а не меня щадила она, стараясь не произносить ясно и громко этих слов, которых я не хотел бы ни слушать, ни понимать.

Маринелли. Что же она сказала, ваша светлость?

Принц. К чему притворство? Говорите сейчас же. Правда это или нет?

А если правда?

Принц. Если правда? Значит, так и есть? Он умер? Умер? (Угрожающе.) Маринелли! Маринелли!

Маринелли. И что же?

Принц. Клянусь богом! Всемогущим богом! Я неповинен в этой крови. Если бы вы меня предупредили, что графу это будет стоить жизни… Нет, нет! Даже ценою собственной жизни.

Маринелли. Если бы я вас предупредил? Как будто его смерть входила в мои планы! Я строго-настрого приказал Анжело следить за тем, чтобы никто не пострадал. И все сошло бы без малейшего насилия, если бы граф первый не прибегнул к нему. Он без церемоний уложил выстрелом одного из наших.

Принц. Ну, конечно, ему следовало понимать шутки.

Маринелли. Тогда Анжело пришел в ярость и отомстил за смерть своего товарища.

Принц. Еще бы, это вполне естественно.

Маринелли. Он получил от меня достаточно строгое внушение.

Внушение! Какая дружба! Предупредите его, чтобы он больше не появлялся в моих владениях. Мое внушение может оказаться не столь дружеским.

Маринелли. Превосходно! Я и Анжело, умысел и случай - оказывается, все это одно и то же. Хотя и было оговорено заранее, заранее было обещано, что никакой несчастный случай, который может произойти при этом, не будет поставлен мне в вину.

Принц. Который может произойти… говорите вы? Или, вернее, должен был произойти?

Маринелли. Все лучше и лучше! Все же, ваша светлость, прежде чем вы мне прямо выскажете, за кого вы меня принимаете, я приведу один довод! Смерть графа мне далеко не безразлична. Я его вызвал на дуэль, он должен был дать мне удовлетворение, а он покинул этот мир, не рассчитавшись со мной, и от этого страдает моя честь. Пусть при любых других обстоятельствах я бы заслуживал подозрения, которое вы против меня имеете, но неужели я его заслуживаю и при этих? (С напускной горечью.) Кто может так думать обо мне?

Принц(уступая). Ну, хорошо, хорошо!

Маринелли. О, будь он жив еще! О, будь он жив! Всем, всем на свете пожертвовал бы я тогда (с горечью), даже милостью принца - этой неоценимой милостью, которою нельзя шутить, - я поступился бы и ею.

Принц. Я понимаю. Ну, ладно, ладно. Его смерть случайность, чистая случайность. Вы утверждаете это, а я этому верю. Но кто еще вам поверит? Мать? Эмилия? Весь свет?

Маринелли(холодно).

Принц. А если этому не поверят, чему тогда будут верить? Вы пожимаете плечами? Меня будут считать убийцей, а вашего Анжело орудием убийства.

Маринелли(еще холоднее). Весьма возможно.

Принц. Меня! Меня самого! Или с этого часа я должен отказаться от всех видов на Эмилию…

Маринелли(совершенно равнодушно). Что вам пришлось бы сделать и в том случае, если бы граф остался жив.

Принц(гневно, но тотчас же овладевая собой). Маринелли! Не советую приводить меня в ярость. Пусть будет так! Так и есть на самом деле! Ведь вы хотите сказать, что смерть графа для меня счастье - величайшее счастье, какое могло встретиться на моем пути, единственное счастье, которое способно послужить моей любви. А если так - то не все ли равно, как это произошло. Одним графом больше или меньше на свете, подумаешь. Так ли я понял вас? Ну, хорошо! Я тоже не останавливаюсь перед небольшим преступлением. Но, милый друг, преступление это должно быть небольшим и тайным - маленькое спасительное преступление. А наше, видите ли, не оказалось ни тайным, ни спасительным. Оно, правда, очистило мне дорогу, но в то же время и преградило ее. Каждый может свалить его на нашу голову - лучше бы мы ничего не затевали. А ведь все дело в ваших мудрых, поразительных действиях.

Маринелли. Как вам угодно.

Принц. В чем же другом? Объясните.

Маринелли. Вы относите на мой счет больше, чем следует.

Принц.

Маринелли. Пусть так! Заключалось ли в моих действиях что-либо такое, что могло бы при всех этих происшествиях навлечь на принца столь явное подозрение? Вся суть в том мастерском номере, которым он соизволил дополнить выработанную мною программу.

Принц. Я?!

Маринелли. Да позволено мне будет заметить, что сегодняшний случай в церкви, если даже все это и было вполне пристойно, если во всем этом и была своя неизбежность, все же не относился к нашему танцу, каким он был задуман.

Принц. А что же он мог испортить?

Маринелли. Ну, если он и не испортил весь танец, то в данную минуту - нарушил его такт.

Принц. Гм! Я не понимаю вас.

Маринелли. Итак, коротко и ясно: когда я взялся за это дело, то Эмилия, не правда ли, еще ничего не знала о любви принца? А мать Эмилии и того меньше? Что, если я все построил на этом? А принц подковал самый фундамент моего здания?

Принц(ударяя себя по лбу). Проклятье!

Маринелли. Что, если он сам раскрыл свой замысел?

Принц. Несчастная затея!

А если бы он сам себя не выдал, то, право, я желал бы узнать, какое из моих действий могло подать матери или дочери хотя бы малейший повод заподозрить его.

Принц. Вы правы!

Маринелли. Именно поэтому я и не прав… Вы простите меня, ваша светлость…

Явление второе

Баттиста, принц, Маринелли.

Баттиста(поспешно). Только что прибыла графиня.

Принц. Графиня? Что за графиня?

Баттиста. Орсина.

Принц. Орсина? Маринелли, Орсина! Маринелли!

Маринелли. Я поражен не менее вас.

Принц.

Баттиста выходит.

Чего хочет эта безумная? Что она себе позволяет? Откуда она знает, где мы находимся? Неужели она следит за мной? Быть может, уже узнала что-нибудь? Ах, Маринелли! Да говорите же, отвечайте! Неужели обиделся тот, кто желает быть моим другом? Обиделся из-за пустой словесной стычки! Неужели я должен просить у вас прощения?

Маринелли. Ах, мой принц, как только вы становитесь самим собой, я снова всей душой принадлежу вам! Приезд Орсина для меня такая же загадка, как и для вас. Однако вряд ли удастся не принять ее. Что вы намерены делать?

Принц. Не разговаривать с нею и удалиться отсюда…

Маринелли. Хорошо! Только поскорее. Я сам приму ее…

Принц. Но только для того, чтобы приказать ей убраться. Не пускайтесь с ней в объяснения. Нам предстоят совсем другие дела.

Маринелли. Нет, нет, принц! Эти «другие дела» уже сделаны. Мужайтесь! То, чего еще недостает, безусловно, придет само собой. Но не ее ли шаги я слышу? Поскорее, принц! Сюда (указывая на кабинет, в который бросается принц), если захотите, вы сможете здесь слушать нас. Боюсь, что выехала она не в самую благоприятную для нее минуту.

Явление третье

Графиня Орсина, Маринелли.

Орсина(вначале не замечая Маринелли). Что это значит? Меня никто не встречает, кроме какого-то наглеца, который, видимо, еще охотнее вовсе не впустил бы меня? Ведь я же в Дозало? В том самом Дозало, где, бывало, прежде толпа угодливых льстецов выбегала мне навстречу?^{80} … О, здесь Маринелли! Хорошо, что принц взял вас с собой. Нет, худо! То, что мне хотелось бы разрешить, можно разрешить только вместе с ним. Где он?

Маринелли. Принц, любезнейшая графиня?

Орсина. Кто же еще?

Маринелли. Так вы полагаете, что он здесь? Вам известно, что он здесь? Он, по крайней мере, не предполагает встретить здесь графиню Орсина.

Орсина. Не предполагает? Значит, сегодня утром он не получил моего письма?

Маринелли. Вашего письма? Ах, да! Он говорил о письме от вас, теперь я припоминаю.

Орсина. А разве в этом письме я не просила о встрече сегодня здесь, в Дозало? Правда, он не соизволил ответить мне письмом. Но я узнала, что час спустя он действительно отправился в Дозало. Я сочла это за ответ и, как видите, приехала.

Маринелли. Какое странное совпадение!

Орсина. Совпадение? Вы же слышите, что это было условлено. С моей стороны - письмо, с его стороны - действие. Что же вы остолбенели, господин маркиз? И что за взгляд у вас? Вы не способны уразуметь? Но почему же?

Маринелли. Казалось, вчера вы были далеки от мысли когда-либо снова показаться на глаза принцу.

Орсина.

Маринелли. Моя милейшая, дражайшая графиня…

Орсина. Это был женский визг. Не так ли, Маринелли? О, скажите же мне, скажите, если я в самом деле ваша милейшая, дражайшая графиня. Будь они прокляты, эти придворные негодяи. Каждое их слово - ложь! Ну не все ли равно, скажете вы мне или нет? Я ведь увижу сама. (Хочет идти.)

Маринелли(удерживает ее). Куда?

Орсина. Туда, где мне уже давно следовало быть. Не думаете ли вы, что мне прилично заниматься с вами здесь пустой болтовней, в то время как принц ожидает меня в своих покоях?

Маринелли. Вы ошибаетесь, уважаемая графиня. Принц не ожидает вас. Принц не может говорить с вами, не хочет говорить с вами здесь.

Орсина. И все-таки он здесь? Приехал сюда из-за моего письма?

Маринелли. Не из-за вашего письма, отнюдь.

Орсина. Вы же сказали, что он получил его.

Маринелли.

Орсина(горячо). Не прочел? (С меньшим жаром.) Не прочел? (С горечью, утирая слезу.) Даже не прочел…

Маринелли. Я уверен, что по рассеянности - не из пренебрежения.

Орсина(гордо). Пренебрежения? Кто смеет думать об этом? Кому вы говорите об этом? Вы дерзкий утешитель, Маринелли. Пренебрежение! Пренебрежение! Мною пренебрегают! Мною! (Более мягко, с грустью.) Конечно, он меня больше не любит. С этим покончено. И что-то другое заняло в душе его место любви. Это естественно. Но зачем же пренебрежение? Довольно и равнодушия. Не правда ли, Маринелли?

Маринелли. Разумеется.

Орсина(насмешливо). Разумеется? О, этого мудреца можно принудить сказать все, что угодно! Равнодушие вместо любви? Иными словами, было нечто и вот - ничего. Узнайте же вы, придворный человек, вторящий чужим словам, узнайте от женщины, что равнодушие - пустое слово, один лишь звук, который ничего, ровно ничего не означает. Душа остается равнодушной только к тому, о чем мы не думаем, только к тем вещам, которые для нас не имеют и смысла вещей. А быть равнодушным к тому, что для нас не представляет никакой ценности, - вовсе не значит быть равнодушным. Это, пожалуй, для тебя недоступно?

(про себя). О, горе! Как правильны были мои опасения!

Орсина. Что вы такое там бормочете?

Маринелли. Только восхищаюсь! Кто же не знает, уважаемая графиня, что вы философ?

Орсина. Не правда ли? Да, да, я философ! Но разве я только теперь дала повод заметить это? Тем хуже, если я позволяла это заметить, и особенно если это замечали часто! Не удивительно, что принц разлюбил меня. Как может мужчина любить особу, которая, вопреки его воле, еще позволяет себе мыслить? Женщина, которая мыслит, так же отвратительна, как мужчина, который румянится. Ей следует смеяться, только лишь смеяться, для того чтобы поддерживать хорошее настроение у своего строгого господина - владыки всего живущего. Ну, а сейчас над чем же я смеюсь, Маринелли? Ах, да! Над этим совпадением. Я пишу принцу, чтобы он приехал в Дозало, а принц, не прочитав моего письма, все же приезжает в Дозало! Ха, ха, ха! Не правда ли, удивительный случай! Очень смешной и очень глупый! А вы не посмеетесь со мной, Маринелли? Ведь посмеяться с нами может и строгий наш господин, хоть он и не позволяет нам, жалким созданиям, мыслить вместе с ним. (Серьезно и повелительно.) Смейтесь же!

Маринелли. Сейчас, уважаемая графиня, сейчас!

Орсина. Чурбан! А пока проходят мгновенья. Нет, нет, только не смейтесь. Видите ли, Маринелли (задумчиво и с большим чувством), то, что сейчас заставляет меня так искренне смеяться, имеет и свою серьезную, очень серьезную изнанку. Как и все в жизни. Случай? Случай ли, что принцу, который и не думал говорить со мной здесь, все же придется со мной разговаривать? Случай? Верьте мне, Маринелли, слово «случай» - богохульство. В мире нет ничего случайного - и уж меньше всего случайного там, где намерение так явно бросается в глаза. Всемогущее, всеблагое провидение, прости мне, если вслед за этим малоумным грешником назвала я случаем то, в чем так очевидна твоя воля, твоя прямая воля! (Поспешно к Маринелли.) Попробуйте только вновь толкнуть меня на подобное преступление!

Маринелли Это заходит слишком далеко! Но, уважаемая графиня…

Орсина. Не хочу я слышать ваших «но»! Каждое «но» требует размышлений, а моя голова… О, моя голова! (Держась за лоб.) Устройте, Маринелли, немедленно устройте мне встречу с принцем, иначе я совсем буду не в состоянии говорить с ним. Вы же видите, нам надо поговорить, мы должны поговорить!

Явление четвертое

Принц, Орсина, Маринелли.

Принц(выходя из кабинета, про себя). Нужно помочь ему…

Орсина(увидев его, не решается пойти к нему навстречу). А! Вот и он!

Принц(проходит мимо нее в соседнюю комнату через весь зал и говорит на ходу). Оказывается, здесь наша прелестная графиня! Я весьма сожалею, сударыня, что сегодня так мало могу насладиться честью вашего посещения! Я занят! Я не один… В другой раз, моя дорогая графиня, в другой раз. Я больше не задерживаю вас - да, не задерживаю. А вас я жду, Маринелли.

Явление пятое

Орсина, Маринелли.

Маринелли. Ну вот, уважаемая графиня, вы не захотели поверить мне, а теперь то же самое услышали от него самого.

Орсина Не ослышалась ли я? В самом деле, не ослышалась ли я?

Маринелли. Нет.

Орсина(с горечью). «Я занят. Я не один». И это все оправдание, которым удостаивают меня? Кого только не спроваживают подобным образом. Каждого назойливого посетителя, каждого нищего. Он не счел даже нужным придумать для меня хотя бы маленькую ложь. Он занят. Но чем же? Он не один? Но кто же у него? Подите сюда, Маринелли! Из милости, дорогой Маринелли, солгите, как вы захотите. Что стоит вам солгать один раз? Чем он занят? Кто у него? Скажите мне все, что вам придет в голову, и я уйду.

Маринелли(про себя). На этом условии я, пожалуй, могу открыть ей часть правды.

Орсина. Ну? Скорее, Маринелли, и я уйду. Принц ведь сказал: «В другой раз, моя милая графиня»? Не правда ли, он сказал так? Для того чтобы он сдержал свое слово, чтобы у него не было никакого повода не сдержать его, - скорей вашу ложь, Маринелли, и я уйду.

Маринелли. Принц, дорогая графиня, действительно не один. У него находятся лица, которых в данную минуту он никак не может оставить, лица, избежавшие только что большой опасности. Граф Аппиани…

Орсина. Находится у него? Жаль, что в этой лжи я должна уличить вас. Спешите придумать другую. Ведь граф Аппиани, если вы этого еще не знаете, только что убит разбойниками. Недалеко от города я встретила карету с его телом. Быть может, это неправда? Быть может, это был всего лишь призрак?

Маринелли. К сожалению, не призрак. Но те, кто был вместе с графом, благополучно спаслись и укрылись в замке; я имею в виду его невесту и мать невесты, с которыми он направлялся в Сабионетту для того, чтобы там торжественно обвенчаться.

Орсина. Значит, они у принца? Невеста? И мать невесты? А невеста красива?

Маринелли.

Орсина. Хочу надеяться, будь она безобразна, он отнесся бы к ней точно так же. Ведь судьба ее ужасна. Бедная, милая девушка, его оторвали от тебя навеки в ту самую минуту, когда он навеки должен был стать твоим. Кто же она, эта невеста? Знаю ли я ее? Я уже так давно покинула город, что ничего не знаю.

Маринелли. Это Эмилия Галотти.

Орсина. Кто? Эмилия Галотти? Эмилия Галотти! Маринелли, смотрите, как бы я не приняла эту ложь за правду!

Маринелли. Что вы хотите сказать?

Орсина. Эмилия Галотти?

Маринелли. Которую вы едва ли знаете.

Орсина. Все же! Все же! Пусть только с нынешнего дня! Скажите правду, Маринелли, это - Эмилия Галотти? Эмилия Галотти - та несчастная невеста, которую утешает принц?

Маринелли(про себя). Уж не сказал ли я ей слишком много?

Орсина. И женихом этой невесты был граф Аппиани, только что убитый граф Аппиани?

Именно он.

Орсина. Браво! О, браво, браво! (Хлопает в ладоши.)

Маринелли. Что это значит?

Орсина. Я готова расцеловать дьявола, толкнувшего его на это.

Маринелли. Кто толкнул? Кого? Зачем?

Орсина. Да, готова расцеловать, расцеловать того дьявола… даже если бы этим дьяволом оказались вы сами, Маринелли.

«Эмилия Галотти»

Действие второе, явление шестое.

Маринелли. Графиня!

Орсина. Подите сюда! Смотрите на меня! Смотрите мне прямо, прямо в глаза!

Маринелли.

Орсина. Знаете ли вы, о чем я думаю?

Маринелли. Как я могу знать?

Орсина. Вы в этом не принимали участия?

Маринелли. В чем?

Орсина. Клянитесь! Нет, не надо, вам не стоит труда взять на себя и лишний грех! И все же поклянитесь. Одним грехом больше, одним грехом меньше - велика ли разница для того, кого бог и так осудил. Вы не участвовали в этом деле?

Маринелли. Вы пугаете меня, графиня.

Орсина. Так ли? И в вашем добром сердце нет никаких подозрений, Маринелли?

Маринелли. Каких? В чем?

Орсина. Хорошо - я вам такое доверю, от чего у вас волосы станут дыбом. Но здесь у самой двери нас могут услышать, идите сюда. Теперь (подносит палец к губам) (Наклоняется к нему, как бы собираясь шепнуть на ухо, но вдруг очень громко кричит.) Принц - убийца!

Маринелли. Графиня… Графиня… Вы решительно сошли с ума!

Орсина. Сошла с ума? Ха, ха, ха! (Хохочет во все горло.) Я очень редко, почти никогда не была так довольна состоянием своего рассудка, как сейчас. Поверьте, Маринелли… но пусть это остается между нами. (Тихо.) Принц - убийца! Убийца графа Аппиани! Не разбойники убили его, а сообщники принца, принц убил его!

Маринелли. Как могла вам прийти в голову такая гнусность, как могли вы произнести это?

Орсина. Как? Очень просто. С этой самой Эмилией Галотти, которая сейчас находится у него и жених которой так поспешно должен был убраться на тот свет, - с этой самой Эмилией Галотти сегодня утром на паперти Доминиканского храма принц долго разглагольствовал. Мне это известно, это подглядели мои шпионы. Они также подслушали, о чем он говорил с ней. Ну, милостивый государь? В своем ли я рассудке? Мне кажется, я еще умею связывать вещи, связанные между собой. Или тут тоже только совпадение? И это, по-вашему, не больше чем случайность? О Маринелли, если это только так, то вам столь же мало понятна низость людская, как и пути провидения.

Маринелли. Графиня, вы договоритесь до беды…

Орсина. Если дам всему этому огласку? Тем лучше, тем лучше! Завтра я закричу об этом на рыночной площади, и тот, кто станет возражать - да, возражать, - тот сообщник убийцы. Прощайте. (Направляется к выходу, но в дверях встречает старого Галотти, который поспешно входит.)

Одоардо Галотти, графиня, Маринелли.

Одоардо. Простите меня, сударыня…

Орсина. Мне нечего прощать и не на что обижаться. Обращайтесь к этому господину. (Указывает на Маринелли.)

Маринелли(увидев его, про себя). Только этого недоставало! Старик…

Одоардо. Простите, милостивый государь, находящемуся в крайнем смятении отцу за то, что он входит к вам без доклада.

Орсина. Отец? (Снова возвращается.) Несомненно, отец Эмилии? А, добро пожаловать!

Одоардо. Слуга прискакал мне навстречу с известием, что здесь неподалеку семейство мое подверглось опасности. Я примчался сюда и узнал, что граф Аппиани ранен, что его увезли обратно в город, а моя жена и дочь спасены и укрылись в замке. Где они, сударь? Где они?

Маринелли. Успокойтесь, господин полковник. С вашей супругой и дочерью не случилось ничего дурного, они отделались лишь испугом. Они чувствуют себя хорошо. С ними принц, и я тотчас же доложу о вас.

Почему сперва надо докладывать?

Маринелли. По соображениям… соображениям, касающимся принца. Вам известно, господин полковник, в каких отношениях вы находитесь с принцем. Никак не на дружеской ноге. Если он милостиво отнесся к вашей супруге и дочери, то ведь они дамы, - но может ли ваше неожиданное появление оказаться приятным для него?

Одоардо. Вы правы, сударь, вы правы.

Маринелли. Но, уважаемая графиня, не предоставите ли вы мне честь проводить вас до кареты?

Орсина. Нет, нет!

Маринелли(настойчиво берет ее за руку). Разрешите мне исполнить свой долг.

Орсина. Осторожнее! Я освобождаю вас от ваших обязательств, сударь. Подобные вам всегда считают вежливость своим долгом для того, чтобы иметь возможность пренебречь исполнением своего подлинного долга. Как можно скорее доложить об этом достойном человеке - вот ваш долг.

Маринелли. Вы забываете о том, что вам приказал сам принц?

Орсина. Пусть он явится и прикажет мне снова. Я жду его.

Маринелли Милостивый государь, я вынужден вас оставить с дамой, которая… рассудок которой… вы меня понимаете? Я вам это сообщаю, чтобы вам знать, как относиться к ее иногда очень странным речам. Лучше всего - не вступайте с нею в разговоры.

Одоардо. Хорошо, хорошо! Только поторопитесь, милостивый государь.

Явление седьмое

Графиня Орсина, Одоардо Галотти.

Орсина(после некоторого молчания, во время которого она с состраданием смотрит на полковника, а он на нее с легким любопытством). Что он наговорил вам, несчастный человек?

Одоардо(полувопросительно). Несчастный?

Орсина. Во всяком случае, это не могло быть правдой, и меньше всего той правдой, которую вам предстоит узнать.

Одоардо. Предстоит узнать? Разве я еще недостаточно знаю? Сударыня… Впрочем, говорите, говорите.

Орсина. Вы ничего не знаете.

Одоардо. Ничего?

Добрый, хороший отец! Чего бы я не дала за то, чтобы вы были и моим отцом! Простите меня! Простите меня, но ведь несчастье так сближает людей. Я искренне хотела бы разделить с вами боль и гнев.

Одоардо. Боль и гнев? Сударыня… Но я забыл - пожалуйста, говорите.

Орсина. Особенно, если это была ваша единственная дочь… Единственное ваше дитя! Да и не все ли равно? Несчастное дитя всегда единственное.

Одоардо. Несчастное? Сударыня!.. Чего я жду от нее? Но, клянусь богом, сумасшедшие так не говорят.

Орсина. Сумасшедшие? Так вот что наговорил он вам. Ну что ж, возможно, это еще не самая грубая его ложь. Я близка к этому. И поверьте мне, поверьте, что тот, кто не теряет рассудка при известных обстоятельствах, - тому и нечего терять.

Одоардо. Не знаю, что и думать.

Орсина. Не презирайте меня. Ведь и у вас есть рассудок, добрый старик, и у вас есть рассудок. Об этом мне говорит решительное, достойное выражение вашего лица. У вас есть рассудок, но достаточно мне сказать одно только слово, и рассудок покинет вас.

Одоардо. Сударыня, сударыня! Я сойду с ума раньше, чем вы заговорите, если вы не выскажете все тотчас же. Говорите же, говорите. А быть может, неправда, неправда, что вы принадлежите к племени этих благородных безумцев, достойных и нашего сочувствия и сострадания. Быть может, вы самая обыкновенная неумная женщина, и у вас нет того, чего вы никогда и не имели.

Орсина. Так слушайте же! Вы считаете, что вам многое известно, а что вы знаете? То, что Аппиани ранен? Только ранен? Аппиани мертв.

Одоардо. Умер? Умер? О сударыня, это уже нарушает уговор. Вы собирались лишить меня рассудка, а разбиваете мое сердце.

Это так, между прочим! Теперь дальше. Жених умер, а невеста, ваша дочь, хуже чем умерла.

Одоардо. Хуже? Хуже чем умерла? Но все-таки умерла? Ведь только одно может быть хуже смерти…

Орсина. будет длиться.

Одоардо. Ваше слово, сударыня, то единственное слово, которое должно свести меня с ума! Произнесите его! Не надо по капле наполнять ядом сосуд. Поскорее это слово.

Орсина. Ну, сложите-ка его по слогам. Утром, во время мессы, принц говорит с вашей дочерью, а днем она уже находится в его загородном замке.

Он говорил с ней во время мессы? Принц с моей дочерью?

Орсина. И с какой настойчивостью, с каким пылом! Не о маловажном деле им надо было договориться. Хорошо еще, если они договорились, хорошо еще, если ваша дочь попала сюда добровольно! В таком случае это, видите ли, уже не насильственное похищение, а всего лишь небольшое… небольшое убийство.

Одоардо. (Дико озирается вокруг и в бешенстве топает ногами.) Ну что, Клавдия? Что, матушка? Дождались мы с тобой радости! О, милостивый принц! О, какая исключительная честь нам оказана!

Орсина. Что, старик, подействовало? Подействовало?

Значит, я нахожусь в разбойничьем притоне. (Обыскивает карманы своего камзола и убеждается, что он безоружен.) Удивительно, что я в этой спешке не оставил дома и рук моих! (Еще раз обыскивает все карманы.)

Орсина. А, понимаю! Я могу вам помочь! Кое-что я захватила с собой. (Вытаскивает кинжал.) Вот, берите скорее, пока никто не увидел. У меня есть еще яд, но яд годен только для нас, женщин, - не для мужчин. Берите… Берите же.

Одоардо. Благодарю, благодарю. Дорогое дитя, тот, кто посмеет назвать тебя безумной, будет иметь дело со мной.

Орсина. женщина, но пришла сюда с твердым решением. Мы все можем доверить друг другу, старик, потому что оба оскорблены, оскорблены одним и тем же обольстителем. Ах, если бы вы знали, как чудовищно, как немыслимо он оскорбил меня и еще будет оскорблять, - вы смогли бы позабыть, вы забыли бы свою собственную обиду. Знаете ли вы, кто я? Я - Орсина, обманутая, покинутая Орсина, покинутая, быть может, только из-за вашей дочери. Но чем виновата ваша дочь? Он скоро бросит и ее. А потом еще одну бросит и еще одну! Ах! (Как в бреду.) Какое великолепное видение! Что, если когда-нибудь все мы, все покинутые им, превратимся в вакханок и фурий, если он очутится среди нас и мы растерзаем его на части^{81}, будем рыться в его внутренностях, чтобы найти его сердце, которое изменник обещал каждой из нас и не отдал ни одной! Вот будет торжество! Вот будет торжество!

Явление восьмое

Те же и

Клавдия (озирается при входе и, увидев мужа, бросается к нему). Я угадала! Ах, наш защитник, наш избавитель! Ты здесь, Одоардо? Ты здесь? Я догадалась об этом по их перешептыванию, по их лицам. Что мне сказать тебе, если ты еще ничего не знаешь? Что говорить, если ты знаешь все? Но мы не виновны. Я не виновна. Дочь твоя не виновна. Не виновны, ни в чем не виновны!

Одоардо Хорошо, хорошо! Успокойся, только успокойся и отвечай мне. (К графине.) Не подумайте, сударыня, что я сомневаюсь. Граф скончался?

Клавдия.

Одоардо. Правда ли, что принц сегодня утром во время мессы разговаривал с Эмилией?

Клавдия. Правда. Но, если бы ты знал, в какой ужас она пришла, в каком смятении вернулась домой…

Ну что, солгала я вам?

Одоардо(с горьким смехом). Я и не желал этого!

Сошла ли я с ума?

Одоардо(в бешенстве ходит взад и вперед). О, но и я еще тоже в своем уме.

Ты просил меня успокоиться, и я спокойна. Дорогой мой, позволь мне просить тебя…

Одоардо. Чего ты хочешь? Разве я не спокоен? Может ли человек быть спокойнее, чем я? (Овладевая собой.)

Клавдия. Знать она не может. Но он не появляется, и я боюсь, что она начинает подозревать…

Одоардо. И она плачет, вздыхает…

Нет, уже перестала. Ты ведь знаешь ее, она самая пугливая и в то же время самая решительная в нашем роду. Не умея справиться со своим первым впечатлением, она после недолгого размышления снова становится находчивой, готовой ко всему. Она держит принца на почтительном расстоянии, говорит с ним в таком тоне… Устрой только так, Одоардо, чтобы мы могли уехать отсюда.

Одоардо. Я приехал верхом, как же быть? (К графине.)

Орсина. Конечно.

Одоардо. Не будете ли вы так любезны взять с собой мою жену?

Почему же нет? С удовольствием.

Одоардо. Клавдия (знакомит ее с графиней),

Клавдия. Но… если только… я не хочу расставаться с дочерью.

Одоардо. Разве отец не останется с нею? Допустят же его в конце концов. Никаких возражений! Идемте, милостивая сударыня. Вы обо мне услышите. Идем, Клавдия. (Уводит ее.)

Комментарии

80

Стр. 252. … В… Дозало, где, бывало, прежде толпа угодливых льстецов выбегала мне навстречу? - Говоря о роли фавориток при немецких герцогских дворах, Чернышевский приводит следующий факт. Графиня Вюрбен, фаворитка герцога Вюртембергского Эбергарда Людовика, «самовластно управляла делами: она сделала министрами своего брата и племянника и официально председательствовала в совете министров. Все должности продавались фавориткою… Имя ее было бы внесено в молитвы общественного богослужения, если бы тому не воспротивился прелат Озиандер» (Н. Г. Чернышевский, Полн. собр. соч., т. IV, стр. 31-32).

81

Стр. 261. …мы… превратимся в вакханок и фурий, если он очутится среди нас, и мы растерзаем его на части… - Вакханки - спутницы бога вина и веселья Вакха (или Бахуса), которого древние греки называли Дионисом. По преданию, фиванский царь Пентей в наказание за преследование культа Вакха в своем государстве был растерзан женщинами, впавшими в вакхическое неистовство. Вакханками же был разорван на части певец Орфей за то, что он, оставаясь верным своей жене, не искал любви других женщин.