| Автор: | Ливер Ч., год: 1859 |
| Категория: | Роман |
ГЛАВА XXIV.
Коттеджъ.
Дэвенпортъ Дённъ имелъ мало досуга думать о Конуэе или о бедномъ Келлете. Въ Англiи только что произошла перемена министерства и все умы были заняты вопросомъ о кандидатахъ. Толпы деревенскихъ джентльменовъ хлынули въ Дублинъ, и "возникающiе люди" всехъ оттенковъ мненiя заботливо заявляли свои права. Домъ Дённа былъ осаждаемъ съ утра до ночи посетителями; все они были твердо убеждены, что онъ более всякаго другаго долженъ знать о наступающемъ событiи. Было ли то справедливо, или же Дённъ считалъ благоразумнымъ поддерживать подобное заблужденiе, только онъ притворился несовсемъ здоровымъ и не принималъ никого.
Разумеется, о его болезни ходило много разныхъ слуховъ. Одни говорили, что это - сплинъ, что это - негодованiе: правительство отвергнуло Дённа; ему отказали въ месте секретаря, о которомъ онъ хлопоталъ. Другiе утверждали, что болезнь его въ высшей степени серьезна. Третьи уверяли, что его благосостоянiе сильно колеблется. А между темъ этотъ, обманутый въ своихъ надеждахъ государственный человекъ, этотъ безнадежный больной, этотъ разоренный спекуляторъ хорошо елъ и пилъ и писалъ ответы на безчисленное множество конфиденцiальныхъ писемъ отъ людей, бывшихъ въ силе, и старательно составилъ списокъ кандидатовъ, которыхъ онъ хотелъ рекомендовать правительству на места и должности.
Каждое утро кэбъ сэра Мориса Дашвуда подъезжалъ къ его дому, и веселый баронетъ взбегалъ по лестнице въ комнату Дённа со всею живостью молодыхъ летъ. При совершенномъ знанiи света и людей, онъ не уступалъ ни кому и въ знанiи своего дела. Онъ чувствовалъ, что можетъ безопасно предаваться склонностямъ своего веселаго и живаго характера и, не смотря на свое докторское званiе, принималъ участiе въ развлеченiяхъ спорта и общественныхъ удовольствiяхъ.
- Ну, Дённъ, - вскричалъ онъ однажды утромъ войдя въ комнату, где Дённъ сиделъ окруженный бумагами и занятый делами, - я думаю, вамъ уже можно получить паспортъ на выздоровленiе и выйти завтра изъ сваей засады. Ихъ имена уже объявлены въ газетахъ, и светъ оказался столько же благоразумнымъ, какъ и вы.
- Я такъ и сделаю. Я намеревался обедать завтра у канцлера. Что говорятъ о новомъ министерстве?
- Очень мало; да сказать правду - почти и нечего говорить. Лица, которыя составляютъ его те же самыя шашки, только поставленыя другимъ образомъ. Этотъ пустой крикъ насчетъ "надлежащихъ людей на надлежащихъ местахъ" поведетъ только къ всевозможной путанице, потому что подобное правило предполагаетъ выборъ, а выборъ, говоря простыми словами, значитъ приказанiе газетъ.
- Это приказанiе стоитъ всякаго другого; даже оно лучше другихъ въ одномъ отношенiи: именно, оно такъ часто изменяется, - сказалъ Дённъ съ сарказмомъ.
- Все они сегодня утромъ были единодушны насчетъ васъ. Все съ жаромъ спрашиваютъ - какимъ способомъ правительство думаетъ вознаградить услуги одного изъ способнейшихъ людей и безкорыстнейшихъ патрiотовъ настоящаго времени.
- Мне ничего не нужно отъ нихъ, - брюзгливо сказалъ Дённъ; отходя къ окну, чтобы избежать остраго проницательнаго взгляда доктора.
- Иметь нужду - это самое лучшее средство прiобрести что нибудь, - возразилъ Дашвудъ. Кстати: каковъ нашъ новый наместникъ?
- Правительство сделало очень хорошiй выборъ, важно отвечалъ Дённъ.
- О, я спрашиваю не объ этомъ. Я хочу знать о его личномъ характере: гордъ онъ, натянутъ, серьезенъ, веселъ, неприступенъ, или ласковъ?
- Сколько я знаю, лордъ Алингтонъ принадлежитъ къ числу техъ людей, которые серьезны безъ желчи.
- Полно, оставьте эти противоположенiя; заботится ли онъ объ общественныхъ удовольствiяхъ? Любитъ ли онъ забавы спорта? Щедръ ли онъ? Или же онъ держится старой традицiонной политики: "Истощать Ирландiю"?
- Онъ очень понравится вамъ, и вы понравитесь ему.
Сэръ Морисъ улыбнулся, какъ будто желая сказать: "за себя-то я ручаюсь"; потомъ спросилъ: - Давно вы знакомы съ нимъ.
- Нетъ, не очень давно, - отвечалъ Деянъ, я не очень близко. Къ чему этотъ вопросъ?
- Мне нужно выхлопотать кто-что, и притомъ какъ можно скорее. Я знаю одного беднаго человека, моего пацiента - мы служили когда-то въ одномъ полку - который находится въ очень грустныхъ обстоятельствахъ. Ваши прiятели въ аукцiонномъ суде только что продали его именiе и этимъ ударомъ такъ ошеломили его, что это подействовало на его голову, теперь онъ поправляется, но все таки болезнь должна кончиться размягченiемъ мозга и тому подобное. Нельзя ли для него сделать что нибудь и при томъ какъ можно скорее, напримеръ, дать ему какую нибудь пенсiю, - словомъ что бы то ни было, лишь бы только онъ имелъ средства къ существованiю?
- Что вамъ заблагоразсудится. Онъ едва ли можетъ быть епископомъ, потому что не принадлежатъ къ духовенству; ни судьею, потому что это не по его части; но почему бы не сделать его какимъ нибудь коммиссiонеромъ? У васъ есть коммиссiонеры по всемъ частямъ и во всехъ степеняхъ.
- Вы, какъ я вижу, низко цените коммиссiонерскiя места, - сказалъ Дённъ, улыбаясь.
- Это лодки, на которыхъ двое или трое гребутъ, а остальные только обмакиваютъ въ воду свои весла. Но дело не въ томъ, обещайте мне, что вы позаботитесь объ этомъ; запишите имя моего protégé: это - Поль Келлетъ, человекъ отличной фамилiи, некогда владелецъ поземельной собственности.
- Я знаю его, - сказалъ Дённъ многозначительнымъ тономъ.
- И, я уверенъ, не знаете ничего къ его невыгоде. Онъ былъ хорошiй офицеръ и добрый малый, котораго мы все любили. А теперь, - прибавилъ Дашвудъ, после некоторой паузы, - онъ находится въ очень жалкихъ обстоятельствахъ; у него есть дочь очаровательная девушка; и я не думаю, что бы у нихъ осталось даже какихъ нибудь пять фунтовъ стерлинговъ. Вы должны сделать это для меня, Дённъ. Я настаиваю на этомъ!
- Я посмотрю, что можно будетъ сделать. Разрешенiе всякой задачи сопряжено съ трудностью.
- Здесь все задачи, Дённъ; и никто лучше васъ не умеетъ разрешать ихъ.
И говоря это, веселый докторъ, смеясь, вышелъ изъ комнаты, спеша внушить надежду и передать хотя часть собственной бодрости своимъ многочисленнымъ пацiентамъ.
Хотя камердинеръ докладывалъ Дённу о многихъ посетителяхъ, которые настоятельно просили его аудiенцiи, но онъ не принималъ никого. Онъ въ глубокомъ размышленiи ходилъ взадъ и и впередъ по комнате, по видимому твердо решась не допускать, чтобы кто нибудь его безпокоилъ. У него было о чемъ подумать: и о великихъ вопросахъ политики, и о делахъ денежныхъ, словомъ обо всемъ, что можетъ пробудить честолюбiе и энергiю, - и однако же чемъ были заняты теперь его мысли? Онъ думалъ о раннихъ годахъ своего детства, когда онъ былъ товарищемъ Поля Келлета въ играхъ, когда его допускали - редкая честь! къ обеду въ детской комнате. Какъ это странно, что "тамъ и тогда" онъ долженъ былъ начать изученiе жизни и характеровъ, что тамъ и тогда онъ впервые сталъ приноравливаться къ нравамъ и обычаямъ другихъ, сообразоваться съ чужими капризами и наклонностями.
Суровыми тиранами были эти дети - господа! Какъ много думали они о своемъ высокомъ званiи! Какъ жестоко заставляли они его чувствовать разстоянiе между нимъ и ими, и какимъ хитростямъ научили его! Къ какимъ тонкимъ выдумкамъ онъ долженъ былъ прибегать, чтобы перехитрить ихъ дерзость, и господствовать надъ ними! Эти воспоминанiя сменились другими, еще более тягостными, и лобъ Дённа нахмурился; его губы сжались, когда эти мысли столпились въ его голове.
- Я думаю, даже отецъ мой согласится, что мой долгъ теперь окончательно уплаченъ, - пробормоталъ онъ про себя.
- Пойду, посмотрю на нихъ! - Прибавилъ онъ после минутной паузы; это зрелище покажется мне, какъ далеко я подвинулся въ жизни.
Онъ тихо сошелъ съ задней лестницы, которая вела въ садъ и, пройдя мимо конюшенъ, очутился на улице. На первой бирже онъ взялъ повозку и поехалъ въ Клонтареръ.
Если Дэвенпортъ Дённъ никогда не предавался страсти мщенья, то это отчасти потому, что считалъ ее роскошью выше своихъ средствъ.
Онъ часто представлялъ въ своемъ воображенiи то время, когда ему можно будетъ насладиться этимъ удовольствiемъ, точно также какъ тысячью другими, которыя некогда онъ считалъ для себя недоступными.
Онъ думалъ, что онъ еще не достигъ той точки, где онъ будетъ въ состоянiи обходиться безъ посторонней помощи, и знать въ совершенстве, чьи услуги могутъ быть ему полезны въ данную минуту. Но при всемъ этомъ, онъ не упускалъ случая наслаждаться несчастiемъ техъ, которые некогда его оскорбили. Сравнивать ихъ участь съ своею собственною было для него удовольствiемъ; весы судьбы склонялись въ его пользу, - и въ техъ случаяхъ, когда онъ активно не способствовалъ этому, онъ уже считалъ себя великодушнымъ, благороднымъ и безупречнымъ.
Предаваясь размышленiямъ объ этихъ предметахъ, онъ доехалъ до дома Келлета; на его стукъ отвечала Сибелла, въ истомленномъ лице и усталыхъ глазахъ которой онъ едва узналъ наружность девушки, которая въ первый разъ являлась ему со щеками, разгоревшимися отъ ходьбы и волненiя.
- Я счелъ лучшимъ самъ придти къ нему, - сказалъ Дённъ, объясняя причину своего прiезда.
положенiи, какъ прежде.
- Онъ не узнаётъ меня, - прошепталъ Дённъ, когда пристальный взглядъ больнаго обратнiся къ нему безъ малейшихъ признаковъ сознанiя, - онъ не узнаетъ меня!
- Нетъ, узнаю. Я хорошо знаю васъ, Дэвенпортъ Дённъ; знаю также, зачемъ вы прiехали сюда, - возразилъ Келлетъ съ отчетливостью, которая поразила ихъ обоихъ. - Оставь насъ, Белла, моя милочка, намъ нужно поговорить наедине.
Сибелла была до такой степени поражена этимъ внезапнымъ проблескомъ ума, что не знала, какъ его понять и что делать; по знаку со стороны Дённа, она тихо вышла изъ комнаты.
- Вы не должны волноваться, Келлетъ, и подвергать, этимъ опасности свою надежду на выздоровленiе; еще довольно будетъ времени поговорить о деле впоследствiи.
- Нетъ, не будетъ времени, - поэтому-то я и хочу поговорить съ вами теперь; - резко возразилъ Келлетъ. Я хорошо знаю, что дни мои сочтены.
Дённъ началъ было что-то говорить въ одобрительномъ духе, но Келлетъ вдругъ остановилъ его, говоря:
- Полно, полно, не теряйте времени по напрасну. Разве это прикосновенiе похоже на прикосновенiе человека, которому остается еще долго жить на свете? - сказалъ онъ положивъ своя горячiе пальцы на руку Дённа.
- Я сказалъ, что знаю, зачемъ вы здесь, Дённъ, - продолжалъ Келлетъ более твердымъ голосомъ: - вамъ хотелось посмотреть на свою работу. Да, именно такъ. Это вы довели меня до такого положенiя, и хотели взглянуть на него. Обведите комнату глазами - и вы увидите, что она достаточно бедна. Посмотрите на спальню, и вы убедитесь, что трудно найти что нибудь более жалкое! Я заложилъ вчера свои карманные часы, и вотъ все, что я за нихъ выручилъ. - При этомъ старикъ протянулъ руку и показалъ несколько серебряныхъ и медныхъ денегъ, лежавшихъ у него на ладони.
- У насъ не осталось ни одной серебряной ложки, - и такъ вы можете быть уверены, что вы хорошо сделали свое дело!
- Мой милый Келлетъ, - эти слова не имеютъ въ себе здраваго смысла.
- Можетъ быть: - но можетъ быть также, что вы все таки хорошо ихъ понимаете. Теперь слушайте, Дённъ, сказалъ онъ, лихорадочно сжимая его руку; - что начинаетъ ребенокъ, то оканчиваетъ взрослый! Я хорошо знаю васъ и наблюдалъ за вами въ теченiе многихъ летъ. Все ваши планы и проэкты никогда не могли обмануть меня; но вы строите зданiе на песке. Что я зналъ о васъ какъ о мальчике, то, другiе, можетъ быть, знаютъ о васъ какъ о взросломъ; и я не поверилъ бы самому св. Петру, если бы онъ сказалъ мне, что вы сделали кое-что только однажды.
- Если это не бредъ, такъ умышленное оскорбленiе! - угрюмо пробормомалъ Дённъ, оттолкнувъ руку Келлета и отодвинувъ свой стулъ назадъ.
- Нетъ, это не бредъ, - спокойно сказалъ Келлетъ. Холодный воздухъ могилы, открывающейся для меня, проясняетъ мне мозгъ и я хорошо понимаю слова, которыя говорю, и предостереженiе, которое делаю вамъ. Скажите людямъ откровенно, что вы создавали только пустые проэкты, что ваши компанiи - мыльные пузыри, а банки - обманъ; что вы мошеннически употребляете кредитъ одного человека противъ другого, заставляя народъ думать, что вы пользуетесь доверенностью правительства, и уверяя правительство, что вы можете сделать, что вамъ угодно съ народомъ. Объявите немедленно, что вы только обманываете всехъ, - не то, вамъ придется кончить чемъ нибудь еще похуже этого!
- Я прiехать сюда изъ состраданiя къ вамъ.
- Нетъ, неправда. Вы явились сказать старому Мэту Дённу, что счетъ уплаченъ; онъ сегодня утромъ подходилъ къ моему окну и смотрелъ на меня.
- Мой отецъ! Это невозможно! Ему девяносто летъ, и онъ едва въ состоянiя ходить по комнате
отошелъ прочь. Его понесли и уложили въ повозку, которая стояла за воротами.
- Правда ли это? - торопливо вскричалъ Дённъ.
- Если бы вы только осмелились! сказалъ Дённъ, вставая и не будучи более въ состоянiи удерживать свой гневъ.
- Не уходите, я еще не кончилъ, - вскричалъ Келлетъ, протянувъ къ нему свою руку. - Плутовство вамъ удается, и потому, вы воображаете, что вы великiй и уважаемый человекъ. Ошибаетесь; ни джентльмены, ни люди вашего класса не хотятъ считать васъ своимъ. Ни одинъ честный человекъ не станетъ есть вашу хлебъ-соль, ни одна честная девушка не согласится носить ваше имя. Вы здесь такъ же одиноки, какъ иностранецъ, который только-что прибылъ изъ чужой земли, и кроме васъ нетъ ни одного человека въ Ирландiи, который не виделъ бы этого.
При последнихъ словахъ Дённъ опрометью бросился вонъ изъ комнаты и вышелъ на дорогу. Онъ до такой степени былъ подавленъ бешенствомъ и изумленiемъ, что прошло несколько минутъ прежде, чемъ онъ могъ вспомнить, где онъ и куда ему надо ехать.
- Въ Бельдойль, - сказалъ онъ извощику, указывая по направленiю къ низкому берегу, где жилъ его отецъ; - поезжай какъ можно скорее. Потомъ, вдругъ изменивъ свое намеренiе, онъ прибавилъ: - Нетъ, въ городъ.
- Да; я не успела и поблагодарить его за визитъ.
- Кажется, я наговорилъ ему довольно, - сказалъ онъ въ дикимъ смехомъ, который заставилъ ее обернуться и посмотреть на него.
Она едва могла подавить внезапный крикъ ужаса, потому что одна сторона его, лица была искривлена параличомъ и весь ротъ его покосился.
- Что здесь такое, Белла? - спросилъ онъ, стараясь прикоснуться рукою къ своей щеке; - я чувствую онеменiе, что-то въ роде... Ты плачешь, моя милочка?
- Дай мне зеркало, поскорей, - вскричалъ онъ.
- Нетъ, нетъ, - сказала она съ принужденнымъ смехомъ, - вы не брились въ последнiе два дня и имеете очень непрезентабельную наружность. Я не хочу, чтобы вы видели себя въ подобномъ состоянiи.
- Принеси мне зеркало сiю минуту, - сказалъ онъ запальчиво; причемъ слова его становились все менее и менее явственными.
- Прошу васъ, имейте терпенiе, дорогой папа.
- Полно, полно, - сказала Белла, нежно усаживая его опять. Я сейчасъ принесу его. Я хочу убедить васъ, милый папа... начала-было она, принеся зеркало, но все еще держа его въ своихъ рукахъ. Но Келлетъ грубо вырвалъ у ней зеркало и сталъ смотреться въ него.
- Вотъ оно что, - сказалъ онъ наконецъ. - Въ Корфу меня звали прекраснымъ
- Да, сказалъ онъ съ поддразнивающимъ смехомъ, которому искаженное лицо придавало поразительное выраженiе. - Обе стороны будутъ одинаковы - завтра или после завтра, - я знаю это.
Белла не могла удерживаться долее и, закрывъ лицо руками, горько зарыдала.
Келлетъ продолжалъ смотреться въ зеркало и вследствiе ли болезни или же мимолетнаго волненiя, его черты подернулись сардоническимъ смехомъ, когда онъ сказалъ: - Я ошибался, говоря, что никогда не впаду въ унынiе.