| Автор: | Ливер Ч., год: 1859 |
| Категория: | Роман |
ГЛАВА ХXIII.
Завтракъ.
Придя въ назначенное время къ мистеру Дённу, Чарльзъ Конуэй, къ удивленiю, узналъ, что этотъ джентльменъ, за часъ передъ темъ, уехалъ изъ дому завтракать къ главному секретарю.
- Но мистеръ Дённъ пригласилъ меня сегодня къ завтраку, - сказалъ онъ.
- Можетъ быть, - отвечалъ Клоузъ, осматривая солдата съ ногъ, до головы, - только онъ ничего не говорилъ мне объ этомъ.
Конуэй стоялъ съ минуту въ нерешимости; потомъ сказалъ, съ спокойною улыбкой: - Пожалуйста скажите ему, что я быль здесь; мое имя - Конуэй.
- Что касается до завтрака, - сказалъ Клоузъ, который "былъ пораженъ" чемъ то неуловимымъ въ манере солдата, какъ онъ говорилъ впоследствiи, - то я самъ сейчасъ буду завтракать: - неугодно ли вамъ покушать со мною?
Конуэй посмотрелъ ему прямо въ лицо темъ пристальнымъ взглядомъ, которымъ смотритъ человекъ, желающiй убедиться, не обманываютъ ли его свои собственныя чувства; за темъ щоки его слегка покраснели, губы искривилось; наконецъ, какъ бы желая подавить въ себе минутную вспышку, онъ засмеялся и сказалъ: - Это, впрочемъ, не дурная мысль; я къ вашимъ услугамъ.
Мистеръ Клоузъ, хотя и ожидалъ совсемъ другаго ответа на свою вежливость, не сказалъ ничего и повелъ Конуэя къ себе, надеясь, что уютная комната и вся ея обстановка произведутъ надлежащее действiе на его гостя. Въ самомъ деле въ этомъ отношенiи Конуэй отдалъ должную справедливость окружавшему его комфорту.
Столъ, поставленный у камина, въ которомъ горелъ веселый огонь, былъ покрытъ роскошными блюдами. Небольшая спиртовая лампа горела подъ блюдомъ очень аппетитныхъ котлетъ, среди различныхъ видовъ хлеба и разныхъ сортовъ варенiй и фруктовъ. Прiятный запахъ мокскаго кофе смешивался съ нежнымъ благоуханiемъ свежихъ цветовъ, которые, не смотря на зимнее время, постоянно украшали столъ мистера Клоуза; въ центре же возвышался великолепный, только что сорванный ананасъ, принесенный садовникомъ въ даръ великому визирю Дэвенпорта Дённа.
- Я могу обещать вамъ лучшiй завтракъ, чемъ какимъ онъ угостилъ бы васъ, - сказалъ Клоузъ, делая ему знакъ садиться и въ тоже время указывая большимъ пальцемъ на кабинетъ мистера Дённа. Онъ пьетъ чай съ сухою тартинкой и забываетъ потребовать чего нибудь другаго. Онъ имеетъ какое-то предубежденiе противъ того, чтобы начинать день легкой закуской, - это совершенная ошибка, - какъ вы думаете?
- Настоящая минута не совсемъ благопрiятна для того, чтобы внушить мне подобное предубежденiе, сказалъ Конуэй, смеясь. Я долженъ признаться, что я склоненъ принять вашу сторону въ этомъ споре.
- Онъ, вотъ видите, - продолжалъ Клоузъ, - слишкомъ много работаетъ; онъ трудится свыше силъ человеческихъ. - При этихъ словахъ онъ откинулся на спинку стула и величаво смотрелъ впередъ, какъ будто говоря: "даже самъ Клоузъ былъ бы не въ состоянiи выдержать такихъ трудовъ". Сама природа требуетъ, сэръ, чтобы человекъ имелъ некоторый отдыхъ и подкреплялъ свои силы. - И въ подтвержденiе этой последней мысли, онъ поусердствовалъ подбавить себе страсбургскаго пирога.
- Мудрость говоритъ вашими устами, и я желалъ бы посмотретъ, кто осмелился бы опровергать ваши слова, когда они приправлены такимъ отличнымъ кларетомъ, - сказалъ Конуэй, шельмовски подмигнувъ однимъ глазомъ.
- Этотъ кофе, я думаю, будетъ почище того, который вы пили въ Крыму, - заметилъ Клоузъ, указывая на кофейникъ.
- Я думаю, самъ лордъ Рагланъ не видывалъ подобнаго завтрака. Могу я спросить - вы каждый день такъ закусываете?
- Мы делаемъ легкiя измененiя, сообразно временамъ года. Устрицы и сотернъ приличны весне; а летомъ мы обращаемся къ плодамъ и къ кларету. Полейте вашъ ананасъ ромомъ, - это очень старый ромъ, и густъ какъ ликеръ.
- А ваша жизнь, должно быть, очень весела, - сказалъ Конуэй, закуривъ сигару и положивъ ноги на решотку камина.
Конуэй утвердительно кивнулъ головой, продолжая курить въ молчанiи.
- Скверное дело мы затеяли! Крымская экспедицiя - ошибка; намъ следовало идти прямо въ Москву, - да, въ Москву, или въ Петербургъ - все равно.
- Но я не пошелъ бы, хотя бы и можно было добраться туда, - спокойно сказалъ Конуэй.
- Добраться туда! А почему жь бы и не добраться? Пятьдесятъ тысячъ англiйскихъ штыковъ могутъ бороться съ армiей всего света. Намъ нужна только голова, сэръ, - способность решать великiе вопросы стратегiи. Вы, я думаю, и сами заметили, что у насъ нетъ генераловъ, нетъ предводителей.
- Я не скажу этого, - спокойно выразилъ Конуэй. Мы громко стучимся въ стены Севастополя, только не нашли еще слабаго пункта.
- Слабаго пункта! Да помилуйте, тамъ все слабо: ведь тамъ только одни земляныя укрепленiя, - ничего, кроме земляныхъ укрепленiй! О, для насъ наступили грустныя времена, - прибавилъ онъ съ жалобнымъ вздохомъ. Наши военачальники объявляютъ земляные валы неприступными, наши адмиралы говорятъ, что каменныя стены не могутъ быть разрушены.
Конуэй опять разсмеялся и закурилъ новую сигару.
- А какой вы получаете пенсiонъ за это? спросилъ Клоузъ, взглянувъ на пустой рукавъ Конуэя.
- Совершенные пустяки... Я даже не въ состоянiи сказать вамъ въ точности, сколько именно мне следуетъ, потому что не подавалъ просьбы о пенсiи.
- А я бы подалъ; я добился бы своего, и вытребовалъ бы и еще что только можно - въ придачу, разумеется, не дали бы ордена Бани: это они берегутъ для джентльменовъ...
Конуэй покраснелъ и, вынувъ сигару изо рта, хотелъ было отвечать; но потомъ раздумалъ и снова началъ курить, не говоря ни слова.
- Впрочемъ, - сказалъ Клоузъ - различiя въ званiяхъ необходимы. Можно жалеть, можно оплакивать существованiе этого факта, но онъ неизбеженъ. Посмотрите на все попытки ввести равенство и вы увидите, что ни одна изъ нихъ не удалась. Нетъ, сэръ, вы имеете ваше место въ общественной лестнице, а я имею свое.
Высказавъ это мненiе, Клоузъ, повидимому, вдругъ самъ былъ пораженъ его строгостью и прибавилъ: - Впрочемъ, каждый человекъ достоинъ уваженiя; не думайте, что я свысока смотрю на васъ.
Конуэй выпучилъ глаза и въ изумленiи гляделъ на Клоуза, куря сигару съ несколько большею энергiей, но продолжалъ молчать.
- Вы вероятно покончили со службой? - Спросилъ Клоузъ после некоторой паузы.
- Боюсь, что такъ, отвечалъ Конуэй со вздохомъ.
- Вотъ онъ можетъ пристроить васъ къ какому нибудь теплемькому местечку, - продолжалъ Клоузъ, указывая по направленiю къ комнате Дённа. Онъ каждый часъ можетъ раздавать места. Да, сэръ, - прибавилъ онъ, одушевляясь, - онъ можетъ назначать въ какiе угодно должности, начиная отъ архiепископа до деревенскаго констэбля.
- Я боюсь, что мои способности къ должностямъ окажутся не слишкомъ замечательными. Я порядочно ленивъ и люблю праздность.
вы меня видите.
- Это, разумеется, утешительно, - серьезно сказалъ Конуэй.
- Да, и я говорю это для вашей пользы.
Чарльзъ Конуэй всталъ, и бросилъ въ огонь недокуренную сигару. Въ этомъ жесте видно было нетерпенiе, и - сказать правду - онъ почти сердился на самого себя, потому что несмотря на свое расположенiе посмеяться надъ чванствомъ и тщеславiемъ достойнаго камердинера, онъ все таки чувствовалъ, что онъ его гость и что вовсе не кстати насмехаться надъ человекомъ, который угощаетъ насъ своимъ хлебомъ - солью.
- Вы ведь не уйдете, не повидавшись съ нимъ? - сказалъ Клоузъ. Онъ на верное вернется раньше полудня. Ровно въ двенадцать часовъ мы должны принимать попечителей прiюта.
- Мне еще нужно идти сегодня утромъ въ одно место, довольно далеко за городъ.
- Если я могу быть вамъ полезенъ въ чемъ нибудь, такъ только скажете мне, - добродушно прибавилъ Клоузъ. Мое положенiе здесь - какъ человека, пользующагося доверенностью - даетъ мне много случаевъ услужить другу; а вы мне понравились. Ваши манеры очаровали меня, когда вы вошли сегодня въ залу, и я сказалъ самому себе: "Въ этомъ молодомъ человеке есть хорошая кровь, кто бы онъ ни былъ." И я, кажется не ошибся.
- Мы были прежде довольно щекотливы относительно происхожденiя, - сказалъ Конуэй, смеясь; - но я подозреваю, что светъ несколько поубавилъ нашей спеси.
- Какое намъ дело до света? Гордиться происхожденiемъ - это не более, какъ благородный предразудокъ. Я никогда не забывалъ, что мой дедъ съ материнской стороны былъ продавецъ солонины. Но могу ли я помочь вамъ въ чемъ нибудь? - вотъ вопросъ.
- Кажется, нетъ; но я все таки очень благодаренъ вамъ. Мистеръ Дённъ просилъ меня къ себе сегодня утромъ вероятно для того, чтобы поговорить со мною о войне. Люди, естественно, любятъ слушать разсказы очевидцевъ и онъ, должно быть, вообразилъ, что я могу сообщить какой нибудь новый фактъ или предложить какую нибудь новую меру, что, повидимому, сделалось модною привычкой въ наши дни, когда всякой любитъ соваться съ своими советами.
- Нетъ, - сказалъ Клоузъ, качая головой, - едва ли это было у него на уме. Мы съ самаго начала были противъ войны. Все это ошибка, - страшная ошибка. Абердинъ соглашался съ нами, но насъ перекричали. Имъ хотелось драться. Они говорили, что вамъ нужно добыть несколько бумажной ткани изъ нашей крови, и ей-ей! кажется это намъ удалось. Наши планы, - продолжалъ Клоузъ съ величавымъ видомъ, - состояли въ томъ, чтобы или заключить миръ или идти въ Петербургъ. Этотъ французскiй союзъ - дрянь, сэръ. Корсиканецъ насъ надуетъ. Какъ только какой нибудь оборотъ Фортуны дастъ Францiи перевесъ, она заключитъ миръ, а намъ оставитъ все невыгоды неохотнаго согласiя. Вотъ его мненiе, такъ же думаю и я; а мы редко ошибаемся.
- Не смотря на все это, мне хотелось бы вернуться въ Крымъ. Скажите мистеру Дённу, что я былъ здесь, что я наслаждался вашимъ великолепнымъ гостепрiимствомъ и прiятнымъ обществомъ, и примите мою искреннюю благодарность за то и за другое.
- Именно такихъ-то людей намъ нужно для нашей армiи, - сказалъ самъ себе Клоузъ, провожая Конуэя глазами. Въ немъ есть отпечатокъ чего-то повыше простаго солдата, - да и какой онъ красивый малый!
Менее чемъ чрезъ четверть часа после ухода Конуэя, экипажъ Дённа подъехалъ къ дому и мистеръ Клоузъ поспешилъ на встречу своему господину.
- Кто приходилъ утромъ? - спросилъ Дённъ. Былъ здесь лордъ Гленгаррифъ?
- Нетъ, сэръ. Васъ ждутъ сэръ Джакоби Гаррисъ и директоры, и въ задней комнате собралась довольно пестрая толпа. Здесь былъ также одинъ молодой солдатъ. Онъ вообразилъ, что вы пригласили его къ завтраку и я угостилъ его самъ.
- Нетъ. Но онъ наверно придетъ опять: я обещалъ ему протекцiю, а онъ, повидимому, ловкiй малый - едва ли упуститъ подобный случай.
При этихъ словахъ глаза Дённа какъ то странно мигнули, уголки его рта искривились какою-то особенною улыбкой, но онъ не сказалъ ни слова.
Между темъ Конуэй быстро шелъ по направленiю къ Клонтарфу осведомиться о бедномъ Келлете, положенiе котораго способно было возбудить сильное безпокойство. Лихорадочное волненiе утра сменилось какою -то тупой апатiей, въ которой онъ, повидимому, не замечалъ ничего и никого. Смотря усталымъ, отсутствующимъ взглядомъ и опустивъ голову, онъ бормоталъ что-то про себя, и это было единственнымъ признакомъ, что въ немъ сохранилось еще какое нибудь сознанiе. Въ такомъ положенiи находился Келлетъ, когда Конуэй накануне, поздно ночью, оставилъ коттеджъ, съ обещанiемъ воротится въ следующее утро.
Войдя въ садъ, молодой человекъ увиделъ, что ставни маленькой гостиной наполовину заперты, и его тихiй осторожный стукъ въ дверь показывалъ страхъ въ его сердце. Изъ притвореннаго окна слышался тихiй, жалобный стонъ, въ которомъ онъ узналъ голосъ больного.
- Онъ только что сейчасъ спрашивалъ, не пришли ли вы, - сказала Белла. - Онъ говорилъ о бедномъ Джеке и воображаетъ, что вы можете сообщить какiя нибудь новыя вести о сыне. Говоря это, она повела Конуэя въ домъ.
Келлетъ сиделъ на низкомъ стуле у камина. Положивъ руки на колени и устремивъ глаза на потухавшую золу, Келлетъ при ихъ входе не повернулъ головы и не обратилъ вниманiя на Беллу, когда она тихимъ, мягкимъ голосомъ произнесла имя Конуэя.
- Онъ пришолъ навестить васъ, милый папа, посидеть съ вами и поговорить о Джеке.
- А! сказалъ больной, апатичнымъ и безучастнымъ тономъ; и Конуэй селъ возле него и взялъ его за руки.
- Вамъ сегодня ведь лучше, капитанъ Келлетъ? спросилъ онъ съ добрымъ участiемъ.
- Да, - отвечалъ Келлетъ темъ же тономъ, какъ прежде.
- А завтра, надеюсь, вамъ будетъ еще лучше, и вы сделаете со мною большую прогулку, о которой мы такъ часто говорили.
Келлетъ повернулся и пристально посмотрелъ ему въ лицо, съ выраженiемъ человека, который напрасно борется съ путаницей въ своихъ мысляхъ и всеми силами старается уяснить себе какой-то предметъ; наконецъ слабый выдохъ, вырвавшiйся изъ его груди, показать, что эта попытка не удалась.
- Что съ нимъ унынiе, или серьезная болезнь? - прошептала Белла.
- Я не въ состоянiи решить, - уклончиво отвечалъ Конуэй; но надеюсь и уверенъ, что это - следствiе потрясенiя, и пройдетъ такъ же скоро, какъ и пришло.
- Да, - сказалъ Келлетъ тономъ, который заставилъ имъ вздрогнуть и вообразить, что онъ подслушалъ ихъ; но одинъ взглядъ на его безсмысленную физiономiю показалъ имъ, что они не имеютъ никакого основанiя къ подобному страху.
- Нетъ, здесь кроется что-то похуже, - прошептала Белла. - Этотъ холодный потъ на лбу, эта дрожь, которая овладеваетъ имъ отъ времени до времени, и этотъ взглядъ, какого я никогда прежде не видала въ его глазахъ - все показываетъ серьезную болезнь. Не можете ли вы привести доктора - такого, къ которому вы имеете доверенность?
- Я знаю одного, въ которомъ вполне уверенъ, - отвечалъ Конуэй, поспешно вставая. Я сейчасъ же пойду за нимъ.
- Такъ не теряйте ни минуты, - сказала Белла, садясь на его место и взявъ отца за руку.
Взглядъ Келлета медленно следилъ за Конуэемъ, когда тотъ шелъ къ двери; за темъ старикъ повернулся къ Белле, и, глядя ей прямо въ лицо, сказалъ резко-явственнымъ голосомъ: - Слишкомъ поздно, моя милочка, слишкомъ поздно!
Слезы хлынули изъ глазъ молодой девушки и губы ея задрожали, но она не произнесла ни слова и сидела безмолвно и неподвижно, какъ прежде.
- Я желалъ бы, чтобы онъ пришолъ, - сказалъ онъ наконецъ.
- Кто, папа? докторъ? - спросила Белла.
- Докторъ! Нетъ, не докторъ, - отвечалъ Келлетъ съ глубокимъ вздохомъ.
- Вы думаете о бедномъ Джеке? спросила она.
- О бедномъ... да, это довольно верно,--пробормоталъ онъ; мы все теперь бедны. - И въ его лице видна была невыразимая скорбь при этихъ словахъ.
Белла хотела произнести несколько словъ утешенiя; она хотела сказать ему, что она охотно пожертвуетъ собою для него, что въ короткое время, про некоторомъ усилiи съ ихъ стороны, ихъ изменившiяся обстоятельства перестанутъ тяготитить ихъ, что они научатся понимать, въ какой степени истинное счастiе совместно съ ограниченными средствами. Но она не знала, какъ будутъ приняты ея слова; какая нибудь случайная фраза, какое добудь необдуманное выраженiе могли задеть болезненную струну и раздражить - вместо того, чтобы успокоить; поэтому молодая девушка только прижалась губами къ его руке и молчала.
Голова больного постепенно опускалась, дыханiе его сделалось тяжелее, и онъ заснулъ. Медленно тянулся томительный день, а Сибелла все сидела возле отца въ безпокойномъ ожиданiи. Было уже темно, когда у воротъ остановился экипажъ, изъ котораго вышелъ Конуэй въ сопровожденiи какого-то незнакомца. - Вотъ наконецъ докторъ, - пробормотала Сибелла, осторожно вставая съ своего места. Келлетъ проснулся и посмотрелъ на Конуэя.
Конуэй едва имелъ время прошептать имя доктора на ухо Белле, какъ сэръ Морисъ Дашвутъ вошелъ въ комнату. Въ его манерахъ не было видно и тени той торжественной важности, которая свойственна ученому доктору, ни той кошьчьей крадущейся походки, которую мы привыкли встречать у модныхъ медиковъ. Сэръ Морисъ приближался съ непринужденною, развязною грацiей человека, входящаго въ гостиную. Онъ обратился съ несколькими словами къ миссъ Келлетъ, за темъ поставивъ стулъ возле того места, где сиделъ ея отецъ, сказалъ:
- Надеюсь, мой старый однополчанинъ не забылъ меня. Помните вы Дашвуда въ 43-мъ полку?
- Это былъ величайшiй чудакъ, хотя и докторъ, - пробормоталъ Келлетъ. А вы его знавали?
- Чудакъ, изъ котораго не могло выйти ничего путнаго, - продолжалъ Келлетъ про себя. Желалъ бы я знать - что съ нимъ сталось?
- Кажется, я могу удовлетворить вашему любопытству. Между темъ позвольте мне пощупать вашъ пульсъ. Здесь нетъ никакого определеннаго поврежденiя, - сказалъ онъ, прикасаясь къ его груди около сердца.
- Посмотрите на меня прямо. А, вотъ где вы чувствуете страданiе, - прибавилъ онъ, прикоснувшись къ его лбу, - это скорее ощущенiе тяжести, чемъ боли, - не правда ли?
- Голова моя точно налита свинцомъ, и когда я опущу ее, то мне кажется, что я уже буду не въ силахъ поднять ее.
- Я буду делать все, что вы прикажите, хотя это ни къ чему не послужитъ, докторъ; я готовъ повиноваться ради ея. Последнiя слова онъ проговорилъ шопотомъ.
- Вотъ это дело, Келлетъ, - весело сказалъ докторъ. Теперь позвольте попросить у васъ пера и чернилъ.
Севъ за столъ, Дашвудъ сделалъ знакъ Белле подойти къ нему и, написавъ наскоро несколько словъ, далъ ей прочесть ихъ.
Узнавъ содержанiе этихъ строкъ, Белла судорожно ухватилась за стулъ и смертельная бледность покрыла ея щоки.
- Разумеется, можно, - отвечалъ сэръ Морисъ, - а еще лучше рюмку кларета; къ счастiю, у меня есть это вино. Конуэй, поедемте ко мне и я дамъ вамъ полдюжины бутылокъ.
- И въ этомъ нетъ ничего... нетъ ничего... Белла не могла продолжать, между темъ какъ предостерегающiй жестъ со стороны доктора показалъ ей, что глаза ея отца устремлены на нее.
- Поди сюда, Белла, - тихо сказалъ Келлетъ, - подойди ко мне. Тамъ въ жилете, который лежитъ въ моей комнате, ты найдешь билетъ въ одинъ фунтъ; вложи въ него шиллингъ, потому что ему нужно будетъ дать гинею. И скажи ему, что мы пошлемъ за нимъ въ случае надобности. Сделай это какъ можно деликатнее, моя милочка, такъ чтобы онъ ничего не подозревалъ. Скажи ему, что я привыкъ къ этимъ припадкамъ, что это фамильная болезнь; скажи... Но они уже уехали! и онъ не дождался своей платы за визитъ! Вотъ это странней всего. - И онъ началъ размышлять объ этомъ любопытномъ факте, бормоча про себя отъ времени до времени: "докторъ не взялъ за визитъ! я никогда до сихъ поръ не слыхалъ ничего подобнаго."