| Автор: | Ливер Ч., год: 1859 |
| Категория: | Роман |
ГЛАВА XXII.
Миссъ Келлетъ у мистера Дённа.
У мистера Девенпорта Дённа былъ обедъ; онъ угощалъ значительныхъ людей столицы, и его общество составляли теперь главный секретарь, двое судей, одинъ попечитель о бедныхъ и несколько другихъ звездъ меньшей величины, гражданскихъ и военныхъ. Все они были очень любезны, разговорчивы. Ирландiя начинала процветать, число уголовныхъ делъ уменьшалось, военная служба сделалась забавой, и гости весело болтали о прежнихъ временахъ, не очень отдаленныхъ, когда тюрьмы были набиты биткомъ, когда солдатъ въ мирное время терпелъ такiе же труды и опасности, какъ и во время войны.
Разговоръ зашолъ, между прочимъ, о Келлетсъ-Корте.
- Кто купилъ это именiе? - спросилъ главный судья.
- Я купиль его по доверенности для одного англiйскаго пера, сказалъ Дённъ.
- И онъ думаетъ жить такъ?
- Онъ поговариваетъ объ этомъ, милордъ, въ томъ же роде, какъ люди говорятъ иногда о чемъ нибудь очень похвальномъ, что они намереваются сделать... рано или поздно...
- Я слышать, именiе продано за половину своей стоимости, - заметилъ кто-то.
- Далеко не такъ, уверяю васъ, - сказалъ Дённъ. Я нахожу, что цена очень не дурна, по теперешнему времени.
- Келлетъ, очевидно, не разделяетъ нашего мненiя, сказалъ главный судья, смеясь. - Я слышалъ, что онъ ворвался сегодня въ аукцiонный судъ и обругалъ всехъ, начиная съ судей до сторожа, что онъ назвалъ продажу грабежомъ, а судью бездельникомъ.
- Не совсемъ такъ. Правда, онъ прервалъ заседанiе суда, но продажа была уже кончена. Онъ говорилъ очень резко и до того забылъ всякое уваженiе къ судьямъ, что подвергся приговору о заключенiи въ тюрьму.
- И былъ заключенъ? - спросилъ секретарь.
- Да; но только это было скорее мерой предосторожности, чемъ наказанiемъ. Судъ заподозрилъ его въ сумасшествiи. - При этихъ словахъ Дённъ наклонился и прошепталъ несколько словъ на ухо секретарю. - Это удалось не безъ труда, - проговорилъ онъ вполголоса. - Онъ продолжалъ бранить всехъ насъ съ необыкновенною запальчивостiю; онъ объявилъ, что не выйдетъ изъ тюрьмы, пока судьи публично не извинятся въ своей ошибке, и вообще велъ себя такъ безразсудно что я подумалъ - ужь не правъ ли судья и не помешался ли Келлетъ въ самомъ деле.
- Я помню Поля Келлета, когда онъ былъ главою присяжныхъ въ Ирландiи, - сказалъ кто-то.
- Онъ былъ главнымъ шерифомъ въ первый годъ, какъ я прiехалъ въ этотъ округъ, - сказалъ судья.
- И чемъ же это кончалось? - прошепталъ секретарь.
- Я уговорилъ его пойдти ко мне и успокоилъ его, такъ что онъ образумился и ушелъ къ себе домой только съ часъ тому назадъ. Вотъ объ этомъ-то лакей и шепнулъ мне, когда последнiй разъ принесъ вина. Что тамъ такое, Клоузъ, - спросилъ онъ у камердинера, который стоять, ожидая благопрiятной минуты, чтобы обратиться къ нему. Клоузъ подошелъ поближе и прошепталъ ему несколько словъ.
- Но ведь вы сказали, что я занятъ, что у меня гости? - возразiлъ Дённъ.
- Да, сэръ, но она настаивала на своемъ, говоря, что если я сообщу вамъ ея имя, то вы непременно примете ее, хоть на одну минуту. Вотъ ея карточка.
- Миссъ Келлетъ, - сказалъ Дённъ про себя. - Очень хорошо. Проведи ее въ кабинетъ, я сейчасъ приду туда. Это дочь того несчастнаго господина, о которомъ мы недавно говорили, - объяснилъ онъ гостямъ, показывая имъ карточку. Должно быть, съ нимъ случилось какое-нибудь новое несчастiе. Извините меня, господа, на одну минуту.
Когда Дённъ медленно сходилъ съ лестницы, въ душе его происходила странная борьба. Съ детскихъ летъ онъ былъ одержимъ суровымъ чувствомъ мести противъ семейства Келлетовъ. Это чувство было ежедневнымъ урокомъ, который повторялъ ему отецъ. Оно росло съ летами и какъ ни казалось смутно и неопределенно, но все таки имело силу непреодолимаго побужденiя. Онъ не могъ припомнить всехъ обстоятельствъ давней обиды, но зналъ, что Келлеты обошлись съ нимъ дурно и съ позоромъ выгнали его изъ своего дома. Въ вихре деятельности своего обширнаго поприща, среди поглощающихъ заботъ и великихъ интересовъ, которые окружали его, онъ имелъ мало времени для подобныхъ воспоминанiй; но въ минуты уединенiя или унынiя мысль о нанесенномъ ему когда-то оскорбленiи преследовала его, и чувство злорадства наполняло его душу, когда онъ вспоминалъ: чемъ сделался онъ и что сталось съ нимъ. Даже въ самомъ покровительстве, которое онъ оказалъ Келлету въ суде, таилось наглое чувство торжества; и вотъ теперь дочь этого гордеца умоляетъ его о свиданiи.
Таковы были его мысли, когда онъ вошолъ въ комнату, где, у камина, стояла Сибелла Келлетъ. Она сняла свою шляпку; длинные волосы ея упали на плечи, и въ своемъ платье, измокшемъ отъ дождя, она представляла такой жалкiй видъ бедности и унынiя, что непрiязненное чувство, кипевшее сейчасъ въ груди Дённа, затихло, и онъ ласково попросилъ ее сесть.
- Я могу разсказать вамъ все, миссъ Келлетъ, - отвечалъ онъ ласковымъ голосомъ. Вы сейчасъ же успокоитесь, когда я скажу вамъ, что онъ здоровъ. Онъ теперь уже у себя дома.
Молодая девушка крепко всплеснула руками и едва внятно пробормотала несколько словъ.
- Утромъ, въ минуту раздраженiя, онъ сказалъ кое-что оскорбительное для суда. Обстоятельство, вызвавшее этотъ поступокъ, могло взволновать человека даже съ более спокойнымъ характеромъ; ему не следовало бы ходить на аукцiонъ; какъ бы то ни было, но онъ тамъ присутствовалъ и позволилъ себе выраженiя, которыхъ нельзя было пройти молчанiемъ и его приговорили...
- Къ тюремному заключенiю? спросила она слабымъ голосомъ.
- Да, его взяли подъ стражу, но только на несколько часовъ. Я выхлопоталъ, чтобы его освободили, какъ только судъ кончитъ свое заседанiе. Трудность состояла здесь главнымъ образомъ въ томъ, чтобы убедить его принять это освобожденiе. Онъ не только не успокоился, но напротивъ того, горячность его усилилась и, уже после многихъ просьбъ и убежденiй, онъ согласился наконецъ оставить тюрьму и придти со мной сюда. Собственно говоря, онъ пришолъ ко мне для того, чтобы составить формальный протесть противъ приговора объ аресте, и былъ занятъ этомъ до самаго того времени, когда одинъ изъ моихъ клерковъ, около часу тому назадъ, проводилъ его домой. Впрочемъ, некоторый отдыхъ и спокойствiе окончательно приведутъ его въ себя, и я не сомневаюсь, что завтра или после завтра въ немъ не останется никакихъ следовъ раздраженiя.
- Вы очень добры, - сказала она, вставая, - и я очень благодарна вамъ за это. Мы и безъ того много вамъ обязаны, и этотъ последнiй вагсъ поступокъ только увеличиваетъ нашъ долгъ.
Дённъ безмолвно смотрелъ на нее, между темъ какъ она надевала свою шляпу и приготовлялась къ дороге; наконецъ онъ сказалъ: - Вы пришли сюда пешкомъ и одне?
- Пешкомъ, но не одна; товарищъ и сослуживецъ моего брата былъ такъ добръ, что проводилъ меня. Онъ ждетъ меня на улице.
- А! Значитъ это непрiятное приключенiе вознаграждено въ некоторой степени, - сказалъ Дённъ съ насмешливой улыбкой.
- Или я не понимаю васъ, или вы ошибаетесь во мне; что изъ двухъ? - смело возразила она.
- Дорогая миссъ, - сказалъ Дённъ поспешно, - я не думаю оскорблять васъ. Того, что вы сделали въ эту ночь совершенно достаточно, чтобы внушить всякое уваженiе къ вамъ. Въ наше время въ мiре такъ редко можно встретить личную преданность, и обыкновенные люди, подобные мне, очень естественно могутъ истолковывать ея жертвы въ дурную сторону.
- Но отъ васъ я должна бы ожидать противнаго. Если великiе умы не лишены мелочности, то где же намъ искать высокихъ и благородныхъ чувствъ? - Съ этими словами она пошла къ двери; но Дённъ остановилъ ее, говоря:
- Останьтесь на минуту, позвольте мне предложить вамъ закуску, или хоть рюмку вина. Ну, а вашъ другъ? Невежливо оставлять его за дверьми въ такую погоду.
- Извините меня, что я не могу принять вашего предложенiя; но я нетерпеливо желаю поскорей быть дома. Притомъ мой отецъ будетъ безпокоиться о моемъ отсутствiи.
- Но я дамъ вамъ свой экипажъ; вы не пойдете пешкомъ, - сказалъ онъ, позвонивъ.
- Не сочтите меня неблагодарною, но я предпочту уйти, какъ пришла. Вы не имеете понятiя, сэръ, какъ болезненно действуетъ ласка на людей въ нашихъ обстоятельствахъ. Чувство гордости поддерживаетъ насъ среди многихъ испытанiй: уничтожьте его - и мы останемся безпомощными.
- Неужели вы не хотите принять отъ меня ничего, даже самыхъ обыкновенныхъ знаковъ вниманiя? Хорошо, я посмотрю - не буду ли я более счастливымъ съ другой стороны. - И съ этими словами онъ тотчасъ же вышелъ изъ комнаты. Прежде чемъ Сибелла могла хорошенько обдумать его слова, онъ уже воротился въ сопровожденiи Чарльза Конуэя.
- Миссъ Келлетъ хотела еще разъ испытать вашу крымскую стойкость, мой милый, держа васъ на улице подъ этимъ страшнымъ дождемъ; а я вижу, что вамъ уже и безъ того порядкомъ досталось; - сказалъ Дённъ, взглянувъ на пустой рукавъ его жакетки.
- Да, отвечалъ Конуэй, смеясь, - это память о русской любезности.
При всей краткости этой фразы, тонъ и манера говорившаго поразили Дённа и онъ сказалъ:
- Давно вы на службе?
- Несколько летъ.
- Это очень странно, - сказалъ Дённъ, пристально глядя на Конуэя, - но ваше лицо что-то очень мне знакомо. Вы очень похожи на одного молодого офицера, который когда то ужасно кутилъ, - мотоватый малый, - служилъ въ уланскомъ полку.
- Пожалуйста не ломайте головы понапрасну, - сказалъ Ковуэй; - потому что... можетъ быть... я даже убежденъ въ этомъ... вы описываете мою особу.
- Вы Конуэй изъ 12-го полка?
- Мне нужно идти. Я нетерпеливо хочу быть дома, - сказала Сибелла съ жаромъ.
- У дверей васъ ждетъ экипажъ, - возразилъ Дённъ. - На этотъ разъ я решился сделать по своему. И онъ вежливо подалъ ей руку, чтобы проводить ее.
- Я къ вашимъ услугамъ, - отвечалъ Конуэй, идя за Сибеллой къ экипажу. И они уехали.