Золотой телец.
Часть первая.
Глава XXI. Мрачный день.

Глава XXI. 

Мрачный день.

Наступилъ день, назначенный для продажи Келлетс-Корта, и большая толпа народа собралась на аукцiонъ. Собственность быстро переходила изъ рукъ въ руки; новыя имена возникали въ каждомъ графстве, а старыя исчезали. Еслибы буря завоеванiя и конфискацiи пронеслась надъ страною, то и тогда не произошло бы соцiальнаго переворота более значительнаго, чемъ теперь. Между темъ, какъ многiе были полны надежды и уверенности, что новая заря благоденствiя должна скоро засiять надъ Ирландiей, другiе продолжали оплакивать исчезновенiе старинныхъ именъ и изгнанiе древнихъ фамилiй, которыхъ преданiя составляли часть исторiи страны.

Келлетс-Кортъ былъ однимъ изъ техъ огромныхъ жилищъ, которыя ирландскiе джентльмены прошлаго века такъ любили строить, совершенно забывая о громадной непропорцiональности между ихъ домами и доходами. Неправильный, нескладный, неуклюжiй Келлетс-Кортъ все-таки имелъ величественный видъ но своему объему и протяженiю. Восемьдесятъ гостей некогда сидели за столомъ въ этой столовой съ дубовыми карнизами; более ста человекъ спали съ удобствомъ подъ этою кровлей; въ конюшняхъ были стойла для каждаго заезжаго охотника, а людская была большая комната съ галлереей, походившая на трапезу какого нибудь монастыря во всемъ, кроме умеренности въ пище.

Многiе любопытствовали узнать, кто купитъ именiе, обремененное такою убыточной резиденцiей, одинъ ремонтъ которой требовалъ очень отяготительныхъ ежегодныхъ издержекъ. Сады, давно заброшенные и забытые, занимали три акра пространства и были сами по себе источникомъ громадныхъ издержекъ; значительная часть поместья до такой степени отличалась чистоорнаментальнымъ характеромъ, что приносила мало или вовсе не приносила дохода. Какъ памятникъ вкусовъ и привычекъ прежнихъ владельцевъ, развалины галлереи для зрителей обозначали место, где происходили скачки, между темъ какъ плетни и глубокiя водосточныя канавы безобразили возвышенный лугъ своими чорными линiями.

Кто купитъ подобное именiе - это былъ "вопросъ, на который никто не въ состоянiи былъ отвечать. Правда, домъ могъ быть обращенъ въ "конгрегацiю", онъ былъ довольно крепокъ для тюрьмы и довольно обширенъ для женскаго монастыря. Некоторые уверяли, что правительство решилось купить его для казармъ; другiе говорили, что община сестеръ святаго сердца уже сторговала его для себя, но многiе сомневались въ истине этихъ и тому подобныхъ уверенiй, не смотря на положительность, съ которою они были высказываемы.

Между темъ, какъ разныя противоречивые слухи еще не успели замолкнуть, коммиссiонеръ занялъ свое место на скамье и клеркъ аукцiонной камеры началъ читать скучный перечень всехъ подробностей, относящихся къ именiю. Коммиссiонеръ сказалъ, что именiе значительно возвысилось въ цене со времени его последней покупки и надеялся, что теперь оно не только очиститъ все накопившiеся на немъ долги, но оставитъ что нибудь для своего прежняго владельца. После этого объявленiя поднялся шумъ разговоровъ. Присутствовавшiе сходились группами, смотрели на карты и приходорасходныя книги, делали наскоро вычисленiя карандашомъ, и шепталась другъ съ другомъ. Наконецъ, камера поспешно и нетерпеливо спросила "кто дастъ больше оценочной суммы - двадцати семи тысячъ пятисотъ фунтовъ?"

- Двадцать восемь! сказалъ басистый голосъ возле двери.

Затемъ последовала длинная скучная пауза и продажа была решена.

- Двадцать восемь тысячъ! - вскричалъ лордъ Гленгаррифъ; но ведь одинъ домъ стоитъ пятьдесятъ.

- Это только за землю, милордъ, - сказалъ кто-то возле него; усадьба не продана.

- Знаю, сэръ; но земля заключаетъ въ себе восемьсотъ акровъ пространства, наполненнаго лесомъ и огороженнаго стеною. Для кого вы берете ее, Дённъ? спросилъ онъ, обращаясь къ этому джентльмену.

- По доверенности, милордъ, - отвечалъ Дённъ.

- Знаю, сэръ; вы объявили это аукцiонной камере.

Дённъ наклонился и прошепталъ ему на ухо несколько словъ.

- Право? - вскричалъ лордъ Гленгаррифъ, съ очевиднымъ изумленiемъ: - и намереваетесь жить здесь? - прибавилъ онъ.

- Надеюсь, по временамъ, - отвечалъ Дённъ съ осторожностью, потому что многiе теперь начали прислушиваться къ ихъ разговору.

Лордъ Гленгаррифъ опять что-то началъ говорить, но прежде чемъ онъ кончилъ, его речь была прервана какою-то странною суматохой въ центре суда, между темъ какъ голосъ, охрипшiй отъ гнева и волненiя, вскричалъ: "кончился ли грабежъ?" И большаго роста сильный мущина съ пылающимъ лицомъ и дико сверкающими глазами пробился чрезъ толпу къ периламъ, находившимся передъ скамьею чиновниковъ. Его жилетъ былъ разстегнутъ и въ одной руке онъ держалъ косынку, которую сорвалъ съ себя въ порыве горячности.

- Что это за человекъ? - строго спросилъ коммиссiонеръ.

- Я скажу вамъ, кто я: Поль-Келлеть изъ Келлетс-Корта, владелецъ этого дома и именiя, которое вы и ваша негодная сволочь только-что украли у меня. Да, это слово какъ разъ сюда идетъ, потому что это дело не имеетъ никакого отношенiя ни къ закону, ни къ справедливости. Правда, вашъ парламентъ сделалъ его закономъ, чтобы ублаготворить вашихъ манчестерскихъ выскочекъ, которые хотятъ сделаться джентльменами.

- Знаетъ ли его кто нибудь? - нетъ ли у него друзей, которые просмотрели бы за нимъ? - спросилъ коммиссiонеръ тихимъ голосомъ, наклоняясь надъ решоткой и обращаясь къ темъ, которые стояли за нею.

- Ни одного чорта въ мiре! Какiе друзья могутъ быть у человека, котораго собственность продается здесь? Но не делайте меня сумасшедшимъ. Я въ полномъ разсудке, хотя того, что я вытерпелъ, было бы достаточно, чтобы свести съ ума пятьдесятъ человекъ.

онъ тотчасъ же вскричалъ:

- Позаботиться обо мне! Да, онъ готовъ и заботиться. Онъ позаботится. Онъ позаботился уже о моемъ именiи и сделаетъ со мною тоже, что сделалъ съ моею собственностью - пуститъ меня въ продажу!

Взрывъ искренняго смеха огласилъ залу при этой выходке, потому что Дённъ принадлежалъ къ числу техъ людей, счастiе которыхъ всегда даетъ поводъ къ сарказму. Однакоже, присутствiе не могло более переносить этого неприличнаго перерыва въ своемъ заседанiи и строго приказало вывести Келлета.

- Мой милый м-ръ Келлетъ, прошу васъ, придите въ себя, вспомните только - где вы; подобное поведенiе можетъ только компрометировать васъ.

- Компрометировать меня! Неужели вы думаете, что во мне осталось сколько нибудь стыда? Неужели вы воображаете, что, когда человека выгнали на улицу умирать съ голоду, онъ станетъ много заботиться о томъ, что скажутъ о немъ люди?

- Этотъ безпорядокъ невыносимъ, - сказалъ коммиссiонеръ. Если онъ не выйдетъ сейчасъ же, то я прикажу отдать его подъ караулъ полицiи.

- Пожалуйста ради Бога - сделайте это, - вскричалъ Келлетъ спокойно. Все, что можетъ удержать мои руки отъ наложенiя на самаго себя или на кого нибудь другаго, будетъ милосердiемъ.

- Пойдемте со мною, Келлетъ, пойдемте со мною! сказалъ Дённъ умоляющимъ тономъ.

- Ни одного шага, ни дюйма. Ходьба вместе съ вами и привела меня сюда. Этотъ человекъ, милордъ, - вскричалъ онъ, обращаясь къ председателю съ дикою запальчивостью, - этотъ человекъ сказалъ мне, что теперь - самое время продавать именiе; что земля подымается въ цене съ каждымъ днемъ, что если мы теперь явимся въ аукцiонную камеру, то мы можемъ выручить...

- Мне очень жаль, сэръ, - строго сказалъ коммиссiонеръ, что вы не оставляете мне другаго выбора, какъ только посадить васъ въ тюрьму; такое неуваженiе къ присутствiю не можетъ быть терпимо долее.

- Мне въ тюрьме не будетъ хуже, чемъ где бы то ни было. Вы отняли у меня мою собственность - и я мало забочусь о своей особе. Я никогда не говорю, что это - законъ, никогда! Вы можете заседать здесь, въ своемъ парике, съ экзекуторами я сторожами, но вы - просто на просто шайка воровъ и мошенниковъ, - не более, ни менее. Мне говорятъ о стыде: вотъ это забавно! Я думаю, некоторые изъ васъ самихъ могли бы покраснеть отъ того, что вы делаете! Полно, я не думаю вамъ сопротивляться, - сказалъ онъ, обращаясь къ полисмену, вамъ нетъ никакой нужды делать насилiе. Ньюгэтъ - теперь самое лучшее место для меня Заметьте, - прибавилъ онъ, обращаясь въ ту сторону, где сидели стенографы ежедневныхъ газетъ, заметьте и сообщите публике, что я заявилъ спокойный протестъ противъ сделанной мне несправедливости; что я вежливо убеждалъ судъ на счетъ того, о чемъ каждый человекъ...

Прежде чемъ онъ могъ кончить, его спокойно вывели изъ комнаты и не успело утихнуть волненiе, произведенное этою сценой, онъ уже быстро ехалъ къ ньюгэтской тюрьме.

- Пьяный онъ или сумасшедшiй? сказалъ лордъ Гленгаррифъ Дэвенпорту Дённу, который былъ не такъ спокоенъ, какъ обыкновенно.

- Онъ выпилъ, но не до опьяненiя, - уклончиво сказалъ Дённъ. - Но онъ, право, достоинъ сожаленiя. - И онъ подвинулся ближе къ скамье и шепнулъ несколько словъ коммиссiонеру.

Слова его повидимому выражали просьбу, но она не встретила сочувствiя въ судье. Однакоже Дённъ умолялъ съ жаромъ и наконецъ коммиссiонеръ сказалъ: "ну, пусть его приведутъ завтра, и мы освободимъ его, сделавъ предварительно приличное оправданiе предъ судомъ." Такъ кончилось это маленькое происшествiе и Клеркъ снова началъ свое монотонное чтенiе.

Наступалъ пасмурный вечеръ и Сибелла Келлетъ сидела у окна, съ безпокойствомъ ожидая возвращенiя отца. Последнiе два дня она провела въ какомъ-то лихорадочномъ томленiи. Съ техъ поръ какъ ея отецъ пересталъ ходить въ таможню - потому что онъ былъ формально уволенъ въ начале недели - расположенiе его духа представляло странные переходы отъ дикаго волненiя къ глубокому унынiю и на оборотъ. По временамъ онъ торопливо ходилъ по комнате, разговаривая самъ съ собою, или напевая про себя; иногда же онъ сиделъ но целымъ часамъ неподвижно, въ какомъ-то оцепененiи. При томъ онъ пилъ, ссылаясь на какой нибудь недугъ, какъ на предлогъ прибегать къ бутылке, и когда дочь кротко говорила ему о дурныхъ последствiяхъ этой привычки, онъ страшно горячился и выходилъ изъ себя. "Кажется, меня скоро будутъ называть пьяницей. Очень вероятно, что все бедствiя, которыя на меня обрушились, будутъ приписаны моимъ безумнымъ привычкамъ. Онъ - молъ - пьяница; онъ никогда не бываетъ трезвъ; спросите о немъ собственную дочь его." - И, поддразнивая самъ себя, онъ приходилъ въ неистовое бешенство. Безпрестанно также онъ бранилъ Дённа, говоря, что это онъ разорилъ его, и что если бы онъ не слушалъ предательскихъ советовъ этого негодяя, то тотъ бы уладить дела съ своими кредиторами. Отъ этихъ взрывовъ запальчивости онъ переходилъ къ самой глубокой меланхолiи, обвиняя свое собственное безумiе, свою безпечность, какъ причину всехъ своихъ несчастiй, я даже простирая это самоосужденiе до того, что, по его словамъ, его дурное поведенiе и расточительность заставили беднаго Джека уйти изъ дому и записаться въ солдаты.

Белла не могла не видеть, что его умъ и разсудокъ были несколько повреждены и она находила безчисленное множество предлоговъ, чтобы постоянно быть съ нимъ. Наконецъ онъ сталъ обнаруживать нетерпенiе по поводу этой стеснительной опеки и дочь принуждена была ослабить ее. Онъ даже высказалъ мимоходомъ подозренiе, что онъ служитъ предметомъ какого-то необыкновеннаго попеченiя я надзора. "Нетъ надобности сторожить меня, - грубо сказалъ онъ ей въ утро, предшествовавшее аукцiону; я не имею никакой нужды въ дядьке. Поль Келлеть доканаетъ, что отъ не такой человекъ, чтобы падать духомъ подъ бременемъ какого бы то ни было бедствiя; онъ одинаковъ и сегодня, и завтра, и после завтра. Вы можете продать его - но никогда не узнаете по его лицу, что онъ чувствуетъ."

Въ это утро онъ говорилъ очень мало и едва отведалъ свой завтракъ. Его платье было изысканнее обыкновеннаго и Белла, почти безъ намеренiя, чтобъ только сказать что нибудь, спросила, не въ Дублинъ ли онъ идетъ.

- Въ Дублинъ, разумеется, - сказалъ онъ отрывисто, какъ будто давъ уклончивый ответъ. - Можетъ быть, - прибавилъ онъ чрезъ несколько минутъ. - Ты забываешь, что сегодня семнадцатое число и что этотъ день назначенъ для аукцiона.

- Я помнила это, - возразила она съ слабымъ вдохомъ, не смея однакожъ спросить, дли чего тамъ нужно ея присутствiе.

- И ты хотела сказать, - прибавилъ онъ съ горькою улыбкой, - что это до меня не касается, что я тамъ не нуженъ. Это правда: я не продавецъ и не покупщикъ; но все таки я - последнiй членъ нашей фамилiи, который такъ жилъ; я - Келлетъ изъ Келлетсъ-Корта и считаю своею обязанностью быть сего дни тамъ, точно также какъ и бы присутствовалъ при похоронахъ, точно такъ, какъ я следовалъ бы за гробомъ.

- Клянусь, я пойду, хотя бы это довело меня до обморока, - сказалъ онъ запальчиво. Возвратясь домой, они могутъ сказать: "Поль Келлетъ былъ тамъ все время, хладнокровный какъ я теперь; вы не можете себе вообразить, какъ онъ былъ спокоенъ и безстрастенъ, не смотря на то, что продавали старую резиденцiю его фамилiи, домъ, въ которомъ его предки жили въ теченiе несколькихъ столетiй. Если это не мужество, то въ чемъ же оно состоитъ по вашему?"

- И все таки мне бы хотелось, что бы вы остались, папа. Светъ и безъ того имеетъ довольно испытанiй для нашей энергiи, такъ что намъ нетъ надобности отыскивать ихъ.

- Это женскiй способъ смотреть на вещи, - сказалъ Келлетъ презрительно. Мужчина съ мужественнымъ сердцемъ любитъ встречать опасность лицомъ къ лицу, чтобы только испытать свое мужество.

- Но вспомните, папа...

- Перестань, возразилъ онъ, вставая изъ-за стола; если бы ты говорила до изнеможенья, я все-таки пошолъ бы. Я уже решился на это.

Белла отвернулась и украдкой поднесла свой носовой платокъ къ глазамъ.

- Я очень хорошо знаю, - продолжалъ онъ съ горестью, - что подлыя газеты завтра же будутъ ругать меня за это. Было бы гораздо достаточнее или приличнее или т. п., еслибы мистеръ Келлетъ не явился на аукцiонъ. Но я пойду, хотя бы только для того, чтобы видеть человека, который заступитъ наше место! Дожидайте меня къ обеду до шести часовъ, т. е. если у насъ будетъ какой нибудь обедъ. - И онъ съ самымъ горькимъ смехомъ оставилъ комнату и скоро Бела увидела его выходящимъ изъ маленькаго сада на дорогу.

Какой это былъ для нея грустный день, исполненный мрачныхъ предзнаменованiй! Она хорошо знала, какъ прiятный и безпечный характеръ ея отца, вследствiе несчастiй, изменился въ запальчивый и злопамятный нравъ; какъ, подозревая повсюду умышленное оскорбленiе, онъ готовъ былъ самое невинное замечанiе встретить словами недоверiя и непрiязни. Забравъ себе въ голову, что весь светъ согласился презирать его, онъ принялъ наступательное и оборонительное положенiе, и этотъ человекъ, который некогда былъ образцомъ кроткаго, спокойнаго нрава, сделался теперь разрушительнымъ до бешенства.

"До какихъ грустныхъ последствiй можетъ дойдти этотъ характеръ, пораженный въ самое чувствительное место! Чего только не можетъ съ нимъ случиться, когда предадутъ его бездушнымъ насмешкамъ людей, которые не знаютъ ни его истинныхъ качествъ, ни тяжкихъ испытанiй, которымъ онъ подвергнулся!" Таковы были ея мысли, когда она ходила взадъ и впередъ по своей маленькой комнате, неспособная ни читать, ни писать, хотя она делала несколько разъ попытку начать письмо къ своему брату. Мрачная будущность являлась передъ ней безъ всякаго проблеска света.

Какъ они будутъ жить? Пройдетъ несколько дней - и у нихъ истощатся последнiя скудныя средства, - последнiе два фунта стерлинга... которые у нихъ оставались. Какъ завидовала она людямъ, которые, въ какой нибудь чужой земле, невидимые и забытые всеми кто ихъ зналъ, могутъ снискивать себе насущный хлебъ самою чорною работой! Какъ легко, думала она, - мы можемъ перенесть бедность, если только намъ удастся поставить себя въ такое положенiе, где будетъ забытъ этотъ страшный контрастъ нашихъ нынешнихъ грустныхъ обстоятельствъ съ прежними светлыми днями! Нельзя ли посредствомъ какого нибудь отчаяннаго усилiя собрать средства для эмиграцiи? Не можетъ ли Дённъ помочь въ этомъ случае своимъ советомъ? Судя по всему, что она слыхала о немъ, это былъ человекъ, знакомый со всеми поприщами, путями и состоянiями жизни.

Безъ сомненiя, онъ можетъ указать на какую нибудь колонiю, на какое нибудь место земнаго шара, которое наиболее годится для нихъ; можетъ быть, даже онъ поможетъ имъ добраться туда. Если обстоятельства ихъ улучшатся, они возвратятъ ему этотъ долгъ. Пусть только онъ скажетъ что имъ делать - они подчинятся всякимъ условiямъ, которыя онъ предпишетъ. Но какъ дойти до него? Написать письмо? Но этотъ способъ сношенiй постоянно сопровождается темъ недостаткомъ, что вы не можете предвидеть всехъ сомненiй, на которыя вамъ придется отвечать, не можете устранить все трудности немедленнымъ ответомъ. Это можно сделать только посредствомъ личнаго свиданiя. Почему бы не попросить его у Дённа? "Я сейчасъ же отправлюсь къ нему, - думаетъ она, - онъ, вероятно, приметъ меня безъ всякаго посторонняго ходатайства; мое имя, наверное, дастъ доступъ къ нему". Но одобритъ ли ея отецъ этотъ шагъ? не покажется ли онъ старику деломъ подлымъ и унизительнымъ? не встретитъ-ли ея планъ оппозицiю съ его стороны? Отъ этихъ сталкивающихся одна съ другою мыслей, она опять перешла къ безотрадному настоящему и удивлялась, что бы такое могло задержать приходъ отца. Сибелла сидела у окна, пристально глядя на пустынную дорогу до того, что ея глаза устали отъ напряженiя, съ которымъ она старалась проникнуть туманную атмосферу, темневшую все больше и больше съ наступленiемъ ночи. Она старалась развлечь себя разными способами, напр. стала делать некоторыя приготовленiя къ его приходу, несколько разъ принималась избирать комнату, вычистила каминъ и развела яркiй огонь; потомъ присмотрела въ кухне за обедомъ, который приготовлялся для него. Пробило шесть часовъ, потомъ семь, а онъ все еще не приходилъ. Она старалась занять свои мысли, думая о будущемъ, которое она нарисовала въ своемъ воображенiи. Она старалась представить себе местность, климатъ и занятiе въ этой воображаемой земле за морями; но при каждомъ ударе какого нибудь сучка въ окно, при каждомъ порыве бури, она вскакивала и спешила къ двери, чтобы прислушаться.

Было уже около восьми часовъ и отъ напряженнаго вниманiя слухъ ея сделался такъ тонокъ, что она могла различать звуки шаговъ на грязной дороге. Она не смела пошевелиться, изъ опасенiя, какъ бы не потерялся этотъ звукъ среди шума непогоды, и боялась также, чтобы онъ не прошолъ мимо. Она наклонила голову и вдругъ - какая отрада! - услыхала стукъ калитки и шаги на песчаной аллее. Она бросилась къ двери и, очутившись среди тьмы, бросалась на грудь прешедшаго говоря: "Слава богу вы пришли наконецъ! Ахъ, съ какимъ нетерпенiемъ я дожидалась васъ, дорогой, неоценненный папа!" За темъ вдругъ вскричала съ испугомъ: кто это? - кто это?

- Конуэй, Чарльсъ Конуэй. Другъ, или покрайней мере человекъ, желающiй, чтобы его считали другомъ.

Съ какою-то порывистою поспешностью она разсказала ему о смоемъ долгомъ томительномъ ожиданiи и о томъ, что ея опасенiя, безпричинныя и безосновательныя, какъ она знаетъ, - встревожили и разстроили ее до последней степени. Привычки ея отца были всегда столь регулярны и просты, что теперь какой нибудь часъ ожиданiя делался для нея источникомъ сильнаго безпокойства. - Притомъ онъ въ последнiе дни былъ не совсемъ здоровъ: обстоятельства волновали и томили его более обыкновеннаго.

- "Можетъ быть, скучное время года, можетъ быть, уединенная жизнь, - говорила она, - сделала насъ более впечатлительными и расположила къ мрачному настроенiю." Она была не въ силахъ продолжать и, подбежавъ къ окну, закрыла лицо руками.

- Если бы высказали мне, где я могъ бы узнать о немъ, если бы вы назвали мне места въ городе, где онъ обыкновенно бываетъ...

- Такихъ местъ у него нетъ, решительно нетъ. Онъ совершенно пересталъ посещать своихъ прежнихъ друзей; даже къ мистеру Бичеру онъ не заходилъ уже несколько месяцевъ.

- Можетъ быть, онъ имеетъ дела въ какой-нибудь части города?

- Теперь - никакихъ. Онъ имелъ должность въ таможне, но теперь вышелъ оттуда. Возможно одно: не пошолъ ли онъ къ м-ру Дённу; но его тамъ не задержали бы такъ долго. А если онъ... И она остановилась въ смущенiи.

- Что касается до этого, - сказалъ Конуэй, поддерживая ее въ затрудненiи, - то я могу сказать, что мой теперешнiй визитъ былъ вызванъ моею собственною заботой. Я хотелъ сказать ему, что, вероятно, я скоро увижусь опять съ Джекомъ, и спросить его, не дастъ онъ мне какого-нибудь порученiя къ сыну.

- Да, да, пробормотала Белла разсеянно.

- Я думаю, вы можетъ быть уверены, что я выполню это порученiе съ осторожностью. Онъ никогда не будетъ подозревать, что своимъ отсутствiемъ причинилъ какое-нибудь безпокойство.

три часа.

- Я постараюсь сделать это вдвое скорее, - сказалъ Конуэй, вставая и ваявъ свою шляпу. - Где живетъ м-ръ Дённъ?

- Въ Меррiонъ-сквере. Я забыла номеръ, но это не беда: всякiй знаетъ его домъ. Онъ находится на северной стороне.

- Я ворочусь раньше... Какой теперь часъ?

- Уже половина девятаго, - отвечала она, вздрогнувъ при взгляде за часы.

- Я буду здесь около одинадцати, - смело уверяю васъ въ этомъ, - а можетъ быть и раньше.

столетiй. Правда, мы не сделались беднее, чемъ были вчера; именiе, которое мы называли своею собственностью и, по привычке, считали своимъ, было уже несколько летъ въ залоге. Почему и какимъ образомъ мы воображали, что когда-нибудь мы будемъ въ состоянiи очистить накопившiеся на немъ долги - этого не умею вамъ сказать, но мы толковали объ этомъ счастливомъ событiи, какъ о чемъ-то такомъ, что должно непременно исполниться. Но ударъ разразился наконецъ и разрушилъ все наши воздушные замки; мы видели, что все гибнетъ вокругъ насъ и, однакожъ, сохраняли еще некоторую надежду для себя самихъ. Эти надежда теперь исчезла. Сегодняшнiй аукцiонъ уничтожилъ всякiе следы ея. Вотъ это-то я прошу васъ помнить, когда вы будете говорить съ моимъ беднымъ отцомъ. Онъ уже много летъ понималъ, что разоренiе приближается, но до сегодня не виделъ его лицомъ къ лицу. Я не могу сказать, какъ онъ выдержитъ свое несчастiе, хотя было время, когда я могла поручиться за его мужество.

- Отецъ Джека Келлета едва ли можетъ быть лишонъ этого качества, - сказалъ Конуэй, котораго сверкающiе глаза показывали, что въ это время онъ думалъ преимущественно о сестре Джека.

- О! сказала она съ грустью, - какъ ни великъ героизмъ, встречающiй смерть на поле битвы, онъ ничего не значитъ въ сравненiи съ терпеливымъ мужествомъ, которое ведетъ борьбу съ ежедневными бедствiями жизни. Встречать все перевороты въ своей судьбе съ благороднымъ достоинствомъ, не увлекаясь неумеренными надеждами и не поддаваясь отчаянiю, и вместе такъ, чтобы никакiя непрiятности жизни не делали насъ раздражительными и подозрительными, - такое геройство, по моему мненiю, выше геройства человека, который въ безвыходномъ положенiи бросается, очертя голову, на батарею, или же собираетъ всю свою энергiю, чтобы разомъ ворваться въ брешь, пробитую гранатами. При этихъ словахъ щеки ея, сперва бледныя, все более и более разгорались и ея темные глаза сверкали какимъ-то дикимъ блескомъ; потомъ вдругъ, остановивъ свой страстный порывъ, она сказала:

- Мне лучше бы пойти вместе съ вами; или по крайней мере находиться вблизи. Онъ со мною будетъ сговорчивее, чемъ съ кемъ-нибудь другимъ. Да, я пойду. - Говоря это, она поспешно вышла изъ комнаты и въ одну минуту воротилась, закутанная въ шаль и готовая къ путешествiю.

- Въ какую ночь вы решаетесь идти изъ дому, - сказалъ Конуэй, - а я не взялъ никакого экипажа.

- Идетъ страшный дождь и волны приливаютъ къ берегу, - возразилъ Конуэй, стараясь отговорить ее.

- Я хаживала не разъ по этой дороге въ подобныя ночи и никогда не чувствовала себя хуже отъ этого. Разве вы не можете представить себе, что сестра Джека Келлета способна на кое-что порядочное? - сказала она съ улыбкой, идя къ двери.

Они вышли на дорогу. Страшный дождь билъ имъ въ лицо, порывистый ветеръ дулъ имъ навстречу, такъ что они съ трудомъ подвигались впередъ. Шумъ бури былъ такъ силенъ, что они и не пытались говорить, но Конуэй, крепко держа ее подъ руку, шолъ противъ ветра съ такимъ страннымъ ощущенiемъ удовольствiя, какого онъ никогда не испытывалъ до сихъ поръ.

Они шли, не говоря почти ни слова; только при усиленiи дождя онъ старался, какъ могъ, прикрыть ее, и при порывахъ резкаго ветра крепче прижималъ ея руку; но не смотря на это молчанiе, они такъ сблизились, какъ будто бы они уже много летъ были друзьями. Доверенность, а также сознанiе общей цели, возбуждали между ними симпатiю, которая впоследствiи могла перейти въ более сильное чувство. Да, изъ этихъ случайныхъ симпатiй раждается иногда всепоглощающая страсть, а по временамъ возникаютъ разочарованiя, отравляющiя целую жизнь.

- Скажу лучше: какъ счастливъ я, что могъ оказать вамъ эту незначительную услугу! Джекъ, бывало, по целымъ часамъ говорилъ мне объ васъ. Совершенно такiя же ночи намъ случалось проводить вместе; онъ разсказывалъ мне о вашихъ привычкахъ, такъ что даже эта самая минута кажется мне самымъ обыкновеннымъ случаемъ вашей жизни. Я знаю, - продолжалъ онъ, заметивъ, что она внимательно слушаетъ его, - я знаю, какъ вы езжали дома верхомъ по горамъ, посещая дикiя и уединенныя места; какъ вы сопровождали своего брата на рыбную ловлю и разсматривали глубокiя горныя ущелья, между темъ какъ онъ оставался на берегу реки. Самыя имена, которыя давали вы этимъ пустыннымъ местамъ, - имена, взятыя изъ старыхъ путешествiй, - показывали мне, до какой степени ваше сердце исполнено духа приключенiй.

- Не правда ли, что это были счастливые дни? прошептала она, обращаясь более къ самой себе, чемъ къ нему.

- Да, должно быть, - сказалъ онъ съ жаромъ, - много скучныхъ ночей сделались для меня очаровательными вследствiе этихъ разсказовъ, посредствомъ которыхъ я уже давно познакомился съ вами.

- Но я теперь уже не то, что была прежде, - сказала она поспешно. Отъ этаго страннаго существованiя, исполненнаго грезъ, я перешла въ мiръ, полный суровой действительности. Эта прiятная праздность плохо приготовила меня къ дороге, по которой я должна идти; притомъ, какъ она эгоистична! Самыя обыкновенныя заботы будничной жизни гораздо выше всехъ этихъ пустыхъ порывовъ воображенiя, и я только теперь узнала эту истину.

зналъ вполне и другiя ваши качества.

- Бедняжка, наше хозяйство было очень скромное и не требовало большихъ хлопотъ.

- Разве я не говорила вамъ, какъ ценю я вашу доброту'? - сказала она тихо.

Какой печальный видъ имели улицы Дублина, когда они вошли въ этотъ городъ! Тусклые фонари, потускневшiе еще более отъ сильнаго дождя, бросали слабый светъ сквозь темную атмосферу; улицы, на которыхъ не было видно никого, кроме самыхъ бедныхъ людей, были безмолвны и тихи; кое-где въ домахъ мелькали огни, и за темъ все было - покрыто мракомъ.

Они медленно подвигались впередъ; Сибелла была погружена въ свои собственныя мысли о будущемъ, а Конуэй, слишкомъ уважая ея чувства, чтобы мешать ей, не произносилъ ни одного слова. Наконецъ, они дошли до Меррiонъ-сквера и, после некоторыхъ поисковъ, остановились у дома мистера Дённа. Конуэй громко застучалъ въ дверь, и Сибелла испустила тяжелый вздохъ, прошептавъ про себя, "Боже, пошли мне хорошiя вести о моемъ отце!"