| Автор: | Май К. Ф., год: 1887 |
| Категории: | Роман, Приключения |
Глава двенадцатая
ПРОКЛЯТЫЙ ОВРАГ
Сиу-оглала, апсароки и шошоны, сделавшись друзьями белых, вместе с тем становились братьями и между собой. Племенная вражда, разделявшая индейские племена и служившая одной из важнейших причин их вымирания, теперь должна была забыться навеки. Разящая Рука, видимо, как раз и преследовал эту цель. Входило ли достижение этой цели в план его дальнейших действий? Был ли им создан наконец этот план? Принадлежит ли он к числу тех людей, которых влекут к себе прерии и полные величия пустыни Дикого Запада - как последнее убежище от человеческого общества, ставшего для них почему-либо невыносимым, или же он явился сюда, храня в душе какие-нибудь заветные мечты и планы?
Кто мог ответить на этот вопрос?
В прериях Запада имя Разящей Руки пользовалось, как мы видели, громкой славой. Его не только любили, но и уважали. Его знали все, но даже его лучший друг, вождь Виннету, не мог сказать, что его удерживало вдали от цивилизованного общества. Впрочем, индейцу не пришло бы и в голову задавать своему другу подобные вопросы, для краснокожего вождя немыслима никакая другая жизнь, кроме жизни под открытым небом, в привольных бесконечных пустынях, - жизнь, полная опасностей и приключений.
Множество белых, испытавших эту жизнь, не возвращались в цивилизованное общество. Но то были люди без всякого образования, обладавшие лишь широкой натурой и твердым характером.
Разящая Рука был, несомненно, человек образованный. Неужели его никогда не влекло в среду себе подобных, и жизнь среди дикарей и грубых авантюристов могла его удовлетворять?
Едва ли. По крайней мере, взглянув на него, когда он, несмотря на свою железную натуру, утомленный событиями последних дней, сидел около костра, разложенного индейцами, - можно было смело сказать, что этот человек не чувствует себя ни довольным, ни счастливым. Наоборот, в выражении его глаз светилась нескрываемая тоска, а мужественное лицо становилось печальным.
Все остальные его спутники, спасенные благодаря ему, были веселы. Даже всегда сдержанные и спокойные индейцы поддались всеобщему веселью.
Виннету один хранил суровый вид. Он слушал беспечную болтовню бледнолицых, но не принимал в ней участия.
-- У великого вождя, - обратился к нему Толстый Джемми, - должно быть много воспоминаний. Отчего он не поделится ими со своими братьями?
-- Воин не для того совершает подвиги, чтобы рассказывать о них! - произнес Виннету.
-- Напротив, подвиги героев поучают юношей, - заметил Бауман.
-- Так пусть Гроза Медведей расскажет, откуда он получил такое прозвище.
Бауман улыбнулся.
-- Расскажите, Бауман, в самом деле - это должно быть интересно! - заметил Разящая Рука.
Его желание было поддержано всеми.
-- Извольте, - согласился Бауман, - хотя и должен вас предупредить, что это прозвище присвоено за весьма сомнительный подвиг. Около двадцати пяти лет тому назад я гостил в вигваме одного апачского вождя. В то время я был сильнее, выносливее и, конечно, проворнее, чем теперь. Я участвовал в охотах, которые проводили мои друзья-индейцы, и слыл за искусного стрелка. Однажды, когда мы только что возвратились с большой и удачной охоты, нам сообщили, что в наше отсутствие двое из самых отважных юношей, оставшихся для охраны деревни, были растерзаны двумя медведями, бродившими около селения. Так как для охраны было оставлено всего шесть воинов, то остальные четверо не сочли себя вправе бросить селение и идти на поиски зверей. Сами мы и наши лошади были страшно утомлены, поэтому было решено отложить охоту до утра. На эту охоту, которая вместе с тем была и местью за павших, должны были отправиться лучшие охотники, потому что предприятие было чрезвычайно трудным и опасным. Ночью, когда деревня заснула, я потихоньку встал, взял свой карабин и направился к горам, в которых, по общему мнению, скрывались звери. С первыми лучами рассвета я подходил уже к подножию холмов. Чтобы лучше рассмотреть местность, я решил взобраться на гигантский дуб. Снизу на громадном дереве не было ни сучка, так что влезть на него было довольно трудно. Чтобы карабин не стеснял моих движений, я оставил его у подножия дуба и, цепляясь руками и ногами, полез наверх. Прошло с полчаса, прежде чем я добрался до первой ветки и, сев на нее верхом, посмотрел вниз. Какой же ужас охватил меня, когда я увидел у подножия дерева двух огромных черных медведей, старательно обнюхивающих мое ружье! - Бауман остановился.
-- Воин не должен выпускать ружье из рук, - поучительно заметил Виннету.
-- Теперь и я держусь этого правила, - отвечал Бауман, - но тогда я был еще новичком. Обнюхав мое ружье, медведи заворчали и осторожно друг за другом стали взбираться на дерево. Положение мое было критическим: в руках у меня был только охотничий нож, позиция моя была крайне неудобна - нечего было и думать о бегстве. Ползком я пробрался почти до конца толстой полузасохшей ветки и с ужасом наблюдал, как мои страшные враги с глухим ворчанием поднимались все выше и выше, осторожно цепляясь за кору своими крепкими ногтями. Я уже считал себя погибшим, как вдруг неожиданная мысль пришла мне в голову. Я поспешно схватил свой рог с порохом и пополз к началу ветки, к тому месту, где она прикреплялась к стволу, и здесь высыпал почти все содержимое моей пороховницы. Возвратившись на свое старое место, к концу сука, я насыпал пороховую дорожку и, приготовив трут, стал ожидать своих врагов. Оба достигли моей ветки почти в одно и то же время. Но лишь только лапы их попали на ветку, как я высек искру. Раздался страшный удар, который чуть не сбросил меня самого. С диким ревом опаленные, пораженные медведи полетели вниз с высоты около пятидесяти футов. Соскользнуть с дерева было для меня делом двух минут. Когда я спустился вниз, то оба медведя, ошеломленные страшным ударом, лежали без движения. - Бауман замолчал.
-- Нет!..
-- Почему же?
-- Я разрезал мое лассо и крепко связал их. Затем я улегся в тени дерева и стал ожидать своих друзей-апачей. Медведи между тем очнулись. Я от души смеялся, видя фокусы, которые они проделывали, чтобы освободиться от пут. Но их усилия были тщетны, а дикий рев, которым они наполняли окрестности, должен был направить ко мне моих друзей. Они наконец прибыли - и надо было видеть их изумление при виде этой картины! Благодаря этому случаю за мной утвердилось прозвище Гроза Медведей. Предоставляю вам судить, насколько справедливо я им пользуюсь!..
-- Мой брат, - заметил Виннету, - носит еще другое прозвище - Истребитель Жизни...
-- Да, потом мне случалось охотиться как следует. Однако пора отдохнуть - наших рассказов не переслушаешь всех...
Через час лагерь уже спал крепким сном. Несмотря на заключенный союз, каждое из индейских племен, по обычаю, расположилось отдельно друг от друга. Ближе всех к Пасти Ада раскинулся бивак сиу-оглала. Огнедышащая гора рокотала не умолкая, так что вблизи нельзя было разобрать человеческого голоса. Временами, когда из жерла вулкана со свистом и грохотом вылетала масса грязи и пара, земля содрогалась.
Но всем было знакомо это явление, и никто, за исключением Разящей Руки, не придавал ему никакого значения. Опытному охотнику казалось на этот раз, что вулкан чересчур неспокоен. Он с вниманием прислушивался к его тяжелым вздохам и клокотанию и все больше и больше убеждался в том, что готовится сильное извержение.
Он встал со своего места и подошел к Виннету.
-- Ты слышишь, - спросил он тихо, - как клокочет гора?
-- Слышу! - отвечал удивленный вождь.
-- Сегодня она чересчур неспокойна.
Индеец несколько минут внимательно прислушивался.
-- Мой брат прав, - отвечал он, - Злой Дух сегодня дышит сильно. Но чего опасается Разящая Рука?
-- Я боюсь извержения... Видишь ли...
Охотник не успел закончить: раздался адский грохот, земля содрогнулась, из жерла вулкана вырвалось ослепительное пламя... Подножие горы заколебалось, и вместе с прорвавшимся на новом месте потоком лавы тучи камней полетели вверх.
Среди адского грохота раздались крики ужаса и вопли раненых. Лагерь пришел в смятение. В панике индейцы бросились бежать во все стороны, громко крича:
-- Макаду!.. Макаду!.. Злой Дух выходит из земли!.. Спасайтесь!..
Тщетно белые старались успокоить своих союзников - в общем смятении их никто не слышал.
Беспорядочное бегство продолжалось более двух часов, пока наконец беглецам не удалось выбраться из горных ущелий на равнину.
Разящая Рука и Виинету тотчас позаботились разложить большой костер, чтобы указать разбежавшимся воинам сборный пункт.
как раз на место взрыва, после которого открылся новый кратер.
Оглала, видимо, волновались: они считали, что подверглись наказанию за то, что подружились с врагами, умертвившими их вождей. Сам Белый Сокол, заступивший место Мокасина, казался смущенным этой мыслью.
Когда все немного успокоились, вожди индейцев и белые охотники собрались на совет около костра.
По обыкновению, зажженный каллумет переходил из рук в руки, пока не обошел всех.
Тогда Разящая Рука - как самый знаменитый из всех воинов - заговорил первым.
-- Великий Дух, - сказал он, - милостив к нам: он позволил нам спастись от ужасной гибели.
Охотник замолчал, ожидая, какое действие произведут его слова.
-- Великий Дух - Вокаду, - произнес Сокол, - позволил Злому Духу - Макаду - погубить многих из оглалов. Великий Дух сердит на своих детей-сиу.
Остальные вожди оглала молчали, видимо, согласные с Белым Соколом.
-- Что хочет сказать Белый Сокол? - спросил Виннету.
-- Вокаду недоволен тем, что оглала забыли месть и вступили в союз с человеком, от руки которого пали их вожди, - пояснил вождь сиу.
-- Белый Сокол ошибается, - возразил Разящая Рука, - Великий Дух не сердится на оглала - иначе все бы они были истреблены.
-- Великий Дух негодует! - утверждал вождь. - Смотри и слушай!
Он указал рукой по направлению к горам, откуда доносился неумолкаемый рев вулкана. Массы пепла застилали небо и не пропускали ни одного луча солнца, уже поднявшегося над горизонтом. Как почти всегда бывает при больших извержениях, со всех сторон собирались тяжелые тучи, изредка сверкала молния и грохот ее смешивался с ревом вулкана. Горы клубились и окутывались паром. Воздух, удушливый, несмотря на свежесть утра, был насыщен серными испарениями, а само восходящее солнце сквозь дымку мельчайшего пепла казалось кроваво-красным. Ни малейшего ветерка не проносилось в прерии, не раздавалось ни одного звука пробуждающейся обыкновенно вместе с утром жизни.
Картина была и величественной, и подавляющей. Костер потухал. Молнии сверкали все чаще и чаще, раскаты грома звучали все ближе.
Сиу, собравшись вместе, смотрели с нетерпением на своего вождя, видимо, желая как можно скорее расстаться с людьми, союз с которыми грозил им гибелью.
-- Все ли воины думают так же, как их вождь? - спросил Разящая Рука.
-- Все! - отвечал Белый Сокол.
При этом ответе Разящая Рука встал и отправился к индейцам сиу.
Все пошли за ним.
-- Воины! - сказал охотник. - От моей руки погибли трое из славнейших ваших вождей. Вы думаете, что Великий Дух требует за них мщения, что он позволил Макаду вредить вам, так как вы заключили союз со мною и моими друзьями? Так ли думают воины сиу?
-- Воины оглала ошибаются! - воскликнул Разящая Рука. - Великий Дух не хочет мщения.
-- Чем докажет это бледнолицый охотник? - спросил один из старейших сиу.
-- Пусть Великий Дух сам объявит свою волю!
-- Как узнать волю Великого Духа? - спросил Сокол.
-- Великий Дух говорит! - торжественно произнес охотник. - Слышите его голос?
В то же время сверкнула молния, и страшный удар грома потряс почву.
Индейцы благоговейно поникли головами.
-- Пусть, - продолжал Разящая Рука, - Белый Сокол вместе со мной пойдет к горам. Вы видите место, куда беспрестанно попадают молнии?
-- Разящая Рука говорит о Проклятом овраге! - в ужасе воскликнул вождь оглала.
-- Да! Мы станем там оба - друг против друга. Если Великий Дух требует отмщения за ваших вождей, павших от моей руки, то пусть он поразит меня ударом молнии. Если же жертвой падет Белый Сокол, то вы, все сиу-оглала, должны поклясться в вечной дружбе мне, моим товарищам, шошонам и апсарокам. Я сказал.
Сиу отошли и стали совещаться. Прошло минут десять, пока Белый Сокол не выступил вперед.
-- Пойдем! - сказал он.
Разящая Рука и вождь сиу пошли вперед. За ними шли охотники и индейцы.
Между тем гроза была уже во всей силе: молнии одна за другой озаряли небо, гром гремел беспрерывно, дождь лил как из ведра.
Оба противника первыми дошли до спуска в Проклятый овраг.
У подножия гор раскинулась глубокая, широкая балка с почти отвесными, крутыми берегами. Дно этой балки представляло ровную, сухую долину, лишенную почти всякой растительности, так как почва состояла исключительно из железняка и серного колчедана.
Благодаря этому молния притягивалась дном балки с чрезвычайной силой, и во время грозы никто не мог безнаказанно спуститься на дно.
Это свойство и снискало Проклятому оврагу его страшное прозвище. Суеверные люди были уверены, что дно оврага служит жилищем Макаду - Злого Духа.
Когда все собрались на берегу оврага, Разящая Рука первым начал спускаться, за ним шел Белый Сокол. Охотники и индейцы следили за ним с замиранием сердца. Только один Виннету был спокоен: он знал своего друга и не сомневался, что тот выйдет победителем из любого испытания.
Грозовая туча еще не заволокла овраг. В полутьме, освещаемой отблеском молнии, видно было, как две человеческие фигуры, то прыгая с уступа на уступ, то цепляясь за камни и пробираясь почти ползком, быстро спускались вниз.
Вслед за ним спустился и Белый Сокол и стал шагах в десяти от своего противника.
-- Не понимаю, - пробормотал Толстый Джемми, - какая охота по пустякам подвергать себя нешуточной опасности.
-- Не бойтесь, - заметил по-немецки Бауман - Гроза Медведей, - я знаю секрет Разящей Руки: хотя он и подвергается опасности, но несравненно меньшей, чем Белый Сокол... Кроме того, молния, попадающая в Проклятый овраг, никогда но убивает насмерть, она только оглушает. Однако представление сейчас начнется...
Действительно, туча надвинулась уже на самый овраг. Внизу стало совсем темно, как внезапно ослепительный свет охватил со всех сторон группу людей, стоявшую на берегу балки, и саму балку; осветил панораму гор, и дышащий огнем вулкан, и фигуры двух противников, стоявших друг против друга.
Страшный грохот гудел не переставая. Дно балки горело в огне, но фигуры двух людей по-прежнему неподвижно стояли на своих местах.
Запах серы становился все резче. Под этот грохот и гул оглала затянули заунывную песню, восхвалявшую подвиги их вождя и просившую о помощи ему в трудной борьбе.
Но вот песня внезапно смолкла, и дикий рев прорвался сквозь стон и рев бури: воины сиу увидели, как при одном из ударов молнии вождь пал на землю.
Однако никто из них не решился броситься к нему на помощь и спуститься на дно страшной балки.
Тогда Джемми и Дэви, переглянувшись между собой, стали быстро спускаться с крутого обрыва.
Со дна оврага, навстречу им, уже поднимался бесстрашный охотник, неся на руках тело вождя.
Через несколько минут он уже был на берегу.
-- Воины оглала! - раздался громкий голос его, слышный, несмотря на рев бури. - Белый Сокол жив. Великий Дух не хочет ничьей гибели - он хочет только показать вам, что вы ошибаетесь.
С этими словами он положил тело индейца на землю и с помощью Баумана стал растирать его, а потом засыпать землей. Оглала, пораженные ужасом, не могли его остановить.
Все тело Белого Сокола, за исключением головы, было уже засыпано. Тогда Разящая Рука встал и отошел.
-- Вождь скоро очнется! - утвердительно произнес он.
Действительно, прошло пять минут, и Белый Сокол пошевелился, а затем поднялся и сел.
Оглала приблизились к нему с радостными криками.
-- Он прав, - проговорил индеец, указывая на Разящую Руку, - Великий Дух не хочет мщения!
Как бы в подтверждение его слов, грохот вулкана внезапно стих - Адская Пасть закрылась.
-- Вождь говорит правду! - прошептали сиу.
Все молча двинулись за охотником. В обыкновенное время можно было бы дойти до подножия вулкана в течение часа, но теперь на это ушло более двух часов.
По ущелью приходилось пробираться с осторожностью, так как местами оно было совершенно залито лавой.
У самого подножия вулкана, полузакрытого обломками скал, лежали трупы сиу.
Молча оглала собрали тела своих братьев, и процессия двинулась обратно.