Мандрагора.
Действие пятое

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ 

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ 

Фра Тимотео, один.

-- Я глаз не мог сомкнуть в эту ночь, так обуревает меня желание узнать, как это Каллимако и другие обделали дельце. Я старался убить время всяческими способами: молился, читал Жития святых, сходил в церковь и зажег погашенную лампаду, сменил покрывало на чудотворной мадонне. Сколько раз толковал я этим братьям, чтоб они содержали ее в чистоте! А еще потом удивляются, что убывает благочестие. Или вот еще: когда-то у нас было пятьсот статуй святых, а теперь не осталось и двадцати; это мы сами повинны в том, что теряем доброе имя. Прежде мы каждый вечер ходили процессией к каждую субботу распевались хвалы пресвятой деве. Пожертвования на церковь не оскудевали; на исповеди мы уговаривали мужчин и женщин жертвовать на новые иконы и статуи. Теперь ничего этого не делается, и мы еще удивляемся, если дела идут плохо. О, как мало мозгов у моей братии. Но я слышу сильный шум в доме мессера Нича. Вот они, клянусь создателем, они выпроваживают пленника. Я пришел как раз вовремя, хотя они порядком замешкались и уже светает. Спрячусь и подслушаю, что они будут говорить. 

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ 

Нича, Каллимако, Лигурио. Сиро.

Нича. Хватай его с той стороны, а я с этой, а ты, Сиро, держи его сзади за плащ.

Каллимако. Не делайте мне больно!

Лигурио. Не бойся. Ну, пошевеливайся!

Нича. Дальше не пойдем.

Лигурио. Ладно, отпустим его тут. Повернем его раза два, чтоб он не знал, откуда вышел. Верти его, Сиро.

Сиро. Верчу.

Нича. Поверни еще раз.

Сиро. Сделано.

Каллимако. А моя лютня!

Лигурио. Убирайся, бездельник, проваливай! Если я еще услышу твои бредни, я тебе глотку перережу.

Нича

Лигурио. Правда.

Нича. Вы и Сиро ступайте к магистру Каллимако и скажите, что все сложилось как нельзя лучше.

Лигурио. Что мы можем ему сказать? Мы ничего не знаем. Вам ведь известно, что, придя в дом, мы отправились в погреб выпить винца. Вы с тещей оставались одни с этим типом, и мы вас больше не видели до той поры, пока вы нас не позвали, чтобы выпроводить его.

Нича. Правда. От мне есть что порассказать вам! Супруга моя была в постели впотьмах, а Сострата ожидала меня у огня. Я пришел с этим молодчиком и, чтобы показать товар лицом, я повел его в горницу, что рядом с залой; она освещалась одним ночником, который едва мерцал, так что он не мог различить моего лица.

Лигурио. Разумно.

Нича. Я заставляю его раздеться, а он-то упирается! Я его верчу, тормошу, покуда он не высвобождается из одежды и не остается в чем мать родила. Он безобразен лицом: с огромным носом, рот на сторону; но я никогда не видел более красивого тела - белое, нежное... А о других вещах лучше не спрашивайте!

Лигурио. И не следует о них говорить. К чему тебе понадобилось видеть его нагишом?

Нича. Ты что, смеешься? Раз уж я запустил руку в квашню, я хотел нащупать и дно. А потом надо было убедиться, здоров ли он; будь у него язвы, хорош бы я был! И вздор же ты мелешь!

Лигурио. Вы правы.

Нича. Когда я убедился, что он здоров, я потащил его за собой, привел впотьмах в спальню и положил на кровать. Но прежде чем уйти, я решил удостовериться на ощупь, как двигается дело: я ведь не привык, чтобы мне очки втирали!

Лигурио. С какой предусмотрительностью довели вы это предприятие до успешного конца!

Нича. Убедившись, что дело идет как по маслу, я вышел из спальни, запер за собой дверь и пошел к теще, ожидавшей меня у огня, и всю ночь мы с ней протолковали!

Лигурио. О чем же вы толковали?

Нича. О глупости Лукреции, о том, насколько было бы лучше, если бы она без стольких околичностей уступила сразу. Потом мы беседовали о ребеночке, и мне уже представлялось, будто я держу бутузика на руках, покуда я не услышал, как пробило семь. Опасаясь, как бы нас не застал день, я отправился в спальню. Что вы скажете - я не мог заставить подняться с постели этого бездельника!

Лигурио

Нича. Сало кошке пришлось по вкусу. Все же он поднялся; я кликнул вас, и мы его выпроводили из дома.

Лигурио. Ловко обделано!

Нича. А знаешь, мне его жаль!

Лигурио. Кого?

Нича. Этого бедного малого: он должен умереть. Подумай, как дорого должна обойтись ему эта ночь!

Лигурио. Мало у нас других забот! Предоставьте ему самому тужить о том.

Нича. Но я не дождусь магистра Каллимако, чтобы мы могли поздравить друг друга.

Лигурио. И часу не пройдет, как он выйдет из дому. Но уже совсем светло, пойдем переодеваться. А вы что будете делать?

Нича. Я тоже пойду домой приодеться. Подниму с постели жену, велю ей вымыться и сходить в церковь - совершить очищение. Я хочу, чтобы вы и Каллимако также были там; затем нам надо повидать фрате, поблагодарить его и вознаградить за то добро, которое он для нас сделал.

Лигурио. Все будет исполнено по вашему желанию. 

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ 

Фра Тимотео, один.

-- Я слышал эту беседу, и она пришлась мне по вкусу, принимая в рассуждение, сколь велика глупость этого доктора. Но последние слова Нича утешили меня особенно. Итак, все они должны прийти ко мне. Ну что ж, лучше пойду н буду дожидаться их в церкви, где мой товар оценится дороже. Но кто это выходит из того дома? Мне сдается, что это Лигурио, а с ним и Каллимако. Я не хочу, чтобы они меня видели, по вышеизложенным причинам; тем паче, что если они не придут ко мне, у меня всегда будет достаточно времени прийти к ним. 

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ 

Каллимако, Лигурио.

Каллимако. Как я уже тебе сказал, мой Лигурио, мне было порядком не по себе до середины ночи; и хоть я испытывал большое наслаждение, все же дело казалось мне неладным. Но после того, как я ей открылся, изъяснил любовь, которую к ней питаю, убедил, сколь легко мы можем благодаря простоте ее мужа жить в счастье без всякой огласки, обещал, лишь только бог приберет его, взять ее в жены - как она смягчилась. Она же со своей стороны помимо этих доводов испробовала, какова разница между моими объятиями и объятиями Нича, между поцелуями молодого любовника и поцелуями старого мужа. Повздыхав немного, она сказала: "Раз уж твоя хитрость, глупость мужа, простота моей матери и низость духовника заставили меня сделать то, чего я никогда бы не сделала по доброй воле, я готова признать, что это случилось по соизволению неба и что я не вправе отвергнуть то, что небо повелевает мне принять. Поэтому я делаю тебя моим господином, защитником и руководителем; ты - мой отец, ты - мой заступник, и я хочу, чтобы ты был моим единственным благом; и то, чего мой муж желал на один вечер, пусть продолжается вечно. Итак ты покумишься с ним и пойдешь с нами сегодня утром в ". Услыхав эти слова, я едва не умер от восторга и даже не мог высказать ей в ответ хотя бы малой частицы того, что хотел. Одним словом, я самый счастливый человек, какой когда-либо жил на свете; и, если это счастье не отнимет у меня либо смерть, либо время, я буду блаженнее блаженных и праведнее праведников.

Лигурио. Я радуюсь твоему благополучию; все, что я тебе сказал, сбылось точь-в-точь. Но что мы будем делать сейчас?

Каллимако. Пойдем в церковь, где я увижу ее, ее мать и доктора.

Лигурио. Я слышу, как отворяется его дверь; да вот и женщины выходят, а за ними доктор.

Каллимако. Направимся в церковь и будем ждать там. 

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ 

Нича, Лукреция, Сострата.

Нича. Лукреция, я полагаю, к такому делу надлежит приступить со страхом божьим, а не легкомысленно.

Лукреция. Что еще надо делать?

Нича. Посмотрите, как она отвечает! Как петушится!

Сострата. Не удивляйтесь, она несколько взволнована.

Лукреция (к Нича). Что вы хотите сказать?

Нича. Я говорю, что хорошо бы, если б я пошел вперед - поговорить с фрате и попросить его, чтобы он вышел тебе навстречу к церковным дверям и повел тебя к обедне. Ибо сегодня ты все равно что снова родилась на свет.

Лукреция. Что же вы не идете?

Нича

Лукреция. Это - по вашей милости, Сострата. Ступайте за фрате. Впрочем, нет надобности: он вышел из церкви.

Нича. Правда. 

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ 

Фра Тимотео. Нича, Лигурио, Каллимако, Лукреция, Сострата.

Фра Тимотео. Я вышел к вам, ибо Лигурио и Каллимако сказали, что доктор и дамы идут в церковь.

Нича. Bona dies, отец.

Фра Тимотео. Добро пожаловать. А вам, мадонна, да пошлет господь хорошенького мальчугана!

Лукреция. Дай-то бог!

Фра Тимотео. Бог даст, непременно.

Нича. Это я Лигурио и магистра Каллимако вижу в церкви?

Фра Тимотео. Да, мессер.

Нича. Позовите-ка их.

Фра Тимотео. Эй, сюда!

Каллимако. Спаси вас бог!

Нича

Каллимако. Охотно.

Нича. Лукреция, вот этого человека мы должны благодарить за то, что у нас будет посох, который поддержит нашу старость.

Лукреция

Нича. Вот теперь я хвалю тебя! А я хочу, чтобы он и Лигурио пришли сегодня отобедать с нами.

Лукреция. Непременно.

Нича. Я дам им ключ от нижнего покоя, что рядом с лоджией, чтобы они были вхожи к нам в любое время, а то женщин у них в доме нет и живут они не по-людски.

. Я принимаю этот ключ, чтобы воспользоваться им, когда в том встретится надобность.

Фра Тимотео. А я получу денежки для благостыни?

Нича. Вы хорошо знаете, domine, что они сегодня же будут вам посланы.

. А о бедняге Сиро никто и не вспомнит!

Нича. Пусть только попросит - ни в чем ему не будет отказа. Лукреция, сколько гросси дашь ты фрате за свое очищение?

Лукреция. Дайте ему десять.

Нича

Фра Тимотео. Вы, мадонна Сострата, кажется, даже помолодели!

. Как тут не радоваться?

. Идемте все в церковь и вознесем моления, а потом, после службы, вы отправитесь домой обедать. Вы же, зрители, не ждите, что мы еще к вам выйдем: служба длится долго, и я останусь в церкви; а они через боковую дверь, отправятся домой. Прощайте!

Занавес