Поэмы Оссиана.
Предисловие

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Поэмы Оссиана. Предисловие (старая орфография)

ПОЭМЫ ОССИАНА

ДЖЕМСА МАКФЕРСОНА.

(J. Macpherson. - Poems of Ossian).

Исследование, перевод и примечания Е. В. Балобановой.

Издание журнала "Пантеон Литературы".

С.-ПЕТЕРБУРГ.
Типография Н. А. Лебедева, Невский просп., д. No 8.
1890.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Не смотря на огромное значение Оссиана для всей европейской литературы, он у нас не только совершенно забыт, но даже мы не имеем в настоящее время ни одного его перевода. Известный перевод Кострова с французского перевода Le-Tourneur'а, в последний раз переизданный в 1818 г., давно стал библиографической редкостью; отдельные-же песни, переведенные Карамзиным и Иваном Захаровым и разсеянные по журналам конца прошлого столетия, как то: в "Московском Журнале", в "Зрителе", в "Чтении для вкуса и развлечения", еще менее доступны современному читателю.

Теперь-же, при общем стремлении к фольклоризму, для которого несомненно Оссиан Макферсона никогда не терял своего значения, мне казалось необходимым пополнить этот пробел в нашей переводной литературе.

Предлагаемый перевод поэм Оссиана Макферсона сделан мною с издания Кэмпбелля 1822 г. (The poems of Ossian translated by James Macpherson. Authenticated by Hugh Campbell. London) и заключает в себе 22 поэмы Оссиана, которые входят во все английския издания. Кроме того, мною переведены те древне-ирландския сказания и песни, которые имеют соотношение с поэмами Макферсона.

Хотя у меня был под рукою текст последних на древнеирландском языке, но, не надеясь на свое знание его, я воспользовалась английскими переводами O'Curry, Skene, J. Campbell'я, сличив их по возможности с оригиналом. Те-же из памятников, для которых я не имела готового перевода, я привожу только в своих пересказах с оригинала.

Источниками для моего исследования послужили:

1) The book of Leinster, памятник XII и facsimile, изд. Ирландской академией в Дублине в 1880 г.

2) O'Curry, Lectures on the manuscript materiale of ancient Irish.

4) Irish Folk-Lore-Camerson and Ferguson.

5) Gaelic Texts А by J. Campbell.

Кроме того, я пользовалась сочинениями:

1) O'Curry: Manners and Customs of the ancient Irish.

2) Talvy: Die Unächtheit der Lieder Ossian's.

3) Blair's: Critical Dissertation on the poems of Ossian.

4) Blackee: The language and litterature of the Scottish Highlands.

5) Windish (перевод) L'ancienne légende irlandaise et les poйsies Ossianiques. Revue Celtique V, 5.

6) De Jubainville: Introduction à l'étude de la littérature Celtique и др.

Всем известно, какое сильное впечатление произвело в Европе появление в 1760 г. поэм Оссиана Макферсона, создавшого или, лучше сказать, упрочившого тот литературный стиль, который долго господствовал в Германии, Англии и у нас. Оссиан немедленно был переведен на все европейские языки. Им увлекались все, начиная с Клопштока, Гердера, Гете и кончая Суворовым и Наполеоном.

Помимо чисто литературного впечатления, произведенного Оссианом, он был вовлечен в историю Гомеровского вопроса: в нем видели такое-же прямое отражение народной поэзии, как в Одиссее и Илиаде, и он определил надолго течение немецкой критики.

Уже в 40-вых годах прошлого столетия, классическое направление в литературе стало уступать место сентиментальному, которое пускает прочные корни везде и особенно в Англии, где Томсон еще за 30 лет до Руссо в своих "Временах года" обращается к природе. Ричардсон - в романе, Георг Лило - в драме завершают начатое "Временами года" Томсона и обусловливают успех Оссиана Макферсона, явившагося в 1760 г. в Эдинбурге под заглавием: "Fragments of ancient poetry, collected in the Highlands and translated from the gaelic or erse language by James Macpherson". Макферсон в предисловии к своему изданию называет себя простым переводчиком старинной рукописи, сохранившей поэзию барда Оссиана, сына Фингала, жившого в III ст. в горной Шотландии. Сначала вышло всего 15 песен, но общество богатых шотландских патриотов, польщенное в своей национальной гордости успехом песен, дало Макферсону средства на новое путешествие в Гайлэнд с целью открытий; в 1762 г. вышло новое издание этих песен с весьма значительным прибавлением (числом до 39), представлявшим результат вышесказанной поездки. С этого издания, если не ошибаюсь, сделан перевод Le-Tourneur'а, с которого, в свою очередь, переводил Костров, не знавший английского языка. Впрочем, Костров перевел не все песни, а только 24, по числу песен Илиады и Одиссеи. В 1765 г. явилось новое издание Оссиана в двух томах, значительно исправленное, состоявшее из 22-х песен (все слишком искусственные были исключены и с предисловием доктора Блэра, профессора риторики и литературы в Эдинбургском университете. С этого-то издания и сделаны все последующия и оно-то легло в основание издания Кэмпбелля, с которым имела дело я.

Влияние Оссиана в Англии на поэтов Озерной школы, на Бериса и даже Байрона, не подлежит сомнению; но нигде не было оно так прочно, как в Германии. Клопшток, Гете, Гердер и все поэты Sturm und Drang'а более или менее отразили на себе это влияние, и, может быть, не слишком смело сказать, что Оссиан является исходной точкой того романтически-национального направления немецкой литературы, которое господствовало почти до половины нашего столетия. Следы влияния Оссиана легко проследить и у нас до Пушкина включительно, но этот вопрос ждет еще своего изследователя.

В литературном мире первый, обративший внимание на Макферсоновского Оссиана, был доктор Блэр, напечатавший дифирамб этому произведению, в подлинность которого он совершенно верил, а затем представивший и свои исследования по этому вопросу. Юнг указал ему на некоторые исторические анахронизмы, вкравшиеся в поэмы Макферсоновского Оссиана, и просил Блэра разобраться в них хорошенько. Макферсон утверждал, что его поэмы переведены с одной древней рукописи, сохранившейся в семействе Киан-Рональдов. Юнг советовал показать этот манускрипт каким нибудь специалистам, которые могли-бы констатировать верность перевода (Talvi, р. 15). Макферсон сам испортил свое дело, не отозвавшись ничем на это, да и вообще, до 1775 г. не выступал ни с одним разъяснением обращенных к нему вопросов, предоставляя своим друзьям полемику с противниками. В 177 5 г. знаменитый критик Джонсон, вернувшись из своей поездки в Гайлэнд, куда он ездил для изучения древней шотландской поэзии, напал с крайним ожесточением на Макферсона, не щадя даже его личности: он заявлял громогласно, что Макферсоновский Оссиан есть простая мистификация, так как эрзийский язык до такой степени груб и беден, что, конечно, не мог служить для выражения тех мыслей, которые находятся в этом произведении, и что, вообще, самые древние памятники письменности на этом языке не старее одного столетия. Сторонники Макферсона не остались в долгу и заставили Джонсона признаться, что он незнаком ни с гаэльским, ни с эрзийским языками. Но это не поправило дела Макферсона, который, наконец, был вынужден выйти из своей апатии и заявить печатно, что он выставит оригинал своего перевода у книгопродавца Бэккера в Эдинбурге, для всех желающих с ним познакомиться.

Нет никаких указаний на то, что это обещание было когда-либо выполнено, да и едвали его выполнение в такой форме послужило-бы к чему нибудь.

В 1778 г. явилась новая анонимная книга, под заглавием: "Произведения Каледонских бардов"; она состояла из нескольких древних каледонских песев, переведенных на английский язык, как потом оказалось, большим знатоком эрзийского языка Джоном Кларке.

В предисловии он говорит, что сознает незначительность этих поэм в сравнении с Оссианом, дает массу деталей о жизни и обычаях каледонцев и рассказывает о литературном походе против Макферсона, перед гением которого он преклоняется.

В 1780 г. явился весьма солидный сторонник последняго - Джон Смит, напечатавший сочинение о шотландских друидах под заглавием "Гаэльския древности", кроме того, разсуждения о подлинности Оссиана с ссылками на людей, видевших оригинал Макферсоновского перевода и, что всего важнее, - перевод английской прозой четырнадцати гаэльских песен, из которых одиннадцать были приписаны самому Оссиану, а остальные трем бардам, его современникам, вместе с ним считавшимся создателями золотого века шотландской поэзии. Через несколько лет Смит издал и оригинал своих четырнадцати поэм. Эти поэмы, хотя и непохожия на Макферсоновского Оссиана по стилю, были до того сходны с ним по духу, что могли служить веским доказательством в его пользу.

В 1787 г. спор разгорелся снова: некий Шау, прежний сторонник Макферсона, предпринявший даже путешествие в Гайлэнд с целью найти подтверждения указаний Блэра и Смита, вернулся оттуда с убеждением в полной подложности Макферсоновского Оссиана и недобросовестности его адептов. Отпадение Шау было тяжелым ударом Оссиановскому вопросу: борьба приняла характер узко-национальный и более и более отдалялась от научной критики. Ирландские ученые приняли в этой борьбе очень горячее участие, так что, не смотря на склонность Тальви принять их выводы, нельзя не видеть крайне пристрастной окраски многих из их доказательств. До Макферсона никто не оспаривал ирландского происхождения Финианских героев, и посягательство последняго на них поставило вопрос и с этой стороны на национальную почву.

весьма незначительны: в двадцать лет, которые прошли со времени появления Макферсоновского Оссиана, многое утратилось и изменилось в Гайлэнде. Конечно, найдено было несколько песен о Финиях; многия из них по преданию были Оссиановския, но ничего похожого на Макферсоновский перевод не было найдено.

Не более благоприятно и свидетельство старых рукописей, собранных комиссией: чтобы Дональд Смит мог возстановить одну страницу в 22 строки Макферсоновского текста, ему нужно было употребить 15 страниц из десяти различных рукописей. В дополнение к отчету, комиссия издала множество писем большею частью известных людей, желавших доказать подлинность Оссиана, но, в действительности, ничего существенного не доказавших; многие из них утверждали, что в детстве слыхали подобные песни, но этим ничего не было сказано.

Многие современники с Вальтер-Скоттом во главе делают серьезный упрек комиссии в том, что она задалась предвзятой мыслью возстановить веру в подлинность Макферсоновского Оссиана, а не преследовала цели, для которой была собрана - возстановление истины, какой-бы она ни явилась.

Действительно, безтактность комиссии бросается в глаза безпрестанно. Например, она разсылает циркуляр с шестью вопросными пунктами по поводу Оссиана ко всем лицам, обществам и учреждениям, которые хоть малейшим образом могли быть заинтересованы в раскрытии истины или могли знать что либо об Оссиане. Но ни один экземпляр этого циркуляра не был послан в Ирландию, где несомненно могли пролить всего больше света на это дело, так как многие тамошние ученые знали гаэльский язык. Дублинская библиотека и архивы частных лиц имели массу неразработанного материала в виде старинных рукописей, анналов, манускриптов, имевших, может быть, какое-нибудь отношение к вопросу.

Тальви, кроме того, прямо обвиняет комиссию в недобросовестном и неточном переводе найденных рукописей и в тенденциозном искажении их, когда попадалось что-либо не в пользу шотландского происхождения финианских героев. Например, в одном месте, где Фергус называется певцом финиев из Эрина, следовало перевести Bard of the Tinnians of Erin, переведено-же bard from Erin heroes, t. e. певец эринских героев.

Но трудно предположить, чтобы члены комиссии, люди, во всяком случае, известные в свое время, допускали такия искажения намеренно; всего легче объяснить это незнакомством их с гаэльским языком, вследствие чего им приходилось полагаться во всем на Дональда Смита, узкое народничество которого доводило его до абсурдов.

В 1807 г., наконец, появились оригиналы Макферсона, или, лучше сказать, появилось одиннадцать гаэльских песен и между ними две большие эпопеи: "Фингал" с дословными латинским и английским переводами и "Темора" - с латинским. Это было все, что нашлось в бумагах Макферсона после его смерти и что было передано им еще при жизни Джону Меккензи, но ни одного старого манускрипта, ничего похожого на его перевод; надо, значит, предположить, что у него ничего подобного и не было, или что он намеренно уничтожил всякий след оригинала, что, конечно, невероятно.

Сенклер, один из запоздавших защитников Макферсона в период борьбы, говорит, что манускрипт Оссиановских произведений гораздо раньше Макферсона, в 1745 г., находился в одной шотландской школе во Фландрии, но был уничтожен невнимательным отношением учеников. Известия об этом манускрипте имеются и из других довольно достоверных, источников, только, конечно, Сенклер идет слишком далеко, утверждая, что это был манускрипт, тожественный с Макферсоновским Оссианом, хотя нет основания соглашаться и с ирландским ученым Друммондом, считающим этот манускрипт экземпляром ирландского финианского сказания.

Не смотря на поднятую таким образом критикою бурю по вопросу о подлинности Оссиана Макферсона, вопрос этот, по крайней мере с существенной своей стороны, остается открытым. Что же касается до вопроса о национальности Осеиановских героев, то в настоящее время он не может быть предметом спора.

Жители северной Шотландии и Ирландии принадлежали к одному племени, сохраняли сравнительно до поздняго времени свои национальные черты, благодаря тому, что римское завоевание не коснулось ни той, ни другой страны (дальше залива Фризы Firth римляне не пошли на север Шотландии, а в Ирландии они и совсем не были. - Момсен, У т. стр. 162--165). Страны эти находились в постоянных сношениях, и весьма вероятно, что жители Гайлэнда даже были прямыми выходцами из Ирландии (Ebrard. Zur Ossian Frage-Zeitchrift der Lit. No 29, 1869 г.). И несомненно, что отечество Оссиановской легенды - Ирландия, по крайней мере, она самый древний источник.

Историческия события, служащия основанием для Оссиановской легенды, относятся по ирландскому разсчету к 174 - 284 гг. по P. X.; о них упоминается в самых древних ирландских рукописях начала и середины XII в. Конечно, трудно придавать значение хронологии этих рукописей, но по имеющимся данным в разных ирландских хрониках можно с уверенностью сказать, что Оссиановская эпоха предшествовала введению христианства в Ирландии. По преданиям, Ирландия составляла одно королевство, во главе которого стоял король Тары (Темор по древне-ирландски). С древнейших времен король выбирал вождей для каждого отдельного клана, а сам был вождем вождей. Сто двадцать первым королем был Конн (Conn Cétcbathach), т. е. Конн "Ста битв". Он имел друида, дочь которого Мюрни (Murai) отличалась необыкновенной красотой. Дядя Конна, Куммалл, вождь его дружины, известной под именем фениев, просил руки Мюрни и, когда ему отказали, силой увез ее. Отец Мюрни обратился в Конну за защитой, и последний приказал Куммаллу возвратить Мюрни отцу или покинуть Ирландию.

Куммалл отказался послушаться, и началась война между дядей и племянником. Куммалл убит, Мюрни, отвергнутая отцем, который хочет ее сжечь, ищет убежища у замужней сестры Куммалла, и там родится у нея сын ФинъМак Кумгал. Когда Фин вырос, он мстит клану Морна, к которому принадлежал убийца его отца. Этот рассказ известен в рукописи 1100 г. под названием "Причина битвы при Кнухе", перевод которого я здесь и предлагаю. Несколько хороших копий этого сказания находятся в Ирландской королевской академии. Я пользовалась текстом, приведенным у Windish'а в Kurzgefasste Grammatik, р. 121. Стихотворные вставки все одного размера: строфа имеет две длинные строки из семи слогов, каждая длинная строка оканчивается односложным словом. Cnucha--местность, называемая теперь Castle Cnoch, по ирландски Caislen Cnucha близь Дублина на реке Лиффей - Liffey.

Fotha Catha Cnuoha in so.

Причина битвы при Кнухе.

1. Когда Кахаир Мор¹), сын Федельмхи Фирурглайя²), сына Кормака Гельтай Гаиха³) был в королевстве Темрах'а⁴), а Конн "Ста битв"⁵) в Сенандосе⁶⁷), т. е. сына Ахи⁸), сына Дахи⁹), сына Брокана¹⁰), сына Финтана¹¹)из Туах-Дахи в Брега,¹²). Друид просил у Кахаира землю в Лайгене¹³), потому что знал, что в Лайгене она останется наследственной в его роде. Кахаир предоставил ему выбор земли. Страна, выбранная друидом, была Альму¹⁴). Та, что была женой Нуаду, была Альму, дочь Бекайна¹⁵).

2. И дун¹⁶) был построен тогда в Альму, и аламу¹⁷) втиралась в его стены, пока оне не стали совсем белы, и от этого-то, может быть, и было приложено имя Альму к аламу, о чем было скаpано:

Жена Нуаду Альму настаивала, чтобы её имя дали холму, и это её требование было удовлетворено именно для того, чтобы её имя было на том холму, так как в нем она была погребена, о чем было сказано:

3. Нуаду имел известного сына по имени Тадж²⁰), сын Нуаду. Райриу²¹), дочь Дон-Дума²²), была его женой. Знаменитый друид был также Тадж. Смерть пришла к Нуаду, и он оставил свой дун таков, как он был, своему сыну, и Тадж стал друидом Кахаира на место своего отца. Райриу родила Таджу дочь, Мюрни-Мункайм²³) - её имя. Девочка выросла в большой красоте, так что сыновья королей и могущественных вождей Ирландии имели обыкновение ухаживать за ней. Куммалл²⁴), сын Тренмора²⁵), король-воин Ирландии, был тогда на службе Кона²⁶). Он также, подобно всем другим лицам, сватался к девушке. Нуаду отказал ему, потому что он знал, что ему придется оставить Альму из-за него, так как одна и та-же женщина была матерью Куммалла и отца страны, именно Федельмид Рехтмар²⁷). Тем не менее, приходит Куммалл и убегает с Мюрни, у которую берет силой в бегство с собой, так как она не была отдана ему.

4. Тадж приходит к Кону и рассказывает свое оскорбление от Куммалла и начинает подзадоривать Кона и упрекать его. Конн посылает послов в Куммаллу и приказывает ему оставить Ирландию или возвратить дочь Таджу. Куммалл сказал, что не хочет отдавать ее, но всякую другую вещь он отдал-бы, только не женщину. Конн посылает своих солдат и Ургренда²⁸), сына Лугдаха и Луагви²⁹), и Дайри Дерка³⁰), сына Эхах³¹), и его сына Эда³²) (которого после звали Голль³³) аттавовать Куммалла.

5. Куммалл собирает свою армию против них, и битва Кнуха происходит между ними, и Куммалл был убит там, и избиение его народа было ужасно. Куммалл пал от Голля, сына Морна, Лухет³⁴) ранил его глаз. И отсюда это имя Голля придано ему, как было сказано:

Голль убил Лухета, и по этой-то причине главным образом и существовала родовая вражда между сынами Морни и Фина. Дайра имел два имени, а именно: Морни и Дайра.

6. Мюрни пошла после того в Кон, потому что отец оттолкнул ее и не пустил ее к себе, потому что она была беременна, и он сказал своим людям, чтобы они сожгли ее³⁶) и тем не менее он не посмел погубить ее, боясь Кона (Конда), и девушка спросила Конда, что она должна делать. Конд сказал: "иди", сказал он, "к Фиакалу"³⁷), сыну Конхинда, в Темрайг-Мереи³⁸) и освободись там, потому что женой Фиакала была сестра Куммалла Бодбалль Бендрон³⁹). Кондла⁴⁰), слуга Конда, пошел с ней, проводил ее, пока она не пришла к дому Фиакала в Темрайг Мерси. Гостеприимство было оказано девушке там, и её прибытие туда было благоприятно. Девушка освободилась после и родила сына, и Демни было имя, данное ему.

7. После того мальчик воспитывался там, пока не сделался способным нанести разорение каждому, кто был ему врагом. Тогда он провозгласил битву или поединок против Таджа, или-же чтобы полная пеня⁴¹) за его отца была выдана ему. Тадж сказал, что пойдет судиться с ним в том; такой суд дан был ему именно, чтобы Альму, как она есть, была уступлена ему на-веки, и Тадж должен был оставить ее. Это так и было сделано. Тадж оставил Альму Фину и пришел в Туах-Дахи⁴²), в свою собственную родовую землю, и он жил в Кнух-Реине⁴³), который теперь называется Тулах-Таджи⁴⁴), потому от него он был назван Таджи с того времени до нынешняго; так с тех пор говорится это:

8. Фин пришел после в Альму и жил в ней и она-то и была его главным местопребыванием, в котором он жил. Финд и Голль заключили мир; после этого, и пеня его отца была выдана кланом Морни Финду, и они жили мирно, пока не случилась ссора между Темаир-Луакра⁴⁶), когда Банб-Синна⁴⁷), сын Майленайга⁴⁸), был убит, о чем было сказано:

Личность Фина является здесь обрисованною чертами историческими, без примеси мифического элемента, без фантастических преувеличений. Он наследовал своему отцу Куммаллу в управлении фениями, которые составляли в Ирландии постоянную национальную армию, предназначенную для поддержания королевского могущества и для защиты острова от неприятельского нашествия. Их имя, по-ирландски fiann, употреблялось во множественном числе - fianna, по тому что всякая провинция имела свой собственный контингент фениев. В мирное время любимейшим занятием фениев была охота. Повсюду в стране были выстроены хижинки, в которых охотники могли ночевать, и многия из приключений Фина, о которых сохранились народные песни, случились на охоте: напр. - преследование Деармуида Фином за предпочтение его красавицей Грэн, и гибель Деармуида от кабана.

Разсказы приключений Фина или Фингала и фениев носят несомненно характер более новый, чем цикл сказаний о Кухулине, с которым он не смешивается почти и теперь в Ирландии. Так, Фингал никогда не появляется на военной колеснице, последняя при нем уже исчезла из народной памяти; тогда как рассказы о Кухулине, Медбе и др. того-же цикла полны подобными подробностями и в самых древних источниках носят характер сказочный. Конечно, народная фантазия последующих веков наделила Фина достаточным количеством разных фантастических прикрас, так что изучающий Фина только в романтических рассказах последующого времени может иметь о нем совершенно неправильное представление. Фин сделался любимым героем народных песен, и многия черты более древняго цикла были перенесены на него; так, напр., рассказ о детстве Кухулина перенесен на Фина. Что всего более характеризует время Фина - это фианны или фении. Сила их уже не заключается только в некоторых привиллегированных личностях, как во времена героическия в тесном смысле, но уже во всех фениях вообще. Желающий получить звание фения должен был уметь сочинить военную песню, показать свою ловкость на войне и превосходно уметь" бегать и защищаться на бегу, а также дать клятву в слепом повиновении вождю. Я привожу из O'Curry (Mann, and Customs of the ancient Irish. 2 v., стр. 381--382) правила поступления в фении при Фин-мак-Куммалле или Кумхале:

1) Никто не был допущен на большое празднество в Уснохе (Ульстере) или на совещания на пиру Тары, пока его отец, его мать, его триба и его родичи не дали удостоверения, что они не будут мстить за его смерть другим, чтобы он не мог ожидать мести за себя помимо его самого я чтобы друзья его не преследовались, какое-бы зло он ни совершил.

2) Никто не был допущен в Фианну, пока не сделается поэтом и не прочитает 12 книг поэзии.

девятью копьями, подходят на разстоянии девяти борозд и бросают сразу в него все девять копий и, если он был ранен, несмотря на щит и ореховую палку, он не мог быть принят в Фианну.

4) Никто не был допущен в Фианну, пока его волосы не были заплетены и потом он не был прогнан сквозь несколько лесов с целой армией фениев, преследующих его с серьезным намерением его ранить, когда разстояние между ними будет в величину дерева, - и, если они настигали его, он не был принят в Фианну

5) Никто не был принят в Фианну, если оружие дрожало в его руках.

6) Никто не был принят в Фианну, если хоть одна прядь его волос была выдернута из его косы веткой в лесу, когда он пробегал там.

7) Никто не был принят в Фианну, если нога его сломала хоть одну сухую ветку на пути.

9) Никто не был принят в Фианну, если он не мог вынуть рукою занозы из своей пятки, не останавливая своего бега.

10) Никто не был принят в Фианну, пока не поклянется в верности королю или начальнику Фианны.

Все фении пользовались огромными привиллегиями. Всякая охота принадлежала, фениям, и кто, не бывши им, убивал оленя, должен был отдать за него быка, и корову - если убивал лань. Никто не имел права выдавать своей дочери замуж прежде, чем спросит три раза фениев, не хочет-ли кто-нибудь из них жениться на ней; если являлся фений, его предпочитали. Страна должна была очень страдать от такого ига, и понятно, что требовательность фениев сделалась несносной самим королям, что и произвело катастрофу: Карб, ирландский король, выдал свою дочь за одного маленького короля, не спросив фениев. При этом известии фении, под предводительством Оссина, сына Фина, заговорили о своих привиллегиях и потребовали удовлетворения. Разсерженный Карб объявил войну фениям, и битва при Гобаре решила их участь: фении, разделенные на два враждебные клана (Морни и Лейнстера), дрались друг против друга. Сам король Карб и сын Оссина Оскар или Оскур погибли в битве (хроника Лейнстера средины XII в.). Но в битве при Гобаре нанесен был удар военным силам Ирландии. Сто лет спустя, или несколько больше, явился в Ирландии св. Патрик, и христианство одержало решительную победу над всем старым строем ирландской жизни.

Последний из фениев, переживших битву при Гобаре, был по преданию Оссиан, сын Фина. По одной из сохранившихся версий, Оссиан вместе с Мальвиной прожили гораздо дольше возможной человеческой жизни, и оба в глубокой старости видели св. Патрика и дожили до победы христианства. По другой, очень оригинальной версии (существует пересказ у Windish'а, L'ancienne légende irlandaise, Revue Celtique 5 t.), ко времени появления св. Патрика, Оссиан уже давно находился в стране "вечной юности". Елисейския поля языческой Ирландии, куда был занесен на белой лошади какою-то феей. Вдруг у Оссиана явилось желание увидеть опять Эрин; его отпускают с заклинанием не сходить с белой лошади. Вернувшись на землю, Оссиан забывает заклятие и, видя людей, тщетно силящихся сдвинуть огромный камень, хочет им помочь, сходит с коня и, дотронувшись до земли, обращается в дряхлого старика. Конь исчезает, Оссиан не может больше вернуться в страну вечной юности, а между тем окружающий его мир ему изменил, стал чуждым. Здесь Оссиан встречается со св. Патриком. Существует масса песен об их свидании и вставок в песни отдельными эпизодами, кроме того - разговоры между этими двумя представителями столь различных эпох. О'Curry первый обратил внимание на некоторое число отдел ных поэм, принадлежащих к этому циклу легенд и находящихся в разных древних рукописях. Но замечательно, что большая часть этих песен приписана не Оссиану, но самому Фину.

в., так как, согласно Виндишу, по ирландскому разсчету времени, король Конхобар (Abrath ruadh - краснобровый) умер в первой половине 1 в.; по O'Curry он умер за 6 л. до P. X. Кухулин считается иногда его современником, иногда современником Кона "Ста битв", год смерти которого считается между 123--157 гг. по P. X.; вторая цифра, вероятно, вернее, потому что Фин-мак-Кумгал был современником внука Кона-Кормака, а год его смерти определяется между 277--283 гг. Цикл этот отразил массу черт, напоминающих то, что мы знаем о гальских кельтах по Цезарю, и дает обширную картину древней жизни чистых кельтов, жизни, о которой мы не имеем других сведений, кроме очень отрывочных, собранных Момсеном в третьем томе Римской истории. Эти сведения о гальских кельтах находят подтверждение и в ирландских сказаниях. Кроме того, мы здесь знакомимся и с специально ирландскими бытовыми чертами, встречаем самые мельчайшия подробности обыденной жизни, - описание одежды, цвет плаща, тонкость материала его, украшения, утварь, оружие, как праздновали праздники, каковы были жилища, устройство зал совещаний, пиршеств и т. д. Ирландия была тогда страной не земледельческой, а большие стада; быков, баранов и свиней составляли все богатство её обитателей. Ирландские герои сражались на военных колесницах и, стоя, бросались в битву, предоставляя возницам управлять лошадьми. Шлемов они, вероятно, не носили, потому что цвет волос ирландского героя всегда отмечен.

Самое драгоценное сказание этого цикла по массе бытовых подробностей - Túain Bé Cualgne, т. е. воровство коров Куальжа. Существуют два варианта этого текста, которые отличаются только подробностями. Я держусь пересказа Виндиша (Anc. leg. irl. 5 у. Revue Celt. стр. 71--73), но имею и пересказ О'Curry (III у. р. 93--104).

Сказание начинается диалогом между королем Коннаута (Connaugh) Элиллом (Ailill) и его женой Медб (Medbh). Различные части легенды имеют свои специальные имена, и это начало называется: "Разговор на ложе", потому что собеседники отдыхают да царском ложе.

"Это совершенная правда", сказал Эллиль своей жене, "что жена хорошого человека - хорошая женщина, потому что ты теперь лучше, чем была, когда я тебя взял". Королева не соглашается и, не унижая своего мужа, убеждает его, что он только один и хорош для нея: она желала иметь мужем того, у кого не было ни скупости, ни ревности, ни страха, и только в нем она нашла человека столь-же удаленного от этих пороков, как и она сама. Затем, она говорит, что она богаче короля. Это возбуждает между ними спор и, чтобы его разрешить, нужно принести поштучно все драгоценности короля и королевы; здесь перед нами является весьма любопытный перечень всех предметов, бывших в то время в употреблении: глиняные и железные вещи, вазы, урны, квашни, котлы, кольца, цепи, драгоценные камни, золотые украшения, пурпуровые одежды, также голубые, черные, зеленые, желтые, серые, пестрые, коричневые, с крапинками и полосатые; наконец, их большие стада овец, лошадей, свиней и рогатого скота. Они считали и разсчитывали и нашли обе части равными. Но между скотом короля находился благородный белоснежный бык, который, хотя и родился от коровы "белые рога", принадлежавшей королеве, но не захотел остаться под господством женщины и перешел в стадо короля. Благодаря этому быку, Медб была побеждена. Ей теперь казалось, что у нея нет ничего, так как в её стадах не было такого быка. И вот она узнает, что Дара, король Куальи'а (маленькая земля в провинции Ульстер), имеет именно такое животное. Медб не хочет получить его в подарок, но желает иметь его втечение года на племя, после чего она отдаст его С пятьюдесятью коровами в придачу, как знак благодарности. Послы королевы идут к Дару и получают от него благоприятный ответ. Им оказывают гостеприимство, приготовляют пир; они пьют и едят и на пиру разговаривают о любезностях короля Дара. Вдруг один из них начал уверять, что Дара был-бы принужден силой отдать быка, если-бы не отдал его охотой. Это подслушал управляющий Дара, пересказал своему королю, и последний, разсердившись, отослал послов ни с чем.

Медб решила тогда употребить силу, чтобы получить быка. Она созвала через послов всех знаменитых героев; они прибыли со своими людьми и оставались две недели в королевской резиденции, пока друиды ждали благоприятного знамения. В день отъезда Медб хочет справа объехать в колеснице со своим возницей войско, чтобы вызвать благоприятные предзнаменования. Вдруг предстала перед нею чудесная молодая женщина с желтыми волосами; на ней плащ разноцветных цветов, застегнутый золотою булавкой, её рубашка с брыжжами заткана золотыми нитями, низ её лица узок, её лоб широк, её брови мрачны и густы, тень её ресниц падает до половины её щек, её губы похожи на кораллы, её зубы на жемчужный дождь, пролившийся в её рот, у нея три косы, из которых две окружают голову, а третья падает до пят.

"Как тебя зовут? "спросила Медб видение. - "Федельм - ясновидящая Коннаута - мое имя"... - "Откуда ты?" - "Из Шотландии, где я научилась предсказывать будущее". - "Владеешь ли ты чарами imboss forosna". - "Конечно". Но Федельм не употребляет ни одного способа, известного другим для произведения чар: ей достаточно одного взгляда, чтобы увидать будущее. Затем, следует стихотворная вставка, одна из тех, которыми испещрены ирландския легенды. Три раза Медб спрашивает: - "Федельм ясновидящая, как ты видишь армию?" Три раза Федельм отвечает: "Я ее вижу окровавленной".

Медб не хочет верить этому предсказанию, она возражает, что проклятие тяготеет над неприятельской землей и что некоторые из знаменитых героев Ульстера изгнаны и находятся в её армии. Спрошенная в четвертый раз, Федельм объясняет, откуда придет угрожающее несчастие.

Оне видят прекрасного молодого героя, похожого на Кухудина, и от этого-то ужасного героя, с которым никто не может сравниться по силе) ловкости и храбрости, пострадает армия; благодаря ему, кровь окрасит кожу храбрых, их тела будут растерзаны, и женщины Коннаута будут плакать. Армия выступает. Маршрут её описан так ясно и подробно, что его можно нанести на карту. Останавливаются лагерем каждую ночь. Искусный Фергус, уроженец Ульстера, ведет армию Медб против своей родины, которую он оставил после того, как коварный Конхобар изгнал Мак-Уснехов, тогда как Фергус поручился за их безопасность. Но когда армия подходит к границе Ульстера, у Фергуса просыпается любовь в родине, и он предупреждает об опасности. Но за какое-то преступление тяготеет проклятие над жителями Ульстера и лишает их силы. Один Кухудин составляет исключение. Вместе со Своим отцом он находится близко к границе. Их лошади пасутся вокруг каменного столба и объедают траву до земли, - лошади Кухулина даже поедают землю до твердого камня. Кухулин узнает от посла Фергуса о приближении неприятеля: е Поди, предупреди людей Ульстера", сказал он отцу, "потому что я должен идти на свидание с Федельмой!" Он это обещал и сдержит свое слово, не смотря на возражения отца. Но перед уходом он оставляет знак своей силы: одной рукой он срубает дерево, одним ударом сгибает ствол в кольцо, пишет на нем несколько слов огамом и бросает это кольцо на столб, на который оно плотно надевается.

Первые разведчики являются, находят эту загадку, и армия здесь останавливается. Фергус сейчас узнает по некоторым данным, что Кухулин прошел здесь, и он прочел слова. Они означали: "Не идите дальше, пока не встретите человека, достаточно смелого, чтобы бросить такое-же кольцо одной рукой. Запрещаю моему другу Фергусу это делать". Здесь опять стихотворная вставка. Фергус спрашивает друида, что это значит, и друид отвечает, что Кухулин хотел этим остановить их нашествие. Необходимо надо уничтожить это препятствие, иначе, кольцо полетит за человеком, его сделавшим, и он до следующей зари отомстит самым жестоким образом. Король и королева думают хитростью избежать опасности и направляют армию в обход через большой лес, и им приходится прокладывать себе дорогу собственными силами, а к довершению беды пошел сильный снег, люди проваливались в него до пояса, колесницы до колес, нельзя было и думать о сне в эту ночь.

дерева с четырьмя сучками, пишет на них слова огамом и бросает этот ствол одной рукой в брод, ствол разсекает большой камень и зарывается двумя третями в землю. Этот раз случается несчастие с разведчиками: Кухулин разбивает им головы и накалывает их на четыре сучка брошенного дерева, а лошадей, везущих окровавленные тела разведчиков, он направляет в сторону армии. Там это производит большое смятение. Медб держит военный совет, все думают, что Ульстер поднялся и большая армия идет им на встречу. Но когда подходят к броду, то видят только ствол о четырех сучках и следы одной колесницы и одного человека. Друид объясняет этот новый знак. Это опять заклятие, чтобы остановить армию, потому что нельзя идти вперед, пока какой-нибудь один человек одной рукой не поднимет ужасного дерева. Фергус один может это сделать, но и под ним ломается 14 колесниц, прежде чем заклятие снято и т. д.

Чтобы нагляднее показать разницу по тону и содержанию обоих циклов ирландских сказаний, я привожу еще в подробном пересказе сказание "О ложе болезни Кухулина" (Serglige Conculaind); что-же касается до стиля, то я отсылаю интересующихся к моему предисловию к песне Макферсоновского Оссиана "Смерть Кухулина", где переведено мною почти целиком одно из сказаний этого цикла. (Сказание "О ложе болезни Кухулина" находится в Lebor на h'Uidre, но я пользовалась текстом, помещенным Windish'ом в Irishe Texte, стр. 205--227). Сказание это, очень интересное по тону и колориту, представляется каким-то сводом нескольких легенд, на что обращает внимание и Виндиш в предисловии к этому сказанию, стр. 202: напр., жену Кухулина в первой части называют Ethne, а потом Emer; Loeg едет два раза в одно и то-же место за одними и теми-же сведениями, повторяются почти слово в слово одни и те-же события с теми-же лицами - гл. 13--19 и 33--34; главною-же вставкою, совершенно не идущею сюда по содержанию, является рассказ об избрании короля Ирландии; я не имею возможности заняться здесь детально разбором этого сказания, а потому ограничусь его пересказом.

Главы: 1 и 2.

Большой праздник ежегодно праздновался в Ульстере на равнине Мурхемни (Murthemne), владении Кухулина; три предшествующих и три последующих за концом лета дня (samfuin). Прежде, чем начинались игры и состязания, прежде еды и питья, вош:ы имели обыкновение один за другим прославлять свои подвиги и победы и, в доказательство их, они показывали кончики языков убитых врагов и, чтобы превзойти друг друга, часто примешивали кончики языков рогатого скота. Но такой обман старались раскрыть, и для этого каждый должен был положить свой меч к себе на колени; тогда меч свидетельствовал против мужа, хваставшого ложным трофеем, так как в старые времена демоны говорили через оружие.

Главы: 3--6.

"победителя" и Фергуса, сына Ройга (Fergus mac Roig); один был молочный брат, а другой - воспитатель Кухулина. Пока их ждали, прошло некоторое время и спустилось на озеро множество прекрасных птиц. И женщины ничего более не желали, как иметь по подобной птице на каждом плече, как высказывает королева Leborham'а, обратившаяся за помощью к Кухулину. Он сначала выслушивает это неохотно, но затем сдается, садится на колесницу и наносит птицам искусный удар своим мечем, и птицы пойманы. Каждая женщина получает по две, только его жена Ethne Ingubai уходит с пустыми руками, и Кухулин утешает ее, обещая достать птиц в другой раз.

Главы: 7--8.

Вскоре после этого показываются на море две удивительные птицы. Оне связаны золотою цепью и поют тихую, усыпляющую песнь. Напрасно предостерегали Кухулина и Loeg управляющий колесницей и сама Ethne от волшебства этих птиц. Он старается завладеть ими, но его ловкость обманула его. Унылый прислоняется он к скале и засыпает. Во сне видит двух женщин, из которых одна в зеленом, а другая в красном плаще; оне подходят улыбаясь, бьют его до полусмерти и тогда исчезают.

Главы: 9--12.

Когда Кухулин просыпается, он не сразу получает дар слова, а полупивши его, требует быть перенесенным в Tete-Brec, дворец в Emain'е, резиденции Кухулина. Там остается он, не говоря ни слова, целый год до того-же дня. Fergus Conall Lugais Reoderg и Etline обступали его ложе, когда вошел незнакомый человек. Он назвался Oengus, сын Aed Arat'а, и пришел по поручению своих сестер Liban и Fann. Фанн желает иметь мужем Кухулина и хочет прислать Либан его вылечить, приглашает его приехать в её прекрасную страну. Кухулин отправляется к скале, у которой заснул год назад в тот-же день. (11 г. об явлении Oengus'а - стихотворная вставка).

Либан появляется тут и сообщает ему, что Фанн, покинутая своим мужем Manannán, обращает свою любовь на него, и что король Labraid'а, супруг Либан'ы, предлагает ему Фанн в награду, если Кухулин целый день будет биться с врагами короля. Страна Лоброида есть "Mog-Mell" - счастливые поля.

Главы 15--20:

В этих главах прозаическия места перемешиваются с стихотворными. Кухулин посылает наконец Loeg'а с Либан, чтобы он привес ему известия о стране. Loeg приходит на остров Лоброид, куда они переехали в маленькой бронзовой лодке. Лоброида не было на острове, но скоро они услышали гром его колесницы, он появился, приниженный заботою и исходом предстоящей битвы. Loeg вернулся к Кухулину и рассказал ему, что он видел.

Главы 21--24:

"пиром быка", tarb-fess: зарезывали белого быка, человек ест мясо, пьет похлебку, пока не на сытится, и тогда ложится спать в то время, как четыре друида говорят заклятие. Во сне ему тогда является человек, которого следует избрать в короли. На этот раз также был указан молодой благородный человек с двумя красными глубокими полосами на теле, который в Emain Macba стоял у изголовья больного человека. Были отправлены туда послы, и Lugaid Reoderg, любимец Кухулина, стоявший у его изголовья, соответствует описанию.

Главы 25--27:

Следует длинная речь Кухулина, в которой он наставляет Lugaid'а в его обязанностях короля; Lngaid обещается исполнить его наставления.

Глава 28.

Кухулин посылает Loeg'а к своей жене Emer сказать, что силы его уменьшаются. Loeg, прежде чем идти, ищет средства веселыми словами исторгнуть Кухулина из состояния слабости.

Продолжение предъидущих стараний Loeg'а и большая стихотворная вставка.

Глава 30:

Emer огорчена, что никто больше не старается помочь Кухулину, идет в Emain и, с своей стороны, старается развеселить ослабевшого героя. Бончается опять стихами.

Главы 31--34.

жилище. Кухулин спрашивает о Лоброиде. Либан изображает его великолепие, но Кухулин не хочет принять приглашения женщины. Решено, что пойдут Loeg с Либанной. Они встречают Aed-Abrat со своими дочерьми в Oenach Lidga. По возвращении Loeg описывает Кухулину, что он видел там необыкновенного.

Главы 35--36.

Кухулин едет с Loeg на остров Лоброида Это было вскоре после большой битвы; безчисленны были колесницы врагов Лоброида. Два ворона зловещим карканьем возвещают присутствие Кухулина, который открыл враждебные действия тем, что пронзил мечем Eochaida Zúil, который ранним утром мылся у ручья; Кухудин убивает также Senacha Siabortha и неистовствует так ужасно, что Labraid просит бросить убийство. Loeg знает ненасытность своего господина и велит приготовить три бочки с холодной водою чтобы охладить его горячность. Вода первой бочки, в которую Кухулин становится, закипает; во второй - вода еще так горяча, что никто не выдерживает её жара, и только в третьей сносно-горяча.

Главы 37--38.

Женщины воспевают Кухулина, Либанн приветствует его и Кухулин рассказывает о своем бое. Здесь стихи не соответствуют прозаическому рассказу.

Кухулин живет месяц С Фанн. Они разлучаются, но скоро опять встречаются на условном месте. Это все узнает Emer, жена Кухулина. Точит ножи и с пятнадцатью девушками выезжает она, чтобы убить Фанн, которую защищает Кухулин.

Главы 41--43:

Emer делает ему упреки. Кухулин хвалит Фанн, но умными словами Emer опять привлечен в ней.

Глава 44:

Главы 45--46:

Этот конфликт развязывает Manannan, муж Фанны. Он, покинувший ее, узнает об её положении и внезапно является, видимый только ею. Фанн пугается, но в песне, которую она поет, незаметно страха. Она напоминает мужу дни своего былого счастья, отказываясь от Кухулина, обращается к Manannвn у, чтобы удалиться освобожденной от стыда.

Глава 47:

Огорчение Кухулина от потери Фанн выражается в сильных прыжках. Долго остается он, не принимая пищи, в горах.

Emer идет в Emain и просит Конхобара на помощь. Заклинанием друидов удается привести в себя Кухулина. Он требует пить. Ему подают волшебное питье, после которого у него исчезает всякое воспоминание о Фанн. Emer, которой надобно забыть ревность, получает подобное-же питье. Маnannan потряс своим плащем между Кухулином и Фанн, чтобы они никогда более не встречались.

Познакомившись с ирландскими преданиями и отметивши в них два совершенно различные по тону цикла: более древний - Кухулина, с сказочным характером, и более новый Фенианский или Оссиановскии, в котором сверхъестественный элемент или отсутствует совсем, как в сказании "Причина битвы при Кнухе", или не заслоняет собой исторической основы сказания, как в трех песнях, приписанных Оссину и Финну в книге Лейнстера, мы перейдем к шотландским преданиям.

Не смотря на сборники шотландских народных песен Джона Кларке, изданных в 1778 г., и Смита в 1780 г., противники Макферсона продолжали утверждать, что собственно шотландских сказаний о Фине и Оссиане не существовало, и все. что издал Макферсон, были отрывки собранных им ирландских преданий и смешанных с сочиненными самим.

Теперь мы можем сказать достоверно не только, что шотландская народная легенда о Фине и Оссиане несомненно существовала, но что она и до сих пор существует в устах народа и что хотя-бы она создалась не непосредственно, но давно локализировалась в горах и долинах северной Шотландии и имеет свои особенности и отличия от ирландской. Таким образом Макферсону не зачем было собирать свой материал в Ирландии.

что этот меланхолический тон свойствен шотландской Оссиановской поэзии, если не первоначальной, то по крайней мере той, которую мог застать Макферсон в Гэйланде. Я привожу здесь две песни, приписанные Оссиану в Ирландии и Шотландии, чтобы показать разницу той и другой. Ирландская песня, приписанная Оссину, имеет своим основным содержанием один эпизод битвы при Гобаре в 284 г. по P. X. и описывает поединок Оскура, сына Оссина, и Корире, короля Ирландии. Текст её находится в книге Лейнстера.

1, 2. Огам в камне, камень над могилой, на месте, где обыкновенно проходили люди; сын короля Эрина был там убит могучим копьем на белой лошади.

3, 4. Каирпре нанес сильный удар, сидя верхом на своей лошади, хорошей в битве; незадолго до своей собственной смерти убил он Оскара правой рукой.

5, 6. Оскар нанес сильный удар (threw а mighty throw) сердито, запальчиво, как лев, и убил Каирпре, внука Кона, прежде чем они подняли крики битвы, боевой клич.

7, 8. Искусны в битве, велики были юноши, принявшие смерть в бою; незадолго до встречи их оружия перечень их дел был длиннее их жизни.

II. Стих мною не переводим.

12. Я убил-бы вепря в глухом лесу, я отнял-бы яйца у мстительной птицы.

13, 14. Тот Огам (Ogham), находящийся в камне, вкруг которого пали убитые, еслибы Фин, "боец битв", был жив, долго помнил-бы он Огама (Windish. Irishe Texte, р. 159. С перевода O'Curry.

Шотландская песня, приписанная Оссиану или Оссину, сохранилась в сборнике Лесморского священника 1555 г., перевод мой сделан с английского: The langnage and littйrature of the Scottish Highlands-Blackie, стр. 80. Подлинника я не видала.

"Долго не проходят облака надо мною. Эта ночь была длинная ночь, день, который идет, длинный день, и вышел он из еще более тяжелого дня. Не такой он, каким-бы я его хотел: нет уже теперь дивных восторгов поля битв, поединков, праздников оружия, нет песен, арф, прелестных дев, горячих сердец, нагруженных кораблей, богатых праздников щедрого повелителя, преследований оленя, тихого разговора с милой. Увы! я должен жить для того, чтобы не знать веселья дома и в поле, без звука охотничьяго рога, без собак и их лая, без легкого копья, без веселья отроков... Долго, долго не проходят облака надо мною! Нет более грустного человека в этом большом свете, как я в эту ночь... Бедный старик без сил в костях, стою здесь я, Оссиан, сын Фина, последний потомок высокого рода. Стою под холодными серыми тучами, слушаю звон колоколов, и тучи ночные идут надо мной бесконечно"...

В этой песне Оссиан является слепым старцем, пережившим весь свой род и стоящим на границе двух миров: отжившого языческого и нарождающагося христианского. В таком-же виде является он и в ирландских сказаниях, в которых очень часто говорится и о его свидании со св. Патриком, но тон их совершенно другой: по крайней мере тех, которых мне удалось видеть в вышеприведенных источниках.

При просмотре сказаний, записанных в Шотландии по сборникам Clarcke, 1778 г., и в изданиях Оссиановского общества, мне бросилось в глаза полное смешение обоих ирландских циклов, которые, как я заметила выше, на своей родине не смешиваются до поpднейшого времени. Так у Кларке в одной из песен, приписанных Фергусу, Конхобар является не только современником Фингала, но и другом Оскара, внука его. При том характерно, что Конхобар все-таки сражается на колеснице, а Оскар пешком. Ирландская легенда хотя и лишает друида его священного характера и считает пришлецом из Британии, но тем не менее изображает его, как волшебника, врача, жреца, учителя и даже пророка. Напр. в "Изгнании сыновей Уснеха" ("Longes mac-n-Usnig". Windish, Irishe Texte, 69--71) матери Дердриу (Derdriu, стр. 70) было предсказано друидом Кахбадом (Catbbad), что у нел родится дочь необыкновенной красоты, и все последующия события. Одна из известных ирландских легенд Tochmar Etaine (Windish. Irishe Texte, стр. 115--120) приписывает друиду весьма характерные черты волшебника:

Этайна (Etaine) - богиня, прожившая много лет в мире богов, родится, так сказать, во второй раз в Ирландии от жены одного из вождей Ульстера - известного и в шотландской легенде Конхобара. В этом образе она делается супругою ирландского короля Эохаида (Eochiad). Но бог Мидер, любивший ее в прежнем существовании, пожелал снова соединиться с нею и, вопреки её желанию, выиграл ее в кости у короля и исчез с нею на глазах всех эринских вождей. Эохаид обратился за помощью в друиду Далану (Dalаn), который целый год жил в уединении и обдумывал свое предприятие и, наконец, при помощи четырех волшебных палочек, на которых он вырезал огамические знаки, он узнал местопребывание Этайны в волшебном гроте Breh-Leth.

Тогда он отправился к королю, который, в свою очередь, искал ее везде через своих послов, но, конечно, безуспешно, и посоветовал идти с войском к гроту и отнять Этайну. Король послушался, и бог Мидер принужден возвратить королеву. Таким образом, волшебство друида победило бога.

"Manners und Customs of the ancient Irish" v. И, стр. 179--288 of Druids and druidism in ancient Erinn. Я только ограничусь напоминанием, что есть намеки на друидов в роли священнослужителя и в Оссиановском ирландском цикле. При короле Конне "Ста битв" (Conn Cetchathach), т. е. во II ст., Голль, сын Морна, один из воинов Конна и герой легенды Финна и Оссина, убил короля Мюнстера Mog-Neid mac Durgthine, и друид Dergdamsa попросил Конна "Ста битв" дозволить ему похоронить короля Мюнстера, и затем совершил погребение, при чем положил короля в широкую могилу, а С ним его оружие и его одежды, и затем спел род восхваления, начинающагося так: "Могила Мах-Неида на равнине Туалейла; с ним его копье на его плече, с ним его дротик, быстро-поражающий, с ним его шлем, с ним его меч". (O'Curry. The battle of Megh Lean).

В ирландской легенде и древняго, и Оссиановсвого циклов генеалогия героев связана с друидами: герой древних сказаний Конхобар родился от друида Кохбода. В Оссиановском цикле - Мюрни, мать Фина, бабка Оссина, была дочь друида Тадж. Тадж, сын Нуаду, заместил своего отца в качестве королевского друида, сначала при Кахаире Великом, а затем при Конне "Ста битв" ("Fotta Catha Cnucha". Windish. Kurzgefasste irishe Gram. p. 121)

В шотландской легенде друиды и даже филли отсутствуют совершенно; их везде заменили барды, но без всякого священного характера: бард - певец военных подвигов, но он иногда и вождь, бард певец старины, увеселитель пиров, рассказчик и всегда посланник, посредник; его не убивают враги, он идет к ним свободно. Но нигде не видно, чтобы он заменил друида в народном самосознании. Еще одна из особенностей шотландской легенды - это отсутствие бытовых подробностей. Оссиан является пережившим своих, с презрением смотрящим на мелких людей, их заместивших, жизнь которых ему чужда и неинтересна, а подробности и картины прошлого как-бы исчезли из его памяти. Таким образом, шотландская легенда является нам, во-первых, меланхолической по тону, во-2-х, смешавшей оба ирландские цикла; в 3-х, с полным отсутствием друидов и, наконец, без бытовых подробностей. Я не пойду по шаткому пути Skene, который силится доказать, что Шотландия имеет свои самостоятельно развившийся Оссиановский цикл, при чем считает все ирландския сведения недобросовестными и неверными, а слово fоann, fianna - именем племени, которое предшествовало Скоттам в Ирландии и Альбане, т. е. Шотландии: "They were of the population who immediatly preceded the Scots in Erinn and in Alban-they belong to that period in the history of bath countries before а political separation had token place between them - стр. 78. Я вполне признаю зависимость Оссиановской шотландской легенды от ирландской: она сказывается уже и в том, во 1-х, что рядом с Фингалом и Оссианом являются в ней все герои ирландских сказаний, и во-2-х, особенно в сношении Оссиана со св. Патриком. Конечно, шотландская легенда гораздо новее даже по содержанию, так как в ней играют большую роль скандинавские пираты, а с ними Шотландия познакомилась не ранее конца VIII и начала IX в.; в истории-же Ирландии они никогда не имели такого значения.

Но, конечно, вопрос, как образовалась шотландская легенда, не может быть решен окончательно. Явилась-ли она самостоятельно в Шотландии, или есть только версия ирландских сказаний - сказать невозможно. Во всяком случае, приведенная Skene самая древняя гаэльская песнь, взятая им из манускрипта: Written prior to the year 1500 Intrad. p. 84, есть только копия одной из трех ирландских песен, приписанных Оссину в книге Лейнстера; начинается она так: "Мои глаза сомкнулись сном, мое копье было с моим щитом, мой меч был в моей руке, а моя рука была под ухом" и т. д. А песнь Лесморского Сборника, приведенная выше, конечно, не могла явиться первоначально в таком виде.

Макферсон в свою поездку в Гэйлэнд в 1762 г. (есть сведения довольно достоверные, что его сопровождали в ней известные знатоки местного наречия - Морисон и Александр Макферсон - Blackie. The language of the Scot.) нашел уже готовые сказания, и ему не нужно было сочинять своих на ирландской основе, как думает Тальви. И действительно, Оссиан Макферсона отражает все особенности шотландских сказаний: 1) Тон его настолько меланхоличен, что прямо зарождается сомнение, не продукт-ли он человека XVIII в. Тальви обвиняет его прямо в подделке общого тона, но нам следует вспомнить песнь Лесморского Сборника.

Кухулин, Коннал и др., хотя и являются современниками Фингала и Оссиана, но всегда на колеснице, и в эпопее "Фингал" есть даже весьма подробное описание её.

3) У Макферсона, как и в шотландских сказаниях, Оссиан пережил всех своих и оплакивает погибель великого рода, не интересуясь современными людьми и современной жизнью, а из прошлого воспевая только славные битвы и подвиги Фингала и его споивижников.

4) Друиды тоже не играют никакой роли, а барды являются только в роли увеселителей и посланников, с обыкновенными аттрибутами народно-родовых певцов, прославляющих подвиги своих вождей-героев, способствуя сохранению памяти о них в народе; за это их берегли, ими дорожили. Есть.намеки на то, что не прославленный бардом умерший герой не попадает в воздушный дворец Лоды, но это не зависит от самого барда: обыкновенно Фингал обращается к нему с приказанием прославить того или другого из героев. Вообще почти не существует никаких данных, чтобы судить о религиозном культе Оссиановских героев: единственный бог Кот-Лода считается Кемпбеллем скандинавским, потому что всегда на стороне Лохлина против Фингала. Макферсон, в предисловии к изданию 1762 г., объясняет это весьма странно: он говорит, что Оссиан был выше своего времени и своего народа. Но, вероятно, это объясняется гораздо проще не тем, что Оссиан был "esprit fort", а тем, что сказания, пройдя через христианское время, утратили всякую память о религиозном культе, сохранивши только представления о загробной жизни, да и те с христианскими наслоениями: души добрых и храбрых возседают в воздушном дворце Лоды, души не погребенных блуждают в туманах озера Лего. Существуют две характерные особенности этих представлений: отсутствие ада и мучений для злых, которые только изгоняются из воздушного дворца Лоды, и постоянное общение умерших с живыми.

Стиль Оссиана Макферсона нисколько не напоминает ни средневековые поэмы, ни Гомера, что-бы ни говорили противники Макферсона: английский текст представляет кадансированную прозу, иногда с чисто народными оборотами, постоянными эпитетами, двойными сравнениями и рядом - напыщенные слова и картины природы почти современной кисти; в примечаниях к каждой песне я стараюсь отметить и т е, и другия. Из эпитетов есть очень характерные и ничем не напоминающие Гомера или романтическую поэзию: напр., - эпитет "звучащий" к крылу, "свистящий" ко мху, не говоря о чисто-народных. Сравнения: радость раковин - пиво, рот песен - бард, руки битв - воины, сын горна - огонь, совершенно почти kenningar'ы. Картины природы однообразны, т. е. повторяются в довольно узких пределах: картинами тумана, ветра, бурной ночи, вздымающагося моря почти исчерпывается весь их запас, но оне иногда необыкновенно величественны.

Особенность Оссиановского стиля у Макферсона - это вставки песенного характера; стиль их несколько более певуч и всегда есть повторения, род refrain. Таких вставок множество, напр., в "Смерти Кухулина", в "Фингале" и др. (оне мною всегда отмечены и представляют как будто-бы остаток стихотворных вставок, столь свойственных ирландским сказаниям). На Макферсона очень нападали за анахронизмы, встречающиеся в его поэмах, напр. за башни, поросшия мхом, дворцы и пр., тогда как Ирландия до XII в. не знала почти каменных построек, а дикая Шотландия и по-давно. Но, кроме неизбежности таких анахронизмов, в эпических сказаниях каждого народа, на этот раз обвинения даже не совсем уместны: "мхом поросших башен" у Оссиана почти не встречается, а о дворцах мы имеем сведения из ирландских источников - конечно, дворцы не в нашем смысле: при царе Eochaidh, жившем за несколько столетий до P. X.. был основан новый дворец в Teamarin'е или Таре, который прежде назывался Mur-Ollamhon или дворец Ollamh'а. Тогда каждый провинциальный король имел свой дворец: король Мюнстера - Long Mumham; Лейнстера - Long-Laigham (O'Curry. vol. ШШ. Buildings in anc. Erinn). Собственно слово long значит корабль и сосуд по Виндишу, и я не знаю, почему этого рода зданиям было дано такое название. В древней Ирландии было 4 рода построек:

Lis - то-же самое здание, но непременно из земли и глины.

Dun - несколько круглых домов из ивовых ветвей с крышей в виде полушария, и непременно обнесенных рвом или валом.

Caiseal - каменная стена с жилым домом в центре, а впоследствии церковью.

Хотя существует предположение, что Ирландия не знала каменных построек до XII в., но в Ann. of the Four Master говорится, что Caiseal с каменными стенами встречались в Ирландии гораздо раньше нашей эры (O'Curry, II v., стр. 9); если даже не придавать большого значения этой хронологии, все-таки можно предположить, что каменные постройки были известны в Ирландии раньше XII в., т. е. именно каменные стены и круглые дома.

дворца Тары и его совещательного зада сохранилось очень много. К книге Лейнстера есть песня, приписываемая поэту короля Ульстера Conor Mac Nessa, в которой говорится о характере совещательных собраний Тары. Обыкновенная-же жизнь героев Оссиана Макферсона проходит в пещерах: в пещере живет и Оссиан, и Мальвина, Кухулин, Роман и др. Зал пиршеств, если это не Тара, обыкновенно где-то далеко, "за вздымающимися волнами океана" и в большинстве случаев достичь этих зал невозможно: или герой умирает, или его слава погибает, и он не может вернуться, или там все умерло и разрушено. Я везде перевожу - "зал пиршеств" ирландское fess, хотя это было место совещательных собраний вождей триб. Здесь вешались трофеи войны и оружие убитых героев, здесь-же висели и арфы бардов. Каждый воин и каждый бард имел тут свое постоянное место.

Оссиан Макферсона говорит только об одном музыкальном инструменте: об арфе (criut по-ирландски), о которой сохранилась масса преданий (O'Curry, III у. Mus. and mus. instr. in anc. Erinn); в Ирландии даже древнейшия сказания рядом с cuit говорят и о многострунной арфе и тимпане.

Точно также в Ирландии даже в древних памятниках сохранились известия об оленьих рогах и чашах, употребляемых на пирах: при короле Eremon'е по Four. Mast, царствовавшем около 1020 г. до P. X., были введены кубки для питья, из рога (O'Curry, III v. Dress, and ornom in anc. Erinn). Между тем, Оссиан Макферсона и его современники Гэйлэнда не знают никаких кубков и пьют из "раковин" какой-то напиток, вероятно, пиво или мед.

То-жe и с оружием: все памятники древних ирландцев говорят о мечах и копьях и только в одном памятнике, приведенном у O'Curry, v. II. Weapons in anc. Erinn, упоминается о стрелах, но с эпитетом варварския". У Макферсона-же стрелы играют такую-же роль, как копья и мечи, причем странно, что стрелы чаще всего употребляются в событиях, в которых играют роль герои древняго ирландского цикла: Кухулин убит стрелой, Гольбина тоже и т. д. Но зато совершенно не встречается здесь метательных круглых камней древне-ирландского цикла, которые почему-то называются кельтскими и большая коллекция которых сохраняется в музее ирландской королевской академии.

Конечно, вопрос об Оссиане Макферсона, остававшийся открытым более 100 лет, может быть решен современными изследователями совершенно не так, как намечался тогда. Никто не станет теперь оспаривать ирландского происхождения героев и не может задаться мыслью доказать подлинность песен, приписанных Оссину, Ойсину или Оссиану, барду III-го ст. Мы можем только постараться отделить народную основу песен от литературной обработки самого Макферсона. К сожалению, и эта задача весьма трудна: прежде всего следовало-бы сравнить язык Макферсоновского манускрипта с современным ему гаэльским языком и таким образом выяснить его время. Но, в настоящем случае, едвали возможно это сделать: после издания 1806 г. Макферсоновского гаэльского текста, исправленного комиссией по гаэльской библии, сам оригинал, кажется, был уничтожен, а вновь изданный текст, издания Blacwood'а, еще раз исправлен, следовательно, для нас не имеет значения. Во-вторых, следовало-бы познакомиться с стихотворным размером манускрипта. У ирландцев, как я сказала выше, строфа состояла из 2-х длинных строк или полустиший, из которых каждое содержит 7 слогов; это наружная рифима; внутренняя соединяет два полустиха каждой длинной строки. Тот-же размер встречается и в изданных в 1782 г. Смитом четырнадцати гаэльских песнях. Размер в издании Блеквуда не довольно определенный, да и едва-ли сохранен точный. В-третьих, следовало бы познакомиться с сборниками сказаний и песен, современных Макферсону, в Шотландии, чтобы определить, какой материал он мог застать в Гэйлэнде. Но, к сожалению, и тут, кроме 11 -ти песен издания Кларке (я имела только английский текст), и 14-ти песен, издания Смита, мы не имеем ничего. В этом отношении Гэйлэндское Оссиановское общество сделало большую ошибку, не издав тех песен и сказаний, которые сообщались ему в период борьбы. Правда, при отчете 1806 г. оно издало письма, некоторых известных тогда лиц, но это, конечно, нам ни к чему служить не может.

в этом признаться. Многия из этих песен или записаны были тщательнее, или в самом деле имелся для них какой нибудь письменный памятник - только в них менее литературной обработки, чем в других. К этой первой группе принадлежат: "Дархула", "Смерть Кухулина", "Карик-Тура" и почти все маленькия поэмы, род эпико-лирических кантилен. Другия носят следы свода - здесь легко отметить повторения и спайки; только вряд-ли этот свод был сделан самим Макферсоном, вероятнее, что кем-нибудь ближе стоявшим к народу. К этой второй группе принадлежат: "Фингал", "Темора" и "Кот Лода". Третья группа песен, содержание которых, конечно, не противоречит преданиям, отличается в высшей степени искусственностью: деланные, вычурные описания, Гомеровские эпитеты и пр., - напр. "Песнь Сельмы", "Латмон", "Картон", "Война Кароса", "Берратон", здесь как будто-бы была записана одна схема, все-же остальное сочинено. Но таких песен гораздо меньше по числу, по крайней мере из числа 22-х, вошедших в издание 1765 г. Конечно, и песни первой группы не избежали некоторой литературной обработки: было-бы несправедливо предъявлять

Макферсону требования о передаче песен ви их первоначальном виде; в его время все зачитывались искаженным переводом Илиады Гомера, сделанным Поппом, который прямо взялся исправить ее для образованной публики, и Байрон находил этот перевод выше оригинала.

В моем предисловии к каждой песне я старалась по возможности выделить литературную обработку и разобраться в имеющемся материале. К сожалению, средства современного, да еще и иностранного изследователя весьма ограничены.

В примечаниях, сделанных мною к народной песне, я пользовалась для бытовых черт: "The book of Leinster", изд. 1880 г., Windisch: "Irische Texte", 1880 и 85 гг., и O'Curry: "On the Manhers and customs of the ancient Irish" 1873 г.

Для этимологии: Windisch's Wörterbuch (к Irische Texte. 1880 г.), Zeuss "Grammatica Celtica" 1871 г. и этимологическими объяснениями H. Cempbell'я в его издании Оссиана 1822 г., проверяя последния всегда по Zeuss'у; для северошотландского наречия пользовалась небольшим лексиконом: "Critical dictionary of the Gaйlic and english languages" Clarcke. 1779 г. К сожалению, этот редкий экземпляр сгорел в прошлом году у лица, которому он принадлежал, и я не имела возможности получить другой подобный. Для географических указаний: предисловие к изданию H. Cempbell'я "Data of the map" и исторический атлас "Spruner-Menke" изд. 1880 г.

Все остальные источники будут мной оговорены каждый раз в примечании.

Примечания

¹

²) Fedelmhi Firurglais, второе имя, вероятно, эпитет.

³) Согшаие Geltai Gaith: может быть, эпитет "ветер".

⁴) Temrach, т. е. Тага - страна Meath'а.

⁵) Cètcbathach.

⁶

⁷) Nuadu.

⁸) Achi.

⁹) Dathi.

¹⁰) Brocain.

¹¹

¹²) Thaith Datbi а Bregaib - древняя страна, заключавшая большую часть теперешняго Meath'а и окрестностей Дублина.

¹³) Laigen - теперь Лейнстер.

¹⁴) Alma, теперь гора Allen, близ Newbribge в стране Kildaren.

¹⁵) Becain.

¹⁶

¹⁷) Окрашивающее вещество.

¹⁸) Стихотворная вставка.

¹⁹) Стихотворная вставка.

²⁰) Tadg.

²¹

²²) Duind-Duma.

²³) Murni-Muncaim.

²⁴)Cummall.

²⁵) Frenmoir.

²⁶

²⁷) Fedelmid-Rechtmar.

²⁸) Urgrend mac Lugdach.

²⁹) Luagni.

³⁰) Dáiri Derc.

³¹

³²)А'ed.

³³) Goll - слепой.

³⁴) Luchet.

³⁵) Стихотворная вставка.

³⁶"Core Mac Lugdacb".

³⁷) Fiа cal mac Conchind.

³⁸) Temraig-Mairci.

³⁹) Bodball-Bendron.

⁴⁰) Condla.

⁴¹

⁴²) Tuath-Dathi.

⁴³) Cauc-Rein.

⁴⁴) Talach - холм.

⁴⁵) Стихотворная вставка.

⁴⁶éiacra.

⁴⁷) Banb Sinna.

⁴⁸) Mac Mailenaig.

⁴⁹) Стихотворная вставка.