Дедушка и внучек
(Старая орфография)

Текст в старой орфографии, автоматический перевод текста в новую орфографию можно прочитать по ссылке: Дедушка и внучек

ДЕДУШКА И ВНУЧЕКЪ.

Катерина встала сегодня позже, чемъ всегда. Это была молодая, красивая женщина, летъ двадцати девяти, со свежимъ цветомъ лица. Наскоро одевшись и увидевъ, что кроме нея еще никто не вставалъ, она подошла къ лестнице, которая вела на верхъ и крикнула:

- Эй, вы! Не стыдно ли вамъ спать до сихъ поръ? Поднимайтесь-ка живее, а то, если я приду васъ будить, то вамъ плохо придется.

Эти шутливыя слова относились къ отцу, мужу и маленькому сыну, которые спали въ верхней комнате.

Минутъ черезъ десять крутая, некрашенная деревянная лестница заскрипела подъ ногами спускавшихся: старый Власъ сходилъ внизъ, ведя за руку маленькаго Власа. Старикъ былъ отецъ, а мальчикъ - сынъ Катерины. Дедъ и внукъ спускались держась за руки.

Старикъ, которому было летъ семьдесятъ, имелъ широкое, изборожденное морщинами лицо, обрамленное белой, жесткой бородой. Маленькiе глазки его щурились, будто отъ сильнаго света и голова немного дрожала. Но онъ былъ еще настолько крепокъ, что ходилъ безъ палки и не хотелъ иметь другой опоры, кроме своего внука, котораго очень любилъ. Только память ослабела немного: онъ забывалъ часто то, о чемъ говорили накануне и не узнавалъ товарищей, съ которыми въ былое время осушилъ не одинъ стаканъ вина.

Мальчикъ съ виду обещалъ сделаться здоровымъ и крепкимъ работникомъ. Румяное и веселое лицо его, съ нависшими на лобъ черными кудрями, освещалось ясными голубыми глазками. Дедъ и внукъ были очень дружны и любили другъ друга. Самымъ большимъ удовольствiемъ для нихъ было уходить вместе въ железнодорожную будку, где дедъ служилъ сторожемъ.

Сзади нихъ, по лестнице шелъ мужъ Катерины, Антонъ. Ему было летъ тридцать. Онъ шелъ спокойно, неторопливымъ шагомъ работящаго человека.

Все вошли въ низенькую комнатку и молча уселись вокругъ стола. Утреннiй завтракъ не время для разговоровъ; нужно поскорее приниматься за работу и не терять времени по-пусту. Вотъ вечеромъ другое дело: можно и отдохнуть и посмеяться.

Съевъ свой завтракъ, старый Власъ обтеръ бороду, бумажнымъ платкомъ и сказалъ:

- Не отпустишь-ли ты, Катерина, внучка со мной къ мосту. И мне съ нимъ веселее, да и ему тамъ просторно, поиграть можетъ. Тамъ очень хорошо у реки, на вольномъ воздухе.

- И во дворе места много, отвечала Катерина, - посидитъ сегодня и дома. Надо ужъ прiучать его понемногу къ работе. Да я и боюсь пускать его къ железной дороге и къ речке: берегъ такой крутой, легко поскользнуться и долго-ли до беды?

Мальчикъ молча слушалъ, что говорила мать, и когда выпилъ свою чашку молока, то принялся всхлипывать и тереть кулаками глаза.

- Ну, нечего плакать! сказала Катерина. - Какъ я сказала, такъ и будетъ. Тебя дедъ балуетъ, вотъ ты и не слушаешься. Хорошъ ты приходить домой, нечего сказать: весь въ поту, рубашка въ лохмотьяхъ, въ голове колючки, и я иногда больше часа тебя чищу и мою.

Ребенокъ и вовсе расплакался, да и лицо деда было печально.

Тутъ вмешался Антонъ и сказалъ:

Катерина поворчала немного, но въ конце концовъ согласилась, прибавивъ:

- Я позволяю это въ последнiй разъ.

Дедушка и внучекъ оба ушли очень довольные.

Пока ихъ можно было видеть со двора, они старались идти чинно и тихо. Но какъ только очутились за воротами, въ поле, такъ мальчикъ отпустилъ руку деда и сталъ бегать, прыгать черезъ канавы и изорвалъ тотчасъ же рубашку. Старикъ тихо шелъ вследъ за нимъ съ радостной улыбкой на лице, говоря потихоньку:

- Играй себе на здоровье, мой милый. Мать посердится и перестанетъ:

Такъ дошли они до моста. Река текла между песчаннымъ и каменистымъ берегомъ, которые соединялись небольшимъ подъемнымъ мостомъ. Старикъ осмотрелъ его хорошенько, не испортила ли ночная сырость и роса винты и хорошо ли двигались цепи. Мальчикъ въ это время рылся въ своемъ маленькомъ садике, который дедъ нарочно для него развелъ вокругъ сторожевой будки. Въ немъ были насажены различные цветы, а по средине, какъ великанъ, возвышался подсолнечникъ съ золотисто-зеленымъ стеблемъ.

На мосту было все исправно и дедушка на цыпочкахъ подошелъ къ внуку и взялъ его головку въ свои большiя руки. Ребенокъ, смеясь, обернулся.

- Вотъ я тебя поймалъ и теперь не выпущу, сказалъ старикъ, целуя его.

Маленькiй Власъ сталъ рвать цветы и бросать ими въ деда. Цветы запутывались въ бороде и висели на ней. Старый Власъ посадилъ внука къ себе на колени и старался поймать его руки. Мальчикъ громко и весело смеялся.

Потомъ онъ вдругъ затихъ и сказалъ:

- Ну, будетъ играть! Раскажи мне теперь сказку.

Дедъ только этого и ждалъ: после каждой сказки внукъ целовалъ его. Особенно онъ былъ доволенъ; если сказка была о какой нибудь фее или о великане.

Но давно ужъ все дедушкины сказки были разсказаны. Старикъ купилъ даже книгу, въ которой, какъ уверялъ продавецъ, было много интересныхъ исторiй. Но книга оказалась какая-то деловая. Тогда старикъ принужденъ былъ выдумывать разсказы и никогда не засыпалъ, пока не выдумывалъ какой нибудь волшебной сказки, которую разсказывалъ на следующее утро внуку.

- Сегодня, сказалъ дедъ, я разскажу тебе такую хорошую сказку, какую никто еще никогда не слыхалъ.

- А какъ она называется?

- О маленькомъ мальчике, у котораго не было ушей, и о черной собаке, которая курила трубку.

- Вотъ прелесть! воскликнулъ мальчикъ.

- Послушай прежде, отвечалъ дедъ.

Ребенокъ уселся на крупный песокъ и старикъ медленно началъ свой разсказъ.

"Жили были въ одномъ городе мужъ съ женою. Они были очень бедны и имъ никогда ничего не удавалось въ ихъ делахъ, а главная беда была въ томъ, что ихъ единственный сынъ не имелъ ушей.

Однажды безъухiй мальчикъ услыхалъ, какъ его отецъ разсказывалъ матери, что въ горахъ той страны, где они живутъ, есть пещера, въ которой волшебникъ спряталъ много золота и серебра. Сокровищами завладеетъ тотъ, кто будетъ такъ храбръ и проберется въ пещеру, не смотря ни на какiя опасности. Гиньонъ, такъ звали мальчика, решилъ: пойду я на эту гору, отыщу пещеру и заберу сокровища волшебника. Если мы будемъ богаты, то мои родители не должны будутъ такъ много работать и не будутъ голодать. У Гиньона было очень доброе сердце. Онъ решилъ идти одинъ, не сказавъ никому ни слова. Его немного пугало только то, что ему никогда ничего не удавалось, и когда бывало онъ хотелъ сделать что нибудь хорошее, то выходило такъ, будто онъ делаетъ дурное. Его за это никто не любилъ. Такъ однажды, увидавъ на дороге нищаго, онъ захотелъ подать ему милостыню. У него былъ только одинъ грошъ, онъ его и отдалъ. Вдругъ нищiй какъ закричитъ на него: "гадкiй мальчишка! какъ тебе не стыдно обманывать бедняковъ! Богъ тебя накажетъ за это"! Оказалось, что грошъ былъ фальшивый. Но Гиньонъ и самъ не зналъ объ этомъ. Онъ и уши-то потерялъ, потому что хотелъ услужить. Дело было такъ: однажды въ лесу, когда Ганьону было восемь летъ, онъ увиделъ огромную черную собаку, которая сидела на заднихъ лапахъ съ трубкою въ зубахъ. Гиньонъ подошелъ поближе и ему показалось, что собака чего-то ждетъ. Онъ обратился къ ней и сказалъ: "госпожа собака, если вы хотите, то я сбегаю домой и принесу вамъ спичекъ"? Но собака вдругъ вскочила, страшно залаяла и бросившись на Гиньона, оторвала ему оба уха и изчезла.

Все эти неудачи сделали Гиньона робкимъ. Но желанiе, чтобы родители его сделались богаты, было въ немъ такъ сильно, что онъ решилъ во что-бы то ни стало отыскать пещеру. Однажды ночью, когда все спали, онъ потихоньку всталъ и босикомъ неся башмаки въ рукахъ, вышелъ на улицу. Была глубокая ночь; вдали, чернея, возвышались горы. Онъ пошелъ къ нимъ. Мальчикъ не зналъ въ какой стороне лежала пещера и потому въ раздумье остановился. Вдругъ надъ головой, онъ услыхалъ карканье. Взглянувъ вверхъ, онъ увиделъ чернаго ворона, который держалъ въ клюве какую-то ветку. Птица спустилась къ ногамъ Гиньона и сказала: "не теряй присутствiя духа. Теперь тебя преследуютъ неудачи; но рано или поздно тебе воздастся за добро, которое ты делаешь другимъ. Не бойся ничего. Садись на мои крылья, и я отнесу тебя въ пещеру, куда волшебникъ спряталъ свои сокровища". Воронъ распустилъ крылья, которыя были такъ велики, что мальчикъ могъ очень удобно на нихъ усесться - и полетелъ.

Черезъ несколько времени онъ спустился въ какое-то ущелье. Въ темноте сверкали только глаза ночныхъ птицъ.

Гиньонъ сошелъ на землю и сказалъ: "Благодарю васъ, господинъ воронъ; скажите мне теперь какъ пройти въ пещеру"? Но воронъ вдругъ исчезъ, а на его месте сиделъ черный старый карликъ, съ трубкой во рту и съ злымъ смехомъ смотрелъ на Гиньона. Мальчикъ не потерялся и сказалъ: "господинъ карликъ, покажите мне дорогу въ пещеру волшебника". Тогда карликъ вдругъ поднялся и сталъ палкой бить Гиньона. Съ другой стороны налетели совы и начали клювами рвать ему тело. "Убирайся отсюда! кричали они все. Какъ ты смеешь приходить за чужими деньгами? И на что они тебе? Ты наверно истратишь на пустяки"! "Нетъ, нетъ, кричалъ бедный Гиньонъ, я хочу этимъ помочь своимъ родителямъ, чтобы они не голодали и могли-бы иногда помогать беднымъ"! Но его никто не слушалъ и продолжали бить. Наконецъ, измученный, онъ скатился по камнямъ внизъ и очутился на дне огромной и глубокой пещеры. Оглядевшись немного, онъ увиделъ какое-то животное, вроде волка, который держалъ въ зубахъ огромную белую кость.

Лишь только волкъ увиделъ Гиньона, какъ крикнулъ: "вонъ отсюда бродяга! Я ни за что не позволю тебе взять сокровища, на которыхъ сижу"! Тогда Гиньонъ храбро бросился на зверя, стащилъ его съ места и поднялъ камень. Вместо золота и серебра, онъ увиделъ целый ящикъ драгоценныхъ камней, которые сверкали какъ звезды. Волкъ между темъ оправился и кусалъ Гиньона изо всехъ силъ. Мальчикъ не обращалъ вниманiя на боль и взявъ въ руки ящикъ, сталъ отыскивать выходъ изъ пещеры. Вскоре онъ увиделъ маленькую тропинку очень узкую, которая круто спускалась внизъ. Онъ выбрался въ долину и думалъ, что избавился ужъ это всехъ опасностей. Въ уме онъ ужъ себе представлялъ, какъ придетъ домой и скажетъ своему отцу и матери: "Вотъ сокровища, которыя могъ достать только самый храбрый. Я досталъ ихъ и принесъ вамъ. Живите теперь, счастливо и делите съ другими богатства, которыя я добылъ съ опасностью жизни".

Но на деле, къ несчастiю, оказалось не такъ хорошо, какъ онъ воображалъ. Едва онъ вышелъ на дорогу, какъ увиделъ подходившихъ къ нему троихъ людей съ лицами, похожими на собачьи морды. Все они курили трубки"...

Въ этомъ месте разсказа старый Власъ былъ прерванъ звукомъ электрическаго звонка, который давалъ знать о приближенiи поезда. Нужно было идти опускать мостъ.

Старикъ приподнялся, но маленькiй Власъ удержалъ его.

- Подожди немного, ведь еще не скоро.

Такъ какъ до прохода поезда оставалось еще четверть часа, а чтобы опустить мостъ нужно было всего несколько минутъ, то старикъ и продолжалъ:

- "Заметивъ Гиньона, эти люди быстро подбежали къ нему, выхватили у него изъ рукъ ящикъ съ драгоценностями и вскричали: такъ это ты ограбилъ путешественниковъ у опушки леса"! "Вы ошибаетесь, отвечалъ мальчикъ. Я несу эти сокровища съ горы, и несу ихъ своимъ родителямъ, которые очень бедны". Но те не хотели его слушать: связали ему руки и отвели въ городъ, въ тюрьму. Весь городъ собрался смотреть на него. "Кто-бы могъ подумать, говорили въ толпе, что такой смирный мальчикъ, способенъ сделать такое злодейство". Гиньонъ-же, зная, что ничего дурнаго не сделалъ, плакалъ и не могъ оправдаться".

Старикъ всталъ. Раздались два свистка и внизу ужъ можно было видеть черный дымъ локомотива. Подбежавъ къ мосту, онъ сталъ опускать его, а мальчикъ остался играть на песке. Уже слышны были пыхтенiе и скрипъ тяжелаго паровоза, за которымъ тянулся длинный хвостъ вагоновъ. Изъ оконъ видны были высунувшiяся головы поссажировъ.

Мостъ былъ уже почти опущенъ, какъ вдругъ раздался страшный крикъ.

Старикъ вздрогнулъ; онъ сразу узналъ этотъ голосъ: это кричалъ маленькiй Власъ.

Играя на берегу реки, мальчикъ сталъ бегать, но поскользнулся и скатился въ воду.

Что делать? Старикъ виделъ, какъ его дорогаго и любимаго внука уносило волнами.

Первою мыслью стараго Власа было бросить неопущенный мостъ и кинуться въ воду, чтобы спасти ребенка. Но поездъ былъ совсемъ близко; если старикъ не поторопится опустить мостъ, то паровозъ стукнется объ него и произойдетъ страшное несчастiе: вагоны разобьются и пассажиры могутъ погибнуть.

Вдали еще видно было, какъ ребенокъ боролся съ теченiемъ, кричалъ и поднималъ руки.

Что же сделалъ дедъ?

Онъ схватилъ рукоятку моста и опустилъ его. Длинный поездъ съ тяжелымъ шумомъ переехалъ на другой берегъ и вскоре исчезъ за горой. Отдаленный грохотъ огласилъ окрестность.

Старый Власъ безумными глазами смотрелъ на реку, унесшую маленькаго Власа.

Долго простоялъ онъ на одномъ месте; потомъ кое-какъ добрался до будки, вошелъ въ маленькiй садикъ и съ отчаяньемъ и слезами бросился на землю, где часъ тому назадъ сиделъ ребенокъ и слушалъ сказку деда. Въ бороде старика еще торчали брошенныя въ него цветы. Онъ схватилъ ихъ и сталъ безумно целовать. Все тело его вздрагивало отъ рыданiй.

Солнце садилось и последнiе лучи его отражались въ реке. Наступалъ вечеръ и часъ возвращенiя домой. Но какъ вернуться теперь одному? Что сказать матери, когда она спроситъ, где ребенокъ?

Онъ всталъ и пошелъ медленно, будто не хотя. Несколько разъ онъ останавливался, не имея храбрости решиться идти дальше. Онъ не переставалъ рыдать попрежнему.

Въ уме ему ясно виделось все, что будетъ после того, какъ онъ скажетъ Катерине, что мальчикъ утонулъ. Онъ слышалъ ужъ какъ будто ея отчаянный крикъ и упреки, которыми она осыплетъ старика. Конечно ей и Антону трудно будетъ понять, что если-бы старикъ бросилъ мостъ и спасъ бы ребенка, то погибло бы более сотни взрослыхъ людей. "Надо было спасти его, скажетъ Катерина. Пусть пропадаютъ те люди, ведь мы ихъ даже и не знаемъ"! И старикъ, котораго несчастiе совсемъ оглушило, думалъ, что дочь можетъ быть и права, говоря это.

Онъ шелъ все тише и тише. Ему хотелось, чтобъ дорога никогда не кончалась и чтобъ между имъ и домомъ образовались пропасти и горы, которыхъ нельзя было бы перейти.

Но какъ тихо онъ ни шелъ, онъ наконецъ добрался до воротъ. Уже совсемъ стемнело. Старикъ вошелъ согнувшись, стараясь не быть замеченнымъ. Дверь дома была широко открыта и можно было видеть освещенный лампою столъ, на которомъ стоялъ уже ужинъ.

На дороге показалась Катерина.

- Эй, отецъ! вскричала она, куда вы тамъ девались со своимъ баловникомъ. Антонъ ужъ дома, идите и вы оба, а то капуста простынетъ.

Старикъ подошелъ къ двери съ робкимъ и боязливымъ видомъ. Въ комнате за столомъ сиделъ Антонъ и собирался ужинать.

- Ну, идите-ка поскорей, сказалъ онъ весело, есть до смерти хочется!

- А где-же мальчикъ? спросила мать.

Страшная минута наступила. Нужно было сказать правду.

Старикъ поднялъ голову и раскрылъ было ротъ. Но взглянувъ на свежiя и веселыя лица дочери и зятя, онъ опять опустилъ голову и пробормоталъ только:

- Онъ сейчасъ идетъ... онъ тамъ за воротами... запоздалъ, потому что несетъ въ рукахъ гнездо съ птичками, что мы сегодня нашли. Это правда... истинная правда. Подождите минуту, я пойду приведу его.

- Власъ! крикнула мать съ порога комнаты.

- Нетъ, нетъ! вскричалъ старикъ, трясясь всемъ теломъ, онъ не... не послушается. Онъ подумаетъ, что ты будешь бранить его, что онъ такъ опоздалъ. Я самъ пойду за нимъ, подожди.

Старый Власъ вышелъ изъ комнаты, а потомъ и изъ воротъ.

- Никогда не хватитъ у меня силъ открыть имъ правду, сказалъ онъ про себя.

И не думая ни о чемъ, кроме того, чтобы скрыть и самому не сообщить родителямъ о несчастiй, чтобы не видеть ихъ отчаянiя, онъ какъ сумашедшiй бросился бежать по полю, какъ будто кто-нибудь гнался за нимъ.

купилъ кусокъ хлеба и поелъ немного. Люди съ удивленiемъ смотрели на этого старика, который былъ страшно бледенъ и все оглядывался, будто боясь чего-то.

- Нельзя-ли здесь где-нибудь достать какую-нибудь работу.

- Трудно, отвечалъ крестьянинъ. Попробуй на всякiй случай сходить на мельницу, вонъ, видишь, налево у реки. Можетъ хозяинъ и возьметъ тебя.

Старикъ пошелъ къ мельнице и сговорившись съ хозяиномъ, поступилъ въ работники. Работа его состояла въ томъ, что онъ долженъ былъ соскабливать ножемъ лопаточки мельничнаго колеса, чтобы на нихъ не накапливались песокъ и камни. Для Власа же эта работа была очень мучительна: онъ целый день долженъ былъ слышать шумъ реки, который наводилъ на него ужасъ. Но старикъ безропотно покорился этому.

Целый день онъ работалъ, ни на минуту не отрываясь. Онъ ни о чемъ не думалъ, кроме того, что маленькаго Власа ужъ нетъ больше на свете, и что дочь и зять узнали ужъ объ этомъ и теперь плачутъ и проклинаютъ его.

и спросили о чемъ-нибудь.

Стали поговаривать, что старикъ не спроста всехъ сторонится. Можетъ онъ и убилъ кого-нибудь, потому что разъ подслушали, какъ онъ, сидя у реки, прошепталъ тихо несколько разъ:

- Боже мой, Боже мой! Бедный Власъ, я убилъ его.

Наконецъ однажды хозяинъ мельницы призвалъ его и сказалъ:

- Я долженъ расчитать тебя, старикъ.

- Да работники мои не хотятъ жить съ тобой: грозятъ, что все уйдутъ, если я тебя не уволю, потому что у тебя, видно, на душе какой-то тяжкiй грехъ. Да ты поговори-ка лучше съ ними самъ: они не скроютъ отъ тебя, что думаютъ.

Работники, которые слышали все это, заговорили вдругъ все въ одинъ голосъ:

- Уходи, уходи откуда пришелъ. Мы не хотимъ тебя знать. Кто знаетъ, что у тебя на душе. По лицу видно, что ты за птица. Убирайся лучше по добру по здорову, и чтобъ мы тебя и близко не видали.

Старикъ не сказалъ ни слова, только еще ниже опустилъ свою седую голову и ушелъ.

Онъ спустился въ оврагъ. Острые камни резали ему ноги и скользили подъ его тяжелыми шагами. Но старикъ не обращалъ на это вниманiя и не останавливаясь, все шелъ впередъ.

Неужели его считали преступникомъ, думалъ онъ. Никто не верилъ, когда онъ разсказывалъ о случившемся съ нимъ несчастiи. Если все такъ было, какъ онъ говоритъ, зачемъ же онъ убежалъ и скрылся отъ родителей мальчика?

Куда теперь деваться? О возвращенiи домой нечего было и думать: у него никогда не хватитъ духу сделать это. Что скажутъ Катерина и Антонъ? Они пожалуй и видеть его не захотятъ.

Оставалось только уйти и какъ можно дальше. Но куда-же? Онъ такъ старъ и слабъ, что можетъ умереть где-нибудь на дороге.

День тянулся для старика безконечно. Его старыя ноги ныли. Наконецъ наступилъ вечеръ. Власъ такъ усталъ, что опустился на колени и остался лежать неподвижно. Целый день онъ ничего не елъ и ослабелъ совершенно.

Кругомъ торчали огромныя глыбы камней; на небе плыли тяжелыя дождевыя облака. Поднялся ветеръ и началась буря. Деревья страшно шумели и трещали, казалось, что ихъ вырывало изъ земли.

Старикъ обезсиленный долгой ходьбой не могъ подняться на ноги. Кое-какъ онъ всетаки всталъ, но сильный порывъ ветра снова свалилъ его и онъ головою ударился о камни. Ударъ былъ такъ силенъ, что Власъ потерялъ сознанiе. Когда онъ очнулся, то ему показалось, что онъ сидитъ у моста на берегу реки и играетъ съ своимъ внукомъ въ его маленькомъ садике. Только маленькiй Власъ теперь не такой, какъ прежде: онъ весь такой светлый, почти прозрачный, а на спине у него два белыхъ крыла. Маленькiй Власъ сказалъ деду:

- Я теперь знаю и самъ много сказокъ. Если хочешь я тебе разскажу конецъ твоей сказки о маленькомъ мальчике, у котораго не было ушей и о черной собаке, которая курила трубку. Вотъ слушай: "Гиньону было очень грустно, когда его посадили въ тюрьму и онъ сталъ уже терять надежду, что когда-нибудь освободится. Вдругъ вошла та-же самая страшная черная собака, съ трубкою въ зубахъ и сказала: "Гиньонъ! твои испытанiя кончены и ты получишь теперь награду за все, что перенесъ до сихъ поръ. Посмотри на меня". И она вдругъ превратилась въ прекрасную фею, съ золотыми волосами и съ блестящей палочкой въ руке. "За то что ты не жаловался, Гиньонъ, продолжала она, ты теперь вечно будешь играть въ цветущемъ саду, съ такими же детьми, какъ и ты самъ". После этого фея исчезла. Стены тюрьмы раздвинулись и превратились въ прекрасный зеленый садъ, и Гиньонъ увиделъ, что къ нему подходитъ целая толпа детей такихъ прелестныхъ, какихъ онъ въ жизни никогда не видалъ. Онъ весело сталъ играть съ ними. Ахъ, дедушка, еслибъ ты только зналъ какъ хорошо и весело въ этомъ чудномъ саду!

Тихо и спокойно лежалъ онъ на дне каменистаго оврага и когда на другое утро взошло солнце и осветило деревья и скалы, то стараго Власа уже не было въ живыхъ.