Дедушка и внучек

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Дедушка и внучек (старая орфография)

ДЕДУШКА И ВНУЧЕК.

Катерина встала сегодня позже, чем всегда. Это была молодая, красивая женщина, лет двадцати девяти, со свежим цветом лица. Наскоро одевшись и увидев, что кроме нея еще никто не вставал, она подошла к лестнице, которая вела на верх и крикнула:

- Эй, вы! Не стыдно ли вам спать до сих пор? Поднимайтесь-ка живее, а то, если я приду вас будить, то вам плохо придется.

Эти шутливые слова относились к отцу, мужу и маленькому сыну, которые спали в верхней комнате.

Минут через десять крутая, некрашенная деревянная лестница заскрипела под ногами спускавшихся: старый Влас сходил вниз, ведя за руку маленького Власа. Старик был отец, а мальчик - сын Катерины. Дед и внук спускались держась за руки.

Старик, которому было лет семьдесят, имел широкое, изборожденное морщинами лицо, обрамленное белой, жесткой бородой. Маленькие глазки его щурились, будто от сильного света и голова немного дрожала. Но он был еще настолько крепок, что ходил без палки и не хотел иметь другой опоры, кроме своего внука, которого очень любил. Только память ослабела немного: он забывал часто то, о чем говорили накануне и не узнавал товарищей, с которыми в былое время осушил не один стакан вина.

Мальчик с виду обещал сделаться здоровым и крепким работником. Румяное и веселое лицо его, с нависшими на лоб черными кудрями, освещалось ясными голубыми глазками. Дед и внук были очень дружны и любили друг друга. Самым большим удовольствием для них было уходить вместе в железнодорожную будку, где дед служил сторожем.

Сзади них, по лестнице шел муж Катерины, Антон. Ему было лет тридцать. Он шел спокойно, неторопливым шагом работящого человека.

Все вошли в низенькую комнатку и молча уселись вокруг стола. Утренний завтрак не время для разговоров; нужно поскорее приниматься за работу и не терять времени по-пусту. Вот вечером другое дело: можно и отдохнуть и посмеяться.

Съев свой завтрак, старый Влас обтер бороду, бумажным платком и сказал:

- Не отпустишь-ли ты, Катерина, внучка со мной к мосту. И мне с ним веселее, да и ему там просторно, поиграть может. Там очень хорошо у реки, на вольном воздухе.

- И во дворе места много, отвечала Катерина, - посидит сегодня и дома. Надо уж приучать его понемногу к работе. Да я и боюсь пускать его к железной дороге и к речке: берег такой крутой, легко поскользнуться и долго-ли до беды?

Мальчик молча слушал, что говорила мать, и когда выпил свою чашку молока, то принялся всхлипывать и тереть кулаками глаза.

- Ну, нечего плакать! сказала Катерина. - Как я сказала, так и будет. Тебя дед балует, вот ты и не слушаешься. Хорош ты приходить домой, нечего сказать: весь в поту, рубашка в лохмотьях, в голове колючки, и я иногда больше часа тебя чищу и мою.

Ребенок и вовсе расплакался, да и лицо деда было печально.

Тут вмешался Антон и сказал:

Катерина поворчала немного, но в конце концов согласилась, прибавив:

- Я позволяю это в последний раз.

Дедушка и внучек оба ушли очень довольные.

Пока их можно было видеть со двора, они старались идти чинно и тихо. Но как только очутились за воротами, в поле, так мальчик отпустил руку деда и стал бегать, прыгать через канавы и изорвал тотчас же рубашку. Старик тихо шел вслед за ним с радостной улыбкой на лице, говоря потихоньку:

- Играй себе на здоровье, мой милый. Мать посердится и перестанет:

Так дошли они до моста. Река текла между песчанным и каменистым берегом, которые соединялись небольшим подъемным мостом. Старик осмотрел его хорошенько, не испортила ли ночная сырость и роса винты и хорошо ли двигались цепи. Мальчик в это время рылся в своем маленьком садике, который дед нарочно для него развел вокруг сторожевой будки. В нем были насажены различные цветы, а по средине, как великан, возвышался подсолнечник с золотисто-зеленым стеблем.

На мосту было все исправно и дедушка на цыпочках подошел к внуку и взял его головку в свои большие руки. Ребенок, смеясь, обернулся.

- Вот я тебя поймал и теперь не выпущу, сказал старик, целуя его.

Маленький Влас стал рвать цветы и бросать ими в деда. Цветы запутывались в бороде и висели на ней. Старый Влас посадил внука к себе на колени и старался поймать его руки. Мальчик громко и весело смеялся.

Потом он вдруг затих и сказал:

- Ну, будет играть! Раскажи мне теперь сказку.

Дед только этого и ждал: после каждой сказки внук целовал его. Особенно он был доволен; если сказка была о какой нибудь фее или о великане.

Но давно уж все дедушкины сказки были рассказаны. Старик купил даже книгу, в которой, как уверял продавец, было много интересных историй. Но книга оказалась какая-то деловая. Тогда старик принужден был выдумывать рассказы и никогда не засыпал, пока не выдумывал какой нибудь волшебной сказки, которую рассказывал на следующее утро внуку.

- Сегодня, сказал дед, я разскажу тебе такую хорошую сказку, какую никто еще никогда не слыхал.

- А как она называется?

- О маленьком мальчике, у которого не было ушей, и о черной собаке, которая курила трубку.

- Вот прелесть! воскликнул мальчик.

- Послушай прежде, отвечал дед.

Ребенок уселся на крупный песок и старик медленно начал свой рассказ.

"Жили были в одном городе муж с женою. Они были очень бедны и им никогда ничего не удавалось в их делах, а главная беда была в том, что их единственный сын не имел ушей.

Однажды безъухий мальчик услыхал, как его отец рассказывал матери, что в горах той страны, где они живут, есть пещера, в которой волшебник спрятал много золота и серебра. Сокровищами завладеет тот, кто будет так храбр и проберется в пещеру, не смотря ни на какие опасности. Гиньон, так звали мальчика, решил: пойду я на эту гору, отыщу пещеру и заберу сокровища волшебника. Если мы будем богаты, то мои родители не должны будут так много работать и не будут голодать. У Гиньона было очень доброе сердце. Он решил идти один, не сказав никому ни слова. Его немного пугало только то, что ему никогда ничего не удавалось, и когда бывало он хотел сделать что нибудь хорошее, то выходило так, будто он делает дурное. Его за это никто не любил. Так однажды, увидав на дороге нищого, он захотел подать ему милостыню. У него был только один грош, он его и отдал. Вдруг нищий как закричит на него: "гадкий мальчишка! как тебе не стыдно обманывать бедняков! Бог тебя накажет за это"! Оказалось, что грош был фальшивый. Но Гиньон и сам не знал об этом. Он и уши-то потерял, потому что хотел услужить. Дело было так: однажды в лесу, когда Ганьону было восемь лет, он увидел огромную черную собаку, которая сидела на задних лапах с трубкою в зубах. Гиньон подошел поближе и ему показалось, что собака чего-то ждет. Он обратился к ней и сказал: "госпожа собака, если вы хотите, то я сбегаю домой и принесу вам спичек"? Но собака вдруг вскочила, страшно залаяла и бросившись на Гиньона, оторвала ему оба уха и изчезла.

Все эти неудачи сделали Гиньона робким. Но желание, чтобы родители его сделались богаты, было в нем так сильно, что он решил во что-бы то ни стало отыскать пещеру. Однажды ночью, когда все спали, он потихоньку встал и босиком неся башмаки в руках, вышел на улицу. Была глубокая ночь; вдали, чернея, возвышались горы. Он пошел к ним. Мальчик не знал в какой стороне лежала пещера и потому в раздумье остановился. Вдруг над головой, он услыхал карканье. Взглянув вверх, он увидел черного ворона, который держал в клюве какую-то ветку. Птица спустилась к ногам Гиньона и сказала: "не теряй присутствия духа. Теперь тебя преследуют неудачи; но рано или поздно тебе воздастся за добро, которое ты делаешь другим. Не бойся ничего. Садись на мои крылья, и я отнесу тебя в пещеру, куда волшебник спрятал свои сокровища". Ворон распустил крылья, которые были так велики, что мальчик мог очень удобно на них усесться - и полетел.

Через несколько времени он спустился в какое-то ущелье. В темноте сверкали только глаза ночных птиц.

Гиньон сошел на землю и сказал: "Благодарю вас, господин ворон; скажите мне теперь как пройти в пещеру"? Но ворон вдруг исчез, а на его месте сидел черный старый карлик, с трубкой во рту и с злым смехом смотрел на Гиньона. Мальчик не потерялся и сказал: "господин карлик, покажите мне дорогу в пещеру волшебника". Тогда карлик вдруг поднялся и стал палкой бить Гиньона. С другой стороны налетели совы и начали клювами рвать ему тело. "Убирайся отсюда! кричали они все. Как ты смеешь приходить за чужими деньгами? И на что они тебе? Ты наверно истратишь на пустяки"! "Нет, нет, кричал бедный Гиньон, я хочу этим помочь своим родителям, чтобы они не голодали и могли-бы иногда помогать бедным"! Но его никто не слушал и продолжали бить. Наконец, измученный, он скатился по камням вниз и очутился на дне огромной и глубокой пещеры. Оглядевшись немного, он увидел какое-то животное, вроде волка, который держал в зубах огромную белую кость.

Лишь только волк увидел Гиньона, как крикнул: "вон отсюда бродяга! Я ни за что не позволю тебе взять сокровища, на которых сижу"! Тогда Гиньон храбро бросился на зверя, стащил его с места и поднял камень. Вместо золота и серебра, он увидел целый ящик драгоценных камней, которые сверкали как звезды. Волк между тем оправился и кусал Гиньона изо всех сил. Мальчик не обращал внимания на боль и взяв в руки ящик, стал отыскивать выход из пещеры. Вскоре он увидел маленькую тропинку очень узкую, которая круто спускалась вниз. Он выбрался в долину и думал, что избавился уж это всех опасностей. В уме он уж себе представлял, как придет домой и скажет своему отцу и матери: "Вот сокровища, которые мог достать только самый храбрый. Я достал их и принес вам. Живите теперь, счастливо и делите с другими богатства, которые я добыл с опасностью жизни".

Но на деле, к несчастию, оказалось не так хорошо, как он воображал. Едва он вышел на дорогу, как увидел подходивших к нему троих людей с лицами, похожими на собачьи морды. Все они курили трубки"...

В этом месте рассказа старый Влас был прерван звуком электрического звонка, который давал знать о приближении поезда. Нужно было идти опускать мост.

Старик приподнялся, но маленький Влас удержал его.

- Подожди немного, ведь еще не скоро.

Так как до прохода поезда оставалось еще четверть часа, а чтобы опустить мост нужно было всего несколько минут, то старик и продолжал:

- "Заметив Гиньона, эти люди быстро подбежали к нему, выхватили у него из рук ящик с драгоценностями и вскричали: так это ты ограбил путешественников у опушки леса"! "Вы ошибаетесь, отвечал мальчик. Я несу эти сокровища с горы, и несу их своим родителям, которые очень бедны". Но те не хотели его слушать: связали ему руки и отвели в город, в тюрьму. Весь город собрался смотреть на него. "Кто-бы мог подумать, говорили в толпе, что такой смирный мальчик, способен сделать такое злодейство". Гиньон-же, зная, что ничего дурного не сделал, плакал и не мог оправдаться".

Старик встал. Раздались два свистка и внизу уж можно было видеть черный дым локомотива. Подбежав к мосту, он стал опускать его, а мальчик остался играть на песке. Уже слышны были пыхтение и скрип тяжелого паровоза, за которым тянулся длинный хвост вагонов. Из окон видны были высунувшияся головы поссажиров.

Мост был уже почти опущен, как вдруг раздался страшный крик.

Старик вздрогнул; он сразу узнал этот голос: это кричал маленький Влас.

Играя на берегу реки, мальчик стал бегать, но поскользнулся и скатился в воду.

Что делать? Старик видел, как его дорогого и любимого внука уносило волнами.

Первою мыслью старого Власа было бросить неопущенный мост и кинуться в воду, чтобы спасти ребенка. Но поезд был совсем близко; если старик не поторопится опустить мост, то паровоз стукнется об него и произойдет страшное несчастие: вагоны разобьются и пассажиры могут погибнуть.

Вдали еще видно было, как ребенок боролся с течением, кричал и поднимал руки.

Что же сделал дед?

Он схватил рукоятку моста и опустил его. Длинный поезд с тяжелым шумом переехал на другой берег и вскоре исчез за горой. Отдаленный грохот огласил окрестность.

Старый Влас безумными глазами смотрел на реку, унесшую маленького Власа.

Долго простоял он на одном месте; потом кое-как добрался до будки, вошел в маленький садик и с отчаяньем и слезами бросился на землю, где час тому назад сидел ребенок и слушал сказку деда. В бороде старика еще торчали брошенные в него цветы. Он схватил их и стал безумно целовать. Все тело его вздрагивало от рыданий.

Солнце садилось и последние лучи его отражались в реке. Наступал вечер и час возвращения домой. Но как вернуться теперь одному? Что сказать матери, когда она спросит, где ребенок?

Он встал и пошел медленно, будто не хотя. Несколько раз он останавливался, не имея храбрости решиться идти дальше. Он не переставал рыдать попрежнему.

В уме ему ясно виделось все, что будет после того, как он скажет Катерине, что мальчик утонул. Он слышал уж как будто её отчаянный крик и упреки, которыми она осыплет старика. Конечно ей и Антону трудно будет понять, что если-бы старик бросил мост и спас бы ребенка, то погибло бы более сотни взрослых людей. "Надо было спасти его, скажет Катерина. Пусть пропадают те люди, ведь мы их даже и не знаем"! И старик, которого несчастие совсем оглушило, думал, что дочь может быть и права, говоря это.

Он шел все тише и тише. Ему хотелось, чтоб дорога никогда не кончалась и чтоб между им и домом образовались пропасти и горы, которых нельзя было бы перейти.

Но как тихо он ни шел, он наконец добрался до ворот. Уже совсем стемнело. Старик вошел согнувшись, стараясь не быть замеченным. Дверь дома была широко открыта и можно было видеть освещенный лампою стол, на котором стоял уже ужин.

На дороге показалась Катерина.

- Эй, отец! вскричала она, куда вы там девались со своим баловником. Антон уж дома, идите и вы оба, а то капуста простынет.

Старик подошел к двери с робким и боязливым видом. В комнате за столом сидел Антон и собирался ужинать.

- Ну, идите-ка поскорей, сказал он весело, есть до смерти хочется!

- А где-же мальчик? спросила мать.

Страшная минута наступила. Нужно было сказать правду.

Старик поднял голову и раскрыл было рот. Но взглянув на свежия и веселые лица дочери и зятя, он опять опустил голову и пробормотал только:

- Он сейчас идет... он там за воротами... запоздал, потому что несет в руках гнездо с птичками, что мы сегодня нашли. Это правда... истинная правда. Подождите минуту, я пойду приведу его.

- Влас! крикнула мать с порога комнаты.

- Нет, нет! вскричал старик, трясясь всем телом, он не... не послушается. Он подумает, что ты будешь бранить его, что он так опоздал. Я сам пойду за ним, подожди.

Старый Влас вышел из комнаты, а потом и из ворот.

- Никогда не хватит у меня сил открыть им правду, сказал он про себя.

И не думая ни о чем, кроме того, чтобы скрыть и самому не сообщить родителям о несчастий, чтобы не видеть их отчаяния, он как сумашедший бросился бежать по полю, как будто кто-нибудь гнался за ним.

и поел немного. Люди с удивлением смотрели на этого старика, который был страшно бледен и все оглядывался, будто боясь чего-то.

- Нельзя-ли здесь где-нибудь достать какую-нибудь работу.

- Трудно, отвечал крестьянин. Попробуй на всякий случай сходить на мельницу, вон, видишь, налево у реки. Может хозяин и возьмет тебя.

Старик пошел к мельнице и сговорившись с хозяином, поступил в работники. Работа его состояла в том, что он должен был соскабливать ножем лопаточки мельничного колеса, чтобы на них не накапливались песок и камни. Для Власа же эта работа была очень мучительна: он целый день должен был слышать шум реки, который наводил на него ужас. Но старик безропотно покорился этому.

Целый день он работал, ни на минуту не отрываясь. Он ни о чем не думал, кроме того, что маленького Власа уж нет больше на свете, и что дочь и зять узнали уж об этом и теперь плачут и проклинают его.

о чем-нибудь.

Стали поговаривать, что старик не спроста всех сторонится. Может он и убил кого-нибудь, потому что раз подслушали, как он, сидя у реки, прошептал тихо несколько раз:

- Боже мой, Боже мой! Бедный Влас, я убил его.

Наконец однажды хозяин мельницы призвал его и сказал:

- Я должен расчитать тебя, старик.

- Да работники мои не хотят жить с тобой: грозят, что все уйдут, если я тебя не уволю, потому что у тебя, видно, на душе какой-то тяжкий грех. Да ты поговори-ка лучше с ними сам: они не скроют от тебя, что думают.

Работники, которые слышали все это, заговорили вдруг все в один голос:

- Уходи, уходи откуда пришел. Мы не хотим тебя знать. Кто знает, что у тебя на душе. По лицу видно, что ты за птица. Убирайся лучше по добру по здорову, и чтоб мы тебя и близко не видали.

Старик не сказал ни слова, только еще ниже опустил свою седую голову и ушел.

Он спустился в овраг. Острые камни резали ему ноги и скользили под его тяжелыми шагами. Но старик не обращал на это внимания и не останавливаясь, все шел вперед.

Неужели его считали преступником, думал он. Никто не верил, когда он рассказывал о случившемся с ним несчастии. Если все так было, как он говорит, зачем же он убежал и скрылся от родителей мальчика?

Куда теперь деваться? О возвращении домой нечего было и думать: у него никогда не хватит духу сделать это. Что скажут Катерина и Антон? Они пожалуй и видеть его не захотят.

Оставалось только уйти и как можно дальше. Но куда-же? Он так стар и слаб, что может умереть где-нибудь на дороге.

День тянулся для старика бесконечно. Его старые ноги ныли. Наконец наступил вечер. Влас так устал, что опустился на колени и остался лежать неподвижно. Целый день он ничего не ел и ослабел совершенно.

Кругом торчали огромные глыбы камней; на небе плыли тяжелые дождевые облака. Поднялся ветер и началась буря. Деревья страшно шумели и трещали, казалось, что их вырывало из земли.

Старик обезсиленный долгой ходьбой не мог подняться на ноги. Кое-как он всетаки встал, но сильный порыв ветра снова свалил его и он головою ударился о камни. Удар был так силен, что Влас потерял сознание. Когда он очнулся, то ему показалось, что он сидит у моста на берегу реки и играет с своим внуком в его маленьком садике. Только маленький Влас теперь не такой, как прежде: он весь такой светлый, почти прозрачный, а на спине у него два белых крыла. Маленький Влас сказал деду:

- Я теперь знаю и сам много сказок. Если хочешь я тебе разскажу конец твоей сказки о маленьком мальчике, у которого не было ушей и о черной собаке, которая курила трубку. Вот слушай: "Гиньону было очень грустно, когда его посадили в тюрьму и он стал уже терять надежду, что когда-нибудь освободится. Вдруг вошла та-же самая страшная черная собака, с трубкою в зубах и сказала: "Гиньон! твои испытания кончены и ты получишь теперь награду за все, что перенес до сих пор. Посмотри на меня". И она вдруг превратилась в прекрасную фею, с золотыми волосами и с блестящей палочкой в руке. "За то что ты не жаловался, Гиньон, продолжала она, ты теперь вечно будешь играть в цветущем саду, с такими же детьми, как и ты сам". После этого фея исчезла. Стены тюрьмы раздвинулись и превратились в прекрасный зеленый сад, и Гиньон увидел, что к нему подходит целая толпа детей таких прелестных, каких он в жизни никогда не видал. Он весело стал играть с ними. Ах, дедушка, еслиб ты только знал как хорошо и весело в этом чудном саду!

спокойно лежал он на дне каменистого оврага и когда на другое утро взошло солнце и осветило деревья и скалы, то старого Власа уже не было в живых.