Бессмертный.
Книга третья. Римская церковь.
Глава I. В которой я решаюсь сделать глупость

КНИГА ТРЕТЬЯ
РИМСКАЯ ЦЕРКОВЬ

Глава I,
в которой я решаюсь сделать глупость

-- Жозеф, - сказала мне однажды Лоренца, - твоя Англия погубит меня. Ее туманы давят. Я хочу уехать.

-- Как хочешь, моя дорогая, куда же мы отправимся? Мир полон предрассудков. В прошлом году я хотел разбить нашу палатку в Турине; король просил меня оставить Пьемонт в течение недели.

-- Я нисколько не дорожу Пьемонтом.

-- И я также. Но когда мы с тобою скрылись в Ревередо, находящийся под властью Австрии, император Иосиф II остался этим недоволен и прислал сказать, что я ему мешаю.

-- Что же, вернемся во Францию.

-- У де Лоне и Шенона длинные руки. Я слишком много говорил о Бастилии.

-- Может быть, в Палермо?

-- У меня остались там неприятные друзья.

-- Ну, так в Рим. Мне хотелось бы знать, что случилось с моей матерью и ее торговлей и попал ли Лоренцо на галеры.

-- Разве время думать об этом? Не значит ли это прямо броситься в пасть католического волка?

-- Однако, Жозеф, мы люди не без религии.

-- Согласен, но Рим такое место, где надо быть очень религиозным. Подумай о папской булле, осуждающей масонов и приговаривающей их к повешению.

-- Да... - сказала Лоренца.

-- Затем следующая булла, изданная всего тридцать лет назад, уничтожает повешение...

-- Ну, вот видишь...

-- Но она заменяет его костром, как более очищающим и более согласующимся с христианскими обычаями.

-- Трус! - воскликнула Лоренца. - В Ватикане нам желают добра. Епископ Тридцати говорил мне третьего Дня у леди Розберри, что в Ватикане к нам очень расположены.

-- Этот епископ очень любезен.

-- Он утверждает, что если бы ты согласился принести покаяние, тебя с восторгом бы приняли там.

-- В этом надо быть очень уверенным, - отвечал я.

Действительно, он подтвердил сказанное. Этот князь-епископ был человек не злой, отпускавший какие угодно грехи. Некоторое время я считал его другом дома. Он особенно интересовался моими приключениями и масонством, учение которого я ему объяснял. Но, со своей стороны, был очень привязан к церкви и нисколько не сожалел, что она порицает новые порядки, говоря, что нет никакой надобности делать нововведения. Я не знал, что отвечать на его слова.

-- Все это настоящее детство, дорогой граф, - говорил он мне. - Папа увидит вас с удовольствием. Знаете ли вы, что он простил вашего бывшего приятеля князя де Роган и объявил, что он может быть папою?

-- Во всяком случае, он может стать им.

Мы приехали в Рим в июле 1789 года и после краткого пребывания в меблированном отеле переехали во дворец Фарнези, где я был арестован 21 марта 1790 года, в праздник Святого Иоанна Евангелиста.