Потерянный рай.
Песня 11-я

ПЕСНЯ 11-я 

Содержание

Сын Божий представляет Отцу молитвы наших кающихся прародителей и ходатайствует за них: Господь принимает их молитву, но объявляет, что они не будут жить в Раю. Он посылает Михаила с сонмом херувимов, чтобы вывести их оттуда, но прежде повелевает открыть Адаму события грядущих времен. Сошествие Михаила. Адам указывает Еве на некоторые зловещие признаки. Он видит приближение Михаила и идет к нему навстречу; Ангел возвещает об их изгнании из Рая. Рыдания Евы; просьбы Адама; его покорность. Ангел возводит его на высокую гору и в видении представляет ему все, что произойдет до потопа.

Так смиренно молились они с глубоким раскаянием: благодать, сошедшая на них с высоты престола милосердия, вынула все каменное из их сердец и вложила в них новую, живую плоть. Силой молитвы тяжкие вздохи их возносились к Небесам быстрее самого громкого красноречия. Однако величие осанки обличало в них не ничтожных просителей, и просьба их была не менее важна, чем мольбы древней четы, - впрочем, не столь древней как эта, - Девкалиона и целомудренной Пирры¹⁶⁷, когда она, по сказаниям старинных басен, благоговейно молилась перед алтарем Фемиды о восстановлении человеческого рода, поглощенного волнами.

Молитвы наших прародителей возносились прямо на небо; ничто не совращало их с пути; завистливые ветры не развевали их по сторонам. Они неумоленными проникли через небесные врата. Тогда великий Ходатай окурил их фимиамом, курящимся на золотом алтаре, и они вознеслись к престолу Всевышнего: Сын Божий, с радостью представляя их Отцу, ходатайствует так: "Взгляни, Отец Мой! Вот первые плоды земные, возвращенные Твоим милосердием к Человеку! Я, Твой Первосвященник, в золотой кадильнице приношу Тебе эти молитвы и вздохи, смешанные с фимиамом, эти плоды от семян, посеянных Тобою в сердце Адама вместе с его раскаянием; они приятные, слаще всех плодов, какие могли произрастить деревья Рая, возделанные рукою человека до его падения. Склони же слух Твой к его молениям, внемли его вздохам, хотя они безгласны. Он не умеет сложить своей молитвы в словах, позволь Мне говорить за него, Мне, его Ходатаю и искупительной жертве. Все его дела, хорошие и нехорошие, обрати на Меня; первые Я возвышу моим достоинством, вторые искуплю Моей смертью. Прими Меня в жертву и во Мне прими от этих несчастных благоухание мира, в знак благости Твоей к человечеству. Дай человеку, примиренным с Тобою, кончить остаток, хотя и печальных дней, сосчитанных ему, пока смерть (приговор, который Я прошу облегчить, а не отменить) не приведет его к лучшей жизни, где все искупленные Мною будут жить в радости и блаженстве, и составлять одно со Мною, как Я составляю одно с Тобою".

На это Отец без гнева спокойно отвечает: "Возлюбленный Сын Мой, Я принимаю Твою просьбу за человека; все, о чем ты просишь, было уже назначено Мною. Но жить дальше в Раю запрещает ему закон, данный Мною природе: чистые бессмертные стихии не могут переносить никаких грубых, нечистых соединений, несогласных с ними; они извергают человека, оскверненного грехом; они хотят очиститься от него, как от болезни; порочный, он должен дышать таким же воздухом, питаться тленною пищей; он будет постепенно приготовляться к разрушению, действию греха, который заразил мир и сделал тленным то, что было нетленно. Сотворив человека, Я наделил его двумя великими дарами: счастьем и бессмертием. После безумной утраты первого, второй послужил бы лишь для увековечения его горя, если бы Я не призвал к нему смерти. Итак, смерть есть для него последнее исцеление, и после жизни, испытанной тяжкими треволнениями, очищенной верою и добрыми делами, в день воскресения праведных он пробудится для другой жизни и вознесется ко Мне вместе с обновленными Землей и Небесами. Но пусть со всех концов Неба соберутся сюда все блаженные Духи: Я не скрою от них Моих решений; они видели, как Я наказал грешных Ангелов, пусть будут теперь свидетелями суда Моего над человеческим родом, и укрепятся в своем долге, хотя и без того тверды". И Он умолк.

Сын Божий дает великий знак светлому Ангелу, стоявшему на страже. Тот затрубил в свою трубу (может быть, ту, что звучала позднее на горе Хориве, когда на нее снисходил Господь, и, может быть, зазвучит еще в день всеобщего суда). Звук ангельской трубы разнесся по всем небесным странам. Тотчас же, повинуясь верховному зову, сыны света спешат из своих счастливых амарантовых рощ, с берегов источников живых вод, где они проводили время в радостях взаимного счастья, и занимают свои места. Тогда, с высоты божественного престола, Всемогущий так возвещает Свою Высочайшую волю: "О, Сыны Мои! Человек стал теперь как один из Нас; вкусив запретный плод, он узнал добро и зло! Пусть гордится знанием потерянного добра и приобретенного зла: счастливее был бы он, если бы довольствовался познанием добра самого по себе, не ведая, что значит зло! Теперь он сокрушается, с раскаянием молит о прощении. Я Сам возбудил в нем эти чувства, он действует так, движимый ими. Я знаю, как пусто и непостоянно его сердце, предоставленное самому себе. Чтобы он не простер дерзновенной руки также и к древу жизни, не вкусил его и не стал бы жить вечно (или, по крайней мере, воображать, что бессмертен), Я решил изгнать его из Рая, чтобы он возделывал землю, из которой он взят: это будет более пригодная для него почва.

Михаил, тебе поручаю исполнить Мое веление: выбери среди херувимов сонм пламенных воинов, чтобы Враг, желая завладеть свободным местом, не поднял новых смут. Спеши туда, беспощадно изгони из Рая грешную чету (нечестивые да не попирают священной земли); объяви им и всему их потомству вечное изгнание. Но, чтобы не сразить их печальным приговором, не возвещай его грозно: Я вижу их раскаяние, вижу, как оплакивают они свою вину. Если они терпеливо покорятся тебе, не оставляй их без утешения. Открой Адаму события грядущих веков, как ты будешь просвещен Мною; напомни о возобновлении Моего союза в потомстве Жены; тогда они покинут Рай, хотя и опечаленные, но с миром.

С восточной стороны сада, где всего легче проникнуть в Эдем, поставь стражу херувимов; пусть далеко светится пламя их мечей, устрашая всякого, кто бы захотел приблизиться к тому месту и охраняя все пути к древу жизни, чтобы Рай не обратился в притон злых Духов и они, захватив древо жизни, не похитили бы его плодов, чтобы вновь обольстить Человека".

Он умолк; могучий Архангел уже был готов отправиться в быстрый путь со свитой неусыпных херувимов. У каждого из них было четыре лика, подобно двуликому Янусу¹⁶⁸: все тело их было усеяно очами, более многочисленными и более бдительными, чем у Аргуса; они не задремали бы ни от чарующих звуков Аркадской свирели, ни от пастушеского рожка или усыпляющего жезла Гермеса.

Между тем, пробужденная Левкотея¹⁶⁹ снова приветствовала мир священным светом, разливая по земле благоухание свежей росы, когда Адам и праматерь наша Евa окончили свою молитву. Они почувствовали в душе новые силы, сошедшие на них свыше; в самом отчаянии им светят надежда, радость, но еще смешанные со страхом. Адам снова благосклонно обращается к Еве: "Ева, легко верить тому, что все блага, какими мы наслаждаемся, нисходят с Неба, но чтобы от нас могло восходить к Небу что-либо достойное внимания Бога в Его состоянии совершенного блаженства, что-либо способное склонить Его волю, этому, кажется, трудно верить. Однако же, горячая молитва, малейший вздох человеческого сердца доходят до престола Всевышнего! С той минуты, как я решился молитвою смягчить оскорбленного Господа и, пав на колени, смиренно открыл перед Ним сокрушенное сердце, мне кажется, что Он преклонил Свой слух с кротостию и состраданием! Во мне родилась уверенность, что молитва моя услышана! В душу снова снизошел мир и в памяти оживилось обетование, что твое семя сокрушит врага. Тогда, в отчаянии, я не обратил внимания на эти слова, но теперь они дают мне веру, что горечь смерти минует нас, что мы будем живы!

"

На это Ева с грустью тихо возражает: "Я не достойна этого высокого имени! Может ли оно принадлежать преступнице, которая была создана тебе в помощь и только вовлекла тебя в гибель! Упреков, строгого порицания, недоверия, вот чего заслуживаю я! Но Судья мой был бесконечно милосерден ко мне: меня, первую причину смерти, Он соблаговолил сделать источником жизни! Так же снисходителен ко мне и ты, удостаивая меня таким высоким именем, когда я заслуживаю совсем иного. Но поле зовет нас к трудам, возложенным на нас теперь в поте лица. Мы провели бессонную ночь, но утро равнодушно к нашей усталости; посмотри, оно с улыбкой начинает свой розовый путь. Пойдем же; никогда больше я не отдалюсь от тебя, куда бы ни призвал нас дневной труд, который сопряжен теперь с утомлением и будет продолжаться до конца дня. Но пока мы живем в этом прелестном саду, может ли что тяготить нас? Будем же довольны нашей жизнью, хотя и в падшем состоянии." Так говорила, так желала Ева в своем глубоком смирении, но Судьба решила иначе: первое знамение этого обнаружилось в природе на птицах, на животных и воздухе. Румянен утра быстро исчез в омраченном воздухе, птица Зевса¹⁷⁰ вдруг бросилась с высоты своего полета на двух птиц с великолепными яркими перьями и преследует их. Зверь, царящий в лесах, первый охотник, гонится с холма за прелестнейшею четою всего леса, оленем и ланью; они бегут к восточным вратам: Адам заметил это и с беспокойством говорит Еве: "О, Ева, еще какие-то перемены угрожают нам впереди! Небо посылает нам эти немые знаки в природе предвестниками своих определений; оно предупреждает нас, чтобы мы не слишком надеялись на отмену наказания, потому что смерть отсрочена на несколько дней. Долга ли будет наша жизнь, какова она будет? Кто ведает? Одно известно нам, что мы - прах, возвратимся в прах, и нас не будет. Для чего иного, как не для нашего предупреждения, явился нам этот двойной знак, это преследование в воздухе и на земле, в одном направлении, в один и тот же миг? Что означает этот мрак на востоке раньше, чем день дошел до половины, между тем как запад горит ярче утренней зари и по лазурному небу тихо спускается там облако сияющей белизны? В нем скрыто нечто небесное".

Адам не ошибся; в эту минуту, на яшмовом облаке, небесное воинство спустилось в Рай и расположилось на вершине холма. Какое величественное явление для Адама, если бы сомнение и человеческий страх не туманили его глаз. Не величественнее было то зрелище, когда Ангелы встретили Иакова в Маханаиме¹⁷¹, где он увидел все поле, усеянное шатрами своих хранителей, или когда в Дофане¹⁷²

Князь иерархий оставил блестящий стан небесных Сил, готовых окружить Рай, и один пошел искать убежище Адама. Это не скрылось от взоров Адама; увидев приближение высокого посетителя, он говорит Еве: "Ева, готовься к важным известиям; может быть, мы скоро узнаем решение нашей участи или новые законы, предписанные нам теперь: я вижу, из того лучезарного облака, что окутало холм, спустился один из небесных воинов. По осанке он не из простых воинов: это один из великих Владык или Престолов, так величественно его шествие. Хотя вид его не грозен и не внушает страха, однако в нем нет той приветливой кротости Рафаила, которая вселяла столько доверия, Он полон торжественности и величия; чтобы не оскорбить его, я должен встретить его с почтением, ты же удались."

и саррского¹⁷³ пурпура, какой носили во время мира древние цари и герои. Сама Ириса¹⁷⁴ раскрашивала ту ткань. Звездный шлем с поднятым забралом открывал лицо Архангела во всем блеске мужественной красоты в ту пору, когда кончается юность. Сбоку, подобно сияющему зодиаку, висит его меч - гроза и ужас Сатаны; в руке он держит копье. Адам низко склоняется перед небесным послом, но он сохраняет царственное величие и, не преклоняя главы, возвещает причину своего пришествия: "Адам, высокие веления Небес не требуют вступления. Довольно того, что молитвы твои услышаны; Смерть, которая по приговору должна была поразить тебя в самый миг преступления, отдалена от тебя; тебе дарованы многочисленные дни для того, чтобы ты мог раскаяться и многими хорошими делами загладить этот один тяжкий проступок. Может быть, Господь умилостивится тогда и совсем избавит тебя от алчной Смерти. Но Он не позволяет тебе более жить в Раю. Я пришел удалить тебя и вывести из Рая, чтобы ты возделывал землю, откуда ты взят: пригоднейшая тебе почва."

"О, нежданный удар, ужаснее самой Смерти! Неужели надо покинуть тебя, Рай! Тебя, мою отчизну, покинуть эти счастливые рощи и тени, достойные быть посещаемы богами! Среди вас я надеялась, хотя и печально, но спокойно дожить до того дня, который должен быть смертельным для нас обоих! О, цветы, никогда не будете вы цвести в другой стране; о вас была моя первая забота утром и последняя - вечером; я лелеяла вас нежной рукою с той минуты, как раскрывали вы первую почву, я дала вам имена! Кто теперь повернет вас к солнцу? Кто распределит вас по родам и напоит из амврозийских источников? А ты, брачная куща, украшенная мною нежнейшими и ароматнейшими цветами, как я расстанусь с тобою? Куда пойду я скитаться в худший мир и как он будет мрачен и дик после Рая? Как будем мы дышать другим воздухом, лишенным этой чистоты, мы, привыкшие к бессмертным плодам!"

На этих словах Ангел кротко прерывает ее: "Не сетуй, Ева, но терпеливо перенеси потерю того, чего ты лишилась так заслуженно; не привязывайся слишком горячо к тому, что не может быть твоим. Ты покидаешь это место не одинокой: с тобою идет твой муж; твой долг следовать за ним: где он - там твоя отчизна".

Адам, придя в себя от внезапно оледеневшего его ужаса и собравшись с силами, обращает к Михаилу смиренную речь:

"Небесный посланник, один ли ты из престолов или высший над ними, так как по виду ты должен быть владыкой над владыками, ты кротко передал нам твою весть; из других уст она бы растерзала наши сердца, а исполнение приговора убило бы нас. Сколько может еще перенести наше слабое существо горя, уныния, отчаяния, все это приносит твое известие: оставить это счастливое жилище, это отрадное убежище, единственное утешение, оставшееся еще нашим взорам! Всякое другое место покажется нам негостеприимной пустыней, столько же чуждой нам, сколько мы сами чужды ей.

О, если бы горячей молитвой я мог надеяться изменить волю Того, Кому все возможно, я бы не переставал обращать к Нему непрестанных воплей. Но молитвы против Его непреложных определений имеют не больше силы, чем перед ветром дуновение уст, тотчас же гонимое обратно в уста дующего и удушающее его самого. Итак, покоряюсь Его Высочайшей воле. Более всего печалит меня то, что в изгнании отсюда я буду как бы скрыт от Его взоров, лишусь блаженства Его лицезрения. Здесь я посещал бы для благоговейного поклонения те места, где Он удостаивал меня Своим божественным явлением; я говорил бы моим сынам, что на этой горе являлся мне Господь; вот Он стоял под этим деревом; в тени этих сосен я слышал Его голос; здесь, на берегу источника, Он беседовал со мною! Я воздвигал бы в благодарность Ему многочисленные алтари из зеленого дерна; выбирал бы в ручьях блестящие каменья и складывал бы их в груды в память грядущим векам; на этих жертвенниках я приносил бы Богу ароматы смол, плоды и цветы. Но в том низшем мире, где увижу я Его сияющий лик или признак божественного следа? Хотя меня и страшит Его гнев, но Он продлил мне жизнь и обещал потомство; самое большое утешение для меня теперь видеть хотя бы слабый отблеск Его славы, издали поклоняться Его следам".

"Адам, ты знаешь, Небо и вся Земля принадлежат Ему, а не один этот утес. Его вездесущность наполняет землю, моря, воздух, всякое живое существо: все живет и дышит Его могучей силой. Он дал тебе всю землю, чтобы ты владел и управлял ею: дар не ничтожный. Не думай же, чтобы присутствие Его заключалось в тесных пределах Рая или Эдема. Может быть, здесь было бы твое главное пребывание; отсюда распространились бы все поколения и сюда же стекались бы со всех концов земли для поклонения тебе, их великому праотцу; но ты лишился этого высокого превосходства, ты низвел себя до того, что будешь жить на одной земле с твоими сынами.

Не сомневайся, в полях и равнинах Бог обитает также, как здесь; ты найдешь Его повсюду; везде будут сопровождать тебя знаки Его присутствия; осененный Его благостью и отеческой любовью, ты во всем увидишь Его образ и божественные Его следы. Но знай, чтобы укрепить твою веру перед исходом отсюда, я послан открыть тебе, что будет в грядущие дни с тобою и твоим потомством. Готовься увидеть добро и зло, борьбу небесного милосердия с человеческими беззакониями; ты узнаешь, в чем состоит настоящее терпение, как надо умерять радость благочестивым страхом и печалью и приучать себя с одинаковой твердостью переносить всякое состояние, в благополучии или в несчастье. Тогда ты спокойно проведешь жизнь и будешь готов для перехода к смерти, когда наступит ее минута. Взойдем на ту гору. Оставь Еву здесь, внизу; пока ты, бодрствуя, будешь созерцать будущее, пусть она спит (я сомкнул ее очи), как некогда спал ты, когда она получила жизнь."

Адам с благодарностью отвечает: "Иди, верный Вождь, я последую за тобою всюду. Преклоняюсь перед карающей десницей Всевышнего; раскрываю мою грудь перед ударами судьбы: закаленная в страданиях, она перенесет их, а в трудах я приобрету покой, если возможно приобресть его этим путем."

Оба восходят на гору для созерцания божественных видений. То была высочайшая гора в Раю; с ее вершины ясно открывалось глазам все полушарие земли до самых отдаленных пределов. Не выше была та гора в пустыне, не дальше обнимал взор с ее вершины, куда искуситель, но с другой целью, перенес в пустыню второго Адама, чтобы показать Ему все земные царства с их славой.

С вершины, где стоял Адам, взор его обнимал все места, где после возвысились города, славные в древности или в более позднее время, все столицы могущественнейших царств, от стен, ограждающих Камбалу, столицу китайского хана, от Самарканда на берегах Оксы, где был трон Тамерлана, до Пекина, столицы Небесной Империи, и далее до Агры и Лагора, столиц великого Могола; потом ниже, до золотого Херсонеса и до тех мест, где сидел владыка персов в Экбатане и позднее в Испагани; Москву, где сидел царь русский; Византию, где сидел султан, родом из Туркестана. Взор его проникал до империи Негуса и отдаленнейшего ее порта Эркоко, до небольших приморских областей Монбаза, Квилоа, Мелинды и Софала, который считают древним Офиром¹⁷⁵¹⁷⁶, Фец, Суз, Марокко, Алжир и Тремизию; оттуда обратился его взор на Европу, где впоследствии Рим должен был владычествовать над миром. Быть может, мысленно видел он также богатую Мексику, владение Монтезума, Куско в Перу, еще богатейшую столицу Атабалина, еще не расхищенную Гвиану, великую столицу, которую сыны Гериона называли Эльдорадо.

Готовясь открыть Адаму священные видения, Михаил снял с его глаз оболочку, которой обманчивый плод затемнил зрение Адама, обещав просветить его; потом ефразией и рутой¹⁷⁷ Ангел очистил ему зрительный нерв, так как ему предстояло видеть многое, и влил в него три капли из источника жизни. Сила этого эликсира так глубоко проникла внутрь духовного зрения, что Адам, вынужденный закрыть глаза, в состоянии восторга бессильно опустился на землю; но кроткий Ангел скоро поднял его за руку, пробуждая его внимание: "Адам, теперь открой глаза и прежде всего взгляни, какое действие произведет твое преступление в некоторых из будущих твоих сынов; хотя они никогда не прикасались к заповеданному дереву, не вступали в заговор с змеем, не совершали твоего греха, но тот грех заразит их и будет источником ужаснейших злодеяний."

Адам открывает глаза и видит поле; одна половина его была обработана и покрыта недавно сжатыми снопами; на другой были загороди и пастбища для овец, а посередине возвышался, как пограничный столб, простой жертвенник из дерна. Сначала пришел покрытый потом жнец и положил на жертвенник первые плоды своих трудов, несколько связок спелых и зеленых еще колосьев, без разбору, как они попались ему под руку. Потом пришел пастух; лицо его было более кротко, и он принес отборных, лучших первенцев своего стада; заколов их, он положил их внутренности и тук на приготовленный костер и, осыпав их ароматами, совершил все должные обряды. Вскоре с неба сошел милостивый огонь и быстро сжег его жертву с ярким светом и благодарственным дымом, но жертва земледельца осталась нетронутою, потому что была не от искреннего сердца. В сердце земледельца закипела тайная злоба и, беседуя с пастухом, он бросает в него камень, который, попав ему в грудь, лишает его жизни. Он падает, смертельная бледность покрывает его лицо, и со стонами и потоком крови отлетает его душа. Это зрелище потрясает Адама до глубины души; быстро обращаясь к Ангелу, он восклицает: "О, наставник, какое-то великое несчастье постигло того кроткого мужа, чья жертва была так чиста! Неужели так награждается благочестие и искренняя преданность Богу?"

"Адам, два эти мужа - братья; они произойдут от твоих чресл. Неправедный убил праведного из зависти, что Небо приняло жертву брата. Но кровавое дело не останется без возмездия, так же как и вера другого будет награждена, хотя ты видишь его теперь умирающим в прахе, смешанном с его запекшейся кровью".

Праотец наш восклицает: "О, горе! О ужасное дело! Ужасна и причина. Но неужели я видел Смерть? Неужели этим путем должен я вернуться к праху, моей первой отчизне? О Смерть, как ужасен и безобразен твой вид! Одна мысль о тебе приводит в трепет! Каково же перенести тебя!"

Михаил отвечает: "Ты видел Смерть в том виде, как она впервые поразила Человека, но есть много видов смерти, много различных путей ведут к ее мрачному подземелью; все они печальны; однако, не так страшно само жилище, как преддверие к нему. Одни, как ты видел, умрут от жестокого насилия, другие от огня, потопа, голода; еще большее число - от неумеренности в питье и пище, отчего произойдут на земле ужасные болезни; сейчас появится перед тобою их чудовищная толпа, чтобы ты знал, какие бедствия навлекло на людей невоздержание Евы."

Немедленно представляется его взорам печальное, темное, отвратительное место: оно походило на больницу; там лежало многое множество страдальцев, там были собраны всевозможные недуги: страшные спазмы с нестерпимыми болями, предсмертной агонии, обмороки, все роды лихорадки, порчи, падучая болезнь, жестокие воспаления, каменная болезнь и рак, мучительные колики, бешенство, тихое помешательство, лунатическое безумие, изнурительное худосочие, старческая немощь, опустошительные моровые язвы, водянка, судорожное удушье, ревматизм. Страдальцы страшно метались с тяжкими стонами. Отчаяние быстро перелетает с одра на одр, и торжествующая Смерть потрясает своим копьем над головами страдальцев, часто замедляя удар, хотя несчастные молили о нем, как о величайшем благе, призывали его, как последнюю надежду.

слезам; однако, более твердые мысли умерили вскоре избыток чувств; но горькая жалоба опять невольно вырвалась из его груди: "О несчастный род человеческий! До какого унижения ты доведен, какая жалкая судьба предстоит тебе! Лучше было бы тебе не родиться! Зачем было давать нам жизнь, если она должна быть так жестоко исторгнута из нас? Или, скорее, к чему было принуждать нас к ней! Кто, зная, что он получает, принял бы этот дар жизни или не молил бы поскорее взять ее назад, считая себя счастливым возвратиться в вечный покой? Неужели такие безобразные болезни, такие нечеловеческие страдания могут исказить так образ Божий, по которому некогда человек создан был столь прекрасным и благородным, хотя он и пал впоследствии? Отчего не избавлен он от этих мук, он, сохранивший еще часть божественного подобия? Отчего не пощажен он из уважения к образу его Творца?"

"Образ их Творца, - отвечает Михаил, - оставил их с той минуты, как они унизили себя, став рабами своих необузданных страстей; тогда они приняли образ того, кому служили, образ грубого порока, главного источника согрешения Евы. Вот почему так унизительно их наказание: оно искажает не Божий образ, но их собственный; если и сохранились в них некоторые черты подобия Божия, то они сами изгладили их, превратив здравые законы чистой Природы в отвратительные недуги; они справедливо наказаны за неуважение в себе образа Божия."

"Признаю небесное правосудие, - сказал Адам, - и покоряюсь ему. Но кроме этих горьких путей, нет ли еще другого пути, ведущего нас к смерти, к соединению с первобытным прахом?"

"Есть, - отвечал Михаил, - если ты будешь соблюдать правила: "ничего излишнего". Научаемый воздержностию в яствах и питье, ищи в них необходимого питания, а не прожорливых наслаждений. Тогда над твоей головою пройдут многочисленные годы и будешь ты жить, пока, подобно зрелому плоду, не отпадешь в лоно твоей матери; ты не будешь оторван силой, смерть возьмет тебя легко: ты будешь готов для нее. Это старость; но тогда ты должен пережить твою молодость, силу, красоту; их заступят слабость, дряхлость, седины. Чувства твои притупятся, ничто не будет радовать тебя; вместо радостей и надежд веселой молодости, тяжелое уныние охладит твою кровь, подавит в тебе жизненный дух и, наконец, иссушит, уничтожит в тебе сам бальзам жизни."

Прародитель наш говорит: "С той минуты я не стану избегать смерти, не желаю также и продления жизни: буду стремиться к тому лишь, как спокойнее и легче сложить с себя ее удручающее бремя, которое я должен нести до назначенного мне дня, и стану терпеливо ждать разрушения!"

Михаил отвечает: "Не имей ни привязанности, ни отвращения к жизни, но сколько назначено тебе жить - живи добродетельно: долги или коротки будут твои дни, предоставь это Небу. Теперь приготовься к другому зрелищу."

¹⁷⁸; около одних паслись стада, из других неслись мелодичные звуки арфы и органа. Он видит того, кто заставляет звучать их струны. Вдохновенная рука быстро пробегала вверх и вниз через все пространство инструмента и в искусном сочетании звуков выполняла торжественную фугу. В другом месте стояла наковальня, и в ней работал человек. Он растопил два огромных слитка железа и меди (случайный ли огонь, истребив лес на горе или в долине, проник в земные жилы, и горячий металл вытек из какой-нибудь расселины, или бурный поток вырывал из глубины земли эти слитки); горячую жидкость он вливал в приготовленные формы; сперва он приготовляет орудия своего собственного ремесла, а потом всякие предметы, какие могут быть вылиты или выпечены из металла.

Потом, с ближайшей к Адаму стороны, люди другого племени стали спускаться в долину с окрестных гор, где они обитали. По их виду казалось, что они были людьми добродетельными, праведно служили Богу, познавали Его творения и стремились к сохранению среди людей свободы и мира. Не много прошли они по равнине, как вдруг из шатров выпархивают веселые толпы прелестных женщин в роскошных одеждах и уборах из драгоценных каменьев. Под звуки арф поют они сладостные песни любви и с плясками идут навстречу пришельцам. Благочестивые мужи, невзирая на свою строгость, невольно смотрят на них и не могут оторвать от них взоров; наконец, сети любви крепко опутывают их, и каждый выбирает себе подругу. Они ведут любовные беседы до вечерней звезды, вестницы любви; тогда, воспламененные страстью, они зажигают брачный светильник и призывают Гименея: так был он впервые призван для брачных обрядов. Шатры огласились музыкой и шумом празднеств.

Эта счастливая встреча, этот радостный союз любви¹⁷⁹ и не пропавшей даром юности, восхитительный вид цветов, венков, чарующие звуки музыки и песен привлекают сердце Адама; он скоро склоняется к наслаждению, чувству, вложенному в него самою природой, и так выражает свой восторг: "О ты, открывший мои очи, благословенный Ангел, это видение отраднее, оно предвещает больше надежд на мирные дни, чем два предыдущих: там представлялась ненависть, смерть или страдания еще ужаснейшие; здесь же видится торжество Природы, достигшей всех своих целей."

"Не суди о совершенстве вещей по удовольствию, хотя оно и кажется согласным с природою. Ты, носящий святой и чистый образ Божества, создан для высшей цели. Те шатры, так пленившие тебя, - шатры беззакония; в них будет жить племя того, который убил своего брата. Они кажутся ревностны к искусству, служащим для изящества жизни. Удивительные изобретатели, они забыли своего Творца, хотя Его Дух научил их¹⁸⁰; они не признают ни одного из Его благодеяний. Однако, от них произойдет племя удивительной красоты: но все они прелестные женщины, виденные тобою и казавшиеся тебе богинями, обольстительные, веселые, нежные, лишены всех добродетелей, в которых заключается семейная честь и главная слава женщины. Воспитанные для одних чувственных наслаждений, они умеют только петь, плясать, наряжаться, болтать языком, вертеть глазами. Те благочестивые мужи, святостию жизни заслужившие имя сынов Божиих, позорно пожертвуют своею честью, своею славой за улыбки и ласки этих обольстительных, безбожных жен. Теперь они утопают в радостях, но скоро будут утопать в глубокой бездне; они смеются, но скоро на этот смех мир прольет целый океан слез."

Адам (лишенный кратковременной радости) восклицает: "О горе, о стыд этим людям! Как могли они, начавшие свой жизненный путь с такою честью, вдруг уклониться в сторону, вступить на неправые стези, ослабеть на полпути! Но везде я вижу один и тот же источник всех человеческих зол - женщины!"

"От слабости Мужчины происходят они, - возразил Ангел. - Человек должен уметь сохранять то высокое положение, какое дает ему его мудрость и высшие дары. Но будь готов к другому видению."

Он смотрит, и перед ним расстилается пространная область; на ней были села и между ними засеянные поля, многолюдные города с высокими воротами и башнями, а также толпы вооруженных людей: свирепые лица грозят бранью; это исполины гигантской силы, дерзкой отваги. Одни потрясают оружием, другие скачут на рьяных конях. Всадники и пешие воины, в одиночку или в боевом строю, не стоят праздно. Там отряд избранных ратников гонит стадо прекрасных быков и коров, похищенных с тучных пастбищ; стада волнистых овец и блеющих ягнят увеличивают добычу по их пути через равнину. Пастухи бегут, едва спасая жизнь, и зовут на помощь. Возгорается кровавая сеча: бойцы с яростью наступают друг на друга; там, где недавно паслись стада, окровавленные и опустошенные поля усеяны теперь трупами и оружием. Другая часть воинов обложила стены сильного города. Воздвигнув бойницы, подкопы, они идут уже на приступ; осажденные защищаются, бросая со стен копья, дротики, камни, горящую смолу: с обеих сторон резня. В другом месте герольды, с жезлом в руках, сзывают совет у городских ворот. Немедленно собираются важные старцы, убеленные сединами, и смешиваются с воинами; слышатся речи ораторов, но вдруг их прерывают мятежные крики. Наконец, встает человек средних лет, с важною осанкою; он долго говорит о правде и беззаконии, о справедливости, о служении Богу, об истине, мире и вышнем суде. Старцы и юноши издеваются над ним¹⁸¹

Адам, в слезах, с глубокой печалью обращается к своему Вождю: "О, кто эти люди! Это слуги смерти, нелюди, если они так бесчеловечно наносят смерть людям, в десять тысяч раз умножая злодеяния убийцы своего брата! Кого же убивают они, как не своих братьев! Люди убивают людей! Но кто этот праведный муж, который погиб бы за свою праведность, если бы его не сохранило Небо?"

Михаил отвечает: "Вот плоды тех несчастных браков¹⁸², что ты видел, где добродетель сочеталась с пороком: они сами со страхом бегут друг от друга; безумный союз произведет чудовищные телом и духом рождения. Таковы эти исполины, мужи, громко прославленные на земле: в те дни одна сила будет заслуживать удивления; ее будут величать мужеством, геройскою доблестью. Побеждать в битвах, покорять народы, возвращаться с добычей, награбленной в кровавом побоище - вот что будет считаться высшей мерой человеческой славы; за эту славу будут воздаваться ее героям торжественные почести, их будут величать великими победителями, благодетелями человечества, богами, сынами богов. Вернее назвать их губителями, язвою человеческого рода. Так будут достигаться на земле слава, известность, а то, что заслуживает истинной славы, останется в забвении. Тот же, которого ты видел, седьмой из твоих потомков, будет единственный праведник среди развратного мира. Враг его будет ненавидеть и преследовать его за то, что он один осмелился быть праведным и возвестил страшную истину, что Бог со Своими Святыми придет судить их. Всевышний вознесет его в благоухающем облаке на крылатых конях; он будет взят на Небо, чтобы ходить перед Господом по высокому пути спасения, в обители блаженства, где нет смерти. Чтобы знать, какая награда ожидает добрых и какая казнь предстоит порочным, обрати сюда твои взоры: ты увидишь."

Адам смотрит и видит, что все приняло совершенно другой вид. Медная пасть войны не ревела более; теперь все превратилось в веселье, игры; всюду видны роскошь, буйный разгул, пиршества, пляски. Брак, распутство, любовь, прелюбодеяние, все смешивается там, где красота женщины расставляет свои сети. От чаш они переходят к междоусобным раздорам. Наконец, является среди них достойный муж; он высказывает глубокое отвращение к их поступкам, восстает против их беззаконий. Он посещает их пышные празднества и пиршества и проповедует им, как заключенным в темнице преступникам, которых ждет неминуемая казнь, если они не обратятся на путь истины и не раскаются. Но все тщетно! Убедившись в этом, он прекращает увещевание и далеко от них переносит свои шатры.

пищей, необходимой для людей и животных. Вдруг, о удивительное чудо! Всякого рода животные, птицы, малые насекомые идут парами, входят в ковчег и занимают свои места, как бы по приказанию. Последними вошли сам патриарх с женой, его три сына и их жены. Бог запирает дверь.

неподвижно, подобно темному своду; хлынул ливень и не прекращался, пока земли не стало более видно. Плавучее здание неслось, высоко поднятое водою и, колеблясь, безопасно рассекало волны остроконечным носом; все другие жилища были потоплены, разнесены водами и со всею их пышностью глубоко погребены под ними. Моря покрылись морями, слившись в один безбрежный океан. В дворцах, где недавно царила роскошь, поселились и размножились морские чудовища. Все, что осталось от человеческого рода, недавно столь многочисленного, было заключено в утлой ладье и неслось по волнам.

Велико было твое горе, Адам! Ты видел конец всего своего потомства, конец печальный. О, опустошение! Другой потоп, потоп слез и печали, поглотил тебя самого; ты был погружен в такую же бездну, как твои сыны, пока Ангел тихо не поднял тебя. Ты встал, но все еще был безутешен, подобно отцу, который оплакивает своих детей, одним ударом сраженных на его глазах: едва достало у тебя силы обратить к Ангелу грустные слова: "О зловещие видения! Лучше бы я жил, не ведая будущего; я переносил бы лишь свою долю горя, бремени и без того не легкого! Теперь же все бедствия, предназначенные грядущим векам, сразу обрушиваются на меня: мое предвидение преждевременно рождает их перед моими очами, и мысль о неизбежности зла терзает меня раньше его осуществления! Пусть ни один человек не стремится знать вперед, что готовится в будущем ему или его детям: никакое предвидение не способно отвратить горя, а ожидание будущих бедствий не менее тяжко, чем сама действительность. Но моя забота напрасна: мне некого предохранять! Та горсть людей, избегшая гибели и носящаяся по водяной пустыне, погибнет, наконец, от голода и страха. Когда насилия и войны прекратились на земле, я надеялся, что все опять поправится и мир увенчает счастьем долгие дни рода человеческого. Увы, я обманулся; теперь я вижу: мир растлевает столько же, сколько война опустошает. Отчего это происходит? Открой мне это, о небесный наставник, скажи: неужели вижу я здесь конец человеческого рода?"

Михаил отвечает: "Те люди, которых ты видел торжествующими, упоенными негой и роскошью, суть те же самые, чьи великие подвиги и отменную доблесть созерцал ты раньше. Но они были чужды истинной добродетели. Пролив потоки крови, опустошив землю, покорив народы, они приобретут в мире славу, высокие титулы, богатую добычу, и потом бросятся к удовольствиям, погрязнут в лени, роскоши, сластолюбии, разврате, пока их бесстыдство и гордость, из самой дружбы их, среди мира не породит вражды. Равно и побежденные, подпавшие под иго рабства, с утратой свободы утратят все добродетели и страх Божий; в жестоких бранях, не находя против врага помощи свыше, притворное их благочестие остынет, они будут помышлять лишь о том, чтобы спокойно пользоваться тем, что оставит им победитель, и погрязнут в пороках и роскоши: земля произведет тогда сверх нужд человека для испытания его воздержания. Так выродится, развратится весь род человеческий. Правосудие, умеренность, истина, вера, все будет забыто! В этот век мрака один человек, один сын света сохранит добродетель, невзирая ни на дурные примеры, ни на обольщения порока, ни на обычаи развращенного мира; не страшась ни злобы, ни презрения, ни силы, станет он обличать людей в их беззакониях; он откроет им пути правые, ведущие к миру и счастью, возвестит за их нераскаяние гнев Божий. Он уйдет от них поруганный, но Господь будет видеть в нем единственного праведника среди всех живущих на земле.

По Его повелению этот праведный муж построит удивительный ковчег, (ты видел его) чтобы спастись со своим семейством от всеобщей гибели, на которую будет обречен мир. Как только войдет он в ковчег и запрется в нем с людьми и животными, избранными для продолжения жизни, все небесные водопады разверзнутся, и день и ночь польет на землю дождь; все источники, скрытые в глубине земли, расторгнут свои преграды; моря и океаны, переполненные, выйдут из своих берегов, вода будет подыматься до тех пор, пока не покроет высочайших гор. Тогда мощью волн эта Райская гора будет сдвинута с места со всей ее увядшей зеленью и деревами, предоставленными на волю ветра; волны умчат ее по безбрежному потоку; наконец, она низвергнется в пучину и, пустив там корни, образует соленый бесплодный остров - пристанище тюленей и крикливых чаек. Познай из этого, что Господь не придает святости никакому месту, если она не внесена туда людьми, которые посещают его или живут в нем. Теперь смотри, что последует далее."

смотрелось в зеркало беспредельных вод, упиваясь свежею волной, словно после долгой жажды; неподвижная масса вод, постепенно убывая, как во время отлива, тихо и незаметно уходила в глубину пучины, которая уже заградила все свои шлюзы, так же как Небо закрыло свои окна.

Ковчег уже не плыл, но, казалось, неподвижно остановился на вершине высокой горы. Вот, как бы скалы, показались вершины холмов; быстрые ручьи с шумом несут от них свои бурные воды к оступающему шаг за шагом морю. Вдруг из ковчега вылетает ворон, а за ним два раза был выпущен вестник более верный - голубь, чтоб разведать не открылось ли где дерево или островок земли, куда бы он мог ступить ногою. Во второй раз он возвратился, принеся в клюве оливковый лист - знак мира. Вскоре появилась суша. Древний патриарх выходит из ковчега со всеми заключенными в нем. С благодарностью воздевая к Небу руки и благочестивые взоры, он видит над своей головою влажное облако, и в этом облаке дугу из яркоцветных полос: то было знамение мира и нового завета с Богом. Тогда сердце Адама, так растерзанное печалью, возрадовалось великой радостью, и она вылилась в таких словах:

"О ты, небесный наставник, одаренный могуществом представлять события грядущего, как настоящие! Это последнее видение оживило меня. Теперь я уверен, что человек будет жить, все другие творения также, и что семя их сохранится.

Не столько печалюсь я теперь о гибели земли со всеми ее развращенными сынами, сколько радуюсь тому, что нашелся человек столь праведный и совершенный, что Господь, забыв Свой гнев, соблаговолил произвести от него новый мир. Но скажи, что означают эти разноцветные полосы, простирающиеся по Небу, подобно челу Господню, примиренному с человеком? Или эта яркая лента служит преградой текучим краям того водяного облака, чтобы оно не разлилось на землю и снова не затопило ее?"

Архангел отвечает: "Ты мудро угадал; Господь захотел смягчить Свой гнев, хотя недавно раскаивался в сотворении человека. Он глубоко скорбел, когда, опустив взор на землю, увидел, что она наполнена беззаконием, что все живущее совратилось со своего пути. Но, по истреблении виновных, один праведник заслужит такую милость перед лицом Его, что Он, смягчась, не уничтожит род человеческий и положит завет, что никогда более не истребит земли потопом, не позволит морям выступать из берегов или дождям наводнять землю с обитающими на ней людьми и животными. Но всякий раз, как наведет Он над землею тучу, Он поставит в нее и Свою цветную дугу в знамении и в память Его завета. День и ночь, времена посевов и жатвы, лето и седовласая зима, все будет следовать своему неизменному порядку, пока огонь не очистит всего: тогда произойдут новые Небеса и новая Земля, где будут жить праведные.

¹⁶⁷ Первые люди в греческой мифологии, соответствующие Адаму и Еве.

¹⁶⁸ Янус - мифологический персонаж, изображаемый с двумя лицами на одной голове. Аргус - любимое божество римской мифологии; у него было сто глаз, но Гермес (Меркурий) звуками флейты усыпил его и отрубил ему голову.

¹⁶⁹ Левкотея - божество греч. мифологии - богиня утра и моря.

¹⁷⁰ Орел.

¹⁷¹

¹⁷² IV книга Царств, 6:13,17.

¹⁷³ Мелибея - приморский город в Фессалии, знаменитый своими пурпурными раковинами; Сарра - древний Тир, также знаменитый своим пурпуром.

¹⁷⁴ Ириса, в греч. мифологии - посланница богов, олицетворение радуги.

¹⁷⁵ Офир - страна, часто упоминаемая в Св. Писании. Полагают, что она находилась на юге Аравии.

¹⁷⁶

¹⁷⁷ Ефразия или очанка (euphrasia officinalis), травянистое растение из семейства личиноцв.; рута (rata graveolens), травянистое растение из семейства рутовых; оба растения служат для лекарственных целей.

¹⁷⁸ Бытие, 5:20,22.

¹⁷⁹

¹⁸⁰ Исход, 35:31.

¹⁸¹ "Енох, также, седьмой от Адама, пророчествовал о них, говоря: смотрите, вот Господь идет с тысячами Своих Святых" (Иуд. 14).

¹⁸² Бытие, 6:4,5.