Мнимый больной. Действие третье

Беральд. Ну как, братец? Что скажете? Разве это не лучше приема кассии?

Туанета. Гм… Хороший прием кассии - тоже недурная штучка…

Беральд. Так вот, не пора ли нам поговорить о нашем деле?

Арган. Одну минутку, братец, я сейчас приду.

Туанета. Что ж это, сударь, вы забыли, что не можете ходить без палки?

Туанета. Надо непременно помешать нелепому браку, который он вбил себе в голову. Я уж думала: хорошо бы ему подсунуть какого-нибудь лекаря, который был бы за нас и сумел бы отвратить его от Пургона, доказав, что его лечение никуда не годится. Но так как у нас нет для этого подходящего человека, то придется мне самой сыграть с ним одну шутку.

Туанета. Выдумка забавная. Может быть, она и не очень умна, да, надеюсь, окажется удачной. Предоставьте это мне, а сами действуйте по своему усмотрению… Вот и наш голубчик. (Уходит.)

Беральд. Прежде всего, братец, пожалуйста, не горячитесь во время нашего разговора…

Беральд. Отвечайте без всякого гнева на то, что я намерен вам предложить…

И обсудите со мной спокойно и беспристрастно то дело, о котором я намерен вести с вами речь.

Арган. Ну ладно, ладно! Бог ты мой, какое длинное предисловие!

Беральд. Объясните мне, братец: как это при вашем богатстве, имея только одну дочь - маленькую Луизон я не считаю, - как это вы дошли до такой мысли, чтобы отдать ее в монастырь?

Арган. Объясните мне, братец: хозяин ли я у себя дома и могу ли делать все, что мне угодно?

Беральд. Это ваша жена уговаривает вас отделаться таким образом от дочерей. Я не сомневаюсь, что из чувства милосердия она была бы очень рада, если бы они обе стали благочестивыми монахинями.

Арган. А, вот оно что! Виновата во всем оказалась моя бедная жена! Она причина всякого зла! И все против нее!

Беральд. Нет, братец, оставим ее в покое. Я согласен, что эта женщина исполнена лучших намерений по отношению к вашей семье, что она совершенно бескорыстна, что с вами она поразительно нежна, а к вашим детям выказывает из ряду вон выходящую привязанность и доброту, - все это совершенно верно. Не будем о ней говорить и вернемся к вашей дочери. Какие соображения побуждают вас отдать ее за сына лекаря?

Арган. Те соображения, братец, что мне нужен именно такой зять.

Беральд. Да, но ей-то он совсем не нужен, а у меня как раз есть другой жених, который гораздо больше ей подходит.

Арган. Да, братец, но этот гораздо более подходит мне.

Однако, братец, человек, которого она должна выбрать себе в мужья, предназначается для нее или для вас?

Арган. И для нее и для меня, братец. Я хочу иметь в своей семье таких людей, которые мне нужны.

Беральд. Значит, если бы ваша маленькая дочка была взрослой, вы отдали бы ее за аптекаря?

Беральд. Неужели вы всю жизнь будете возиться с докторами да аптекарями и не перестанете считать себя больным, наперекор мнению людей и самой природе?

Беральд. Хочу сказать, что я не знаю человека, который был бы менее болен, чем вы, я хотел бы иметь такое здоровье, как у вас. Лучшим доказательством вашего здоровья и прекрасного состояния вашего организма является то, что при всем вашем старанье вы до сих пор умудрились не испортить вконец вашей здоровой натуры и не подохнуть от всех лекарств, которыми вас пичкают.

Арган. А знаете ли вы, братец, что только ими я и держусь? Господин Пургон прямо говорит, что без его забот обо мне я не прожил бы и трех дней.

Беральд. Смотрите, как бы его заботы не отправили вас на тот свет.

Арган. Поговорим, братец, серьезно. Значит, вы совсем не верите в медицину?

Нет, братец, и не думаю, что для моего блага мне следовало в нее верить.

Арган. Как! Вы не верите в истину, установленную всем миром и почитаемую на протяжении многих веков?

Беральд. Я не только далек от того, чтобы верить в нее, но считаю, что это самая большая глупость, придуманная людьми. И если посмотреть на вещи с философской точки зрения, то я не знаю худшего лицемерия и большей нелепости, чем когда один человек берется вылечить другого.

Арган. Почему же вы не допускаете, братец, чтобы один человек мог вылечить другого?

Беральд. По той причине, братец, что пружины нашего механизма - это тайна, в которой до сих пор люди никак не могут разобраться: природа опустила перед нашими глазами слишком плотные завесы, чтобы можно было через них что-либо разглядеть.

Арган. Значит, по-вашему доктора ничего не знают?

Беральд. Знают, братец. Они знают гуманитарные науки, прекрасно говорят по-латыни, умеют назвать все болезни по-гречески, определить их и подразделить, но что касается того, чтобы вылечить их, - этого они не умеют.

Арган. Но все же нельзя не согласиться, что тут доктора знают больше других.

Беральд. Они знают, братец, то, что я вам уже сказал, а это не очень-то помогает лечению. Все их преимущество заключается в звонкой галиматье да в вычурной болтовне, которая выдает нам слова за дело и обещания за помощь.

Арган. Но в конце концов, братец, есть люди не менее умные и опытные, чем вы, и, однако, мы видим, что в болезни все они прибегают к помощи врачей.

Это доказательство человеческой слабости, а вовсе не серьезности медицинской науки.

Арган. Но ведь ясно, что врачи верят в ее серьезность, раз они прибегают к ней сами.

Беральд. Да, потому что иные врачи разделяют общее заблуждение, из которого они извлекают пользу, а другие хоть и извлекают пользу, но сами не заблуждаются. Ваш господин Пургон, например, вполне чистосердечен: он лекарь с головы до ног, человек, который больше верит в свои правила, чем во все математические истины, и считает преступлением всякую попытку в них разобраться. Он не усматривает в медицине ничего неясного, ничего сомнительного, ничего затруднительного и со всем жаром предубеждения, со всем упорством веры, со всей прямолинейностью здравого смысла и рассудка прописывает направо и налево свои слабительные и кровопускания, ни с чем решительно не считаясь. На него нельзя даже сердиться за то зло, которое он способен причинить. Он отправит вас на тот свет, имея самые благие намерения, и уморит вас так же спокойно, как уморил свою жену и детей, да и самого себя уморил бы, если бы понадобилось.

Арган. У вас, братец, с давних пор зуб против него… Но к делу. Что же следует предпринять, когда человек заболевает?

Беральд. Ничего. Надо только оставаться спокойным. Природа сама, если ей не мешать, постепенно наводит порядок. Это только наше беспокойство, наше нетерпение все портят: люди почти всегда умирают от лекарств, а не от болезней.

Арган. Но ведь нельзя же отрицать, братец, что природе можно известным образом прийти на помощь!

Беральд. Ах, братец, это все выдумки, которыми мы любим себя тешить! Ведь во все времена у людей возникали досужие вымыслы, которым мы верим потому, что они нам приятны и нам хочется, чтобы они были истиной. Когда врач обещал помочь вашему организму, успокоить его, освободить его от того, что ему вредно, и дать то, чего ему не хватает, исцелить его, восстановить его деятельность, когда врач обещает вам очистить кровь, излечить внутренности и мозг, сократить селезенку, наладить работу легких, починить печень, укрепить сердце, сохранить нормальное количество внутреннего тепла в организме, когда он уверяет, что знает секрет продления жизни на долгие годы, он рассказывает вам медицинский роман. А как дойдет до проверки на опыте, то ничего у этого врача не выходит, и вы словно пробуждаетесь после волшебного сна с чувством досады, что поверили.

Арган. Другими словами, вся мудрость мира сосредоточена у вас в голове, и вы воображаете, что знаете больше, чем великие врачи нашего времени, сколько их ни есть?

У ваших великих врачей слово расходится с делом. Послушать, что они говорят, - они умнейшие люди на свете, а посмотреть на деле, так они величайшие невежды.

Арган. Ого! Вы, я вижу, сами великий врач! Жаль, что здесь нет никого из докторов: они живо разбили бы все ваши доводы и заткнули вам рот.

Беральд. Братец! Я вовсе не ставлю своей задачей сражаться с медициной: пусть каждый человек на свой страх и риск верит во все, что ему вздумается. Наш разговор должен остаться между нами. Мне бы только очень хотелось вывести вас из заблуждения и ради забавы показать вам какую-нибудь комедию Мольера, затрагивающую этот предмет.

Арган. Ваш Мольер со своими комедиями - изрядный наглец! Хорош предмет для насмешек - такие почтенные люди, как доктора!

Беральд. Он осмеивает не докторов, он показывает смешные стороны медицины.

Арган. Его ли ума это дело - критиковать медицину? Этакий невежа, этакий наглец! Смеяться над советами и рецептами врачей, нападать на медицинское сословие, выводить на сцену таких достойных людей, как доктора!

Беральд. Что же ему и выводить на сцену, как не различные профессии? Выводят же там каждый день принцев и королей, которые уж, кажется, не ниже родом, чем доктора.

Арган. Черт возьми! Будь я доктор, я бы отомстил ему за его дерзость. А если бы он заболел, я бы оставил его без всякой помощи. Что бы с ним ни было, я не прописал бы ему ни единого клистиришки, ни единого кровопусканьишка, а сказал бы ему: «Подыхай, подыхай! В другой раз не будешь издеваться над медициной!»

Арган. Да, потому что он сумасброд; умные доктора непременно так с ним и поступят.

Он окажется еще умнее ваших докторов и не обратится к ним за помощью.

Арган. Тем хуже для него, если он не прибегнет к лекарствам.

Беральд. У него есть причины отказываться от них: он уверяет, что лекарства хороши только для людей здоровых и крепких, у которых хватает сил выдержать одновременно и болезнь и лекарство; у него же самого ровно столько сил, сколько нужно, чтобы выдержать только болезнь.

Арган. Глупейшее рассуждение!.. Послушайте, братец, не будем больше говорить об этом человеке: это вызывает у меня разлитие желчи, я могу снова расхвораться.

Беральд. Пожалуйста, братец. Итак, переменим разговор. Теперь мне хочется вам сказать, что из-за упорства вашей дочери вам не следует прибегать к таким крайним мерам, как заключение ее в монастырь; при выборе зятя не должно слепо доверять своему вкусу - здесь необходимо до известной степени считаться со склонностью самой девушки, ибо дело идет о всей ее жизни, от этого зависит, будет ли она счастлива в супружестве.

Арган. Небольшое промывательное - это очень быстро.

Беральд. Помилуйте! Неужели вы не можете побыть минутку без промывательных и без лекарств? Отложите до другого раза и посидите со мной спокойно.

Господин Флеран! Отложим до вечера или до завтрашнего утра.

Г-н Флеран (Беральду). Зачем вы вмешиваетесь не в свое дело, зачем вы спорите против предписаний врача и не даете господину Аргану поставить клистир? Вы слишком много на себя берете!

Беральд. Полно, сударь! Сразу видно, что вы не привыкли иметь дело с человеческими лицами.

Г-н Флеран. Нельзя так издеваться над лечением и заставлять меня даром терять время. Я пришел сюда только потому, что получил определенное предписание, и я расскажу господину Пургону, что вы помешали исполнить его приказание и мою обязанность. Вот увидите, вот увидите… (Уходит.)

Арган. Из-за вас, братец, может случиться несчастье.

Беральд. Большое несчастье - не поставить клистир, который прописал господин Пургон! Еще раз спрашиваю вас, братец: неужели нет средств вылечить вас от страсти к докторам и вы на всю жизнь так и погрязнете в их лекарствах?

Арган. Ах, братец, вы рассуждаете, как вполне здоровый человек! Будь вы на моем месте, вы бы заговорили по-иному. Легко бранить медицину, когда ты здоров как бык.

Вы меня выводите из себя! Я желал бы, чтобы к вам привязалась та же болезнь, что и ко мне. Посмотрел бы я тогда, что бы вы запели… А вот и господин Пургон!

Г-н Пургон. Мне сейчас рассказали, что у вас в доме творится бог знает что: оказывается, здесь смеются над моими назначениями и не желают исполнять мои предписания!

Г-н Пургон. Величайшая дерзость, неслыханный бунт больного против врача!

Г-н Пургон. Клистир, который я имел удовольствие приготовить самолично…

Г-н Пургон. Клистир, придуманный и составленный по всем правилам науки…

Клистир, который должен был произвести на внутренности чудесное действие…

Г-н Пургон. Такой клистир отвергается с презрением!

Г-н Пургон. Вопиющее покушение на достоинство медицины!

Арган (указывая на Беральда). Это он виноват…

Г-н Пургон. Преступление против медицинского сословия, преступление, которому нельзя придумать достаточно строгого наказания!

Г-н Пургон. Я заявляю вам, что отныне порываю с вами всякие отношения…

Г-н Пургон. …и что я не желаю больше иметь с вами ничего общего.

Г-н Пургон. Чтобы доказать вам, что все кончено, я разрываю дарственную, которую я составил в пользу моего племянника на случай его женитьбы. (В бешенстве рвет бумагу на мелкие клочки.)

Арган. Велите принести, я сейчас же его поставлю.

Г-н Пургон. Я собирался прочистить ваш организм, изгнать из него дурные соки…

Г-н Пургон. И мне бы потребовалось не более дюжины лекарств, чтобы довести прочистку до конца…

Г-н Пургон. Но раз вы не захотели, чтобы я вас вылечил…

Г-н Пургон. Раз вы вышли из повиновения, которого доктор вправе требовать от своего больного…

Г-н Пургон. Мне остается только вам сказать, что я покидаю вас и предоставляю вам страдать от вашего дурного организма, от расстройства ваших внутренних органов, от вашей испорченной крови, от горечи вашей желчи и от застоя ваших дурных соков.

Г-н Пургон. Желаю вам, чтобы через несколько дней вы пришли в состояние полной неизлечимости.

Г-н Пургон. Пусть у вас сделается брадипепсия^[130]…

Г-н Пургон. После брадипепсии - диспепсия…

Г-н Пургон. После дизентерии - гидропизия…

Г-н Пургон. А после гидропизии - смерть, как следствие вашего безумия.

Арган. Ах, боже мой, я умираю! Братец! Вы погубили меня.

Арган. Я больше не могу… Я уже чувствую, как медицина мстит за себя.

Беральд. Да вы с ума сошли, братец! Я бы дорого дал, чтобы никто не видел, что с вами происходит. Ощупайте себя, прошу вас, придите в себя и не давайте воли своему воображению.

Арган. Вы слышали, братец, какими ужасными болезнями он мне грозил?

Арган. Он сказал, что через несколько дней я буду неизлечим.

Беральд. А какое это имеет значение? Оракул он, что ли? Послушать вас, так можно подумать, что господин Пургон держит в своих руках нить вашей жизни и, облеченный высшей властью, укорачивает или удлиняет ее, как ему вздумается. Поймите, что основа вашей жизни заключена в вас самих, а гнев господина Пургона столь же мало способен вас умертвить, как его лекарство - исцелить. Вот вам удобный случай, если бы вы пожелали избавиться от докторов. А уж если вы не в состоянии без них обойтись, то нетрудно, братец, найти другого доктора, с которым было бы не так опасно иметь дело.

Беральд. У вас, надо сознаться, тьма предрассудков, вы очень странно смотрите на вещи.

Туанета (Аргану). Сударь! Пришел лекарь и желает вас видеть.

Туанета. Не знаю, только он похож на меня как две капли воды. Если бы я не была уверена, что моя мать честная женщина, я бы подумала, что это мой братец, которого она произвела на свет после смерти моего батюшки.

Вам повезло: один врач вас покинул, другой явился на смену.

Арган. Боюсь я, как бы из-за вас не случилось несчастья.

Арган. Видите ли, у меня из головы не выходят все эти неизвестные мне болезни, эти…

Туанета. Разрешите, сударь, вам представиться и предложить свои услуги по части всевозможных кровопусканий и слабительных, которые могут вам понадобиться.

Арган. Я вам очень обязан, сударь. (Беральду.) Вылитая Туанета, честное слово!

Туанета. Прошу прощения, сударь: я забыл отдать одно распоряжение моему слуге, я сейчас возвращусь. (Уходит.)

Арган. Вам не кажется, что это и есть Туанета?

Беральд. Сходство, правда, очень большое. Но такие вещи случаются, история полна примеров подобной игры природы.

Туанета. Да, как же, есть мне время! Я на него и так нагляделась! (Уходит.)

Арган. Если бы я не видел их обоих, я подумал бы, что это одно и то же лицо.

Беральд. Мне приходилось читать удивительные вещи о подобного рода сходстве, и даже в наши дни произошел один такой случай, когда все были обмануты.

Арган. Я бы, наверно, ошибся и готов был бы присягнуть, что это одно и то же лицо.

Туанета. Покорнейше прошу извинить меня, сударь.

Туанета. Я замечаю, сударь, что вы пристально на меня смотрите. Как вы полагаете, сколько мне лет?

Арган. Мне кажется, самое большее лет двадцать шесть - двадцать семь.

Туанета. Да. Вы видите перед собой результат секретов моего искусства, которые дают мне возможность сохранять себя бодрым и свежим.

Арган. Вот это да! Прекрасный молодой старик для своих девяноста лет!

Туанета. Я странствующий доктор: переезжаю из города в город, из провинции в провинцию, из королевства в королевство и разыскиваю достойный моего дарования материал - разыскиваю заслуживающих моего внимания больных, на которых можно было бы применить все те великие и прекрасные открытия, которые я сделал в медицине. Я презираю возню с обычными ничтожными болезнями, всеми этими пустячными ревматизмами, воспалениями, всякими там лихорадочками, истериками, мигреньками. Я ищу серьезных болезней: хороших длительных горячек с мозговыми явлениями, хорошего пятнистого тифа, хорошей чумы, хорошей водяночки, хорошего плеврита с воспалением легких - вот это мне по душе, вот тут я могу развернуться вовсю. Я хотел бы, сударь, чтобы у вас были все эти болезни, которые я назвал, чтобы все доктора от вас отступились, чтобы вы утратили всякую надежду и дошли до агонии, тогда я доказал бы вам превосходство моих средств, а равно и мое желание быть вам полезным.

Арган. Я бесконечно признателен вам, сударь, за вашу доброту.

Туанета. В моем списке знаменитых докторов этого имени нет. Какую болезнь он у вас нашел?

Арган. Он говорит, что у меня болезнь печени, а другие думают - что селезенки.

Туанета. Все они невежды! У вас больные легкие.

Арган. У меня время от времени болит голова.

Арган. Иногда кажется, что глаза застилает.

Арган. Иногда я чувствую слабость во всем теле.

Арган. А иногда бывает боль в животе, как будто бы колики.

Туанета. Легкие, легкие, говорят вам! Какое питание назначил вам доктор?

Арган. На ночь - чернослив, для облегчения желудка.

Арган. А главное, велит сильно разбавлять вино водой.

Туанета. Ignorantus, ignoganta, ignogantum!^[131] Вы должны пить чистое вино. А для того чтобы сгустить вашу кровь, которая слишком жидка, вам надо есть жирную говядину, жирную свинину, каштаны, хороший голландский сыр, рисовую и всякую другую кашу и непременно желе, чтобы пища склеивалась и обволакивалась. Ваш доктор - олух. Я пришлю вам моего помощника, а сам, пока я здесь, в городе, буду время от времени навещать вас.

Туанета. Разве вы не видите, что она оттягивает к себе всю пищу и мешает той стороне получать питание?

Туанета. Точно так же, будь я на вашем месте, я выколол бы себе правый глаз.

Туанета. Разве вы не видите, что он мешает другому глазу и отнимает у него питание? Послушайте меня, выколите его как можно скорее, и тогда у вас левый глаз будет гораздо лучше видеть.

Туанета. Ну, прощайте! Мне жаль так скоро от вас уходить, но я тороплюсь на один весьма важный консилиум по поводу мужчины, который вчера умер.

Арган. Больные, как вы знаете, никогда не провожают.

Беральд. Это, кажется, действительно очень хороший доктор.

Арган. Отрезать руку, выколоть глаз для того, чтобы другой лучше видел? Нет, уж пусть лучше он не так хорошо видит. Вот так операция, после которой сделаешься кривым и безруким!

Туанета (делая вид, что с кем-то разговаривает). Хорошо, хорошо, покорно благодарю! Некогда мне шутки шутить.

Туанета. Да вот ваш доктор хотел пощупать мне пульс.

Арган. Кто бы мог подумать: в девяносто лет!

Беральд. Ну, братец, раз господин Пургон с вами теперь в ссоре, не поговорим ли мы о том женихе, которого я имею в виду для моей племянницы?

Арган. Нет, братец. Я решил отдать ее в монастырь, раз она противится моей воле. Я прекрасно вижу, что тут завелись любовные делишки. Я проведал об одном тайном свидании, хотя никто еще не подозревает, что оно мне стало известно.

Беральд. Ну что же, братец, если даже тут и есть легкое увлечение, разве оно уж так преступно? Может ли это вас опозорить, если все клонится к такому честному делу, как брак?

Арган. Как хотите, братец, а она станет монахиней - это решено.

Арган. Я понимаю, куда вы все клоните: моя жена не дает вам покоя.

Беральд. Да, братец, уж если говорить начистоту, так действительно я имею в виду вашу супругу. Мне так же несносно ваше помешательство на медицине, как ваша безумная любовь к этой женщине: я не могу видеть, как вы попадаете во все ловушки, которые она вам расставляет.

Туанета. … невозможно сказать, до чего любит.

Арган. Спросите у Туанеты, как она со мной ласкова…

Арган. Какими заботами и попечениями она меня окружает.

Туанета. Все верно. (Беральду.) Хотите, я вам сейчас покажу, и вы сможете воочию убедиться, до чего она любит господина Аргана! (Аргану.) Позвольте мне, сударь, раскрыть ему глаза и рассеять его заблуждение.

Туанета. Только не давайте ей слишком долго предаваться отчаянию, а то она может умереть с горя.

Туанета (Беральду). А вы спрячьтесь пока в этот угол.

Туанета. О нет! Какая же может быть в этом опасность? Скорее вытягивайтесь! (Тихо.) То-то посмеемся над вашим братцем!.. А вот и ваша жена. Лежите смирно.

Беральд, Арган, вытянувшийся в кресле, Туанета, Белина.

Туанета (делает вид, что не замечает Белину).

Туанета. Наверно! Об этом еще никто не знает. Я была около него одна, и он тихо испустил дух на моих руках. Вот он, вытянулся в кресле.

Белина. Слава тебе господи! Наконец-то я освободилась от этой обузы! Какая ты глупая, Туанета, что так огорчаешься!

Белина. Полно, не стоит! Подумаешь, какая потеря! Кому он был нужен? Человек, всех стеснявший, неопрятный, противный, вечно возившийся со своими клистирами и лекарствами, постоянно сморкавшийся, кашлявший, плевавший, человек глупый, надоедливый, ворчливый, всех изводивший, день и ночь ругавший служанок и лакеев!..

Белина. Помоги мне, Туанета, привести в исполнение мой план, - можешь быть уверена, что без награды не останешься. Так как, по счастью, никто еще ничего не знает, перенесем его на кровать и скроем, что он умер, пока я не улажу свои дела. Я хочу захватить бумаги и деньги: было бы просто несправедливо не вознаградить себя за то, что я провела около него свои лучшие годы. Пойдем, Туанета, возьмем сначала все ключи.

Арган. А, любезная супруга, так-то вы меня любите?

Арган (вдогонку Белине). Я очень рад, что узнал вашу любовь ко мне и услышал прекрасное похвальное слово, которое вы произнесли в мою честь. Это мне наука: вперед буду умнее и осмотрительнее.

Туанета. По чести, ничего подобного я не ожидала!.. Но я слышу, идет ваша дочь. Лягте еще разок - посмотрим, как она примет весть о вашей кончине. Ее тоже не мешает проверить: раз уж вы на это пошли, то вот так вы и узнаете, какие чувства питают к вам все ваши близкие.

Туанета (делает вид, что не замечает Анжелику). Ах, боже мой! Вот горе-то! Какой ужасный день!

Анжелика. Что с тобой, Туанета? О чем ты плачешь?

Туанета. Увы, я должна сообщить вам печальную весть!

Анжелика. О боже! Какое несчастье! Жестокая моя судьба! Увы! Неужели я потеряла отца, единственное, что было у меня в жизни, и, к довершению всего, потеряла в ту минуту, когда он на меня гневался? Что будет со мной, несчастной? Где найду я утешение в таком великом горе?

Клеант. Что с вами, прелестная Анжелика? О чем вы так плачете?

Анжелика. Увы! Я оплакиваю потерю самого дорогого и любимого существа: я оплакиваю смерть моего отца!

Клеант. О боже! Какое несчастье! Какой неожиданный удар! А ведь я только что упросил вашего дядю сделать за меня предложение и теперь явился к вашему батюшке, чтобы представиться ему лично и попытаться своими мольбами и изъявлениями своей преданности склонить его на то, чтобы вы стали моею.

Анжелика. Ах, Клеант! Не будем больше об этом говорить. Оставим все мечты о браке. После смерти отца свет потерял для меня всю свою привлекательность, я отрекаюсь от него навсегда. Да, батюшка, если раньше я прекословила вам, то теперь я исполню по крайней мере одно ваше желание и тем искуплю свою вину перед вами. (Бросается на колени перед Арганом.) Позвольте мне, батюшка, дать вам этот обет и в знак раскаянья поцеловать вас.

Арган (встает и обнимает Анжелику). Ах, дочь моя!

Анжелика. Ах, какая радостная неожиданность!.. Батюшка! Раз, к моему великому счастью, небо возвращает вас мне, позвольте мне броситься к вашим ногам и умолять вас об одном: если вы не сочувствуете влечению моего сердца, если вы несогласны выдать меня замуж за Клеанта, то заклинаю вас - не заставляйте меня по крайней мере выходить за другого. Вот единственная милость, о которой я вас прошу.

Клеант (бросается к ногам Аргана). Пусть наши мольбы тронут вас! Не противьтесь порыву того прекрасного чувства, которое мы испытываем друг к другу.

Беральд. Брат! Неужели вы можете перед этим устоять?

Туанета. Сударь! Неужто вас не трогает такая любовь?

Арган. Пусть он сделается доктором, тогда я соглашусь на их брак. (Клеанту). Да, сделайтесь доктором - и я отдам за вас мою дочь.

Клеант. С восторгом, сударь! Если нужно только это, чтобы стать вашим зятем, я готов сделаться доктором, даже аптекарем, если вам угодно. Это пустяки, ради прелестной Анжелики я готов на все.

Беральд. А знаете, что мне пришло в голову, братец? Сделайтесь вы сами доктором! Тогда будет еще удобнее: вы найдете в самом себе все, что вам требуется.

Туанета. И то правда! Это самый лучший способ скоро вылечиться: ни одна болезнь не посмеет привязаться к доктору.

Видно, братец, вы надо мной смеетесь. Разве в моем возрасте начинают учиться?

Беральд. Вот еще - учиться! Вы и так достаточно образованы - многие доктора знают не больше вашего.

Арган. Но ведь надо уметь хорошо говорить по-латыни, распознавать болезни и знать средства от них.

Беральд. Как только получите докторскую мантию и шапочку, сразу же все узнаете и станете великим искусником.

Арган. Что? Стоит надеть мантию - и ты уже можешь рассуждать о болезнях?

Беральд. Ну да! Когда говорит человек в мантии и шапочке, всякая галиматья становится ученостью, а всякая глупость - разумной речью.

Туанета. Право, сударь, одна ваша борода уже много значит:^[132] у кого есть борода, тот уже наполовину доктор.

Клеант. Я, во всяком случае, согласен на все.

Беральд (Аргану). Хотите, мы это устроим сейчас?

Беральд. Да. У меня есть много друзей среди медиков, они сейчас же сюда явятся и проделают эту церемонию у вас в зале. И это вам ничего не будет стоить.

Арган. Ну а мне-то что же говорить? Что отвечать?

Беральд. Вам все объяснят в двух словах и напишут на бумаге, что вам надо будет говорить. Идите оденьтесь понаряднее, а я пошлю за ними.

Клеант. Что все это значит? Кто эти ваши знакомые медики?

Беральд. Собираюсь немного позабавиться сегодня вечером. Актеры сочинили маленькую интермедию, изображающую получение докторского звания, с танцами и музыкой. Вот я и хочу, чтобы мы все ее посмотрели и чтобы мой брат исполнил в ней главную роль.

Анжелика. Однако, дядюшка, мне кажется, вы слишком уж потешаетесь над моим отцом.

Беральд. Нет, милая племянница, я хочу не столько над ним потешиться, сколько снизойти к его слабости. Это все останется между нами. Каждый из нас тоже может взять на себя какую-нибудь роль и принять участие в комедии. Во время карнавала это разрешается. Пойдем скорее и приготовим все, что нужно.

Анжелика. Да, если дядюшка будет нами руководить.

Она представляет собой шуточную церемонию присвоения докторского звания бакалавру, которого изображает Арган, - церемонию с музыкой, пением и танцами.

Первый балетный выход. Являются обойщики; они украшают зал и расставляют скамьи. Затем собрание, состоящее из восьми клистироносцев, шести аптекарей, двадцати двух докторов, одного бакалавра, восьми хирургов танцующих и двух поющих, входит и занимает места согласно рангу каждого.

Вам, мудриссими доктóрес,

Медицине профессóрес,

Аткве и другим месьóрес,

Истинным экзекутóрес,

Всех прескрипций факультáтис,

Квихик ныне собирáтис, -

Апотикарии, хирургиани, -

Вам, всей честной компании, -

Чести, денег за визитум,

Атква бонум аппетитум.

Коллеги! Я нон пóссум сáтис

Удивлятис, восторгатис,

Квáлис нам дана концессия -

Медицинская профессия

Бен тровáта прекрасниссима,

Медицина иллюстриссима!

Лишь одним своим названием,

Сиречь наименованием,

Совершáнтур чудесóрум,

óрум

Всевозможнейших родóрум,

В ус не дуя, жить годóрум.

Уби сумус - мы видéмус,

Сколько славы намус всéмус

В целом мире: стáрус, мáлус

Видят в нас свой идеалус.

Все лекарств у нас искáрунт,

Как богов нас обожáрунт,

Перед нашей компетенцией

Князь и царь склонят главенции.

Эрго, нам велит сапьенция,

Здравус смыслус эт пруденция:

Не жалея сил, стараре,

Чтоб из рук не упускаре

Славу, гонор, привилегию,

Чтоб в доктриссиму коллегию

Проникать не допускаре

Лиц, достойных уважения

Эт способных занимаре

óструм бóнум положение.

Нунк, затем вы конвокати,

Чтоб в учебном докторате

Сей ученый муж, котóрис

Ищет звания доктóрис,

Здесь пройдя экзаменацию,

Получил квалификацию.

Если дóмине президéнтус

И тóтус кворум извинéнтус,

Бакалавра эго пóссум

Затруднить одним вопросом:

Кáуза и резóнус - квáре

Опиум фéцит засыпаре?

Почтенный доктор инквит: кваре

Опиум фецит засыпаре?

Респондэс на кое:

Хáбет свойство такое -

Виртус снотвóрус,

óрус

Пóте силу храпира

Натуру усыпира.

Бене, бене, бене, превосходно:

Дигнус он войти свободно

В ностро славное сословие,

Респондендо всем условиям.

С санкции дóмини президента

И достойниссиме факультета

Прошу у бакалавра ответа:

Какие медикаменты

И назначения какие

Подлежат гидропизии?

Клистериум вставляре,

Постéа кровь пускáре,

А затем - пургáре.

Бене, бене, бене, превосходно:

Дигнус он войти свободно

Респондендо всем условиям.

С санкции домини президента,

Докториссими собрания

И всей ученой компании,

Бакалавра, если поссум,

Затрудню одним вопросом:

Как лечить диабетиков,

Астматиков и табетиков?

Клистериум вставляре,

Постеа кровь пускаре,

А затем - пургаре.

Бене, бене, бене, превосходно:

Дигнус он войти свободно

В ностро славное сословие,

Респондендо всем условиям.

Бакалавр силен, как немногие,

Да позволит мне домине президентус

И доктриссиме собрание инквире

И спросире, как поступире:

Иéри пришел ко мне пациентус,

Горячка не покидает его ни на моментус,

Голова у него болидит,

Бокус у него колидит,

Кум гранде трудом дышéбат,

Кум пéна распирéбат, -

Благоволите сказаре:

Как илло поступаре?

Клистериум вставляре,

Постеа кровь пускаре,

А затем - идем пургаре.

Но если недугус - самус

Пéссимус, упрямус,

Но вульт уступаре:

Клистериум вставляре,

Постеа кровь пускаре,

А затем - идем пургаре.

Бене, бене, бене, превосходно:

Дигнус он войти свободно

В ностро славное сословие,

Респондендо всем условиям.

Юрас: дашь ли с сей минуты

Клятву соблюдать статуты,

Медицины все прескрипции,

Не меняя их транскрипции?

Юрас ты ин омнибус

Консультационибус

Быть того же сéмпер мнения,

Как и древнее учение?

Не давать пациентóрум

Новых медикаментóрум

И ничем не пользовáтис,

Кроме средств от факультáтис,

Хоть больной бы издыхáнтур,

И совсем в ящик сыгрáнтур?

Эго кум берéто исто

Доно тиби право клинициста,

Санкциам и разрешениам

На всякого рода лечениам:

Медиканди,

Пурганди,

Кровопусканди,

Вскрыванди,

Резанди,

Секанди

Безнаказанно всяким манером

Пер тóтам тéррам.

Все хирурги и аптекари в такт кланяются бакалавру.

Мудриссиме профессора доктрины,

Ревеню, кассии и рицины!

Было бы безумиéнзис,

Смешиéнзис и нелепиéнзис,

Если б я осмелибáтур

Вас хвалами лаудáтор,

Прибавляндо сóлнциусу светáрис,

Небосклониусу - звездáрис,

Волнам - океанус космáтус,

Весне - роз аромáтус.

Вместо всех словáбилес,

áбилес,

Позвольте мне апелляре

И вóбис сик сказаре:

Вы дали мне, михи, юро,

Мáгис, чем отец и натура:

Натурой и отцом

Я создан был человеком,

Вы ж были добрее мéкум,

Сделав меня врачом,

И за это, доктриссиме квóрум,

В этом сердце живут к вам, кви

Ин сэкула сэкулóрум -

Чувства благодарности и любви.

Виват, виват,

Виват ему стократ!

Виват, доктóрус нóвус,

Славный краснослóвус!

Тысячу лет ему кушáре,

Милле аннис попивáре,

Кровь пускáре и убивáре!

Все хирурги и аптекари танцуют под пение и музыку, бьют в ладоши и в такт стучат пестиками.

Да узрит он скоро

Свой рецептóрум

У всех хирургóрум

И апотикáрум

Ходким товаром!

Виват, виват,

Виват ему стократ!

Виват, докторус новус,

Славный краснословус!

Тысячу лет ему кушаре,

Милле аннис попиваре,

Кровь пускаре и убиваре!

Будь за áннум áнно

К нему постоянно

óнис

Своими дóнис!

Пусть не знает иных он бóлес,

Кроме пéсты, верóлес,

Рéзис, кóликас, воспалéниас

И кровотечéниас!

Виват, виват,

Виват ему стократ!

Виват, докторус новус,

Славный краснословус!

Тысячу лет ему кушаре,

Милле аннис попиваре,

Кровь пускаре и убиваре!

Доктора, хирурги и аптекари торжественно уходят в том же порядке, в каком вошли.

Брадипепсия, диспепсия, апепсия, лиентерия - старинные наименования желудочных заболеваний. - водянка желудка.

Невежественный, невежественная, невежественное (искаженное латин.).

…одна ваша борода уже много значит. - У Аргана - Мольера, судя по рисунку Бриссара, были густые усы и эспаньолка, которые Туанета называет «бородой».

При всей своей пародийности интермедия посвящения в доктора заключала в себе некоторые моменты подлинного церемониала XVII в., связанного с присвоением докторского звания. Текст интермедии написан на смеси латыни и французского языка с добавлением отдельных итальянских слов. Существует предположение, что в составлении этого текста принимал участие Буало.

Даем перевод этого текста, сделанный А. А. Смирновым.

«Президент. Вам, мудрейшие доктора, профессора медицины, а также и другим господам, истинным исполнителям всех предписаний факультета, которые ныне здесь собрались, - аптекари, хирурги, - вам и всей честной компании я желаю денег за визиты и доброго аппетита.

Коллеги! Я не могу достаточно надивиться и восхититься, какая нам дана концессия - медицинская профессия, желанная, прекраснейшая, славнейшая медицина! Лишь одним своим названием (иначе говоря, наименованием) она совершает чудеса, позволяя всякого рода людям долгие годы жить припеваючи, ничего не делая.

Где бы мы ни находились, мы всюду видим, какой славой мы пользуемся во всем мире: старый и малый видят в нас свой идеал. Все добиваются от нас лекарств, поклоняются нам, как богам; перед нашим авторитетом склоняют голову короли и князья.

Итак, нам велят мудрость, здравый смысл и благоразумие - стараться не выпускать из своих рук славу, почет и привилегии, стараться не допускать в нашу теснейшую коллегию лиц, достойных уважения и способных занять наше хорошее положение.

Сейчас вы созваны для того, чтобы в ученом собрании докторов сей муж, который ищет звания доктора, сдавши здесь экзамены, получил квалификацию.

Первый доктор. Если господин президент и все собрание разрешит мне, я хотел бы затруднить бакалавра одним вопросом: какова причина и основание того, что опиум усыпляет?

Бакалавр. Почтенный доктор спрашивает, почему усыпляет опиум? На это я отвечу: он имеет такое свойство - снотворную способность, которая может содержать в себе силу усыплять организм.

Второй доктор. С разрешения президента и достойнейшего факультета я прошу бакалавра ответить мне: какие лекарства и предписания уместны при водянке?

Бакалавр. Поставить клистир, затем пустить кровь, затем прочистить желудок.

Третий доктор. С разрешения господина президента, ученейшего собрания и всей ученой комиссии я желал бы затруднить бакалавра одним вопросом: как лечить лиц, страдающих диабетом, астмой и табесом?

Четвертый доктор. Бакалавр силен, как немногие, в медицине и патологии; да позволит мне господин президент и ученейшее собрание взять слово и спросить, как надо поступить. Вчера пришел ко мне пациент; горячка не оставляет его ни на минуту, у него болит голова, колет в боку, он с большим трудом дышал и выпускал воздух с пеной. Будьте добры ответить: как поступить с ним?

Пятый доктор. Но если недуг тягчайший, упорный - не хочет уступать, то как поступить с ним?

Клянись: дашь ли немедленно клятву соблюдать устав и все предписания факультета, не меняя в них ни одной буквы?

Президент. Клянешься ли ты не давать пациентам новых лекарств и не пользоваться ничем, кроме средств, одобренных факультетом, хотя бы больной был при последнем издыхании и готов был умереть?

Президент. Вместе с этой докторской шапочкой я даю тебе право клинициста, полномочие и привилегию на всякого рода лечение - посредством лекарств, очищения желудка, кровопускания, вскрытия, надрезов, рассечения и убивания безнаказанно любым способом всюду на земле.

Бакалавр. - звезд, косматому океану - волн, весне - аромата роз. Вместо всяких слов, почтенные коллеги, позвольте мне обратиться к вам и сказать так: вы дали мне, клянусь вам, больше, чем отец и природа: природа и отец создали меня человеком, а вы были еще добрее ко мне, сделав меня врачом! И за это, ученейшее собрание, в моем сердце живут к вам на веки веков чувства благодарности и любви!

Хор. Привет ему, привет, стократный привет! Привет, новый доктор! Славный вития! Тысячу лет ему есть, тысячу лет попивать, пускать кровь и убивать!

Хирургия. Да узрит он в скором времени свои рецепты у всех хирургов и аптекарей как ходкий товар!

Да будет судьба к нему постоянно, из года в год, благосклонна своими дарами! Да не испытает он иных болезней, кроме чумы, оспы, резей, колик, воспаления и кровотечений!

Автор:	Мольер Ж.
Категория:	Комедия