Чревовещатель.
Глава XX

XX

Услышав эти страшные слова, Сиди-Коко отскочил назад и, казалось, приготовился защищаться. Другой жандарм быстро взял его за плечо, между тем как унтер-офицер схватил его за руки. Но чревовещатель успел оправиться.

-- Я не собираюсь бежать, - сказал он. - Вы понимаете, меня это ужасно удивило... Да к тому же темно... Я вас принял за злоумышленников. Теперь я вижу, что вы жандармы. Но я не сделал ничего дурного!

-- Может быть... это нас не касается... Вы об этом поговорите со следственным судьей.

-- С каким следственным судьей?

-- С тем, конечно, который подписал приказ о вашем задержании.

-- У вас есть приказ о моем задержании?

-- Разумеется. Если вы хотите, я вам его покажу...

-- В чем меня обвиняют?..

-- Вам это лучше знать. Мне об этом ничего не известно.

-- Куда вы меня отправите?

-- В Рошвиль.

-- В Рошвиль, - пробормотал чревовещатель дрожащим голосом и затем прибавил себе под нос: - Этого-то я и боялся... Тот рассказал!..

Унтер-офицер запомнил эти слова, сходные с признаниями, какие иногда вырываются у преступников в минуту смятения.

-- В путь! - скомандовал он. - Никто не видел, как мы вас взяли. Чем меньше шума, тем лучше...

-- Я готов за вами следовать. Каковы бы ни были подозрения, которые тяготеют надо мной, мне не составит труда доказать судье свою невиновность.

-- Тем лучше для вас!

-- Но я не могу предстать перед судьей в этом шутовском костюме. Позвольте мне переодеться.

-- А далеко ли нужно идти?

-- В двух шагах отсюда повозка, где я сплю и где находятся мои вещи. Не подумайте, что я хочу убежать... Ведь меня все равно поймают! Да вы и не оставите меня одного...

-- Но, - заметил унтер-офицер, - у повозки мы встретим ваших товарищей, и тогда о вашем аресте всем станет известно.

-- Представление еще не кончилось, мы никого не встретим, кроме маленькой девочки, которая стережет повозку. Если она и увидит что-нибудь, то наверняка ничего не поймет...

-- Ну, так идем скорее...

Чревовещатель, сопровождаемый жандармами, дошел до длинной и широкой повозки, служившей артистам гардеробом и спальней. Девочка, дремавшая около подножки, приоткрыла было глаза, но, узнав Сиди-Коко, тотчас зажмурила их опять.

Сиди-Коко быстро снял с себя свое смешное одеяние, надел холстинные панталоны, синюю шерстяную блузу и сказал:

Арестованный и оба его стража отправились обратно. Представление заканчивалось. Публика покидала балаган и расходилась по площади. Законная супруга Трабукоса тушила последние плошки. Никто не обратил внимания на трех мужчин, быстро направлявшихся к трактиру, где их ожидала повозка.

Было одиннадцать часов вечера с небольшим. Накормленная лошадь вывезла повозку со двора, ею правил третий жандарм. Унтер-офицер вынул из кармана какой-то предмет.

-- Вы сядете сюда, на солому, - сказал он чревовещателю, - но прежде дайте мне ваши руки...

Сиди-Коко ужасно побледнел.

-- Дать вам руки, - повторил он, - зачем?..

-- Затем, чтобы надеть наручники...

-- Наручники! - воскликнул молодой человек с ужасом и отвращением.

-- Так нужно...

-- Но ведь наручники надевают только на страшных преступников, на поджигателей, убийц! Даже воры обычно избавлены от этого унижения... Я не страшный преступник, не поджигатель и не убийца... И не вор... Я честный человек, которого ложно обвинили неизвестно в каком проступке. Разве я оказал вам сопротивление? Сжальтесь надо мной... Я не убегу, клянусь вам честью...

При слове "честь" унтер-офицер пожал плечами.

-- Так приказано, и никакие мольбы не помогут... Мариго, принесите фонарь.

Жандарм, у которого было такое нежное имя, взял фонарь, висевший на повозке. Бледный луч осветил обшлага блузы чревовещателя. Бравый унтер-офицер вздрогнул. Он заметил у Сиди-Коко в петлице узенькую желтую ленточку.

-- Что это такое? - спросил он, дотрагиваясь пальцем до ленточки.

-- Прежде чем стать комедиантом, я был солдатом, - просто ответил чревовещатель. - Зуавом... В одном сражении, в Африке, я спас жизнь своему лейтенанту и получил эту ленточку в награду. Это знак отличия военного ордена...

-- Благодарю вас! - воскликнул Сиди-Коко. - Вы честный человек!

Забыв о своем положении, он протянул руку унтер-офицеру, который отдернул свою и сказал:

-- Слушайте внимательно то, что я вам сейчас скажу: я отвечаю за вас!.. Мне необходимо доставить вас в Рошвиль! Вы сядете со мной на передок. Я буду править лошадью. Товарищи мои сядут сзади с заряженными ружьями. Я вас предупреждаю, что если вам вздумается выскочить из повозки и удрать от нас, то вас подстрелят, как волка.

-- К чему угрозы? - возразил чревовещатель. - Я уже вам дал слово.

-- Итак, вы предупреждены. Садитесь первый...

Наконец повозка тронулась. Все молчали.

"Удивительно, как изменилось мое мнение об этом чревовещателе, - думал унтер-офицер. - Сначала я дал бы голову на отсечение, что он виновен, а теперь и руки не дам... Человек, которого схватили и везут в то место, где он раскроил голову отцу и зарезал дочь, не может быть так спокоен!.. Это неестественно!.. Другое дело, если бы он был каторжником, но он был солдатом! Правда, случалось, что и солдаты сбивались с пути... Ну, да все это меня не касается..."

Добрый конь бежал хорошо, и расстояние быстро уменьшалось. До Рошвиля оставалось не больше четверти часа езды. Сиди-Коко нарушил молчание:

-- Этого я не знаю. Могу обещать вам только то, что тотчас сообщу ему о нашем приезде.

-- Поведете ли вы меня к нему?

-- Если он прикажет, то, конечно, я не заставлю вас ждать.

Повозка замедлила ход. Они проехали часть деревни, погруженной в безмолвие, и остановились возле мэрии.