Чревовещатель.
Глава XLI

XLI

В ноябре 1873 года, следовательно, за одиннадцать месяцев до того, как в Париже и Нормандии произошли описанные нами события, пятнадцать молодых офицеров собрались в зале кофейной "Аполлон" в Алжире, чтобы отпраздновать приезд сен-сирского товарища, прибывшего накануне в Африку в чине лейтенанта.

Мы не очень удивим наших читателей, заметив, что их разговор касался почти исключительно женщин и интриг. Приезжему рассказывали любовные истории города Алжира и называли имена любезных особ, которые не отличались слишком чопорной добродетелью. Завязался горячий спор насчет прелестей этих дам, которых одни превозносили, другие оспаривали. Одни присуждали классическое яблоко Париса актрисе алжирского театра. Другие провозглашали пластическое превосходство двух певиц из концертной кофейни. Дама за прилавком биржевой кофейни имела своих сторонников. Три сестры-мавританки, продававшие кораллы и улыбки в лавочке на Правительственной площади, также не знали недостатка в рыцарях.

-- Господа, - сказал один турецкий офицер, - я всех вас примирю. Самая хорошенькая женщина в Алжире - любовница одного из наших товарищей, который по долгу службы удалился от нас в эту минуту, но, кажется, скоро вернется к нам.

-- Имя ее! Имя женщины? Имя товарища? - послышалось несколько голосов.

-- Эта женщина - жидовка Ревекка, а ее любовник - Жорж Прадель.

Мнение офицера не встретило серьезных опровержений.

-- Это верно, что Ревекка чудо как хороша, - сказал один молодой человек. - Но изумительная красота этой высокой девушки кажется мне скорее страшной, чем привлекательной. Удивительная правильность ее черт, бледность лица, небрежность движений придают ей вид совершеннейшей статуи, но все-таки статуи. Ее пурпурные губы, резко выделяющиеся на матово-белом лице, будто окрашены кровью. Глаза слишком велики, слишком черны, слишком глубоки. Они пугают меня.

-- Позвольте мне усомниться в этом, любезнейший! - вскрикнул один подлейтенант с громким хохотом. - Ведь если жидовка пригласит вас заменить ей Жоржа Праделя, то вы замените его без колебаний!

-- Ну нет, - ответил молодой человек. - Повторяю вам, что, отдавая полную справедливость красоте Ревекки, я не прихожу в восторг от этой красоты. Тем более жидовка дорого обходится Жоржу Праделю.

-- Это верно! - хором сказали офицеры.

-- Я познакомился с Жоржем Праделем по выходе из училища, - сказал лейтенант, чей приезд праздновали. - Это очаровательный молодой человек, но он не слыл богатым.

-- Он небогат. Но у него есть щедрый дядя-миллионер, настоящий американский дядя, хотя он из Нормандии. Дядя этот частенько шлет деньги нашему товарищу. Это и объясняет щедрость лейтенанта. Я должен прибавить, что Алжир не Париж и жидовка Ревекка держит только одну служанку и довольствуется содержанием, которого парижанке хватило бы только на один день.

-- Жорж Прадель любит эту девушку?

-- Не знаю. Вот уже полгода как он с ней не расстается, но, может быть, в этой связи больше самолюбия, чем любви. Он в особенности дорожит своей любовницей, кажется, потому, что она, как сказал наш приятель Менар, первая красавица в Алжире.

-- Наш приятель Менар ошибается! - закричал один офицер, переступивший за порог и услышавший последнюю фразу. - В Алжире есть женщина, у которой Ревекка недостойна быть и служанкой.

-- Кто эта женщина? - спросили все в один голос.

-- Не знаю, - ответил барон де Турнад - так звали этого офицера.

Все расхохотались.

-- Не знаю, - продолжал барон, - но, будьте уверены, узнаю. Я найду эту незнакомку, даже если мне придется для этого обыскать все дома в городе.

-- Но вы видели это чудо? - спросил офицер, звавшийся Полем де Менаром.

-- Видел, но мельком.

-- Историю! Историю! Требуем историю!

-- Она очень проста. На прошлой неделе я был в Блида по поручению. Окончив его, я возвращался в дилижансе и сидел в купе вместе с двумя женщинами. На одной был туалет простой, но покроя, неоспоримо, парижского. Грация и гибкость ее стана говорили, что она молода. Лицо ее было скрыто, как у арабских женщин, под шелковой кисеей. Я сказал себе: "Стан хорош, вот она и показывает его; лицо безобразно, вот она его и прячет". Другая женщина, сидевшая между путешественницей и мной, была мулаткой, служанкой. Ее госпожа, к которой я два или три раза обращался с вежливыми словами, едва отвечала мне голосом очень тихим и, очевидно, нехотя.

от нас. Моя спутница машинально высунулась из окна. Ветер приподнял вуаль, и незнакомке понадобилось несколько секунд, чтобы поправить ее. За эти несколько секунд я увидел лицо - лицо, которое оклеветал минуту тому назад, как полный дурак. Великолепное лицо, несравненное! Белокурый ангел с голубыми глазами! О, эти божественные черты я не смогу забыть никогда!

"Уж как там хотите, сударыня, а вы не можете помешать мне следовать за вами. Я против вашей воли узнаю, кто вы".

Мы приехали. Ночь была темная. Я собирался пуститься в погоню, когда кто-то взял меня под руку. Я вздрогнул и обернулся. Увы! Это был мой начальник. Я покорился необходимости и подробно отчитался в поручении, которое было возложено на меня. Когда я закончил, дилижанс уже поставили в сарай, а обе женщины исчезли. Я потерял след. Но я отыщу ее!

Так барон де Турнад окончил свой рассказ. Тут дверь снова отворилась, и Жорж Прадель, встреченный горячими восклицаниями офицеров, вошел в зал.