Чревовещатель.
Глава LXI

LXI

Сиди-Коко снял очень скромную комнату на третьем этаже маленькой гостиницы возле железной дороги, где и ждал с нетерпением сыщика.

-- Дадите вы мне, наконец, дело? - спросил он, пожимая ему руку. - Мне нужно действовать, иначе я сойду с ума.

-- Будьте спокойны. Итак, вы состояли в цирковой труппе, а всякий циркач немного актер.

-- Вы хотите дать мне роль? Постарайтесь, чтобы она была мне по силам.

-- Вы исполните ее легко. Надо только изменить внешность до неузнаваемости.

Жобен несколько секунд рассматривал чревовещателя, будто намеревался писать портрет по памяти.

-- Теперь знаю, - сказал сыщик, - вы станете моряком.

Сыщик вынул из кармана футляр с бритвами, ножницами, мыло, пастельные карандаши и множество других предметов.

-- Садитесь, - указал он на стул. - Начнем превращение.

Сыщик взбил в стакане мыло в пену и намазал ею черные усы отставного зуава.

-- Уж не сбрить ли их вы собираетесь? - вскрикнул Сиди-Коко с явным беспокойством.

-- Это необходимо. Моряки не носят усов. Бакенбарды - это можно.

Жобен вынул бакенбарды черного цвета, длинные, густые, приклеил их к щекам чревовещателя, расчесал их, взъерошил, потом улыбнулся своему произведению.

-- Посмотрите на себя, - сказал он.

Сиди-Коко встал, посмотрелся в зеркало над камином и удивился результату. Он не узнавал себя. Лишившись усов и обзаведясь бакенбардами, он обрел облик настоящего моряка.

-- Это удивительно!

-- Будет еще удивительнее, когда вы наденете нужный костюм. Подождите, я вернусь через полчаса.

Вскоре Жобен вернулся с костюмом. Сиди-Коко оделся в один миг, и превращение оказалось вполне законченным.

-- В таком виде, - продолжал Жобен, - любой капитан, не колеблясь, внесет вас в свой корабельный список. Вы настоящий моряк.

-- Что же дальше? - спросил чревовещатель.

-- Вы мне сказали в Рошвиле, что у вас есть деньги. Итак, вы поедете первым же поездом, выйдете в Малоне и остановитесь в гостинице, ближайшей к железной дороге. Хозяину скажете, что ждете родственника, желающего купить имение в этих краях, но не знаете, когда он приедет, и это послужит вам предлогом наблюдать за прибытием каждого поезда. Конечно, в Малоне выходят немногие, но это облегчит ваши наблюдения. У вас зоркие глаза и хорошее чутье. Как только кого-нибудь заподозрите, телеграфируйте мне одно слово: "Приезжайте" и не упускайте добычу из виду.

-- Будьте спокойны. Если убийца Мариетты пройдет мимо меня, клянусь всеми святыми, я схвачу его за горло и задушу.

с деньгами в руках. Остальное - дело правосудия. Вы обещаете сохранять спокойствие?

-- Обещаю, раз это необходимо. Но я боюсь, как бы однажды утром жандарм, присланный мэром или комиссаром, не явился потребовать от меня бумаг.

-- Все предусмотрено, - возразил Жобен.

Он раскрыл свой бумажник, вынул треугольную карточку с печатью и подписью и подал чревовещателю.

-- Я потребовал это для вас в префектуре полиции, - продолжал он, - с этой карточкой жандармы не только вас не арестуют, но в случае надобности станут еще и помогать.

-- Хорошо, - сказал чревовещатель, взяв карточку.

-- Возьмите эту игрушку, - добавил сыщик, подавая отставному зуаву шестиствольный револьвер. - Надеюсь, он вам не понадобится.

-- Благодарю, - ответил Кокле, сунув револьвер в карман блузы.

-- Он с шестью зарядами, а в рукояти есть еще полдюжины патронов, - продолжал Жобен. - Итак, мы условились. Поезд уходит через полчаса..

Спустя полтора часа прибыв на место, отставной зуав рассказал хозяину гостиницы свою легенду и оказался в центре внимания, как жилец, богатый родственник которого намеревается купить имение в окрестностях. Всю ночь Сиди-Коко не смыкал глаз. Слишком близко было рошвильское кладбище, где покоились Мариетта и ее отец, взывая о мести.

С тех пор как Поль Абади стал судебным следователем, он редко встречал такое необычное дело, как двойное убийство в Рошвиле. Следовательно, ему очень хотелось посмотреть на героя этой страшной драмы. Он уже составил себе мнение о нем. Поль Абади не сомневался, что, захватив лейтенанта, он задержал истинного убийцу. В ту минуту, когда молодой человек вошел в его кабинет, следователь быстро взглянул на него и испытал невольное удивление. Облик Жоржа не вязался с мыслью о страшном преступлении. Прадель поклонился с достоинством. Судебный следователь не ответил на его поклон, и бледное лицо молодого человека вспыхнуло.

-- Садитесь, - сказал Поль Абади, указывая на стул.

Лейтенант повиновался. Судебный следователь устремил на него проницательный взгляд. Письмоводитель, склонившись над столиком, приготовился писать.

-- Господин судебный следователь, - воскликнул Жорж, - полицейский сыщик, исполнявший ваш приказ о моем аресте, сказал, что меня обвиняют в двойном убийстве. Обвинение это нелепо, однако я желал бы знать, на чем оно основывается.

-- Вы здесь затем, чтобы отвечать мне, а не меня расспрашивать, - сухо перебил Поль Абади. - Письмоводитель, пишите.

Сначала шли обычные вопросы, потом судебный следователь, пристально глядя в лицо Жоржа, вдруг сказал:

-- Вас обвиняют в том, что в ночь с двадцать четвертого на двадцать пятое число вы убили Жака Ландри и его дочь Мариетту и украли триста пятьдесят тысяч, отданные на хранение вашим дядей, Филиппом Домера, управляющему Рошвильским замком.

Молодой человек вздрогнул, глаза его расширились, губы задрожали.

-- Итак, - пролепетал он, - по-вашему, я не только убийца, я сделал проступок еще более низкий и подлый. Я убил, чтобы обокрасть!

-- Отвечайте.

-- Что прикажете отвечать? Разве это стоит опровергать? Нет, сто раз нет! Я могу сказать только одно. Я не виновен, и вы это знаете так же хорошо, как и я.

-- Обвиняемый, помните об уважении, которое следует проявлять к суду.

-- Сохрани меня Бог забыть об этом! Но правосудие не имеет права оскорблять честного человека, обращаясь с ним как с разбойником, вырвавшимся из острога!

Жорж сделал над собой геройское усилие. Ему удалось преодолеть негодование и гнев, и умоляющим голосом он прошептал:

-- Я спокоен. Допросите меня, и я отвечу как умею.

-- Итак, вы не признаете, что совершили преступление?

-- Не признаю и решительно отрицаю обвинение.

-- Свидетель видел, как вы приехали в Рошвиль. Он служил вам проводником, вы говорили с ним, он получил от вас сигару. При нем вы заговорили с Жаком Ландри. Он честный малый, у которого нет причин лгать. Притом против вас есть и другие доказательства. Вы оставили в Рошвиле вещественные следы своего преступления.

-- Это невозможно, - возразил лейтенант, - только из письма дяди я узнал, что он купил это имение для моей сестры.

Судебный следователь взял одну из бумаг, лежавших на столе, и сказал:

-- Вот оно. - И продолжил: - Где вы провели двадцать четвертое сентября?

-- В Париже.

-- Когда вы приехали в этот город?

-- Двадцать третьего в четыре часа пополудни, по Лионской железной дороге.

-- Расскажите подробно, что вы делали после.

-- Я взял экипаж и поехал в Гранд-отель. Господин Домера, мой дядя, в письме назначил мне там свидание.

-- Вот в этом, - сказал судебный следователь, показывая Жоржу другую бумагу.

Тот снова вздрогнул и продолжил:

-- В отеле меня ждало еще одно письмо, сообщавшее о его внезапном отъезде, в нем дядя просил меня ожидать его в Нормандии...

-- Чтобы вместе с Жаком Ландри охранять триста пятьдесят тысяч, - докончил судебный следователь.

-- Это правда, я вижу, что вы и это письмо прочли.

-- Расскажите, что вы сделали с портсигаром, в котором лежали письма.

-- Его у меня украли.

-- Украли! - повторил следователь с иронией. - Вы так объясняете его потерю? Хорошо. Продолжайте.

-- Я переоделся, вышел, купил сигары в табачной лавке Гранд-отеля, бродил по бульварам, с час читал газеты в кофейне "Гельдер", зашел в меняльную лавку и разменял один билет в тысячу франков.

-- Что вы делали после обеда?

-- Провел вечер в театре, в "Жимназе". Там у меня украли портсигар. Я обнаружил пропажу в антракте.

-- И не заявили тотчас полицейскому комиссару?

-- Нет. Я знал, что это бесполезно, потому что не мог указать на вора. Я подозревал молодого блондина, который толкнул меня в коридоре, но не мог описать его приметы, к тому же он, наверно, был уже далеко.