| Автор: | Монтепен К., год: 1878 |
| Категории: | Роман, Приключения |
XXIV. Жанна
Через несколько минут по выходе от маркиза де Тианжа, Рауль вошел в восточную гостиную, где находилась Жанна. Молодая девушка сидела на диване; ее траурное платье составляло резкий контраст с ярким цветом ковра и материи, которой были обиты стены. Лицо ее было бледно, и красные глаза показывали, что она плакала. Она думала о своей матери, и руки ее были еще сложены, а полураскрытые губы шептали молитву за упокой души Мадлены де Шанбар, умершей в смертном грехе. При виде Рауля Жанна с живостью встала. Очаровательный румянец выступил на ее щеках, а на губах обрисовалась улыбка.
-- Милое дитя, - сказал кавалер, взяв руку девушки и поднося ее к своим губам, - я надолго оставил вас одну, не правда ли?
-- Когда я вас не вижу, время всегда кажется мне слишком долгим, - отвечала Жанна с восхитительным простодушием.
-- У меня есть извинение...
-- Вам не нужно прибегать к нему! - перебила с живостью молодая девушка.
-- Все-таки позвольте мне высказать его...
-- Если хотите, друг мой, скажите.
-- Я заботился о нас...
-- О нас? - повторила Жанна.
-- Да, о нашем счастии, потому что мое счастье соединено с вашим... Я занимался нашей свадьбой.
-- Надеюсь, к тому нет препятствий? - спросила молодая девушка несколько дрожащим голосом.
-- Напротив, - отвечал Рауль, - все устроено, все готово...
-- Какой день вы выбрали? - робко прошептала Жанна с некоторой поспешностью.
-- Послезавтра.
Жанна снова улыбнулась, и улыбка ее сияла радостью и надеждой. Рауль продолжал:
-- По причине вашей недавней и горестной потери, нам было бы неприлично совершать наше бракосочетание гласно, посреди любопытных зрителей... Один из друзей моих отдает в мое распоряжение капеллу в своем отеле, и там добрый капеллан скажет вам, моя возлюбленная, что вы моя жена перед Богом и перед людьми...
Жанна устремила на Рауля взор, блиставший самой доверчивой и нежной любовью. Кавалер выдержал этот взгляд, не потупив глаз.
-- Ваша жена перед Богом и перед людьми! - повторила молодая девушка. - О, Рауль! Как я счастлива!
-- Итак, - спросил кавалер. - Вы одобряете мои действия?
В эту минуту, слабый звук, похожий на металлический, при действии монетного станка, послышался два раза, и так близко, что можно было подумать, будто звук этот раздался в самой комнате. Жанна вздрогнула.
-- Не бойтесь ничего, - сказал ей Рауль, - это Самуил, хозяин гостиницы Царя Соломона, который по сигналу, условленному между нами, спрашивает меня, может ли войти. Я буду отвечать ему точно так же...
Рауль подошел к стене и дотронулся пальцем пружины, покрытой обоями. Раздался звук, подобный прежнему, но более отдаленный, и через минуту потайная дверь тихо повернулась на петлях и явился Самуил.
-- Вам нужно говорить со мною наедине? - спросил его Рауль.
-- Нет, кавалер, - отвечал жид.
-- Чего же вы хотите?
-- Я желал бы иметь честь доложить вам, что по вашему приказанию, я наашел горничную для мадам де ла Транблэ.
-- Прекрасно, вы не теряете времени, Самуил!
-- Я теряю его как можно менее, кавалер.
-- И хорошо делаете!
-- Я исполняю только свой долг.
-- Скажите мне, вы ручаетесь за эту горничную?
-- Как за себя самого. Она немножко молода и неопытна, может быть, но девушка честная и будет служить преданно и усердно.
-- Где она?
-- В Комнате Магов.
-- Приведите ее сюда и если она понравится моей жене, мы сейчас же ее наймем.
Самуил вышел и почти тотчас же вернулся с молодой девушкой, лет восемнадцати, которая казалась хорошенькой даже возле Жанны; красота ее еще более усиливалась робким и невинным видом.
-- Нравится вам она? - тихо спросил Рауль Жанну.
-- Нравится, - отвечала Жанна тоже тихо. - И если сердце ее стоит лица, я, коонечно, очень буду довольна ее услугами.
Кавалер обернулся к горничной и спросил ее:
-- Онорина.
-- Сколько вам лет?
-- Девятнадцать.
-- Вы уже были в услужении?
-- Никогда.
-- Откуда вы?
-- Из моей родины, Сен-Мало.
-- Кто такие ваши родители?
-- Они ткачи, но так как мы небогаты, они послали меня к моему дяде Самуилу, чтобы он отыскал мне место...
-- А! - сказал Рауль. - Самуил ваш дядя?
-- Да, кавалер, - отвечал жид. - Антуанета, моя покойная жена, была родной сестрой отца этой девушки; только шурин мой не одной религии со мною.
-- Онорина, дитя мое, - сказал тогда де ла Транблэ, - с сегодняшнего дня вы поступите в услужение к моей жене. Постарайтесь, чтоб она была довольна вами, и уверяю вас, что вы не будете жаловаться на свою участь...
-- Постараюсь, - отвечала девушка.
Представив официально свою племянницу, Самуил скромно удалился. Рауль велел Онорине следовать за ним и показал ей небольшую комнатку, в которой она должна была спать и которая находилась возле спальни Жанны, потом вернулся к своей невесте и сказал:
-- Я расстаюсь с вами до завтра, милое дитя; этого требуют приличия, и я повинуюсь им против воли, но Бог даст, через несколько часов я уже не буду расставаться с вами!..
Вздох Жанны показал, что и она, так же, как Рауль, с нетерпением ждала этой минуты. Молодой человек продолжал:
-- Сейчас Самуил принесет вам свечи и ужин; притом, если вам понадобится что-нибудь другое, вам стоит только слегка нажать на эту пружину, и Самуил тотчас явится к вам.
страсти.
Самуил скоро явился в столовую и уставил стол множеством блюд, которые показались Жанне великолепными. Изобилие и разнообразие их очень удивляли молодую девушку, привыкшую к незатейливым кушаньям, которые она сама готовила в Маленьком Замке. Она непременно хотела, чтобы Онорина села напротив нее и разделила с нею ужин. Горничная была очень чувствительна к такой снисходительной милости, а Самуил просиял радостью при виде неслыханной чести, которую оказывали его племяннице.
По окончании ужина, Жанна пришла в спальню. Яркий огонь сверкал в камине; восемь восковых свечей в серебряных канделябрах бросали ослепительный свет; мягкое кресло, поставленное около камина, как будто приглашало к чтению или ко сну. Жанна не хотела спать. Она осмотрелась кругом и приметила в углу комнаты небольшой книжный шкаф из розового дерева, задернутый шелковой занавесью. Она подбежала к шкафу, вынула несколько книг и тотчас принялась читать одну, потом другую, но через несколько секунд отбросила эти книги с нетерпением и даже с ужасом. Во всех говорилось о магии, колдовстве, кабалистике и о других знаниях, самых мрачных и самых таинственных. Жанна старалась как-нибудь поестественнее объяснить себе присутствие этих подозрительных книг в жилище ее жениха, но не преуспев в этом, решилась более не думать о них. Она улеглась в большом кресле и скоро задремала, сладко убаюкиваемая воспоминаниями и надеждами.
"Царь Соломон", Рауль приказал Жаку идти за собой и пешком отправился к другому берегу Сены. Он шел медленно, погруженный в размышления, и было уже поздно, когда он дошел до той части улицы Сент-Онорэ, которая лежит между Пале-Роялем и улицей Ришелье. Он вошел сначала в ресторацию, знаменитую в то время, под вывеской "Золотой Колесницы". Тут он пообедал, приказав подать себе ракового супа, рыбы, говяжьего филе, куропатку и разных пирожных, и оросил все это двумя или тремя бутылками лучшего "Бона" и старого "Шанбертена". Достаточно насытившись, Рауль вышел из ресторации свободной и непринужденной походкой человека, совесть которого спокойна, а желудок удовлетворен. Он отправился к большому дому, находившемуся шагах в пятидесяти от ресторации, где он обедал. Ворота этого дома были ярко освещены; перед ними толпились лакеи, потрясавшие факелами, и носильщики портшезов, принесшие знатных посетителей. Лакеи и носильщики ругались между собой и ссорились, из чего происходила неслыханная суматоха.
Рауль растолкал толпу, прошел ворота, а потом двор, наполненный людьми еще более, чем улица, взбежал на лестницу, по которой могли идти двадцать человек рядом, и вошел в огромную переднюю, вокруг которой тянулись скамейки, обитые гранатовой кожей с позолоченными гвоздиками. На этих скамейках чванно сидели слуги в самых разнообразных ливреях и играли между собой в карты и кости.
Толпы мужчин всех возрастов и всех возможных физиономий ходили и шумели безостановочно. Тут были образчики всех классов общества, начиная от знатного вельможи, вхожего в Версаль, до скромного стряпчего, имевшего вход только во дворец Ябеды, от откупщика-миллионера до голодного трагического поэта, от щеголя, собирающего легкую дань с придворных и городских красавиц, до провинциального дворянчика, отличающегося своей неловкой поступью и костюмом, давно вышедшим из моды.
Вся эта толпа, сказали мы, ходила и шумела, но часто возвращалась к центру, непреодолимо привлекавшему всех, как мед привлекает мух. Это были столы, за которыми играли в фараон, в крепе, в ландскнехт, в бассет и другие карточные игры, изобретенные дьяволом для опорожнения карманов простачков и набивания карманов плутов. Дом, в который мы ввели наших читателей, был не что иное, как один из тех привилегированных адов, где все, большие и малые, встречались, на нейтральной земле, с одинаковым намерением играть и выиграть.