| Автор: | Монтепен К., год: 1878 |
| Категории: | Роман, Приключения |
CXCV. Третьи обои
-- Обои в третьей комнате, - продолжал Рауль, - были самой странной и любопытной вещью, какую только можно вообразить. Они были сделаны в эпоху очень отдаленную, и мне невозможно определить время точным образом. Они представляли царицу Савскую, приносящую подарки царю Соломону. Наивный рисовальщик, по рисункам которого были сделаны эти обои, придал большей части лиц угрюмые и свирепые физиономии. Соломон - великий Соломон!.. - несмотря на свой восточный костюм, больше походил на атамана разбойников, нежели на царя иудеев, мудрость и красота которого вошли в пословицу. Придворные его напоминали отставных солдат, а иерусалимские дамы имели вид женщин легкого поведения. Среди всей этой странной обстановки одна царица Савская представляла черты тонкие и приятные, исполненные прелести и правильности. Ее большие темно-голубые глаза, несколько продолговатые, были осенены длинными черными ресницами. Так же, как и у Венеры, волосы у ней были светло-русые, удивительно густые и вьющиеся. Словом, чтобы дать полное понятие о ней, я скажу, что, заимствовав самые очаровательные прелести у каждой из красавиц, составляющих украшение и радость ужинов вашего высочества, и соединив все эти прелести в одной женщине, нельзя было бы получить более совершенный, более гармонический образец красоты, какой представляла собою молодая царица Савская.
-- О! О! - весело перебил Рауля регент. - Вы были соперником вашего прадеда, а теперь хотите сделаться соперником царя Соломона!! Берегитесь, кавалер, мы вас назовем влюбленным в обои.
-- Я принужден вывести ваше высочество из заблуждения, - отвечал Рауль, - на этот раз дело идет не о любовном приключении.
-- В таком случае я отказываюсь от своих слов и прошу вас продолжать.
Рауль поклонился и начал:
-- В моей фамилии существовало довольно странное предание насчет последних обоев, которые я имел честь описать вашему королевскому высочеству; но прежде я не слыхал об этом предании, и мне рассказал его старый слуга уже Б то время, когда я перешел в третью комнату.
Предание это утверждало, что один из моих предков, возвратясь из второго крестового похода, привез с собою портрет царицы Савской, портрет подлинный, неопровержимый, который со времен царя Соломона, как бесценное сокровище, хранился, переходя от отца к сыну, в одном иудейском семействе, жившем в окрестностях Иерусалима. Предание не говорило, купил ли предок мой этот портрет или насильно завладел им. Впрочем, это была неважная подробность. Вернувшись во Фракцию и в свое поместье с этой драгоценной находкой, предок мой поспешил заказать обои, в которых царица Саба должна была представлять главное действующее лицо. Обои были сделаны и прибиты на стену. С того времени оригинальный портрет исчез, а обои остались...
-- Итак, - спросил регент, - черты, воспроизведенные на обоях вашего замка Ла Транблэ, действительно черты той царицы, которую царь Соломон любил более всех?
-- Так, по крайней мере, утверждает предание, и скоро, я думаю, ваше высочество не будете более в этом сомневаться...
-- Продолжайте, кавалер, - сказал герцог Орлеанский, - я вас слушаю... Мы все слушаем вас с неослабевающим интересом...
-- Ночи охоты и любви в двух первых комнатах, - продолжал Рауль. - убедили меня, что видения, хоть, может быть, и в другом роде, непременно явятся мне и в третьей комнате... поэтому я нисколько не удивился, когда в одну ночь, после того как я заснул спокойным и глубоким сном, я вдруг был разбужен звуками музыки, сначала тихой и нежной, а потом громкой и торжественной. Странный свет наполнял комнату и становился с каждой секундой все ярче и ярче. Все лица на обоях как будто оживились. Царица склонялась перед Соломоном, у ног которого эфиопские невольники складывали подарки, между тем как народ, неся на плечах своих безобразных и губастых идолов, толпился позади юной царицы. Мое пробуждение прервало эту сцену. Царица Савская перестала заниматься Соломоном и, подойдя ко мне, сказала:
-- Тебе страшно?
Давно освоившись с подобными сценами, я гордо отвечал:
-- Девиз моей фамилии: Транблэ не дрожит!
Этот ответ, казалось, совершенно удовлетворил царицу, потому что она тотчас сказала:
-- Да, твой род силен и славен доблестными подвигами... Потому-то я и пришла к тебе...
-- Кто вы? - спросил я.
Кто была она, я это знал, но мне приятно было услышать это от нее самой.
-- Я Балкида, дочь Гадаба и царицы амиаритов, та самая Балкида, которая пришла из города Мареба, столицы царства Сав, предложить моя подарки и мое сердце сыну Давида, Солиману-бен-Дауду, которого вы называете Соломоном.
-- Итак, царица" вы любили этого Солимана-бен-Дауда, сына Давида и Бетсабеи?..
-- Более моей жизни!..
-- А заплатил ли он вам любовью за любовь?..
-- Уверены ли вы в этом, царица?..
-- Как уверена в том, что меня зовут Балкидой.
-- Как! Несмотря на его семьсот законных жен и четыре тысячи наложниц?..
-- Несмотря на все это... Впрочем, когда я пришла к нему принести в дар мою любовь и мою девственность, он имел против меня ужасное предубеждение...
-- Осмелюсь ли спросить, какое?
-- Так как невозможно было опровергнуть красоту моего лица и стана, Солиману-бен-Дауду сказали, что у меня козлиные ноги и что я прячу их под платьем...
-- И Солиман-бен-Дауд поверил этому?..
-- Дурному всегда верят, особенно когда дурное нелепо и неправдоподобно...
-- Как же вы оправдались, царица?..
-- Мои клеветники сами доставили мне средство... Они убедили сына Давида выстроить для моего приема дворец с хрустальным полом. "Когда Балкида войдет в этот дворец, - сказали они, - она подумает, что на мраморе вода, поднимет платье и откроет свои козлиные ноги, которые докажут, что она женский демон..." Дворец был выстроен. Я пришла и, в самом деле подумав, что на полу вода, подняла платье, как предвидели мои враги, и в этом движении обнажила мои напрасно опозоренные ноги, на каждом пальце которых было по перстню, усыпанному бриллиантами, сапфирами и другими драгоценнейшими каменьями.
-- Что же сказал тогда Солиман-бен-Дауд?
-- Он наказал смертью тех, которые солгали, и с этой минуты отдал мне свою душу и научил меня тайнам, которые делали его таким могущественным.
-- Так у Солимана-бен-Дауда были тайны?..
Царица Савская глядела на меня две или три секунды с презрительным сожалением. Улыбка приподняла ее розовые ноздри и пунцовые губки. Потом она сказала мне:
-- Разве ты не знаешь, что Солиман-бен-Дауд был величайший чародей на свете?.. Разве ты не знаешь, что он повелевал стихиями и что, по его голосу, мертвецы выходили тотчас из своих могил?..
-- Извините меня, царица, я забыл. Но, - прибавил я через минуту, - разве вы удостоили явиться ко мне только затем, чтобы напомнить об этом?..
-- Нет.
-- Вы имели другую причину?
-- Имела.
-- Я хочу заплатить тебе, потомку Гюга де ла Транблэ, рыцаря крестовых походов, долг признательности!..
-- Разве мой предок Гюг де ла Транблэ оказал вам какую-нибудь услугу?..
-- И вы выбрали меня, чтобы заплатить этот долг?
-- Очень благодарен, царица! Принимаю заранее и с закрытыми глазами все, что бы вы ни сделали для меня... - вскричал я.
-- Я сделаю многое, - возразила Балкида, - потому что открою тебе некоторые из чародейских тайн Солимана-бен-Дауда...