Сыщик-убийца.
Часть четвертая. Правосудие.
Глава 15

ГЛАВА 15

Пятого ноября Жан Жеди сказал своему спутнику, от которого тщательно скрывал покупку дома:

-- Ну, мой юный друг, надо подумать об отъезде.

-- Я готов, - ответил Миньоле. - И, между нами, море начинает надоедать мне. Мы едем сегодня вечером?

-- Нет, завтра утром. Поезд отходит в семь часов, и мы будем в Париже в половине двенадцатого. Но, прежде чем ехать, мне надо запастись провизией...

-- Устрицами? - смеясь, спросил Миньоле.

-- Да, именно. Что обещано, то свято. Честный человек должен держать свое слово. Мы прикажем завтра рано утром отнести ящики с устрицами на вокзал. После обеда отправимся в Гаврский театр, а завтра утром пустимся в путь в столицу... Вот распорядок нашего путешествия.

-- Идет, - сказал Миньоле.

В программе ничто не было изменено, и на другой день утром в семь часов приятели уехали из Гавра с ящиками устриц.

Тефер не забыл ни даты возвращения Жана Жеди в Париж, ни часа, назначенного для приезда.

В одиннадцать утра, переодетый матросом, он отправился в Батиньоль к герцогу де Латур-Водье, который уже ждал его.

Бывший любовник Клодии был одет в свой обычный костюм мелкого буржуа и синие очки, которые совершенно меняли его лицо.

Сенатор и полицейский отправились на Гаврскую станцию.

-- Вы двадцать лет не видели этого человека?

-- Да.

-- Уверены, что узнаете его?

-- Совершенно уверен! Он из тех людей, которые мало меняются с годами. Я как сейчас вижу его перед собой. Это был высокий малый, страшно худой, с выдающимися скулами... Лицо, какие не забываются.

-- Хорошо. Мы возьмем экипаж по часам и остановимся напротив выхода.

-- Пропустят ли нас?

Все было сделано так, как сказано, и в половине двенадцатого раздался звонок, извещавший о прибытии поезда.

Герцог и Тефер встали у самого выхода.

Несколько минут продолжалась всеобщая суматоха. Приехавшие пассажиры бежали, толкаясь, стараясь пройти вперед и успевая только мешать пройти себе и другим.

Вдруг герцог сделал быстрое движение. Он заметил высокого малого, уже старого и очень худого, с аскетичным лицом, в сопровождении молодого человека, и с первого взгляда узнал Жана Жеди.

Он толкнул локтем Тефера.

-- Понимаю, - прошептал последний, и без того уже глядевший на двух путешественников. - Мы отправимся за ними.

Жан Жеди и Миньоле отдали билеты и направились к фиакрам, не подозревая, что за ними следят.

-- Вы убеждены, что это он? - спросил Тефер.

-- Вполне убежден. Он изменился очень мало.

Старый вор остановился против фиакра.

-- Эй! Вы свободны? - спросил он кучера.

-- Да, свободен, буржуа, к вашим услугам.

-- Я вас беру... Дайте мне билет.

-- Вот мой номер, его легко запомнить, номер 13. Есть у вас багаж? В таком случае, присылайте его. Мы положим его наверх, и Милорд отвезет вас.

-- Вы слышали?... - шепнул герцог на ухо Теферу.

-- Что?

-- Они берут фиакр номер 13.

-- Это вас беспокоит?...

-- Да, немного.

Тефер вернулся с Жоржем к оставленному ими экипажу и, показав кучеру карточку инспектора, сказал:

-- Видите этот фиакр, последний в линии, номер 13?

-- Да.

-- Вы должны ехать за ним на некотором расстоянии, чтобы не возбуждать подозрений.

-- Будьте спокойны, я знаю свое дело. Садитесь!

Через десять минут фиакр Пьера Лорио тронулся в путь, нагруженный ящиками с устрицами.

Кучер Тефера дал ему отъехать вперед метров двадцать и тронулся следом.

Герцог Жорж спустил переднее стекло и наблюдал за фиакром с жадным любопытством.

Номер 13 спустился по Амстердамской улице до заставы Клиши, затем, повернув направо, поехал по наружным бульварам и остановился у ресторана "Черная бомба", который существует и поныне.

Следовавший за ним фиакр остановился шагах в сорока сзади.

Хозяин "Черной бомбы" вышел на порог. При виде устричных ящиков, лежавших наверху, он улыбнулся и без труда угадал, что один из приехавших - странный клиент, от которого несколько дней назад он получил письмо с деньгами.

-- Вы приехали из Гавра? - спросил он Жана Жеди, почтительно кланяясь.

-- Да, - ответил старый вор, - это я писал вам.

-- Я это угадал.

-- Черт возьми, у вас хорошее чутье!

-- Это не чутье, а устрицы.

-- Правда! Я и забыл про них.

-- Потрудитесь выйти: я прикажу снять устрицы и отнести их в холодное место.

-- Вы поняли мое письмо? - спросил Жан Жеди.

-- Все будет готово сегодня вечером?

-- Да, в шесть часов.

-- Вы знаете, что я не постою за деньгами. Вот новый билет в пятьсот франков.

-- О! Не беспокойтесь, я сделаю все отлично.

-- Не жалейте трюфелей!

-- Трюфели будут во всем. Угодно вам посмотреть меню?

-- Не стоит, я полагаюсь на вас.

-- И вы не раскаетесь. А так как у меня в моих залах сегодня бал, то, кроме всего, у вас будет музыка.

-- А теперь подайте нам завтрак, - сказал Жан Жеди, - да пошлите водки моему кучеру.

-- Какой номер?

-- Номер 13.

-- Слушаюсь, через пять минут все будет подано.

Завтрак был быстро подан и так же быстро съеден.

-- А теперь, - сказал Жан Жеди, обращаясь к Миньоле, - я тебя отпускаю.

-- Куда ты идешь?

-- По своим делам. До вечера.

-- Где мы встретимся?

-- В кафе театра Монмартр, на площади.

-- В котором часу?

Старый вор вернулся к фиакру и приказал кучеру ехать в Бельвиль на улицу Ребеваль.

-- Поезжайте скорее, - сказал он, - получите хорошо на водку.

И прибавил про себя: "Незачем проходить мимо привратника, так как у меня есть ключ от боковой калитки".

Приехав на улицу Ребеваль, старый вор взял чемодан, купленный в Гавре, вышел из фиакра, щедро заплатил Пьеру Лорио, который сейчас же уехал, и, не обращая внимания на стоявший в пятидесяти шагах фиакр, вошел к себе.

Тефер видел все.

-- Отлично, - сказал он герцогу, - наш молодец открыл дверь своим ключом, следовательно, он живет один в этом маленьком флигеле. Привратника нет. Когда придет время, я без труда открою дверь, и ваше дело легко будет сделано.

-- Когда мы начнем действовать? - спросил герцог.

-- После наступления ночи.

-- А что же теперь?

-- Ровно ничего. Мне надо принять меры. Идите домой, герцог, будьте спокойны и сегодня вечером, в десять часов, возьмите оружие и приходите ко мне.

-- Где мне вас ждать?

-- Недалеко отсюда: у Бельвильской заставы.

-- Вы думаете, что все получится?

-- Я отвечаю за это. Случай за нас.

Сообщники удалились.

Жан Жеди, затворив дверь, вошел в маленький двор, вырыл жестяную шкатулку и перенес ее в свою спальню.

Прежде чем открыть ее, он осмотрел содержимое бумажника.

-- Два билета по тысяче франков и один в пятьсот, - это больше, чем надо для того, чтобы кутить две недели. Поэтому я выну только пять тысяч франков и отправлю их нотариусу за дом. Кто платит долги, тот богатеет.

Он вынул из шкатулки пять билетов по тысяче франков, положил вместо них купчую на дом и ключи от него, затем снова зарыл свое сокровище под кустом лилий.

тысячи пятьсот франков дохода. Этого мало. Мне нужно вдвое больше, чтобы жить припеваючи. И так как мне надо отдать половину Рене Мулену, то, следовательно, с мистрисс Дик-Торн и ее друга, Фредерика Берара, надо получить сто сорок тысяч франков. После этого я оставлю их в покое, и, мне кажется, они должны радоваться, что дешево отделались. Завтра, после кутежа, мы отправимся с Рене с официальным визитом... Черт возьми, представляю, какая глупая мина будет у них! Смешно об этом подумать!

Жан Жеди переоделся, положил бумажник в карман и вышел, заперев дверь.

Затем он зашел в первый попавшийся трактир, спросил бумагу, конверт, перо и сургуч и, написав письмо гаврскому нотариусу, вложил в него пять билетов по тысяче франков, запечатал пятью печатями и отдал в ближайшее почтовое отделение.

Он должен был встретиться с Миньоле только в половине шестого и, чтобы как-нибудь убить время, отправился к парикмахеру, который побрил его и завил.

Разукрашенный и достаточно смешной, он пошел в. кафе монмартрского театра.

-- Как ты хорош! - воскликнул Миньоле с полным убеждением.

-- Да, мне кажется, я недурен.

-- Кокетство - вещь хорошая, но надо подумать о серьезном... Есть ли у тебя деньги?

-- Будь спокоен, юноша, у меня есть чем заплатить хозяину "Черной бомбы".

В то время как Жан Жеди и Миньоле разговаривали, в ресторане "Черная бомба" на бульваре Рошшуар шла оживленная деятельность.

В одной из зал, предназначенных для свадебных обедов, накрывался стол на двенадцать персон, и так как новый клиент приказал не жалеть денег, то патрон составил меню, достойное лучших ресторанов. Не должно было быть недостатка ни в чем: ни в редкой рыбе, ни в дичи, ни в трюфелях, ни в винах.

На стол были поставлены ведерки со льдом для шампанского и цветы в золоченых вазах, с которых сошла позолота. Никогда еще стол в ресторане не бывал так торжественно убран.

Около половины шестого явились два посетителя, довольно подозрительной наружности. Им недоставало апломба, так как они не были уверены, что приглашение, так странно переданное хозяином ресторана, серьезно.

Хозяин принял их с самым любезным видом, поспешил успокоить и посоветовал приказать подать что-нибудь в ожидании обеда за счет приглашавшего.

Естественно, они воспользовались советом. К этим двум вскоре прибавилось еще двое, затем еще двое, и наконец все гости Сен-Дени и Аньера собрались в полном составе, попивая абсент.

Ровно в шесть часов появился Жан Жеди в сопровождении Миньоле.

Громкие крики восхищения встретили их.

-- Это русские князья! - говорили одни.

-- Они блестят с головы до ног, - говорили другие.

-- От них за версту несет одеколоном.

-- Откуда вы?

-- Мы приехали из Гавра, - ответил Жан Жеди.

-- Привезли, по крайней мере, устриц?

В это время хозяин ресторана с торжественным видом отворил двери:

-- Устрицы поданы!

Гости по двое отправились в зал и были поражены великолепием представившегося им зрелища.

Никогда в жизни не видели они столько хрусталя, фарфора и мельхиора, никогда не видели такой горы устриц, какая представилась теперь восхищенным взорам.

Большие стаканы уже заранее до краев были наполнены шабли.

За удивлением первой минуты последовала радость, и все мужественно напали на устриц.

Но среди всеобщего веселья Жан Жеди был озабочен: отсутствие Рене Мулена и Берты сердило его и казалось необъяснимым.

"Я написал обоим, - думал он. - Трудно поверить, что ни тот, ни другая не получили моего письма... Скорее можно предположить, что они не пришли потому, что Рене сердится на меня... Впрочем, еще только шесть часов, может быть, они появятся позднее".

Оставим на время гостей Жана Жеди и вернемся к одной из главных героинь нашего рассказа: мистрисс Дик-Торн.

Клодия, добившись от Тефера, что он не подаст в отставку, была относительно спокойна.

Молчание Тефера и Жоржа, не подававших признаков жизни, еще больше утверждало ее в мысли, что бояться нечего.

Сменив прислугу, она и не думала жить в уединении, а продолжала посещать своих друзей и принимать их у себя. Она твердо рассчитывала, что в скором времени будет иметь возможность открыто возобновить отношения с сенатором, и более чем когда-либо хотела, чтобы сын Жоржа стал мужем ее дочери.

После бала она не видела ни молодого адвоката, ни доктора Этьена Лорио. Зная, что последний очень занят, она объяснила его отсутствие работой, хотя тем не менее удивлялась, что он не может найти одного часа для исполнения долга самой простой вежливости.

Утром, в этот самый день, она написала маркизу де Латур-Водье и Этьену, приглашая их приехать вечером на чашку чая.

Молодой доктор поспешил ответить, что должен провести ночь у больной, а потому, к величайшему сожалению, не может воспользоваться любезным приглашением мистрисс Дик-Торн.

Что касается Анри, то у него не было никакого подходящего предлога. Уверенный, что встретит у мистрисс Дик-Торн своего друга, он решил отправиться к ней к десяти часам вечера. Кроме того, его привлекало в мистрисс Дик-Торн еще и другое.

"Дело моста Нельи", молодой адвокат хотел во что бы то ни стало узнать, почему мистрисс Дик-Торн так сильно испугалась при виде картины, представлявшей знаменитое преступление.

Расставшись с герцогом Жоржем, Тефер вернулся домой и через час снова вышел, загримированный и совершенно неузнаваемый. С видом гуляющего, он тихими шагами направился к Бельвилю. Он отлично помнил дорогу на улицу Ребеваль и знал, что домишко, где жил Жан Жеди, стоит у забора, за которым начинаются пустыри Шамонтских холмов.

Обдумав план, Тефер сделал большой обход, подошел к забору и заглянул во двор. Дворов было два: один большой, на который выходил главный дом, и другой - меньше, примыкавший к домику старого вора.

"Отлично, - думал он, - сюда можно войти, как к себе домой. Здесь совсем пусто: никто не побеспокоит нас".

Он вернулся обратно в Бельвиль. В назначенный час герцог Жорж явился на свидание. Он был одет в широкое пальто из толстого драпа, а шляпа с широкими полями скрывала верхнюю часть его лица.

Услышав в темноте шаги, герцог остановился. Прохожий был Тефером.

-- Я имею честь говорить с господином Фредериком Бераром? - спросил он.

-- Да.

-- Наступила минута действовать.

-- Я готов.

-- Вы вооружены?

-- Да.

-- Следуйте за мной!

Они вышли на пустырь и добрались до забора высотой самое большее в два метра.

-- Мы войдем отсюда, - сказал Тефер.

-- Но я не вижу никакого прохода!

-- Его действительно нет.

-- Значит, нам придется перелезть через забор? - с испугом спросил герцог.

-- Конечно!

-- Мне это никогда не удастся.

Тефер подставил спину, герцог без большого труда влез на верх забора, куда Тефер последовал за ним, затем перескочил на другую сторону и помог ему сойти точно так же, как и подняться.

Тефер подошел к двери и ощупал замок.

-- Не сложен, - сказал он, - и его легко открыть.

Он вынул из кармана связку отмычек, выбрал одну, вставил в замок, и дверь сразу отворилась.

Герцог Жорж переступил через порог в сопровождении Тефера, который без шума запер дверь, вынул маленький потайной фонарь, зажег его и сказал:

-- Ничто не мешает нам сделать обыск. Прежде всего нужно найти бумажник и документы, украденные у мистрисс Дик-Торн. Уничтожив доказательства, мы уничтожим человека.

-- Надо спешить, - сказал сенатор, весь дрожа от нервного волнения.

Тефер покачал головой:

-- Если слишком торопиться, дело пойдет дурно. Нам нечего спешить: Жан Жеди напивается в "Черной бомбе" в обществе, достойном его. Он не думает ни о вас, ни о доме, ни об украденных бумагах. У нас достаточно времени. Будем действовать с благоразумной медлительностью, этим мы только скорее достигнем цели.

Жорж огляделся:

-- Ключи везде в замках, - сказал он. - Это очень упрощает дело.

-- Потрудитесь посветить, герцог!

Герцог Жорж взял фонарь, и обыск начался. Тефер имел большой опыт в такого рода делах. Ни один уголок не ускользал от него. Он все перерыл, но в то же время не оставлял ни малейших следов тщательного осмотра.

По прошествии получаса большая часть ящиков была осмотрена без всякого результата.

-- Ничего? - прошептал герцог.

-- Погодите, я еще не закончил.

И полицейский продолжал свое дело.

Они все осмотрели, даже подняли кирпичи, которыми был вымощен пол, но тщетно...

-- Черт возьми! - прошептал Тефер, топнув ногой. - Негодяй знает цену бумаг и не расстается с ними.

-- Взять их у него.

-- Каким образом?

-- Поступив как раз противно тому, что я сейчас говорил. Надо подождать его здесь, сначала убить, а потом обыскать.

-- Подождать! Он, может быть, не вернется в эту ночь.

-- Я беру на себя заставить его вернуться и укажу вам, что надо делать. Нет ничего проще, как спрятаться в темном углу, а когда он переступит порог и зажжет свечу, вы ударите его.

-- Вы хотите оставить меня здесь одного?

-- Это необходимо.

-- Но вы придете за мной?

-- Да, как только будет возможно.

-- Где же мне спрятаться?

Тефер осмотрелся. В углу комнаты стояло нечто вроде шкафа без дверец, в который Жан Жеди вешал костюмы.

-- Вот сюда! - сказал он. - Место, кажется, нарочно сделано для этого. Спрячьтесь за тряпки и ожидайте благоприятной минуты. Наш обыск продолжался дольше, чем я думал, и мне давно пора идти в "Черную бомбу".

Тефер хотел уже выйти, но вдруг остановился.

-- Я и забыл спросить об одной важной вещи, - сказал он. - Я знаю, что у вас есть оружие, но какое?

-- Револьвер и нож.

-- Нечего и думать о револьвере. Выстрел среди ночи может привлечь внимание.

-- Да, я понимаю.

-- Остается нож, но не может ли он скомпрометировать вас и стать уликой?

-- Нет, это простой нож, купленный на базаре. Лезвие широкое и острое, на нем даже нет имени фабриканта.

Он вынул из бумажника листок и подал Жоржу:

-- Я прошу вас, герцог, положите это на видное место, на стол, где я вижу перо и чернила. Для нас очень важно, чтобы не было сомнения в самоубийстве.

-- Я это сделаю.

-- Хорошо, я иду. Если мне не удастся прийти к вам до дела, то вы найдете меня на заборе, через который я помог вам перелезть. А главное, не шумите и не зажигайте огня.

-- Будьте спокойны.

Тефер погасил потайной фонарь, вышел из комнаты, запер дверь, легко перескочил через забор и очутился на пустыре. Затем он добежал до станции фиакров, нанял экипаж и велел кучеру ехать на бульвар Рошшуар. Через двадцать минут Тефер был на месте и дал кучеру десять франков, говоря:

-- Ждите меня у заставы!

Сам же вошел в "Черную бомбу".

В ресторане царило сильное оживление. Залы и отдельные кабинеты, ярко освещенные, были полны посетителями.

Жан Жеди и его гости занимали одну из зал второго этажа. В другой, очень большой зале играла музыка, и пол трещал под ногами усердных танцоров. Трудно представить себе более шумное и веселое общество. Молодые артисты, рабочие, приказчики составляли мужскую публику, тогда как женскую представляли натурщицы, швеи и барышни без определенных занятий.

Вся эта толпа смеялась, кричала и танцевала с легкостью, которой позавидовали бы клоуны цирка.

Тефер поднялся на второй этаж и прошел в танцевальную залу, но Жана Жеди и его гостей там не было, тогда он вышел в коридор, проходящий мимо других зал и отдельных кабинетов.

Громкие взрывы смеха и крики привлекли его внимание, а дверь, открытая на минуту лакеем, вносившим бутылки, позволила ему увидеть того, кого он искал.

"Он тут, - подумал Тефер, - но обед еще не закончен, надо подождать".

Он сел в танцевальной зале, около двери в коридор, и приказал подать стакан пунша.

Еще не было полуночи, а танцы обычно продолжались до часа; толпа танцующих все увеличивалась, а в зале Жана Жеди обед подходил к концу. Десерт уже прикончили, и гости начинали выливать на стол содержимое своих бутылок, воображая, что наливают в стаканы. Жан Жеди был почти пьян и продолжал пить.

В комнате было удушливо жарко. Все лица покрывал пот.

-- Где стеснение, там нет удовольствия, - сказал Жан Жеди, - поэтому не будем стесняться.

Он снял сюртук и повесил его на стену.

В эту минуту в уме старого вора мелькнула идея, которую он сейчас же выразил.

-- Я предлагаю пойти немного повеселиться с прекрасным полом, - пробормотал он.

Это предложение встретило всеобщее одобрение.

-- Отличная идея! - закричали гости.

-- В зале надо выглядеть прилично, - сказал один из гостей, также снявший свое верхнее платье. - Наденем наши тряпки.

-- К чему? - возразил Жан Жеди. - Мы здесь у себя, нам жарко, и мы сняли сюртуки.

-- Совершенно верно! - подтвердил Миньоле. - К черту сюртуки, идем танцевать!

Обедающие взялись под руки и, шатаясь и раскачиваясь, ворвались в танцевальную залу, толкая всех и крича:

-- Место для кадрили! Эй, товарищи, приглашайте дам! Музыка, играй!

Неожиданное появление пьяной толпы поразило всех; оркестр умолк, танцоры хотели броситься к Жану Жеди, но в эту самую минуту к нему подошли два переодетых полицейских.

-- В рубашках нельзя танцевать, уходите или оденьтесь прилично.

-- К черту приличие! - крикнул Жан Жеди. - Я достаточно заплатил и буду танцевать, как хочу!

-- Вы не будете танцевать! - закричали обычные посетители бала.

-- Нет, будем!

-- Мы вас выгоним!

-- Попробуйте, мы посмотрим!

Дело готово было дойти до драки, когда в залу вбежал хозяин, предупрежденный о произошедшем.

-- Прошу вас, господа, - сказал он, обращаясь к полицейским, - это мои клиенты, они сняли сюртуки, потому что хорошо пообедали и здесь очень жарко, но они не устроят скандал.

-- Однако на этот счет есть правила, - возразил полицейский, - и эти правила все общество уважает.

"Его арестуют, - с беспокойством думал он, видя, что Жан Жеди спорит с полицейским. - Его станут допрашивать, он пьян, одно его слово может все погубить, и он скажет это слово, если я не вмешаюсь".

Тефер встал и, пробравшись через толпу, взял за руку одного из полицейских, показал ему свою карточку полицейского и прошептал:

-- Не устраивайте скандала, я слежу за этой шайкой. Оставьте их и не трогайте никого - приказ префектуры.

Агенту оставалось только повиноваться. Он сделал знак, который был понят, и другой полицейский закончил спор, сказав отеческим тоном:

-- Если вы здешние обычные посетители, то танцуйте, как хотите, только будьте благоразумны.

-- Эй, музыка! - крикнул Жан Жеди.

Оркестр снова заиграл, и прерванная кадриль продолжалась

Убедившись в успехе своего вмешательства, Тефер оставил танцевальную залу и вышел из ресторана.

У подъезда, на тротуаре, стояли три или четыре уличных мальчишки. Полицейский ударил по плечу одного из них, который показался ему умнее.

-- Что прикажете, буржуа? - спросил мальчишка.

-- Хочешь заработать сто су?

-- Не шутите?

-- Нет.

-- Конечно! Что же для этого надо сделать?

Тефер вынул из бумажника записку и подал ее мальчишке.

-- Отнеси вот это в "Черную бомбу". Ты знаешь хозяина?

-- Конечно, знаю.

-- Ты передашь эту записку и попросишь сейчас же отдать ее господину, который сегодня дает обед своим друзьям. Его имя написано на конверте.

-- Хорошо. Дальше!

-- Что же ответить?

-- Что оно прислано с Королевской площади от Рене Мулена.

-- Королевская площадь, Рене Мулен, не забуду. Это все?

-- Все.

-- Давайте деньги, я иду.

Полицейский дал мальчишке пять франков, тот подпрыгнул от радости, сунул монету в карман и в одно мгновение исчез за дверью "Черной бомбы".

Тефер перешел через дорогу и ждал на другой стороне бульвара, не спуская глаз с дверей.

Мальчишка добросовестно исполнил поручение.

В это время кадриль закончилась, и Жан Жеди вернулся со своими гостями в свою залу, чтобы пить кофе.

Хозяин подошел к старому вору.

-- Вот письмо, которое вам принесли, - сказал он.

-- Письмо мне? Откуда?

-- С Королевской площади.

-- Держу пари, от Рене.

-- Да, от Рене Мулена.

-- А, он не мог прийти и теперь извиняется. Посмотрим, что такое.

Жан Жеди разорвал конверт и прочел:

"Дорогой товарищ! Я не могу прийти в "Черную бомбу" по причинам, которые скажу тебе потом. Но мне необходимо видеть тебя сегодня же ночью по известному тебе делу. Не теряй ни минуты, я буду у тебя в Бельвиле в час ночи. Я должен застать тебя или все пропало.

".

"Все пропало, - прошептал про себя Жан Жеди. - Рене будет меня ждать, надо идти".

-- Который час? - прибавил он вслух.

-- Десять минут первого, - ответил хозяин.

-- Пошлите за фиакром. Где мой сюртук?

Миньоле бросился в угол, где висел сюртук.

-- Дети мои, - продолжал Жан Жеди, - мне надо уйти по делу. Одна дама назначает мне свидание. Я ухожу, но скоро вернусь. Танцуйте, пейте, веселитесь: за все заплачено. Через два часа я вернусь. Где же мой сюртук?

-- Вот он, - ответил Миньоле, подавая ему сюртук.

-- Будьте терпеливы! - сказав это, старый вор бросился из залы. Его походка была нетверда: он чуть не упал на лестнице.

Миньоле, на которого никто не обращал внимания, исчез вслед за ним.

-- А, - сказал один из гостей по прозвищу Альбинос, потому что у него были красные глаза и белые ресницы, - он забыл письмо, я верну ему, когда он придет. - И положил письмо в карман.

Оргия возобновилась.

Подавая Жану Жеди его сюртук, Миньоле украл бумажник и ушел из залы для того, чтобы поместить в безопасное место свое богатство.

Выйдя из ресторана, он нанял фиакр и, усевшись в него, с волнением вынул бумажник и раскрыл его. Радость была отравлена сильным разочарованием: бумажник был почти пуст.

-- Черт возьми! Куда этот негодяй истратил свои деньги? Мне кажется, что у него всего три билета. Посмотрим.

Он зажег спичку и убедился, что там всего две тысячи пятьсот франков.

-- Черт возьми! - прошептал Миньоле. - В Гавре, я убежден, у него было более пятнадцати тысяч. Что он мог сделать со своими деньгами? У него, должно быть, были расходы, о которых я не знал. Вот и полагайся после этого на друзей! А я рассчитывал приобрести сокровище. Но все-таки это лучше, чем ничего, и я постараюсь поместить их в безопасное место. Что же касается бумажника, то он пуст и только может выдать меня. К черту его!

Миньоле опустил стекло и бросил бумажник. Фиакр ехал в это время по Амстердамской улице. Бумажник описал дугу и упал под ворота дома на углу улиц Амстердам и Берлин.

Миньоле, выйдя из фиакра, вошел в одну из узких улиц, окружавших в то время площадь Лаборд и исчезнувших в наше время.

"Денежки в верном месте, - думал он, - и хитер будет тот, кто их найдет. Что же касается бумажника, то старый дурак подумает, что потерял его по дороге".

Между тем на балу в "Черной бомбе" оркестр играл последнюю кадриль. Гости Жана Жеди, выпив кофе, снова принялись за шампанское и пели во все горло все вместе, но различные арии.

-- Откуда ты пришел? - спросил кто-то, увидев Миньоле.

-- Я танцевал на балу, мне понравилась одна хорошенькая блондинка. У нас назначено свидание на завтра. Мне везет!