Чревовещатель.
Глава XVI

XVI

Настало минутное молчание. Следователь нарушил его.

-- А я боюсь, - сказал он, - что угадываю вашу мысль.

-- В таком случае вы все понимаете, - ответил полицейский.

-- Выразитесь яснее, кого вы обвиняете?

-- Я - никого... обвиняют обстоятельства, из которых я делаю вывод, что убийца не кто иной, как Жорж Прадель.

-- Это безумие! Нелепость! - воскликнули мэр и судья почти одновременно.

-- Почему же безумие и нелепость?

-- Можно ли подозревать в краже племянника миллионера? - возмутился судья.

-- Которого к тому же ждет блестящее будущее, - прибавил мер. - Он не захочет все испортить.

-- Я тоже думаю, Жобен, что вы ошибаетесь, - заметил следователь. - Впрочем, чего не бывает на свете! Каковы же, по-вашему, улики против Жоржа Праделя?

-- Одна, самая ужасная улика - его отсутствие...

-- Которое ничего не доказывает.

-- Как это ничего не доказывает, господин следователь? В таком случае объясните же его отсутствие.

-- Я пока не могу ничем его объяснить. Здесь кроется какая-то тайна, которая, однако, не дает нам права возводить столь тяжкое обвинение на этого честного, благородного молодого человека! Я нахожу непростительным подозревать его в этом гнусном преступлении.

-- Ах, зачем я высказался, мне следовало молчать! - произнес с досадой полицейский. - Но знайте, что сегодня вечером я буду иметь неопровержимые доказательства. Сейчас я только сделал логический вывод, который не в силах опровергнуть ни один искусный адвокат. Вчера между восемью и девятью часами Прадель был здесь. Рабочий видел, как Жак Ландри сам отпер ему ворота. Прадель вошел в замок, и ворота за ним затворились. Сегодня утром находят только два трупа, а Праделя нет! Из этого следует...

Фовель пожал плечами. Судья нахмурился. Следователь задумчиво опустил голову.

-- Хорошо, - заметил Ривуа, - но вам очень хорошо известно, что всякое преступление непременно должно иметь какую-нибудь побудительную причину, какую-нибудь цель, и чем выше общественное положение преступника, тем значительнее эта причина. Согласны ли вы со мной?

-- Конечно.

-- Здесь же мы видим молодого человека, принадлежащего к высшему кругу, который превосходно окончил курс в военном училище и в двадцать пять лет уже был произведен в лейтенанты. Что же могло побудить его испортить такую блистательную карьеру?

-- Надеюсь, господин судья, вы позволите мне в свою очередь задать вам вопрос. Если предположить, что убийца - Сиди-Коко, то что могло побудить его совершить это преступление?

-- Желание завладеть деньгами, которые были спрятаны в комнате управляющего.

-- Нет-нет! Этого невозможно допустить! Чревовещатель - всего лишь ничтожный акробат, у которого порой нет и нескольких су, а Жорж Прадель - племянник миллионера.

-- Но разве он сам также миллионер? Есть ли у него хоть что-нибудь свое?

-- Не думаю. Домера разбогател посредством торговли, а сестра его была очень бедна... Впрочем, я могу сообщить вам, что он ничего не жалеет для своего племянника и щедро тратит деньги на его удовольствия.

-- Знакомы ли вы с этим молодым человеком?

-- Нет, мне никогда не приходилось встречаться с ним, но я часто слышал отзывы о нем, и всегда самые лестные. По словам Домера, у него золотое сердце.

-- А в моей служебной практике, - возразил Жобен, - мне не раз приходилось встречаться с людьми, которые пользовались глубоким уважением до той самой минуты, пока с них не спадала маска. Итак, повторяю, что мой вывод вполне логичен... Чтобы убедить вас, мне недостает только материального доказательства, которое, как я предчувствую, скоро будет у меня в руках.

Разговор этот был прерван приходом доктора Гренье. Извинившись, что он так долго заставил себя ждать, молодой врач спросил, можно ли приступить к вскрытию тел, сообщив при этом, что он захватил с собой все необходимые для операции инструменты.

-- Да, - ответил следователь, - прежде всего мы должны узнать, как скоро после ужина жертвы были убиты.

Жандармы перенесли тело Ландри в людскую и положили его на стол; один солдат со свечой в руке светил доктору, который, подвязавшись передником, засучив рукава и вооружившись скальпелем, приступил к делу. Было восемь часов вечера.

-- Ну, дорогие мои гости, - сказал Фовель, обращаясь к следователю и судье, - здесь нам, кажется, больше делать нечего, а потому прошу вас пожаловать ко мне: ужин, наверно, уже остыл.

Предложение это было принято.

-- Так вы отказываетесь идти с нами, Жобен? - спросил следователь.

-- А вам успеха, Жобен!

-- Извините, пожалуйста, - сказал полицейский, - я задержу вас на минуту. Не могли бы вы, господин судья, показать мне комнату, в которой, по-вашему, ночевал лейтенант?

-- Мы точно знаем, что он провел ночь в этой комнате, потому что нашли там портсигар, оставленный Праделем.

-- Неужели? Отчего вы думаете, что это его портсигар?

"П" и "Ж", а во-вторых, в нем оказались визитные карточки и письма. Сомнений быть не может.

-- Письма! - прошептал Жобен изумленно. - Браво! Это сверх всякого ожидания! Письма - это главный козырь в моей игре!

Ривуа взял свечу в подсвечнике и провел Жобена в Красную комнату, где и оставил полицейского, еще раз пожелав ему успеха. Оставшись один, Жобен осмотрелся. Прежде всего он подошел к мраморному камину и зажег свечи в канделябрах. Комната ярко осветилась. Полицейский осмотрел, как была измята постель, потом провел по ней рукой, чтобы убедиться, лежали на ней или умышленно смяли руками.

-- А ведь негодяй действительно лежал, - пробормотал он, - несмотря на то что собирался совершить убийство. Сильный характер!

Жобен взял графинчик с ромом и посмотрел на свет.

-- Недостает целой трети, - сказал он. - Он выпил рюмок пять! Ему хватило и этого... Другой бы для храбрости осушил этот графинчик до дна!

Заметив портсигар, Жобен схватил его и принялся внимательно осматривать.