Ночи
(Старая орфография)

Текст в старой орфографии, автоматический перевод текста в новую орфографию можно прочитать по ссылке: Ночи

НОЧИ.
Альфреда де-Мюссэ.
(Переводъ съ французскаго.)

Декабрская ночь.

I.

Въ давно промчавшiеся годы,

Когда не зналъ я злой невзгоды,

Когда не ведалъ я утратъ,

Ко мне вошелъ, въ одежде бедной,

Ребенокъ и больной, и бледный,

Похожiй на меня, какъ братъ.

II.

Въ меня впиваясь робкимъ взглядомъ,

Вошелъ и седъ со мною рядомъ.

Читалась грусть въ его очахъ.

Ко мне съ любовью онъ склонялся

И такъ всю ночь со мной остался

Съ улыбкой светлой на устахъ.

III.

Однажды, по лесу гуляя,

Я встретилъ юношу (тогда я

Достигъ ужь отроческихъ летъ).

Онъ шелъ во мне въ лучахъ заката,

И въ платье черномъ былъ одетъ.

IV.

Онъ бледенъ былъ; одной рукою

Держалъ онъ лиру, а другою

Букетъ изъ розановъ держалъ.

Я у него спросилъ дорогу.

Скрывая тайную тревогу,

Онъ мне на гору указалъ.

V.

Въ года сердечныхъ увлеченiй,

Подъ гнетомъ тягостныхъ сомненiй,

Сиделъ я разъ, тоской объятъ,

Когда, какъ призракъ изъ могилы,

Вошелъ какой-то странникъ хилый,

Похожiй на меня, какъ братъ.

VI.

На небо мне одной рукою

Онъ указалъ, а мечъ другою

Держалъ, въ раздумье погруженъ...

Онъ мне дарилъ слезу участья...

Лишь разъ вздохнувъ, какъ призракъ счастья,

Какъ грёзы сна, умчался онъ...

VII.

Чтобъ выпить за здоровье друга,

Виномъ наполнилъ я бокалъ;

Но не успелъ допить бокала,

Какъ сердце вдругъ затрепетало, -

Я прежнiй призракъ увидалъ.

VIII.

Венкомъ увенчанный лавровымъ,

Съ лицомъ печальнымъ и суровымъ,

Въ одежде жалкой и худой,

Онъ шелъ ко мне съ заздравной чашей.

Стаканы встретилися наши

И въ мигъ стаканъ разбился мой.

IX.

Я, годъ спустя, отца лишился.

Когда я плакалъ и молился,

Немымъ отчаяньемъ объятъ,

Все тотъ же юноша, что прежде,

Явился въ траурной одежде;

Онъ схожъ со мною былъ, какъ братъ.

X.

Въ венце изъ тернiй, полонъ муки,

Съ разбитой лирой онъ стоялъ,

Обрызгавъ кровью. Следъ багряный

Бросала кровь, струясь изъ раны,

Что въ грудь его нанесъ кинжалъ.

XI.

Моей тоске иль муке вторя,

Въ часы хандры, въ минуты горя.

Тотъ призракъ, страшный и немой,

Красой таинственной сiяя,

Исчадье ада или рая,

Всегда встаетъ передо мной.

XII.

Когда, отчаяньемъ томимый,

Покинулъ я свой край родимый,

Где гасъ во мне остатокъ силъ,

Чтобъ смерть мои закрыла вежды

Или чтобъ светлый лучъ надежды

Мой путь тяжелый осветилъ;--

XIII.

Въ роскошной Ницце, неги полной,

Въ местахъ, где Рейна льются волны,

Где Кёльна высится соборъ;

Близъ Генуезскаго залива;

Среди снеговъ Альпiйскихъ горъ;--

ХIѴ.

Близъ водъ седаго океана;

Въ садахъ Вэве, въ дворцахъ Милана,

Облитыхъ солнцемъ золотымъ;

Среди Венецiи унылой

Где Лицо, мрачный какъ могила,

Заснулъ надъ моремъ голубымъ, -

XV.

Везде, где сердце трепетало,

Где грудь томилась и страдала

Отъ тяжкихъ ранъ, отъ горькихъ думъ,

Где раздавался голосъ муки

И призракъ безобразной скуки

Давилъ мне грудь, мутилъ мой умъ;--

XVI.

Везде, везде, где, горя полный,

Сиделъ я мрачный и безмолвный,

Где скорбь кривила мне уста,

Где, мчась за светлымъ идеаломъ,

Меня язвила клевета -

XVII.

Где, полонъ горькими мечтами,

Я закрывалъ лицо руками,

Где я, какъ женщина, рыдалъ,

Где на себе я рвалъ одежду

И за надеждою надежду,

За грёзой грёзу я терялъ?--

XVIII.

Везде, везде, где я скитался,

Где сна безплодно добивался,

Где скорой смерти жаждалъ я, -

Ко мне являлся призракъ бледный,

Въ одежде траурной и бедной,

Какъ братъ похожiй на меня.

XIX.

Скажи, что ты, безплотное виденье?

Зачемъ всегда витаешь предо мной?

Въ твоихъ очахъ я вижу сожаленье,

Не верю я, что ты - мой генiй злой...

Твоя печаль - сестра моей печали,

Мы часто вместе слезы проливали;

Оне меня съ судьбою примиряли...

Твоя улыбка сладости полна.

XX.

Но ты глядишь безмолвно на страданья...

Безпомощность - твой горестный уделъ...

Напрасно я, въ минуты испытанья,

Найти въ тебе заступника хотелъ, -

Приходишь ты, когда въ душе тревога,

Когда гнетутъ унылыя мечты...

Поведай мне, коль ты посланникъ Бога,

Зачемъ, со иной или одной дорогой,

Мне помощи подать не можешь ты?...

XXI.

Сегодня въ ночь, какъ светлый призракъ друга,

Опять явился ты передо мной...

Уныло ветеръ вылъ, шумела вьюга;

Одинъ сиделъ я, мрачный и больной...

Я сожалелъ погибшую до срока

Горячую, безумную любовь...

Я женщины коварной и жестокой

И плавалъ я... Во мне хладела кровь.

XXII.

Поблекшiе цветы, записки милой

Я собиралъ дрожащею рукой,

О прежнемъ счастье сердце говорило

Былыхъ надеждъ я виделъ светлый рой!...

Счастливыхъ дней сокровища святыя

Я грустно созерцалъ въ последнiй разъ...

Часы любви, душой пережитые,

Живыя слезы, сердцемъ пролитыя,

Мелькнули вы и скрылись въ тотъ же часъ.

XXIII.

Въ больной груди напрасно сердце рвется;

Забвенье губитъ царство светлыхъ грезъ;

Отъ всей любви погибшей остается

Увянувшiй цветовъ иль прядь волосъ...

Какъ жгуча боль сердечнаго обмана!

Вдали отъ глазъ и света, и людей

Я слезы лилъ, въ груди болела рана,

Какъ утлый челнъ въ пучине океана,

XXIV.

Я созерцалъ развалины былаго;

Невольно изъ груди стремился стонъ;

Все думалъ я, что это бредъ больнаго, -

Все думалъ я, что это мрачный сонъ...

Безумное и жалкое созданье!

Скажи, зачемъ, въ минуту разставанья,

Дышали скорбью бледныя черты?

Скажи, зачемъ и слезы, и рыданья,

Когда меня обманывала ты?

XXV.

Мы разошлись... Но съ горькою тоскою

О прошлыхъ дняхъ ты будешь вспоминать,

О светлыхъ грезахъ, попранныхъ тобою, -

Оне твой путь не будутъ озарять...

Пускай насталъ тяжелый часъ разлуки,

Все лучъ надежды въ сердце не потухъ...

Еще не разъ любви узнаю муки

И нежныхъ клятвъ пленительные звуки

Еще не разъ мой будутъ тешить слухъ.

XXVI.

Прости, прости!... Безсмертная природа

Зачемъ обманъ? Законъ любви - свобода;

Тотъ не любилъ, кто не умелъ прощать...

На векъ разстались мы по волб рока...

Не все еще съ тобой утратилъ я...

Но я любилъ и свято, и глубоко...

Скажи, зачемъ сгубила ты до срока

Мою любовь и скрылася любя?...

ХXVIІ.

Кругомъ молчало все. Я въ келье бедной

Одинъ сиделъ, уныло ветеръ дулъ.

Вдругъ предо мной, беззвучно и безследно,

Какой-то мрачный призракъ промелькнулъ...

"Одетый въ черномъ, полный муки тайной,

Унылый гость, поведай мне, кто ты?

Что значитъ твой приходъ необычайный?

Иль это - сонъ? Иль въ зеркале случайно,

Смутясь, я увидалъ свои черты?

XXVIII.

"Зачемъ за мной следишь ты неустанно,

Кто ты, пришлецъ таинственный и странный,

Неутомимый спутникъ грустныхъ дней?

Приходишь ты въ минуты испытанья,

Когда душа отъ горестныхъ утратъ

Томится и болитъ; когда страданья

Гнетутъ больную грудь... Свое призванье

Поведай мне, мой генiй и мой братъ!"

Призракъ.

XXIX.

"Я не дарую утешенья;

Какъ демонъ, словомъ обольщенья,

Я души смертныхъ не гублю.

Меня ведетъ чужая водя;

Не знаю я, какая доля

Постигнетъ техъ, кого люблю.

XXX.

"Какъ братъ, я буду векъ съ тобою, -

Мне предназначено судьбою

Тебя везде сопровождать.

Когда-жь въ тебе угаснутъ силы,

Надъ одинокою могилой

XXXI.

"Зови меня въ минуту горя:

Твоей тоске уныло вторя,

Всегда на зовъ къ тебе явлюсь...

Но не могу тебя обнять я;

Руки моей не жди пожатья, -

Я одиночествомъ зовусь".

II.

Майская ночь.

Муза.

Поэтъ! возьми свою святую лиру, -

Сегодня въ ночь рождается весна...

Даруя жизнь проснувшемуся мiру.

Она прiйдетъ цветами убрана.

Блеснетъ заря и пташекъ щебетанье

Раздастся вновь, подъ ропотъ вешнихъ водъ.

Воспрянь, поетъ, - повсюду ликованье!

Иди во мне, - тебя подруга ждетъ!...

Поэтъ.

Долина дремлетъ подъ навесомъ

Беззвездной ночи; мiръ заснулъ...

Мне показалось, что надъ лесомъ

Онъ проносился въ отдаленьи,

Скользя надъ сонною землей.

Какое странное виденье!

Оно блеснуло лишь мгновенье

И скрылось въ темноте ночной...

Муза.

Весна идетъ!... Ужь рощи зеленеютъ,

На страстный зовъ откликнулась земля,

И девственныя розы заалеютъ,

И травами покроются поля.

Повсюду льются волны аромата;

Еще милей прощальный лучъ заката.

Отъ страстныхъ думъ дрожишь и млеешь ты...

Все зацвететъ. Въ природе дышетъ счастье;

Она полна восторговъ сладострастья,

Какъ брачный одръ ликующей четы.

Поэтъ.

Какъ сердце бьется! Страхъ невольный

Мне давитъ грудь, дышать мне больно,

Отъ тяжкихъ думъ спасенья нетъ...

Уныло лампа догораетъ,

Бросая въ келье тусклый светъ...

Во мне тревога и волненье;

Я одинокъ, - никто нейдетъ;

Все спитъ кругомъ; ужь полночь бьетъ...

Какъ тяжело уединенье!

Какъ нищеты ужасенъ гнетъ!

Муза.

Иди ко мне! Я жду твои лобзанья...

Томленiемъ и негой мiръ объятъ;

Я вся дрожу отъ страстнаго желанья;

Я жду тебя, уста мои горятъ...

Ленивое дитя! красой сiяя,

Передъ тобой твой светлый идеалъ;

Ты помнишь ли, какъ, страстно замирая,

Ты первый разъ въ мои объятья надъ?

Въ моей любви нашелъ ты утешенье,

Изменницу забылъ ты для меня...

Теперь и ты уйми мое волненье, -

Съ тобой, поэтъ, хочу молиться я.

О, муза! голосъ сердцу милый,

Смутясь душой, я слышу вновь;

Ты для меня - восторгъ и сила,

Ты мне одна не изменила,

Ты мне одна даришь любовь.

Опять мои прозрели вежды...

Сестра! я шлю тебе приветъ...

Въ душе проснулися надежды;

Лучи твоей златой одежды

Въ больную грудь вливаютъ светъ.

Муза.

Воспрянь, поэтъ! Забудь свой страданья!

Одинъ сиделъ ты, плача и скорбя,

И я, полна любви и состраданья,

Сошла съ небесъ, чтобъ утешать тебя...

Прошли года, а горе не заснуло

Въ твоей груди; ты мрачно хмуришь брови,

Какъ призракъ злой, погибшая любовь

Передъ тобой быть-можетъ промелькнула...

Очнись отъ сна! Пусть песня прозвучитъ, -

Помчимся мы въ неведомыя страны

И песнь твоя до Бога долетитъ...

Помчимся мы на крыльяхъ вдохновенья

Въ волшебный мiръ фантазiи и сновъ,

Где ты найдешь отраду и забвенье

И отдохнешь отъ жизненныхъ оковъ.

Умчимся въ даль, - здесь мiръ постылъ и тесенъ;

Въ Шотландiю направимъ свой полетъ

Иль въ Грецiю, отчизну дивныхъ песенъ,

Где полонъ аромата сладкiй медъ.

Мы отдохнемъ въ тени садовъ Мессины,

Где вечно синь прозрачный сводъ небесъ;

Мы посетимъ роскошныя долины,

Где сладко дремлетъ синiй Титарисъ...

Мы полетимъ къ Италiи счастливой,

Увидинъ Аргосъ, мрачный Птелеонъ

И берега сребристаго залива,

Где на Камиру смотритъ Олоссонъ.

Что буденъ петь: любви восторгъ и сладость,

Раздастся-ль гимнъ Тому, кто создалъ светъ,

Чьей благости конца и меры нетъ,

Кто мiръ наполнилъ вечною любовью?...

Мы скажемъ ли Торквинью: "прочь, злодей!

"Ты руки обагрялъ невинной кровью, -

"Исчезни навсегда?" - На дне морей

Искать пойдемъ ли жемчугъ драгоценный?

Злодею ли напишемъ приговоръ,

Иль скорбь утешимъ песнью вдохновенной?

Съ охотникомъ пойдемъ ли въ темный боръ?

Рога трубятъ; собакъ несется стая;

Олень упалъ, - онъ выбился изъ силъ

И слезы льетъ, о детяхъ вспоминая.

Охотникъ острый ножъ въ него вонзилъ

И сердце жертвы, чуждый сожаленья,

Голоднымъ псамъ онъ бросилъ на съеденье...

Разскажемъ ли, какъ, грешныхъ думъ полна,

Идетъ во храмъ красавица младая,

Святымъ словамъ разсеянно внимая,

Склоняя взоръ, она съ нимъ ждетъ свиданья.

Какъ тяжелы минуты ожиданья!...

Насъ вдохновитъ ли слава громкихъ делъ?

Мы скажемъ ли прошедшему: "воскресни!"

Не повторимъ ли пламенныя песни,

Что трубадуръ въ былые годы пелъ?

Я вся дрожу отъ неги и томленья...

Смутясь душой, поэтъ, услышь меня!...

Пускай мой слухъ твое ласкаетъ пенье, -

Я слезъ хочу, лобзанiй жажду я...

Поэтъ.

Сестра, ты жаждешь поцелуя,

Ты хочешь слезъ, - тебе могу я

Ихъ подарить!... Въ далекiй край

Съ улыбкой светлой улетая,

О дняхъ былыхъ воспоминая,

Поэта ты не забывай.

Меня не тешитъ упованье,

Судьба мне счастья не судитъ,

Мои уста хранятъ молчанье

И только сердце говоритъ...

Муза.

Твои признанья слышать я хотела, -

Зачемъ же на устахъ твоихъ печать?...

Лишь для того съ небесъ я прилетела,

Чтобъ хоть на мигъ твой тяжкiй сонъ прервать. *

Въ душе твоей унынье и тревога;

Потоки слезъ мрачатъ твой грустный векъ;

Ихъ не стыдись, - оне дойдутъ до Бога:

Чемъ больше скорбь, темъ выше человекъ!

Но скорбь свою, поэтъ, скрывать не надо, -

Чемъ песнь грустней, темъ сладостней она.

Иная песнь лишь мукъ да слезъ полна,

А ей венецъ безсмертiя награда...

Густеетъ тьма и стелется туманъ...

Летя къ гнезду, усталый и голодный,

Въ обратный путь стремится пеликанъ.

Онъ целый день провелъ въ борьбе безплодной,

Его зоветъ голодная семья

Бежитъ къ нему. Больной и утомленный,

Прикрывъ детей повиснувшимъ крыломъ,

Онъ ихъ ведетъ къ скале уединенной

И, муки полнъ, глядитъ на все кругомъ...

По берегу и въ волнахъ океана

Онъ пищи для детей съ тоской искалъ,

Но целый день безплодно потерялъ.

И вотъ въ груди его чернеетъ рана

И алою струею кровь течетъ, -

Онъ вместо пищи сердце имъ даетъ...

На смертный пиръ глядитъ безмолвно онъ,

Голодною семьею окруженъ*

Ей жизнь свою съ любовью отдавая,

Онъ, весь дрожа, купается въ крови

И падаетъ безъ силъ, изнемогая

Отъ ужаса, страданья и любви...

Когда-жь страдать нетъ больше силъ и воли,

Боясь, что смерть не кончитъ грустныхъ дней,

Боясь найти пощаду отъ детей, -

Вдругъ издаетъ такой унылый крикъ,

Что съ берега испуганныя птицы

Уносятся шумящей вереницей,

Такъ этотъ стонъ пронзителенъ и дикъ, -

Унылый стонъ последней съ жизнью битвы, -

Что путника объемлетъ страхъ немой...

Онъ, трепеща, твердитъ свои молитвы

И, слыша смерти зовъ, спешитъ домой.

Такъ делаютъ великiе поэты...

Какъ съ ними схожъ унылый пеликанъ!

Они на мiръ бросаютъ волны света, -

Они поютъ, а грудъ болитъ отъ ранъ.

Когда поэтъ порою воспеваетъ

Свою тоску, погибшую любовь, -

Со шпагой песнь сходна: она сверкаетъ,

Но на конце ея алеетъ кровь...

Поэтъ.

О, ненасытная подруга!

Не искушай мой слабый умъ...

Никто песку не вверитъ думъ.

Прошла пора, когда участье

Во всехъ искалъ я, веря въ счастье,

Съ техъ поръ узналъ я много мукъ.

И если песни понесутся, -

Со стономъ струны разорвутся

И лира выпадетъ изъ рукъ.

П. А. Козловъ.

Августовская ночь.

Муза.

О, мой поэтъ, въ тревожномъ ожиданьи

Напрасно я съ тоской зову тебя,--

Напрасно я на сладкое свиданье

Спешу къ тебе, надеясь и любя!...

Не слышу я поэта голосъ милый...

Какъ гробъ, молвитъ пустой и мрачный домъ

И я стою безмолвна и уныла,

Где сынъ ея почiетъ вечнымъ сномъ.

Поэтъ.

О, муза, въ сладкомъ упоеньи

Опять стою передъ тобой;

Опять сроднилось вдохновенье

Съ душой усталой и больной!...

Людскую жизнь хотелъ узнать я,

Ей отдался, но грудь ною

Сушили слезы и проклятья...

Открой горячiя объятья -

Я снова песни запою...

Муза.

Скажи, зачемъ на долгую разлуку

Такъ часто ты расходишься со мной?

Ища любовь, находишь только муку,

Она царитъ въ твоей душе больной...

Всю ночь, всю ночь я жду тебя напрасно,

Томлюсь въ немой тоске, - тебя все нетъ.

Въ кому стремишься ты душою страстной,

Зачемъ меня покинулъ ты, поэтъ?

Вокругъ меня лишь мракъ да тишина,--

Инымъ огнемъ душа твоя согрета,

Иной мечтой душа твоя полна...

Ты молодость и силы потеряешь,

Когда ко мне назадъ вернешься ты,

Быть-можетъ верную Подругу не узнаешь.

Гляди - твои любимые цветы,

Забытые, увяли безвозвратно...

Ты прежде ихъ лелеялъ и ласкалъ,

Ты ихъ любилъ; слезою благодатной

Ихъ лепестки порою окроплялъ.

Съ цветами я сходна: твое забвенье

Погибелью грозитъ обоимъ намъ,--

Ихъ ароматъ, какъ грезы вдохновенья,

Какъ песнь моя, умчится къ небесамъ.

Поэтъ.

Въ долине роза увядала,

До срока векъ кончая свой,

А возле пышно разцветала

Цветокъ поблекшiй затмевала.

Я на него съ тоской гляделъ...

Такъ утихаютъ сердца грозы,

Такъ время сушитъ наши слезы

И обновленье - нашъ уделъ...

Муза.

Тоской и ужасомъ объята,

Я всюду слышу плачъ и стонъ,--

Съ оружьемъ братъ встаетъ на брата

И кровь течетъ со всехъ сторонъ...

Картины скорби и обмана

Везде я вяжу предъ собой,

И если сердце лжетъ порой,

На дне его чернеетъ рана...

Все те же мрачныя черты*

Одни актеры, те же сцены -

Страданья, слезы и измены,

Недостижимыя мечты.

Вотъ жизнь людей. На свете правды нетъ.

Ее, увы, не знаютъ дети мiра.

Въ твоихъ рукахъ молчитъ святая лира;

Не знаешь ты, что въ женщине любовь

Тебя повергнетъ въ горе и тревогу

И что слеза скорей доходитъ къ Богу,

Чемъ безполезно пролитая кровь.

Поэтъ.

Въ безмолвномъ отчаяньи пташка заснула

Въ гнезде раззоренномъ, - судьбою дана

Ей горькая участь; но солнце блеснуло

И вновь беззаботно запела она.

О, муза, не плачь! Если сердце мятётся

И полонъ страданья томительный путь,--

Все вера на Бога въ душе остается,

Все дышетъ надеждой усталая грудь.

Муза.

Узнавъ годовъ тревоги и измены,

Страстей земныхъ испивъ тлетворный ядъ,

Какъ будешь ты глядеть на эти стены,

Когда сюда воротишься назадъ?

Былыхъ временъ ты не забудешь повесть,

Въ душе твоей недремлющая совесть

Не дастъ тебе забыться и заснуть...

Забвенья нетъ. Ища съ тоской забвенья,

Погубишь ты остатокъ грустныхъ дней...

Въ твоей душе изсякнетъ вдохновенье -

Поэзiя на векъ простится съ ней.

Где ты найдешь восторгъ и утешенье,

Где ты найдешь защиту и оплотъ,

Когда и я, по воле Провиденья,

Въ далекiй путь направлю свой полетъ,--

Когда, взмахнувъ блестящими крылами,

Я улечу въ надзвездные края?

Какими безотрадными слезами,

О, милый мой, тогда зальюся я!...

Иной уделъ судьба сулила намъ...

Ты помнишь ли, какъ сладко мы блуждали

По дремлющимъ полянамъ и лесамъ?...

Насъ тешили пленительныя грёзы,

Златымъ дождемъ катились наши слезы...

Техъ светлыхъ дней намъ не увидеть вновь.

Ты испыталъ утрату за утратой.

Чемъ молодость свою помянешь ты?

Какъ добродетель; светлыя мечты

Тебя покинутъ; горе и страданье

Оставятъ на тебе тяжелый следъ...

Коль скроюсь я, какое оправданье

Поэтъ.

На той же ветке птичка распеваетъ,

Где гнездышко ея раззорено;

Лишь краткiй мигъ цветокъ благоухаетъ

Когда ему погибнуть суждено...

Чернеютъ пни, а зелень молодая

На нихъ бросаетъ трепетную тень.

И радости, и муки забывая,

Глухую ночь сменяетъ светлый день...

Все - прахъ одинъ; напрасно вянутъ силы...

Некая смерть природе жизнь даетъ,--

Здесь смерти зовъ, такъ жизни голосъ милый,--

Благоухая, радостно, цвететъ.

Не надо мне напрасныхъ сожаленiй,

Довольно мукъ пришлось мне перенять;

За поцелуй я отдаю свой генiй,

Одной любви хочу я подаритъ.

Что жизнь и смерть?... Чредой проходятъ годы;

Не долго жить... Объятiя свои

Открою я для страсти и свободы;

Я буду жить для неги и любви.

Я разорву тяжелыя оковы,

Я отгоню тревожныя мечты,--

Моя душа опять любить готова.

Для светлыхъ грёзъ душой воскреснешь ты.

Павелъ Козловъ.