Джулио
(Старая орфография)

Текст в старой орфографии, автоматический перевод текста в новую орфографию можно прочитать по ссылке: Джулио

Джюлiо.

Буонапарте, въ первые годы после восшествiя на престолъ Императорскiй, любилъ свободные отъ занятiй вечера проводить въ комнатахъ Императрицы. Утомленный дневными трудами, небрежно садился онъ на софу, и будучи занятъ честолюбивыми своими планами, обыкновенно погружался въ глубокое молчанiе, котораго нарушить никто изъ присутствовавшихъ не осмеливался. Были однакоже минуты, когда онъ давалъ волю своей пламенной фантазiй и любви къ чудесному, или - лучше сказать - удовлетворялъ своей внутренней потребности возбуждать въ другихъ страсти, что едва ли не было главною его склонностiю. Тогда разсказывалъ онъ исторiи, почти всегда ужасныя, ознаменованныя печатiю его собственнаго характера. Некоторыя изъ приближенныхъ къ Императрице особъ присутствовали во время повествованiй Императора, и одной изъ нихъ одолжены питатели следующею повестiю.

Никогда, говоритъ Г-жа Р..., не казался мне Буонапарте более достопримечательнымъ, какъ въ минуты изложенiя исторiи Джюлiо. Увлеченный своимъ предметомъ, онъ расхаживалъ по комнате; его голосъ изменялся вместе съ характерами лицъ, имъ творимыхъ, и ужасъ, на всехъ наведенный, быль вовсе непритворный. Для него было истиннымъ наслажденiемъ возбужденное безпокойство въ слушателяхъ и, кажется, ничто столько не доставляло ему удовольствiя, какъ выраженiе страха въ чертахъ лицъ, его окружавшихъ.

* * *

Неизъяснимое существо, вызывавшееся раскрывать тайны будущаго, появилось въ Риме. Никто не зналъ его настоящаго пола: иные, разсказывая о чудесныхъ предреканiяхъ, имъ сделанныхъ, говорили, что оно имеетъ видъ и черты женщины; другiе торжественно утверждали, что были приведены въ трепетъ при воззренiи на чудовище. Сей оракулъ избралъ для себя убежище въ одномъ изъ предместiй города и занялъ опустелый дворецъ, боязнiю и суеверiемъ огражденный отъ любопытства черни. Никто не могъ определить времени, когда явилось сiе чудное творенiе, и все до него касавшееся, было покрыто непроницаемою тайною. Въ целомъ Риме говорили только объ одной Сивилле, (подъ симъ именемъ все вообще разумели это непонятное существо); всякой охотно желалъ просить у ней совета, но весьма немногiе имели твердость вступить въ ея жилище. Иные, приближаясь къ оному, внезапно предавались такому трепету, который можно было бы объяснить однимъ только роковымъ предчувствiемъ бедствiя и мгновенно убегали, увлекаемые могуществомъ непостижимой для нихъ силы.--

Камилло, молодый Римлянинь благороднаго произхожденiя, решился вопросить Сивиллу и пригласилъ друга своего, Джюлiо, принять участiе въ его предпрiятiи. Джюлiо, нерешительный и робкiй, сначала отклонилъ было такое предложенiе, (не по доверiю къ повсеместнымъ слухамъ объ опасности, будто бы угрожавшей всякому при вступленiи въ жилище Сивиллы, но страшась мысли предузнать свое будущее), однако наконецъ уступилъ просьбамъ Камилла, и оба они въ назначенный день отправились. Подходя къ жилищу, они заметили, что двери онаго отворилисъ передъ ними какъ бы сами собою; но друзья, не останавливаясь, продолжали путь, - прошли многiя комнаты, не встречая никого и очутились наконецъ въ галлерее, коей половина отделена была чернымъ занавесомъ, съ следующею надписью: "Ежели ты желаешь узнать будущую судьбу твою; то вступи за сiю преграду, но прежде молись!"

Джюлiо затрепеталъ. Невольно, почти безъ памяти, онъ палъ на колена. Приписать ли сiе движенiе могуществу непостижимой силы, тогда же имъ овладевшей? - По прошествiи несколькихъ минутъ юные друзья отвернули занавесъ, обнажили шпаги и вступили въ святилище. Къ нимъ приближилась женская фигура, она была молода, можетъ быть, прекрасна, - но ея взоръ уничтожалъ всякое покушенiе наблюдательности. Какое-то оцепененiе членовъ, странное смешенiе страстей и жизненности, знаменовали ея характеръ. Объяснятъ или описывать подобное сверхъестественное творенiе, значило бы хотеть преступить границы слова и возлететь въ новый мiръ, совершенно чуждый языку человеческому. Устрашенный такимъ видомъ Джюлiо отступилъ назадъ; Камилло склонилъ взоры къ земле и на вопросъ Сибиллы "чего желаетъ?" объяснилъ причину своего посещенiя. Не слушая его словъ, она обращала вниманiе только на одного Джюлiо и была по видимому растрогана; - вдругъ затрепетала, простерла руку къ нему, какъ-бы желая схватишь его, и вдругъ отняла оную. Камилло просилъ предсказать ему будущее; она согласилась и Джюлiо вышелъ изъ комнаты. После непродолжительнаго разговора, Камилло возвратился къ своему другу, котораго нашелъ погруженнымъ въ глубокiя мечтанiя. - "Не теряй бодрости" сказалъ онъ ему съ улыбкою "я покрайней мере о себе не узналъ ничего ужаснаго. Сивилла предсказала мне, что я женюсь на сестре твоей Юлiи, (сей бракъ былъ въ самомъ деле уже предположенъ), но что незначительное препятствiе замедлитъ несколько нашу свадьбу". - Джюлiо пошелъ за таинственную завесу, а Камилло остался въ галлерее. Чрезъ несколько минутъ слышитъ онъ ужаснейшее стенанiе, въ которомъ узнаетъ голосъ своего друга, спешитъ къ нему на помощь и, отдернувъ занавесъ, видитъ Джюлiо на коленахъ предъ Сивиллою, которая, потрясая надъ его головою волшебнымъ жезломъ, дымившимся кровiю, произносила следующiя слова: Любовь непреоборимая! оскорбленiе храма! убiйство! - Камилла съ трепетомъ приближался къ своему другу; Джюлiо, неподвижный и бледный, не могъ удержаться на ногахъ. Напрасно Камилло обращался къ нему съ вопросами; единственнымъ ответомъ было невнятное повторенiе словъ: "убiйство! оскорбленiе храма!"

Наконецъ удалось Камиллу отвести его домой. Сделавъ нужныя распоряженiя къ успокоенiю своего друга, онъ снова поспешилъ къ жилищу Сивиллы, решившись говоритъ съ нею и принудить къ объясненiю; но въ замке никого уже не было, - занавесъ, надпись, все исчезло, и не осталось ни малейшаго следа волшебницы. - Съ техъ поръ ничего объ ней не слыхали.

Прошло несколько недель, - день свадьбы Камилла былъ уже назначенъ и Джюлiо, казалось, снова обрелъ прежнее свое спокойствiе. Его другъ всячески старался избегать вопросовъ о произшедшемъ и надеялся, что такимъ образомъ мало по малу вовсе истребится изъ памяти странное приключенiе съ Сивиллою. По несчастiю, въ последнiй вечеръ передъ свадьбою, Маркизъ Комо, отецъ Джюлiо, упалъ съ лошади и хотя сей случай не сделалъ ему большаго вреда, однакоже свадебные праздники надобно было отложить. Джюлiо, Камилло и Юлiя окружили постель Маркиза и взаимно жаловались на препятствiе, разрушившее общiя ихъ надежды; вдругъ Камилло, потрясенный внезапнымъ воспоминанiемъ, вскричалъ: Прорицанiя Сивиллы сбылись!

Сiи слова привели Джюлiо въ сильное движенiе; съ сей минуты онъ заперся въ сей комнате и избегалъ всякаго общества. Только одинъ почтенный Монахъ, прежнiй его наставникъ, имелъ къ нему доступъ; - часто были у нихъ продолжительные, тайные разговоры. Между темъ Камилло, заметивъ въ Джюлiо особенное желанiе избегать его присутствiя, не старался уже более съ нимъ видеться.

- по прошествiи месяца онъ получилъ следующее письмо: "Любезный Батюшка! Прекратите напрасные поиски, мое решенiе непоколебимо, - ничто не можетъ изменитъ его. Располагайте вашимъ именiемъ; Джюлiо умеръ для света. Съ великими усилiями я преодолелъ себя и решился васъ покинуть; но мне остается избежать еще ужаснейшаго жребiя. Прощайте! Забудьте несчастнаго Джюлiо."

Письмо было безъ числа; незнакомецъ принесъ оное и скрылся. Маркизъ разспрашивалъ монаха, чрезъ котораго надеялся еще сыскать своего несчастнаго сына; но все вопросы, все просьбы, даже угрозы не принесли въ этомъ случае никакой пользы: невозможно было ни убедить, ни устрашить монаха. - Онъ признался, что зналъ о намеренiи Джюлiо, и долго сопротивлялся оному, - но наконецъ, заметивъ твердую съ его стороны решительность, почелъ своею обязанностiю согласиться; онъ признался также, что знаетъ и о настоящемъ местопребыванiи Джюлiо, но никакая сила не въ состоянiи принудить его изменить тайне, вверенной ему подъ священною клятвою.

Джюлiо отправился въ Неаполь, а оттуда на корабле переехалъ въ Мессину, съ намеренiемъ вступить въ Доминиканскiй монастырь, о которомъ его духовникъ отзывался съ великою похвалою. Настоятель сего монастыря, отецъ Амвросiй, преисполненный смиренiя и мудрости, никакъ не хотелъ воспользоваться разстроеннымъ воображенiемъ юнаго пришельца, и Джюлiо тщетно просилъ не подвергать его искусу. Настоятель не соглашался, Джюлiо долженъ былъ уступитъ наружно, но внутренно его твердая решительность отъ того ни мало не поколебалась; имъ овладело какое-то непонятное предубежденiе: онъ думалъ, что только жизнь монастырская избавитъ его отъ жестокости жребiя, - а воспоминанiе о Сивилле, ежеминутно его преследовавшее, приводило его въ трепетъ и ему слышались слова: Любовь непреоборимая, оскорбленiе храма, убiйство!

Миновалось время искуса: Джюлiо произнесъ священный обетъ и почиталъ уже себя счастливымъ, возвративъ себе снова миръ душевный и освободясь отъ столькихъ страданiй, имъ претерпенныхъ. Ни одна мысль о принесенной жертве не омрачала его спокойствiя; но въ вечеръ сего торжественнаго дня, въ ту минуту, когда онъ хотелъ удалиться въ свою келью, - подошелъ къ нему одинъ изъ монаховъ, и взявъ его за руку, съ чувствомъ произнесъ: "Братъ, это на веки!". Сiе восклицанiе потрясло Джюлiо: иногда одно слово имеетъ невыразимо сильное влiянiе на душевное расположенiе человека, а и того более на расположенiе унылое и мрачное. - Юный отшельникъ быль точно въ этомъ состоянiи; казалось, слова сiи раскрывали передъ нимъ его будущее, - онъ почиталъ уже себя въ числе мертвыхъ, почиталъ существомъ, для котораго понятiе времени изгладилось вместе съ жизнiю. Съ сей минуты онъ впалъ въ глубокую задумчивость и по видимому съ трудомъ переносилъ бремя жизни, его тяготившее.

Съ сердечнымъ участiемъ заметилъ отецъ Амвросiй положенiе юнаго своего собрата, котораго прежнiя мiрскiя соотношенiя были ему вовсе неизвестны, но онъ зналъ, что Джюлiо несчастливъ, и этого было довольно для благочестиваго мужа. Полагая, что занятiя могутъ доставитъ ему облегченiе, и заметивъ въ немъ природный даръ красноречiя, онъ назначилъ его проповедникомъ. Быстро распространилась слава Джюлiо, со всехъ сторонъ стекались толпами слушатели внимать ему, и вскоре молва разнесла объ немъ многоразличные слухи. Джюлiо былъ молодъ и хорошъ собою, а окружавшая его таинственность, безъ сомненiя, придавала особенную прелесть его выраженiямъ.

Наступало время монастырскаго праздника, на которомъ обыкновенно присутствовалъ Король со всемъ дворомъ своимъ, Джюлiо избрали говорить проповедь и делали великiя приготовленiя къ празднику, во всехъ отношенiяхъ важному для монастырской братiи. Необыкновенное множество богомольцевъ наполняло въ этотъ день церковь; Джюлiо съ трудомъ проходилъ къ кафедре, какъ вдругъ въ самой тесноте свалился съ него капишонь, и лице его открылось. Въ ту же минуту послышалось ему восклицанiе: Ахъ! какъ онъ прекрасенъ!

Въ удивленiи и замешательстве, невольно оборачивается онъ назадъ и видитъ женщину, которой проницательные взоры, на него обращенные, выражали внутреннее волненiе. Къ нарушенiю спокойствiя сихъ двухъ существъ достаточно было несколькихъ мгновенiй. Джюлiо, окончивъ проповедь и совершивъ другiя свои обязанности, тотчасъ скрылся въ келлiи; но тамъ не могъ уже онъ, по прежнему, предаваться обыкновеннымъ своимъ размышленiямъ: преследуемый видомъ прекрасной незнакомки, онъ ощущалъ въ своей груди возрожденiе новыхъ для него чувствованiй и былъ разсеянъ. По смущенному и разстроенному душевному положенiю, въ которомъ теперь онъ находился, можно было заключить, что спокойствiе, такъ недавно его посетившее, снова удалилось; но для него разцвела другая, очаровательная жизнь съ гной минуты, когда услышалъ голосъ незнакомки. Впрочемъ, можетъ ли, смеетъ ли Джюлiо существовать въ будущемъ? - Судьба его решена, она неизбежна!

Всякое утро бываетъ онъ въ церкви, всякое утро видитъ подъ покрываломъ женщину на одномъ и томъ же месте; узнаетъ ее, но не хочетъ видеть ее въ лице, ибо въ такомъ случае долгъ требовалъ бы разлуки. Однако онъ осмеливается смотреть на покрывало, следуетъ за всеми ея движенiями, чувствуетъ, такъ сказать, бiенiе ея сердца и отвечаетъ ему своимъ. Будучи не въ силахъ избежать опасности, онъ страшится взглянуть во глубину своей души и трепещетъ предъ взоромъ истины; его бытiе ограничивается однеми быстрыми мгновенiями, - въ нихъ только онъ существуетъ, а остатокъ дней его есть ничтожество! Онъ хочетъ наконецъ скрываться; гласъ совести внушаетъ ему сiе намеренiе, - и въ одинъ день онъ внутренно даетъ себе обетъ совершить оное, если въ следующiй найдетъ ее на томъ же месте. Эта мысль несколько облегчаетъ его и миритъ съ самимъ собою.

На другой день онъ идетъ въ церковь ранее обыкновеннаго; - ея не было. По окончанiи службы приближается къ месту, где она обыкновенно сидела, замечаетъ таль книгу, беретъ, раскрываешь ее и читаетъ на первой странице имя: Тереза, Теперь онъ знаетъ ея имя, можетъ произносишь и повторять его. "Тереза! Тереза!" проговорилъ онъ едва внятнымъ голосомъ, опасаясь быть услышаннымъ, хотя и все ушли изъ церкви. Теперь не надобно уже, думалъ онъ, исполнять предпринятаго намеренiя, ибо ея не было сегодня. Проходятъ дни, недели, - Тереза не является.

Тереза, жена одного пожилыхъ летъ человека, до сего времени жила спокойно, довольствуясь исполненiемъ своихъ обязанностей и не зная другаго счастiя, кроме определеннаго ей судьбою. - Она увидела Джюлiо - и ея миръ исчезъ! - Пылкая, пламенная душа Терезы решила въ одно мгновенiе ея жребiй: первая, истинная любовь определила оный, - она обожала Джюлiо. До сей минуты самыя тайныя свои помышленiя она доверяла мужу; теперь стала отъ него таиться и никогда не говорила при немъ о Джюлiо; эта скрытность сделалась для нея мучительною, а совесть упрекала въ преступленiи. Она увидела необходимость избежать опасности и имела твердость не присутствовать более при церковномъ служенiи. Наконецъ, въ надежде успокоить волненiе своихъ чувствованiй, решилась прибегнуть къ духовному покаянiю и снова посетить Доминиканскiй монастырь. Для сего выбрала тотъ самый часъ въ который, какъ ей известно было, Джюлiо быль занятъ; приближалась къ исповедной и на коленахъ покаялась въ томъ, что чувствовала она за дня монастырскаго праздника; какимъ наслаждалась блаженствомъ, видя ежедневно Джюлiо; - какiя последовали за темъ угрызенiя совести; съ какимъ мужествомъ отъ него убегала; но вместе съ симъ прибавила, что не доверяетъ своимъ силамъ и страшится, чтобы оне ее не оставили: "Что мне, делать? - сжальтесь, почтенный отецъ, надъ грешницею!" Тереза была въ сильномъ движенiи, слезы текли у ней ручьями.

Едва успела она произнести сiи слова, какъ грозный голосъ раздался надъ нею: "Нещастная, погибшая женщина! Какъ оскорбленiе храма!" - Джюлiо, ибо это былъ онъ, приведенный сюда жребiемъ, бросился изъ исповедной.

Тереза, еще коленопреклоненная, остановила его, схватила за одежду и умоляла не произносить надъ нею своего проклятiя. Трепещущимъ голосомъ испрашивала она у него своего блаженства, его любви или своей погибели. Убитый, горестiю, онъ только могъ слабою рукою ее отталкивать. "Тереза! Тереза!" вскричалъ наконецъ несчастный - "беги сего места! увы! и моя твердость готова поколебаться!"

При сихъ словахъ Тереза бросилась въ его объятiя и окружила его, такъ сказать, дыханiемъ своей страсти. "О скажи, скажи, что ты меня любишь -- произнесла она - прежде нежели я тебя оставлю!" Растроганный до глубины души Джюлiо, въ совершенномъ забвенiи самаго себя, трепещущiй отъ удивленiя и ужаса, несколько минутъ ответствовалъ ея ласкамъ, прижимая ее къ своему сердцу {Такъ заглушается буйными страстями святой гласъ религiи въ преступномъ сердце! Примеч перевод.}; но мгновенно потрясла его мысль о прорицанiи, онъ клянется навсегда бежать Терезы, я безъ дальнейшихъ объясненiй требуетъ отъ нея такогоже обета. Тереза, въ волненiи чувствъ едва понимая слова его, соглашается на все его заклинанiя. Да и что оне для нея? - Разве она недовольно счастлива, будучи любима? Нетъ! она увидитъ его, увидитъ непременно, ибо это предчувствуетъ. Наконецъ они разстались.

Оставшись одинъ преданный произволенiю своихъ мыслей, Джюлiо вострепеталъ при воспоминанiи о своей неосторожности; но теперь уже поздно было для него избегать опасности, невозможно отвратить своего жребiя: уже онъ жертва любви непреоборимой, оскорбленiе храма совершилось! которое утешается темъ, о чемъ должно бы было сокрушаться! Въ семъ ужасномъ боренiи души для Джюлiо предстоялъ выборъ одного только несчастiя.

Тереза съ своей стороны ничего не страшится: Джюлiо любитъ ее; онъ сказалъ это - и она презираетъ удары жребiя. Съ какимъ восторгомъ приводитъ она себе на память те быстрыя минуты, когда жила въ его присутствiи! Подобныя мгновенiя оставляютъ более воспоминанiй, нежели долговременная жизнь безъ любви и надежды: она забыла даже о обещанiи избегать его; она бываетъ въ церкви и видитъ Джюлiо. Джюлiо также предался порывамъ своей страсти, вселенная исчезла предъ его взорами; - однакоже оба избегаютъ втораго свиданiя. Несчастный, въ отсутствiи ея терзаемый угрызенiями совести, онъ не надеется найдти душевнаго мира и въ соединенiи съ нею, решается наконецъ еще разъ ее увидеть и утвердить вечную разлуку.

Близь монастыря жила одна бедная женщина съ своими детьми, получая пропитанiе отъ щедротъ Терезы; маленькой Карлъ часто ходилъ съ нею въ церковь и бывалъ при ней во все продолженiе службы; ему поручилъ Джюлiо, не смевшiй самъ приближиться къ Терезе, сказать, что онъ ожидаетъ ее въ семь часовъ вечера въ церковномъ преддверiи. Но какой ужасъ овладелъ имъ при мысли быть съ нею наедине! - Онъ боится, что недостатокъ твердости не допустить его сделать ей роковое предложенiе, колеблется въ размышленiяхъ и решается писать. Маленькiй Карлъ снова получаешь приказанiе отдать Терезе письмо въ то время, когда она придетъ въ церковь.

Тереза весьма удивилась, узнавъ о первомъ желанiи Джюлiо. "Чего требуетъ онъ отъ меня? - подумала она - Мы были такъ спокойны! - однакоже явилась въ назначенное время въ церковь, Карлъ вручилъ ей письмо, которое открыла она въ величайшемъ смущенiи. Но что было съ нею, когда узнала его содержанiе!

"Беги, безразсудная женщина, и не дерзай более своимъ присутствiемъ осквернять сiе святилище! Истреби воспоминанiе, отправляющее дни моей жизни! Никогда я не любилъ тебя, никогда не хочу видеться съ тобою!"

Сiе грозное запрещенiе глубоко уязвило сердце бедной Терезы. Угрызенiя совести могли бы быть побеждены, - но онъ не любитъ ея более, онъ никогда не любилъ ея! - Сильная горячка повергаетъ ее на постель и угрожаешь ея жизни. Часто имя Джюлiо готово было вылететь изъ устъ страдалицы; но и въ самыхъ припадкахъ болезни умела она владеть собою, и только изредка вырывались у ней едва слышныя слова: "онъ никогда не любилъ меня!"

Но Джюлiо въ продолженiе этого времени, возвратилъ ли свое спокойствiе? Укротилъ ли гласъ совести? - Нетъ, и его жизнь - бедствiе! Едва сказалъ онъ Терезе, что уже не любитъ ее, какъ и отдалъ себя на произволъ преступной страсти. Принесенная имъ жертва казалась для него достаточною, ибо письмо стоило ему великихъ боренiй души. Ахъ, Тереза! если бы ты могла видеть твоего несчастнаго Джюлiо въ томъ положенiи, въ какомъ онъ теперь находится, - конечно твои собственныя страданiя были бы укрощены сознанiемъ его мученiя: ибо мы легче переносимъ бедствiя, разделяя ихъ съ существомъ, близкимъ нашему сердцу. Джюлiо былъ добычею внутренняго душевнаго терзанiя. Прошли три месяца безъ всякаго известiя о Терезе; время по видимому только увеличивало страсть его, и онъ теперь, более нежели когда нибудь, убегалъ сообщества своихъ монастырскихъ братiй. Днемъ не выходя изъ келлiи, а ночью блуждая среди могилъ, онъ носилъ въ душе своей чувство, которому не могъ ни противустоятъ, ни повиноваться. Нерешимость всегда страшится твердости въ намеренiяхъ, - неизвестность убиваетъ жизнь, не представляя намъ ни воспоминанiй, ни надежды.

Следствiемъ продолжительной болезни была слабость, которая заставила страшиться за жизнь Терезы. Чувствуя приближенiе кончины, она пламенно желала исполнить священныя обязанности Религiи. Мужъ, нежно ее любившiй, съ прискорбiемъ догадывался, что какая нибудь тайная грусть приближала ее ко гробу; но уважая ея молчанiе, не позволялъ себе спрашивать ее объ этомъ.

Онъ просилъ Отца Амвросiя, котораго, почиталъ очень много, посетить Терезу; сей изъявилъ согласiе, однако непредвиденный случай воспрепятствовалъ исполненiю сего обещанiя и онъ вместо себя, избралъ Джюлiо, поручивъ ему идти въ домъ Синьора Вивальди, (такъ назывался мужъ Терезы ), и излить утешенiе въ душу несчастной страдалицы, утвердить въ ней миръ и облегчить последнiя ея минуты. - Но, увы! Какое утешенiе могъ подать Джюлiо? - Онъ, самъ жертва неумолимаго жребiя, въ состоянiи быль принести - одне только слезы! Тщетно старался онъ отклонить отъ себя это порученiе; Амвросiй твердо настаивалъ, и онъ принужденъ былъ наконецъ согласиться и идти въ домъ Вивальди. Его ввели въ слабо-освещенную комнату, въ которой несколько особъ окружали больную; при появленiи Джюлiо, все удалились изъ уваженiя къ его сану, и онъ остался одинъ съ умирающею. Долго стоялъ онъ въ нерешимости, не постигая причины своего смущенiя. Больная прервала молчанiе: Почтенный Отецъ! - сказала она - не откажите въ утешенiи несчастной, которая скоро не будетъ существовать более!" "Тереза! Tepeзa!" воскликнулъ онъ, и уста его замерли.

Кто былъ бы въ состоянiя выразитъ взаимныя ихъ чувствованiя?-- Для нихъ не нужно было объясненiя - они любили. Джюлiо разсказалъ ей все свои страданiя, обвиняя ее въ томъ положенiи, въ которомъ они оба находились. "Прости мне!" прошепталъ онъ - "Джюлiо твой! на веки твой!"

Сiи нежныя выраженiя снова оживили Терезу; она не могла говоритъ, - но видела, слышала его, жала его руку: самая смерть въ эту минуту была бы для нее наслажденiемъ. Джюлiо заключилъ ее въ свои объятiя, готовый всемъ пожертвовать для возвращенiя ея къ жизни. "Ты должна жить" - вскричалъ онъ - "Живи, твой друге съ тобою! О Тереза, скажи хотя одно слово! неужели я никогда не услышу твоего голоса!"

Сiи звуки придали ей новыя силы; она тихо произнесла: "Я люблю тебя, Джюлiо, я люблю тебя!" - и въ сихъ словахъ заключалась вся ея жизнь - говорить более не было нужды. Быстро пробежали сiи минуты ненарушимаго счастiя; и они решились разстаться только въ сладостной надежде на близкое свиданiе.

Тереза начала оправляться, Джюлiо виделъ ее ежедневно; между ними водворилась нежная доверенность. Джюлiо, по видимому, оставилъ свою нерешительность; занятый одною Терезою, онъ боязливо наблюдалъ за ея выздоровленiемъ; онъ не смелъ огорчить ее; онъ чувствовалъ, что ея жизнь зависела отъ него, и это почиталъ предлогомъ къ нарушенiю своей обязанности.

Протекли два года съ того времени, какъ Джюлiо оставилъ Римъ; въ день несчастнаго предсказанiя онъ погрузился въ глубокую задумчивость. Тереза старалась открыть причину оной; доселе она никогда его объ этомъ не спрашивала; но теперь, решившись делиться съ нимъ и печалiю, она хотела узнать его тайну. Джюлiо разсказалъ ей о свиданiи съ Сивиллою и объ удаленiя своемъ изъ дома родительскаго. Въ продолженiи сего разсказа возобновились въ немъ все мучительныя воспоминанiя; съ ужасомъ произнесъ онъ слова: "любовь непреоборимая! Оскорбленiе храма! убiйство!"

юбовь непреоборимая, исполнила очарованiемъ ея сердце и воображенiе, и когда Джюлiо дрожащимъ голосомъ повторилъ: "оскорбленiе храма! убiйство!" она тихо произнесла: "" думая симъ успокоить волненiе его души: въ ея глазахъ все превратилось въ любовь - и только въ одну любовь.

Часто, забываясь въ упоенiи страсти, обращалъ онъ на нее свои взоры столь проницательные, что она теряя мужество, не смела встречаться съ ними; чувствовала, кажется, въ груди своей быстрое бiенiе сердца, и, объятая ужасомъ, трепетала. Глубокое молчанiе обыкновенно следовало за столь бурнымъ движенiемъ души: они были еще невинны и счастливы.

Джюлiо въ это время получилъ отъ отца Амвросiя некоторое важное порученiе; у него недоставало твердости лично проститься съ Терезою: онъ написалъ къ ней письмо, въ которомъ обещалъ скоро возвратиться; однакоже многiя нечаянныя препятствiя удержали его и онъ не могъ исполнишь сего обещанiя прежде месяца: но едва только успеть прiехать, какъ и поспешилъ къ Терезе, которую нашелъ въ глубокой задумчивости сидящую на террасе у морскаго берега. Никогда не казалась она ему столь прекрасною, столь очаровательною, какъ теперь несколько минутъ, въ восторге и безмолвiи, онъ ею любовался, но долее не могъ уже отказывать себе въ счастiи говорить съ нею и произнесъ ея имя, - она содрогнулась, увидела его и бросилась къ нему въ объятiя.

Упоенный страстiю, Джюлiо пламенно ответствовалъ ея ласкамъ, но мгновенно какъ бы потрясенный внезапнымъ ужасомъ, онъ оттолкнулъ ее отъ себя и сложивъ крестообразно руки, съ неподвижными взорами, упалъ на колени: смертная бледность его и мрачное выраженiе лица навели бы ужасъ на всякаго зрителя.

"Тереза!" - сказалъ онъ наконецъ дикимъ голосомъ, "мы должны разлучиться! Ты не знаешь еще всего того, чего должна опасаться! Мы рождены для бедствiя!"

его гнева. Джюлiо всталъ: "завтра - вскричалъ онъ - завтра решится судьба моя!" и не дожидаясь ответа, удалился. На другой день Тереза получила следующее письмо: "Тереза! я не могу более тебя видеть - я несчастливъ тобою и знаю, что ты не въ состоянiи понимать моихъ чувствованiй, Тереза! ты должна принадлежать мне, добровольно, и безъ всякаго принужденiя. Но увы! мы идемъ къ погибели. Тереза! вечное проклятiе - сiи слова ужасны; и въ твоемъ присутствiи оне нарушили бы мое спокойствiе. Для насъ нетъ мира душевнаго; намъ остается одинъ только выборъ погибели. Завтра пришли Карла: не придетъ онъ - ты отказываешься отъ Джюлiо; придетъ - ты моя на веки. На веки! ужасно произнести это слово. Прощай!" -

"вечное проклятiе" исполнили ее боязнiю: "Джюлiо!" - вскричала она - "Джюлiо! мы были такъ счастливы!" Она колебалась въ мысляхъ; но не видеть его казалось невозможнымъ - "Ахъ, Джюлiо! - сказала она - "ты вверилъ мне свой жребiи и я должна бытъ жертвою!" - Карлъ былъ у Джюлiо.

Любовь его возрастала вместе съ горестiю и чувство спокойнаго наслажденiя было для него недостаточно; однакоже не смотря на пылкость страсти, онъ не хотелъ прибегать ни къ какому принужденiю; робкiй и жестокiй, онъ хотелъ всю ответственность преступленiя сложитъ на нее. Увидевъ приближавшагося Карла и не бывъ въ состоянiи владеть собою, стремительно подошелъ онъ къ нему велелъ удалиться и сказать Терезе, что онъ его виделъ. После того долго еще стоялъ неподвижно на томъ месте, где по его мненiю, теперь решилась ихъ общая судьба, - и вышедъ наконецъ изъ задумчивости, въ которую былъ погруженъ при мысли о настоящемъ своемъ положенiи, вскричалъ:

Печаль Терезы достигла высочайшей степени. Карлъ возвратился, объявивъ ей приказанiе Джюлiо. Она содрогнулась, - была уверена, что онъ придетъ и поспешила принятъ его на той же самой террасе, где они въ последнiй разъ имели свиданiе. Наконецъ онъ явился. Его взоръ, обращенный къ земле, былъ дикъ и мраченъ. Казалось, онъ едва смелъ къ ней приближиться. Тереза читала въ его душе; она, которая более всего трепетала при мысли о семъ свиданiи, - она и имела мужество утешать его и, подошедъ къ нему, сказала; Джюлiо! я твоя!

Терзаемый угрызенiями совести Джюлiо и близь Терезы не находилъ спокойствiя; былъ всегда унылъ и мраченъ, несмотря на ея нежнейшую о немъ заботливость. Въ продолженiи этого времени ея любовь къ нему возрасла еще более и она втайне скорбела о последовавшей съ нимъ перемене; однакоже не смела жаловаться, ибо боялась его оскорбить и такимъ образомъ обманывала себя надеждою, что устроитъ некогда его счастiе, истребивъ въ его памяти все, кроме себя и своей любви.

Джюлiо не могъ отвечать на ея ласки, почитая ее причиною своего злополучiя "Ты - говорилъ онъ - ибо безъ тебя я былъ бы невиненъ". Онъ видался съ нею реже и наконецъ вовсе прекратилъ свои посещенiя.

Тереза, осведомляясь о немъ, постоянно посещала монастырь, писала къ нему, - и получала назадъ письма нераспечатанныя; Джюлiо почти не выходилъ изъ своей келлiи. Но для Терезы было необходимо говоритъ съ нимъ. - Что будетъ съ нею, ежели она его не увидитъ, ежели онъ навсегда покинулъ ее? - Она узнала, что Джюлiо въ следующее воскресенье будетъ говоришь проповедь и решилась непременно воспользоваться симъ случаемъ. Ея жизнь, ея счастiе зависели отъ успеха въ семъ предпрiятiи и уверенность въ этомъ придала ей новыя силы. Въ продолженiи сего времени важный планъ занималъ ея мысли; немногiе дни до предположеннаго ею свиданiя съ Джюлiо она посвятила приготовленiямъ къ бегству, которому весьма много благопрiятствовало и самое положенiе монастыря на берегу моря. О выборе будущаго своего местопребыванiя Тереза не безпокоилась, предоставивъ это на волю Джюлiо, съ которымъ жить вместе повсюду была готова. Она изготовила лодку и исполнила все сiе такъ благоразумно и скрытно, что не подала ни малейшаго подозренiя о своемъ намеренiя.

окончанiи службы, все разошлись изъ церкви, она остановилась за колонною, мимо которой долженъ былъ проходить Джюлiо. Увидевъ его подходившаго, она не могла не заметить, что онъ теперь более, нежели когда нибудь, быль жертвою снедавшей его скорби; сложивъ на груди крестообразно руки, съ поникшими взорами, онъ шелъ нетвердыми шагами, подобно кающемуся преступнику. Съ глубокимъ прискорбiемъ видела это Тереза и охотно пожертвовала бы жизнiю для его спокойствiя; но для ней не оставалось выбора и она его остановила. "Стой Джюлiо!" - вскричала она - я должна говоритъ съ тобою и ты долженъ меня выслушать! Я не оставлю тебя до техъ поръ, пока не дашь мне ключа отъ дверей монастырскаго сада, - я хочу иметь его. Ахъ! более нежели моя жизнь, - все отъ тебя зависитъ".

"Несчастная женщина! - вскричалъ онъ - что говоришь ты? беги отсюда, беги далеко отъ этого места!"

"Клянись - говорила она, клянись, что въ полночь мы увидимся." Въ это время послышался шорохъ. Джюлiо отдалъ ей ключъ. - "Въ полночь" сказалъ онъ и они разстались.

Въ назначенное время Тереза явилась въ садъ. Ночь была мрачная; боясь быть открытою, она хранила молчанiе, но вскоре услышала подле себя шорохъ шаговъ: это былъ Джюлiо. "Чего ты требуешь?" - сказалъ онъ - , минуты дороги! - Перестань, заклинаю тебя, преследовать несчастнаго, который никогда не можетъ сделать тебя счастливою! Тереза, я люблю тебя, , оне упрекаютъ меня во всякомъ мгновенiи. Ты была свидетельницею моего отчаянiя! какъ часто я винилъ тебя! прости меня, прости - я долженъ самъ себя наказать; я удаляюсь отъ тебя навсегда!.." Онъ умолкъ, изнуренный скорбiю.

будущее. "Джюлiо, сказала она, для одной себя я не осмелилась бы нарушать твоего мира, не устрашилась бы смерти; но... поспешимъ, Джюлiо; все уже готово въ нашему бегству!"

Въ сильномъ душевномъ волненiи, не помня самаго себя, Джюлiо следовалъ за нею, - еще несколько минутъ и они были бы соединены на веки; но мгновенно исторгнувшись изъ рукъ Терезы, онъ вскричалъ: "нетъ! никогда!" и съ симъ словомъ вонзилъ ей кинжалъ въ сердце. Брызнувшая кровь оросила его платье.

Долго стоялъ онъ, вперивъ на нее дикiе, неподвижные взоры. Начало разсветать, раздался звукъ монастырскаго колокола; онъ приподнялъ бездушное тело той, которую любилъ более всего на свете, и бросилъ его въ море; потомъ быстрыми шагами спешилъ въ монастырь. Окровавленное платье, кинжалъ, который держалъ онъ еще въ руке - все обнаруживало преступленiе и убiйство. Его схватили безъ сопротивленiя и съ техъ поръ Джюлiо не видали более.

* * *

Буонапарте, произнеся последнiя слова Джюлiо, приближился къ Императрице въ положенiи человека, угрожающаго кинжаломъ. Очарованiе было такъ велико, что присутствовавшiя дамы устремились къ нему съ громкимъ воплемъ; но онъ спокойно продолжалъ свое повествованiе, не заметивъ по видимому произведеннаго имъ действiя. Императрица просила его о некоторыхъ объясненiяхъ относительно дальнейшей судьбы Джюлiо; онъ отвечалъ ей лаконически; преступникъ получилъ достойное возмездiе за преступленiе ужасное и эmaгo довольно! -

содержанiе сей повести.

(Сею повестiю, говоритъ Издатель Немецкой газеты, der Frenmuthge Публика обязана Г-ну Гизо, которому сообщила оную Гжа Р.)