Я не стремлюсь к другому кладу,
Назвав сокровище своим,
Когда, найдя свою отраду,
Друг другу мы принадлежим.
Иной с лицом разгоряченным
Везде копает наугад;
Себя считает он ученым,
Не зная, что такое клад.
Иной желал богатств несметных,
Поскольку золото звенит;
Любитель странствий кругосветных
Порою только знаменит.
Один прельщен венком победным,
Другого лавры привлекли;
Подобно призракам бесследным,
Все это сгинуло вдали.
Неужто вы забыть успели,
Кто муки претерпел за вас,
Прославленный в земной купели,
Поруганный в последний час?
Неужто вы не прочитали
О том, как Он торжествовал
Нам, грешным, благо даровал?
Как Врач сошел непревзойденный
К нам Словом Божиим с небес,
Пречистой Матерью рожденный,
Являя царствие чудес?
Как, предан детям своевольным,
В могиле перед ними прав,
Он камнем стал краеугольным,
Град Божий в мире основав?
Неужто вверен вашей вере
Неубедительный залог
И не откроете вы двери
Тому, Кто бездну превозмог?
И вы отвергнуть не хотите
Своих бессмысленных утех?
И вы сердец не посвятите
Тому, Кто милостивей всех?
Нет мне прибежища иного.
Ты, Царь любви, меня храни!
Пусть я лишен всего земного,
Ты воскресишь моих любимых,
Мне верность вечную храня,
Не покидаешь Ты меня.
Мотив клада или сокровища, столь органичный для Новалиса, переосмысливается здесь в духе Нагорной проповеди: «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут; но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут; ибо, где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Мф. 6: 19-21).