Неуловимый.
Глава VII

VII

Наружная беззаботность Блэкнея привела всех в хорошее расположение духа; сам он по-видимому не смотрел на вызов, как на нечто серьезное, поэтому и его друзьям не было причины тревожиться, и более юные из свидетелей предыдущей сцены охотно приняли предложение сэра Пэрси промочить горло пуншем, а затем присоединиться к дамам, тем более что из бального зала доносились звуки музыки.

Лишь очень немногие не приняли участия в общем веселье. Принц Уэльский, имевший крайне смущенный вид, отозвал Блэкнея в сторону и о чем-то серьезно говорил с ним; лорд Энтони Дьюгерст и лорд Гастингс тоже о чем-то совещались в отдаленном углу, между тем как Эндрью Фоукс, как ближайший друг хозяина дома, счел своей обязанностью заменить его и обменяться несколькими словами с Шовелэном, который горел нетерпением поскорей уехать домой, избегнув встречи с леди Блэкней.

Отыскав Дезирэ Кандейль, он проводил ее до ее дома, дав ей при этом последние инструкции. В общем он был вполне доволен сегодняшним вечером: молодая актриса с поразительным искусством и хладнокровием исполнила предназначенную ей роль, а сэр Пэрси, бессознательно или намеренно, прямо шел в подставленную ему ловушку. Последнее обстоятельство несколько смущало Шовелэна. Красный Цветок не мог сомневаться в горячем желании революционного правительства возвести на эшафот смелого англичанина, вырвавшего у республики столько жертв, предназначенных гильотине; при своем тонком уме он в вызове Шовелэна должен был неминуемо почуять опасность, и если он по-видимому так неосторожно шел в приготовленную ему западню, то в его находчивом мозгу вероятно уже созрел план, как привести врагов к унизительной неудаче.

Все эти соображения очень тревожили Шовелэна, и он немедленно написал Робеспьеру длинное и обстоятельное письмо, в котором старался свалить значительную долю ответственности со своих плеч на комитет общественной безопасности.

"Ручаюсь Вам, гражданин Робеспьер, - написал он, - и членам революционного правительства, доверившим мне щекотливое поручение, что через четыре дня от сегодняшнего числа, спустя час после солнечного заката, человек, известный под таинственным названием Красный Цветок, будет находиться на южном крепостном валу в Булони. Я исполнил все, что от меня требовалось. В назначенный день и час я предам интригана в руки правительства, осмеянного и оскорбленного им. Теперь вы все, граждане, должны следить за тем, чтобы плоды моего дипломатического искусства не были еще раз потеряны для Франции. Этот человек явится туда по моему требованию, от Вас будет зависеть, чтобы он опять не ускользнул".

Отправив письмо с курьером, предоставленным в его распоряжение национальным конвентом, Шовелэн совсем успокоился, сожалея лишь о том, что желанная встреча отложена еще на четыре дня.

Между тем по отъезде Шовелэна раут у супругов Блэкней еще продолжался некоторое время, гости мало-помалу все разъехались, и в великолепном Блэкней-мэноре наступила тишина. Последним удалился сэр Эндрью Фоукс, долго беседовавший с сэром Пэрси, который провожал его до самых ворот парка. Леди Фоукс уехала раньше, и сэр Эндрью отправился домой пешком, так как его дом находился очень недалеко от Блэкней-мэнора.

Все находили, что после женитьбы сэр Эндрью значительно изменился, по-видимому совершенно утратив прежнюю любовь к опасному спорту. Тревожась за безопасность мужа, Сюзанна умела держать его дома, когда прочие члены храброй маленькой лиги Красного Цветка с безумной отвагой следили за своим вождем. Маргарита, вначале подсмеивавшаяся над Сюзанной, кончила тем, что начала немного завидовать ей. Как различны были эти два супружества! Пэрси искренне и горячо любил Маргариту; было бы преступлением в этом сомневаться; но иногда ей казалось, что и сама она, и его любовь к ней стояли для него на втором плане, что ее грусть при разлуке с ним, ее страх за его собственную безопасность были лишь небольшими эпизодами в той великой программе жизни, которую он предначертал себе.

Она ненавидела себя за такие мысли. Неужели кто-нибудь мог так любить женщину, как Пэрси любил ее, свою жену? - спрашивала она себя. Может быть, он все еще не вполне доверял ей, помня ее, хотя и невольную, измену? Может быть, он боялся, что она опять может сделать то же самое?

Сегодня вечером, оставшись одна, Маргарита предалась грустным мыслям. О, как ненавидела она рискованные поездки, разлучавшие ее с любимым мужем! Как часто подвергал он опасности свою жизнь, которая для нее была дороже собственной жизни, и все это делалось для других, чужих людей!

Молодая женщина вышла из дома и стала ходить по уединенной площадке над самой рекой, где так часто гуляла рука об руку с мужем в счастливые дни их любви. Уверенная, что он непременно придет сюда после всех треволнений, она зорко всматривалась в темноту. Вдруг ей послышались чьи-то осторожные шаги, и при слабом свете звезд она различила какую-то закутанную фигуру, боязливо приближающуюся к ней.

- Кто тут? - спросила она.

- Это - я, Дезирэ Кандейль, - отозвался робкий голос.

- Мадемуазель Кандейль? - с изумлением воскликнула Маргарита. - Что вам здесь нужно, да еще в такое время?

- Тише! - быстро прошептала Кандейль, подходя к Маргарите и еще ниже надвигая на глаза капюшон. - Я хотела видеть вас наедине, леди Блэкней. Я так тревожусь! Мне так хочется знать, что случилось!

- Что случилось? Когда? Я вас не понимаю!

- Что произошло между гражданином Шовелэном и вашим мужем?

- Разве это вас касается? - надменно спросила Маргарита.

- Умоляю вас не истолковывать моих слов в дурную сторону! Я знаю, что вызванная мною ссора наполнила ваше сердце ненавистью ко мне, но уверяю вас, что я была только игрушкой в руках того человека. Боже! Если бы вы знали, какому деспотизму подвергаются беспомощные мужчины и женщины, попадающие в безжалостные лапы французского правительства! - и артистка вдруг зарыдала.

- до предательства Красного Цветка.

- Но я все-таки не понимаю, для чего вы пришли сюда? - воскликнула она. - От своего наставника вы должны были узнать обо всем, что произошло.

- Я смутно надеялась предостеречь вас.

- Я не нуждаюсь ни в каких предостережениях.

- Или слишком горды для этого. Но знаете ли вы, леди Блэкней, что гражданин Шовелэн ненавидит вашего мужа?

- Откуда вам это известно? - спросила Маргарита, в которой прежнее недоверие пробудилось с новой силой.

- Разве я не видела ненависти в жестоких глазах Шовелэна? - быстро заговорила Кандейль с мольбой в голосе. - Я не знаю, почему, но он ненавидит сэра Пэрси. О, леди Блэкней, удержите своего мужа от этой ужасной дуэли! Умоляю вас!

- Вы напрасно хлопочете, мадемуазель, - холодно произнесла Маргарита. - Поверьте, мне не нужны ни ваши мольбы, ни ваши предостережения. Я благодарю вас за ваше доброе намерение, но - простите - нахожу, что все это дело вовсе не касается вас. Уже поздно, - мягко прибавила она, как будто желая изгладить неприятное впечатление от своих резких слов. - Я прикажу горничной проводить вас. Это - скромная и верная девушка.

- Да я вовсе не стыжусь, что пришла к вам ночью! - печально проговорила Кандейль. - Вы очень горды, и я молю Бога, чтобы Он избавил вас от горя и унижения. Мы, вероятно, никогда больше не встретимся с вами, леди Блэкней. Но меня заставило придти к вам еще одно обстоятельство. Если сэр Пэрси отправится во Францию - дуэль должна происходить около Булони - то вы вероятно захотите ехать с ним?

- Еще раз повторяю вам...

- Что это меня не касается? Знаю; но, идя сюда, я надеялась, что сумею тронуть ваше сердце. Сама я скоро уеду во Францию; гражданин Шовелэн снабдил меня паспортами для меня и для моей горничной, но я могу ехать и одна. Вот ее паспорт. О, вам не придется брать его из моих рук! - с горечью воскликнула она, видя, что Маргарита не собирается взять паспорт. - Вот, смотрите, я положу его в розовый куст. Теперь вы мне не доверяете - это даже понятно; со временем, может быть, вы убедитесь в моем бескорыстном желании быть полезной вам и вашему мужу.

Положив сложенный лист бумаги в розовый куст, артистка исчезла.

Кругом опять воцарилась тишина. Легкий полуночный ветерок прошумел в вершинах старых дубов и вязов, и Маргарита вздрогнула от внезапного ощущения холода. От дуновения ветерка белевшая в розовом кусте бумага вдруг упала на землю. Повинуясь какому-то безотчетному побуждению, Маргарита нагнулась, подняла ее и, крепко зажав ее в руке, быстрыми шагами направилась к дому.

Приближаясь к террасе, она увидела какие-то темные движущиеся фигуры и мелькавшие на некотором расстоянии фонари; потом до ее слуха долетели неясный шепот и плеск воды об лодку. Внезапно в нескольких шагах от нее быстро прошел нагруженный вещами человек, в котором она узнала Беньона, доверенного камердинера своего мужа. Ни минуты не колеблясь, Маргарита бросилась к тому флигелю, где жил сэр Пэрси, и в следующую минуту уже увидела его высокую фигуру в дорожном плаще.

- Пэрси, ты не можешь ехать. Ты не должен ехать! - стала умолять она, крепко прижимаясь к мужу.

Он сжал ее в своих сильных объятиях, осыпая страстными поцелуями ее лицо, волосы, руки.

- Если ты меня действительно любишь, Пэрси, ты не уедешь! - шептала Маргарита. - Я не могу отпустить тебя!

Ее голос звучал слабо от сдерживаемых слез, и, когда сэр Пэрси с трудом произнес: "Не настаивай! Сжалься!" - она почти была уверена в своей победе.

- Не уезжай, Пэрси! - молила она, - не покидай меня! Нет, ты не уедешь! - с силой воскликнула она. - Посмотри мне прямо в глаза и скажи, можешь ли ты бросить меня?

Блэкней молча закрыл ее отуманенные слезами глаза, с мольбой обращенные к нему, и она не видела, что на один миг его суровое мужество готово было уступить очарованию ее любви. На один короткий миг он позабыл и ужасы гильотины, и мольбы беспомощных жертв террора, и все приключения, когда он и его друзья бывали на волосок от смерти; в этот миг он думал только о любимой жене и о ее нежных мольбах. Но это была только минутная слабость; он снова овладел собой и, когда Маргарита хотела возобновить свои горячие убеждения, зажал ей рот долгим прощальным поцелуем.

- Неужели ты уедешь, Пэрси? - прошептала Маргарита, словно пробуждаясь от чудного сна. - Если бы ты любил меня, ты остался бы!

- Если бы я любил тебя!

В голосе Блэкнея звучало столько нежной любви, что из сердца Маргариты исчезла всякая горечь, и она залилась слезами. Он молча поцеловал ее руку, и на ней остался след слезы.

- Я должен ехать, дорогая, - сказал Блэкней после короткого молчания.

- Сегодня, дорогая, от меня ожидают спасения не тысячи других жизней, а всего одна. Вспомни о бедном, старом священнике, у которого отняли вверенные ему драгоценности и который, может быть, томится ожиданием, что эти звери поведут его на казнь. Я только хочу попросить его переплыть со мной Па-де-Кале, в надежде, что английский воздух будет ему полезен.

- Пэрси! - начала Маргарита.

- Знаю, знаю, дорогая, ты думаешь об этой глупой дуэли? Но подумай только, что в присутствии его высочества и дам я не мог не принять вызова Шовелэна, с которым я еще не рассчитался за то, что меня тогда поколотили на скалах Кале. Разумеется, он придумал все это раньше, составил целый план, но граждане, правители Франции, должны быть очень зорки и дальновидны, чтобы опередить меня. Не бойся ничего, моя маленькая женка, - прибавил он с бесконечной нежностью, - я еще не в руках проклятых злодеев!

Маргарита больше не настаивала, чувствуя в глубине души гнев на собственную слабость и свое полное бессилие перед тем, что грозило разрушить счастье всей ее жизни. Она начала терять сознание; фигура мужа казалась ей окруженною каким-то туманом, его голос словно доносился откуда-то издалека. Она закрыла глаза, чувствуя, что умирает.

мшистое возвышение, служившее скамьей, поцеловал милые, заплаканные глаза и нежные руки и быстро удалился.

Шум веселья привел Маргариту в себя. Она прислушалась; судя по долетевшим до нее звукам, гребцов было не меньше шести; значит, лодка была больших размеров, приспособленная к дальним переходам. Не могло быть сомнения, что сэр Пэрси направился не в Дувр, а в Тильбери-Форт, где была стоянка яхты "Мечта", готовой отплыть с первым приливом.

В сердце Маргариты была какая-то страшная пустота, но мозг лихорадочно работал. Чем больше думала молодая женщина, тем все больше убеждалась, что ее муж отправился прямо рекой на свою яхту, чтобы немедленно отплыть в Булонь. И Кандейль предположила, что Маргарита захочет за ним последовать? Да, ей ничего больше не оставалось, как также ехать в Булонь, отыскать там мужа и следить за каждым шагом Шовелэна, стараясь проникнуть в его намерения. На груди у себя она ощутила бумагу, оставленную ее соотечественницей. Каковы бы ни были побуждения актрисы, Маргарита в душе благословила ее, сознавая в то же время, что высшим счастьем своей жизни будет обязана женщине, к которой отнеслась с таким недоверием.

Обогнув дом, она прошла к конюшням, где не все еще отправились спать. Отдав приказания приготовить для себя экипаж и четверку лошадей, она вернулась домой. Проходя по коридору мимо комнаты Жюльетты, она после минутного колебания постучалась в дверь. Жюльетта еще не ложилась и встретила ее с печатью серьезной тревоги на молодом личике.

- Жюльетта, --быстро заговорила Маргарита, понижая голос до шепота, - я еду во Францию, чтобы быть около своего мужа. Он встретится там с врагом, который хочет заманить его в ловушку и предать смерти. Помогите мне здесь во время моего отсутствия!

- Я прошу у вас только немного терпения и присутствия духа, - продолжала Маргарита. - Вы конечно знаете, кто был вашим спасителем, и не удивитесь моей тревоге. До сегодняшнего вечера я еще сомневалась относительно Шовелэна, но теперь всякие сомнения исчезли. Как ему, так и французскому правительству известно, что Красный Цветок и Пэрси Блэкней - одно и то же лицо. Сегодняшняя сцена была заранее приготовлена; и вы, и я, и все зрители, и сама Кандейль были только простыми марионетками, действовавшими по плану этого дьявола. Дуэль также была предрешена им. Если бы вы не вызвали на ссору этой женщины, надевшей бриллианты вашей матери, вышла бы ссора между нею и мной или с кем-нибудь из моих гостей. Это я непременно хотела сказать вам, чтобы вы не считали себя ответственной за все происшедшее. Все устроил Шовелэн, а вы были только игрушкой в его руках, также как и я. Вы должны мне верить. Сэр Пэрси не мог бы примириться с мыслью, что вы считаете сеоя виновной. Вызов на дуэль состоялся бы и помимо вашего участия. Верите ли вы мне?

- Я верю, что вы - ангел доброты, - проговорила Жюльетта, стараясь остановить текшие по щекам слезы, - и что вы - единственная женщина, достойная быть его женой!

- И, что бы ни случилось, - твердо продолжала Маргарита, между тем как молодая девушка взяла ее руку и покрывала ее поцелуями, - вы всегда будете верить, что были только... слепым орудием в руках других?

- Да благословит вас Бог за эти слова!.. Я вам верю.

безгранично предана мне и сумеет остановить нежелательные разговоры среди прислуги. Кто бы обо мне ни спрашивал, всем можете повторять одно и тоже. Что касается сэра Эндрью, - с особенной серьезностью прибавила она, - скажите ему всю правду; он поймет, в чем дело, и поступит, как найдет лучше.

- Я сделаю все, как вы сказали, леди Блэкней, и горжусь тем, что могу хоть в чем-нибудь быть вам полезной. Когда вы едете?

- Сейчас. Прощайте, Жюльетта!

Нежно поцеловав молодую девушку в лоб, Маргарита выскользнула из комнаты так же быстро, как и пришла. Жюльетта не удерживала ее и не предлагала побыть с нею, понимая, что леди Блэкней хотелось быть одной.

В своей комнате Маргарита уже застала Люси, которая по лицу своей госпожи догадалась, что случилось какое-то несчастье. Переодевшись в темное суконное платье и накинув сверху черный плащ с капюшоном, Маргарита внимательно прочла приписываемые ей в паспорте приметы: высокий рост, голубые глаза, светлые волосы, двадцать пять лет - все это прекрасно подходило к ее наружности. Пока Люси укладывала в ручной чемодан необходимые дорожные принадлежности, Маргарита достала крупную сумму денег, французских и английских, и спрятала в карманах платья; затем, ласково простившись с Люси, с трудом сдерживавшей слезы, она быстро вышла из комнаты.