По ту сторону
(Старая орфография)

Текст в старой орфографии, автоматический перевод текста в новую орфографию можно прочитать по ссылке: По ту сторону

ПО ТУ СТОРОНУ

Въ офицерской палате No 3, была тишина. Несмотря, на позднiй часъ, огни еще не были зажжены, остро пахло лекарствами, и тишина прерывалась только стонами больныхъ.

Въ этой палате лежали тяжело-раненные, только-что привезенные съ фронта. Все эти люди прибыли сюда, многiе въ безсознательномъ состоянiи, и съ полей ужаса и смерти. И здесь, въ тихомъ лазарете, вдали отъ городского шума, нашли покой ихъ измученныя души и тела.

Въ конце палаты докторъ тихо разговаривалъ съ сестрой милосердiя.

- За номеромъ десятымъ нуженъ особенный уходъ, сестра, - боюсь, что намъ трудно будетъ отвоевать его. Но мы сделаемъ все возможное, чтобы поставить это на ноги.

Она молча кивнула головой и тяжело вздохнула. Докторъ внимательно посмотрелъ на нее.

- У васъ что-то на душе, сестра, - сказалъ онъ ласково, - надеюсь, что съ капитаномъ Хершау все благополучно?.

Въ большихъ глазахъ сестры мелькнуло безпокойство.

- Я уже больше недели не имею известiй о немъ, докторъ. И я такъ боюсь за него... такъ боюсь...

- Во время боевъ трудно аккуратно писать, сестра. Но надо напрасно себя мучить, верьте въ его звезду. Но, быть можетъ, вы хотели бы уйти въ отпускъ? Я скажу старшей сестре, она отпуститъ васъ. Проезжайтесь въ городъ, развлекитесь.

- Нетъ, нетъ, докторъ, спасибо. Я не хочу бросать своихъ бедныхъ мальчиковъ. Ухаживая за ними, мне иногда кажется, что я ухаживаю за...

Она замолчала и отвернулась.

- Хорошо, сестра, какъ хотите. Если я буду нуженъ, пошлите за мной.

Докторъ окинулъ взглядомъ палату и вышелъ.

Некоторое время все было тихо, потомъ Номеръ Десятый позвалъ чуть слышно:

- Сестра... воды!

Она наклонилась къ нему со стаканомъ въ рукахъ, и взглядъ ея задержался на мужественномъ, красивомъ лице больного. Съ момента своего прiезда Десятый Номеръ обратилъ на себя ея вниманiя. Несмотря на то, что онъ лежалъ безъ движенiя, въ немъ чувствовалась какая-то скрытая сила.

- Теперь вамъ опять надо заснуть, капитанъ Лэверингъ, - сказала она, оправляя его постель.

- Не могу, сестра.... - въ его глазахъ было, страданiе, - я хочу чувствовать жизнь около себя. Посидите со мной, сестра...

- Только не разговаривайте, - отведи волосы съ его горячаго лба. сказала сестра и села на стулъ у постели больного.

Онъ схватилъ горячей рукой ея руку.

- Пожалуйста, - шепнулъ онъ, - мне сейчасъ нужна ваша рука. Въ ней столько жизни, я чувствую, какъ черезъ нее жизнь вливается въ меня.

Долго сидела сестра, не отнимая своей руки у больного. Онъ незаметно задремалъ, и она боялась пошевелиться, чтобъ не разбудить его. Тишину палаты нарушили шаги неуклюже приближавшагося къ сестре на цыпочкахъ санитара.

- Вамъ телеграмма, сестра, - шепнулъ онъ.

- Откройте ее, Томсонъ, - ответила она, все еще боясь пошевелиться.

Санитаръ распечаталъ и протянулъ ей телеграмму. Она взяла ее свободной рукой и отпустила санитара кивкомъ головы.

- "Въ штабе получено известiе, что Рональдъ пропалъ безъ вести, думаютъ, что убитъ. Хершау".

Эти слова впились въ ея мозгъ раскаленнымъ железомъ. Ей казалось, что ихъ прокричала ей отчаяннымъ голосомъ мать, потерявшая своего сына. Сухими глазами смотрела она прямо передъ собой

Санитаръ зажегъ электричество и задернулъ на окнахъ занавески. Десятый Номеръ во сне выпустилъ руку сестры. Съ плотно-сжатыми зубами и горящими глазами исполняла сестра въ этотъ вечеръ свои обязанности. И только въ ея комнатке, когда все разошлись на ночь, пришли къ ней на помощь спасительныя слезы. Поздно ночью заснула она, прижимая къ груди связку писемъ и портретъ молодого офицера съ энергичнымъ лицомъ.

Знакомый голосъ позвалъ ее:

- Мэри, Мэри!

- Рональдъ, - отозвалась она.

Было совсемъ темно. Где же это она?

Ахъ, у реки! И въ этомъ не было ничего необыкновеннаго.

- Мэри, - опять позвалъ тотъ же голосъ, - я здесь, по ту сторону. Ты должна перейти реку.

Конечно! Вотъ и узенькiй мостикъ. Она перешла его, не смея взглянуть внизъ. Ея любимый стоялъ около нея и крепко обнялъ ее.

- Мэри, я такъ тосковалъ по тебе...

Его глаза сiяли во мраке, какъ звезды.

- Я тоже, Рональдъ, у меня такъ болело сердце за тебя. Но теперь все хорошо, ты со мной.

- Ты моя... только моя... моя!

Онъ целовалъ ее долгими, безконечными поцелуями.

- Твоя, только твоя...

Она пришла въ себя съ сознанiемъ чьей-то близости, но сейчасъ же погрузилась въ крепкiй сонъ безъ всякихъ виденiй.

- Я люблю тебя, Рональдъ, я всегда буду только твоей, - шептала она, зарываясь лицомъ въ мокрую подушку.

Въ этотъ день было много работы сестрамъ. Сестра Брэсвэйтъ не отдыхала ни минуты. Только дело отвлекало ее хоть немного отъ тяжелыхъ мыслей.

Десятый Номеръ, какъ и накануне, требовалъ ея особыхъ заботъ. Днемъ ему стало хуже, но къ вечеру онъ заснулъ и проснулся значительно окрепшимъ.

- Вы спасли меня, сестра, - сказалъ онъ Мэри.

- Спите, капитанъ, мы все одинаково заботимся о васъ...

- Нетъ, это вы спасли меня, - и, закрывъ глаза, офицеръ снова задремалъ.

* * *

Она спала.

- Наконецъ-то ты совсемъ моя! - Знакомый голосъ говорилъ надъ самымъ ея ухомъ. Она подняла голову и встретилась съ его блестящими глазами.

Они сидели вдвоемъ въ купэ. Ихъ свадебная поездка, - сообразила она. А поездъ мчится... Вотъ и пересадка, она волнуется, а онъ нежно пожимаетъ ея руку. Опять вагонъ, но теперь много чужихъ лицъ кругомъ.

Какъ это скучно! Ее такъ безумно тянетъ къ нему, такъ хочется, чтобы онъ приласкалъ ее.

А вотъ они въ чужомъ городе, какъ шумно на улицахъ, какъ весело горятъ огни кафэ.

- Какъ тебе нравится Брюссель, дорогая?

Брюссель? Ну, конечно! Точно занавесъ упалъ передъ ея глазами, и она увидела Большую площадь со старинными постройками кругомъ. Она сразу узнала ее, - совсемъ какъ на открытке! Брюссель, ихъ свадебная поездка! Она была полна ликующей радости, опираясь на его сильную руку.

Сонъ продолжался.

* * *

Весь следующiй день живость сна преследовала ее. Она съ трудомь заставляла себя говорить.

За Десятымъ Номеромъ все чаще нуженъ былъ большiй уходъ, но онъ уже возрождался понемногу къ жизни. Его взглядъ почему-то смущалъ сестру, и она радовалась, когда онъ спалъ. А капитанъ Лэверингъ настойчиво называлъ ее своей спасительницей, и глаза ея были выразительнее словъ.

Ея сны были точно звенья безпрерывной цепи.

Теперь ей снилось, что ихъ медовый месяцъ кончился. Въ прошломъ былъ рядъ счастливыхъ дней, путешествiе, полное неожиданнаго интереса. Она, действительно, пережила все это и теперь съ улыбкой выбирала изъ своей памяти отдельные эпизоды, какъ драгоценные камни.

Вотъ раннее утро въ Альпахъ. Передъ ними море нарциссовъ, а дальше снеговыя вершины на фоне синяго неба. Они поднимались все выше и выше. Вотъ они среди снеговъ, сверкающихъ на солнце. Рональдъ обнимаетъ ее и говоритъ голосомъ, волнующимъ ее до глубины души: - Милая, снегъ это эмблема любви. Онъ остается белымъ и чистымъ только на высотахъ, какъ бы горячи ни были поцелуи солнца. А тамъ, внизу, онъ темнеетъ и исчезаетъ.

И молча, она отвечала на его поцелуй.

Но все это прошло. Теперь они дома. У нихъ все устроено именно такъ, какъ они мечтали. Вотъ мебель, на которую они смотрели въ магазинахъ, вотъ столъ, покрытый белой вышитой скатертью къ чаю. Они разсчитывали, что онъ имъ не по средствамъ. Но Рональдъ добился своего и купилъ его.

Милый! Какой заботливый, хорошiй! А вотъ увеличенная фотографiя, сделанная въ то утро, на вершинахъ Альпъ. Опять его руки обнимаютъ ее, и онъ говоритъ:

- Милая, мы будемъ жить такъ, какъ здесь на высоте.

* * *

Такое же у нихъ было бы свадебное путешествiе, такой же уютный домъ, такъ же неженъ и любящъ былъ бы ея Рональдъ. Мэри горько разрыдалась и вдругъ подняла голову и прислушалась. Что это? Продолжается ли ея сонъ или онъ сталъ действительностью? Губы ея шепнули слова молитвы, но какой - она не знала сама.

Въ этотъ день она рада была окунуться всемъ своимъ существомъ въ работу, перейти въ действительную жизнь.

Десятый Номеръ быстро поправлялся. Мэри избегала съ нимъ всякаго общенья, кроме чисто делового. Онъ съ упрекомъ смотрелъ на нее, но она отворачивалась отъ этого взгляда. Ей было не по себе съ этимъ человекомъ, такъ настойчиво искавшимъ ея общества. Когда онъ поправился настолько, что его перевели въ другую палату, она вздохнула съ облегченiемъ.

По ночамъ она уходила въ другой мiръ. Тамъ она была женой Рональда, и жизнь ея была безконечно счастлива и безмятежна.

Но днемъ она со страхомъ вспоминала эту ночную жизнь. Страхъ ея былъ самый примитивный, простой страхъ передъ непонятнымъ, таинственнымъ явленiемъ.

Днемъ она ужъ не тосковала по-прежнему и съ упрекомъ говорила себе, что ея любовь недостойна любви Рональда. Вспоминая своего жениха, она часто видела вместо его лица черты капитана Лэверинга и мучилась покаянiемъ. Въ эти дни она съ нетерпенiемъ ждала ночи, какъ искупленiя, и покорно отдавалась сну. Но, перейдя границу сна и действительности, она снова была счастлива.

Въ одномъ изъ сновъ Рональдъ сказалъ ей:

- Милая, я не могъ бы уступить тебя кому-нибудь. Даже нашему ребенку. Онъ долженъ быть только символомъ нашей любви, а принадлежать ты должна только мне.

- Я всегда буду только твоей, - ответила. Мэри, поднявъ на него глаза, И вся его склоненная къ ней фигура показалась ей точно высеченной изъ камня, похожей на статую Судьбы.

- Я уничтожилъ бы то, что встало бы между нами, - сказалъ онъ, и въ голосе его была угроза.

Проснувшись въ это утро, она увидела, что за окномъ все покрыто снегомъ. Съ удовольствiемъ вспомнила Мэри, что сегодня ея свободный день и, значить, можно будетъ побыть одной. Острая тоска охватила ее:

- Рональдъ, - шептали ея губы, - почему мы не повенчались раньше...

Одевшись, она вышла погулять. Кругомъ местность была пустынна и неприветлива, холодный ветеръ леденилъ Мэри. Ни она шла все дальше, точно убегая отъ своей тоски.

Спускаясь съ пригорка, она увидела вдали фигуру мужчины. Вся кровь бросилась ей въ голову. Это былъ капиталъ Лэверингъ. Уйти было некуда, да и смешно было бы бежать. Они встретились.

- Здравствуйте, капитанъ, - она старалась избежать его взгляда. Что волновало ее такъ сильно? - Я рада, что вижу васъ на ногахъ.

- Я давно хотелъ поговорить съ вами, сестра, - сказалъ онъ совсемъ просто, точно ждалъ этой встречи. - Я только ждалъ своего выздоровленiя, чтобы сказать вамъ, что вы должны быть моей женой.

Онъ говорилъ решительно и спокойно.

- Нетъ, нетъ, - пробормотала она растерянно.

- Не убегайте отъ меня, - онъ взялъ ее за руку, - я люблю васъ, и мы оба знаемъ, что должны принадлежать другъ другу. Я знаю, что у васъ былъ женихъ, но теперь вы свободны. Нельзя жить однимъ воспоминанiемъ, ведь все мы созданы изъ плоти и крови. И я знаю, что вы любите меня больше, чемъ любили его...

Она окинула его возмущеннымъ взглядомъ:

- Вы говорите, какъ сумасшедшiй, вы оскорбили меня, и я не хочу васъ слушать...

- Простите... - его голосъ дрогнулъ. Они шли по снеговой долине, молча, не глядя другъ на друга. И вдругъ Мэри очутилась въ объятьяхъ капитана, борясь изо всехъ силъ, стараясь избежать его поцелуевъ.

- Рональдъ, Рональдъ, - крикнула она, изнемогая въ неравной борьбе.

рыдая, побежала къ лазарету.

- Слишкомъ большимъ чудомъ было это выздоровленiе. Я, собственно, и не верилъ въ него. Жаль беднягу, а для васъ, сестра, какой ударъ! Это вы такъ выходили его.

Санитаръ передалъ сестре Брзсвэйтъ письмо. Это писала мать Рональда. До сихъ поръ она не имела сведенiй о сыне, оффицiально же его считали въ штабе убитымъ. Сестра Брэсвэйтъ ушла въ свою комнату и, сидя у стола, говорила съ портретомъ офицера съ энергичнымъ лицомъ. Разговоръ ея былъ такъ же примитивенъ, какъ разговоръ дикарки съ возлюбленнымъ, убившимъ своего соперника. Она перешла по Ту Сторону.