Путь на эшафот.
Глава шестнадцатая. Судебное заседание

Глава шестнадцатая
СУДЕБНОЕ ЗАСЕДАНИЕ

Сорок четыре года Марии Стюарт исполнилось 8 декабря 1586 года. Восемнадцать из них она провела в изоляции, переходя из более суровых условия в менее суровые и наоборот, Причем последние четыре года прошли в самых тяжких условиях среди мятежных смут и непрестанной опасности, Мария была одной из красивейших женщин своего времени. Но в последние годы жизни ее уж никак нельзя было назвать красивой. В 1580 - 1586 годы она превратилась в невзрачную матрону с седеющими волосами. Ревматические страдания исказили ее былую пластичность, болезнь печени изменила фигуру, и только ее лицо сравнительно мало изменилось, причем, ее большие черные глаза по-прежнему сверкали горячим огнем.

Последние события особенно тяжело отразились на Марии, и вполне ясно, что изысканная жестокость, с которой ее сторожа сообщили ей о судьбе ее приверженцев, должна была усугубить силу ее страданий.

Благочестивый Амиас Полэт особенно в этом постарался. После того как предательски затеянная им ловушка с успехом сделала свое дело, он опять стал относиться к пленнице строго и грубо.

5 октября 1586 года в день, когда был издан злополучный указ совета пэров, перед замком Чартлей остановился отряд всадников. Полэт вышел к воротам и приветствовал прибывших, это были тайный советник Вальтер Мидлмэй и нотариус Баркер со свитой.

- Ну-с, сэр Амиас, - сказал первый, - получили ли вы последние распоряжения?

- Да, сэр! - ответил тот.

- И приняли нужные меры?

- Разумеется, сэр.

- И объявили этой женщине то, что решено насчет ее судьбы?

- Нет, сэр! Да с этим нечего особенно торопиться. Я думаю, что после такой скачки вы с удовольствием позавтракаете, а я позабочусь обо всем остальном.

- Ну что же, хорошо, сэр, - ответил тайный советник.

- Давайте примем это приглашение, сэр Баркер?

Полэт и Друри отлично посидели за завтраком, и только после этого Полэт, послав Друри позаботиться о приготовлениях к отъезду, отправился к Марии Стюарт, чтобы объявить ей о перемене места ее заключения.

По приказанию Друри, к воротам подъехал крытый экипаж. Его окружили пятьдесят всадников, к конвою присоединилась также и свита приезжих.

Мария Стюарт была больна и уже несколько дней не покидала постели. Из слуг у нее остались лишь бывшая кормилица и еще одна женщина. Кормилица Кеннеди хотела помешать Полэту проникнуть в спальню, но тот резко оттолкнул ее в сторону, прикрикнув:

- Что вы себе позволяете? Быть может, вы затеваете здесь еще заговор, а потому и не хотите пропустить меня?

- Королеве сегодня очень плохо, - ответила кормилица.

Служанки не сразу повиновались, глядя вопросительно на королеву.

- Ступайте! - сказала им Мария. - Что вам нужно здесь, сэр?

- Чтобы вы немедленно встали! - строго ответил Полэт.

- Для чего? - спросила королева.

- Чтобы отправиться отсюда в Фосрингай.

Мария вздохнула, ничего не ответив. Она с трудом встала, оделась и приготовилась пуститься в путь. Вскоре экипаж под прикрытием конвоя двинулся из Чартлея. Быть может, в этот момент Мария инстинктивно почувствовала близость развязки...

Поздно ночью она прибыла в место своего нового заточения. Служанки, которых ей разрешили оставить себе, прибыли позднее.

6 октября Амиас Полэт, Мидлмэй и Баркер явились к королеве, которая только проснулась. Без всяких околичностей Мидлмэй передал Марии Стюарт письмо Елизаветы. Мария молча взяла его, вскрыла и прочла.

В этом письме Елизавета в самых строгих выражениях укоряла Марию Стюарт в том, что она принимала участие в заговоре, направленном против Англии и самой Елизаветы, и потребовала от Марии, чтобы она согласилась подчиниться судебному следствию, которое должно выяснить степень ее вины.

Прочитав письмо, Мария помолчала некоторое время и, гордо глянув на посетителей, сказала:

- Моя сестра Елизавета, с одной стороны, плохо осведомлена, с другой - забывает о своем и моем положении. Я не подданная ей, и ее суд не вправе судить меня.

- И тем не менее наша государыня держится того взгляда, что вы должны будете подчиниться решению суда, - ответил Мидлмэй.

- Что?! - воскликнула Мария. - Неужели она могла забыть, что я - прирожденная королева?

- А между тем вам было бы лучше подчиниться ей, - сказал Баркер.

Никогда в жизни! Я не опозорю до такой степени моего положения, пола и сана! - воскликнула Мария. - Передайте этот ответ своей государыне.

- Так и будет сделано, - холодно произнес Мидлмэй.

Оставив Марию, прибывшие вернулись обратно в Лондон.

Тем временем в Фосрингай прибыли члены назначенного суда, а с ними - Бэрлей и Валингэм.

Самым важным вопросом была компетентность суда, потому что раз Мария не соглашалась признать его, то трудно было подыскать для него юридическое основание. Очевидно, слишком легкомысленно с самого начала понадеялись, что Мария быстро и добровольно согласится подчиниться суду.

предыдущее - строгим. В этом письме она уверяла, что назначила суд только для того, чтобы Мария имела возможность оправдаться как женщина, государыня и гостья Англии. И она будет виновата сама, если добрые намерения Елизаветы останутся безрезультатными. Но, с другой стороны, - было указано в письме, - Мария имеет равное право предъявить свои обвинения против Елизаветы, и назначенный состав суда уполномочен рассмотреть их и вынести свой приговор.

Таким образом, все дело представили Марии в совершенно другом виде. Правда, и теперь она все еще колебалась, но камергер Гаттон взялся уговорить ее согласиться. Он явился к ней под видом искреннего друга, и ему удалось убедить Марию предстать перед судом. И как только она выразила согласие, было назначено заседание на 14 октября.

Для зала судебного заседания воспользовались большой комнатой замка Фосрингай, куда и ввели Марию Стюарт под конвоем нескольких алебардистов. При этом она опиралась на Мелвила и на домашнего врача Буркэна, потому что чувствовала себя настолько нездоровой, что не могла идти одна без посторонней помощи.

Кроме судей, в зал заседания были допущены в качестве зрителей также и посторонние лица.

При входе в зал Мария Стюарт с достоинством поклонилась всем присутствующим, и ее попросили занять место на приготовленном для нее сиденье, обитом бархатом.

Мария села.

Сейчас же после этого поднялся канцлер Бромлэй, который произнес длинную речь. В ней он излагал все основания, побудившие Елизавету потребовать Марию Стюарт к суду и следствию. Затем секретарь суда прочел указ, на основании которого был созван настоящий состав суда.

После этого заговорила Мария. Она рассказала историю своего появления в Англии, сообщила о том, как с ней стали обращаться, как ей пришлось страдать. Затем она выразила протест против всякого ущерба, который мог бы быть нанесен ей вследствие данного судебного заседания, причем ссылалась на свой сан и положение иностранки, находящейся на английской территории.

На это ей ответил Бэрлей, он заявил, что каждый, находящийся на английской территории, обязан подчиняться английским законам.

По его требованию поднялся государственный прокурор, который доложил суду историю заговора Бабингтона. Он обвинял Марию Стюарт в соучастии и подстрекательстве к этому заговору, приводя в подтверждение обвинения улики и доказательства.

Мария отрицала свое участие в заговоре, оспаривала действительность улик и доброкачественность доказательств и потребовала, чтобы Ноэ и Кэрлей были вызваны на очную ставку с ней. В общем, защита Марии отличалась мудростью и убедительностью, она проявила недюжинный дар слова.

После этого начались судебные прения, которые по своему характеру никоим образом не могли послужить к чести достопочтенных судей. В этих прениях принимали участие Бэрлей и Валингэм. В конце концов Мария обвинила последнего в обмане и подлоге. Государственный секретарь ответил ей резкостью, и на этом закончилось заседание этого дня.

На следующий день Мария Стюарт категорически отказалась признать компетенцию суда и снова уверяла в своей невиновности. В дальнейших дебатах она потребовала, чтобы был назначен для нее защитник, и отказалась присутствовать на дальнейших заседаниях суда и давать какие-либо показания. Поэтому суд прервал заседание, 25 октября он должен был снова открыться, но уже в Лондоне. Это заседание было последним - прения пришли к концу, и суд единогласно вынес Марии Стюарт смертный приговор. Через несколько дней на заседании парламента приговор суда был утвержден.

Конечно, все это было сплошной комедией. Могущественная королева Елизавета заставила назначенных ею же судей приговорить к смерти ненавистную соперницу, а продажные живодеры выбивались из сил, чтобы оскорбить и побольнее обидеть одинокую, слабую, больную женщину!

Но даже и теперь, кода, казалось, все было кончено, когда были приговор суда, решение парламента, а следовательно и народа, английская королева все еще не была у желанной цели. Опять всплыли прежние опасения и страхи, она не решалась привести приговор в исполнение, как ни старались советники подействовать на ее волю. Особенно старался Валингэм, который неустанно твердил королеве Елизавете о необходимости решиться, причем делал это так дерзко, что при других обстоятельствах неминуемо вызвало бы немилость королевы.

Пэры государства, судьи, парламент, народ - все требовали казни женщины, которая в течение ряда лет служила источником непрерывных смут и беспорядков в стране. Но через месяц после приговора и из-за границы послышались голоса, протестовавшие против решения суда. Эти протесты сыпались со всех сторон, хотя им и придавали очень мягкую форму.

Государи, выражавшие протест, думали, что Елизавета никогда не решится утвердить приговор, что она просто не хочет брать это на себя и ждет именно протестов, чтобы на основании их отменить решение суда.

Прежде всего из числа коронованных особ за Марию заступился ее сын, Иаков VI, который и предпринял ряд шагов в ее защиту. Кроме голоса крови, он имел и другие основания для этого.

Приняла свои меры и троица верных слуг Марии Стюарт.

разыгрывал барина, а Сэррей и Брай - его слуг.

У Сэррея было в Лондоне достаточно верных друзей, при помощи которых он скоро мог узнать, какие намерения питают теперь по отношению к судьбе Марии Стюарт, и, получив требуемые сведения, отправился со своими спутниками в Чартлей, а потом и в Фосрингай, где оставался до тех пор, пока не закончились заседания судебной комиссии. За ней троица вернулась в Лондон. Там Сэррей сейчас же после произнесения приговора над Марией принялся серьезно обсуждать со своими друзьями вопрос, чем могли бы они теперь помочь несчастной королеве,

К сожалению, они были бессильны сделать что-либо самостоятельно, и в горе Сэррей решил отправиться к королю Иакову, чтобы убедить его заступиться за мать. Товарищи Сэррея согласились с этим решением и без долгих сборов последовали к цели.

Сама Мария тоже не оставалась бездеятельной, она обратилась с письмом к папе Сиксту Пятому, испанскому королю Филиппу Второму, королю Франции Генриху Третьему, герцогу Гизу и многим другим. Хотя во всех этих письмах она и писала, что не дорожит своей жизнью, но требовала помощи во имя принципа справедливости. Благодаря всему этому дело Марии Стюарт должно было вступить в новую стадию, и Европа с лихорадочным возбуждением следила за его исходом.