Путь на эшафот.
Глава семнадцатая. Попытка вмешательства

Глава семнадцатая
ПОПЫТКА ВМЕШАТЕЛЬСТВА

Самый серьезный и содержательный протест был сделан королем Франции Генрихом III. Его посланник Шатонэф подал протест против приговора, еще не дожидаясь специальных полномочий своего монарха. Поэтому Елизавета отправила в Париж Ваттона с точными копиями всех фигурировавших в процессе документов и протоколов судебных заседаний, чтобы доказать фактами Генриху III, насколько действительно провинилась Мария.

Генрих сейчас же ответил на представления этого посланника Елизаветы. Он соглашался, что Мария действительно провинилась, но причину всех этих преступных действий он видел в несправедливом и суровом заключении, которому она была бесправно подвергнута; при этом он выдвигал на первый план положение, что государь не подлежит ответственности перед трибуналом из неравных ему по сану лиц. По понятиям того времени, это положение было совершенно бесспорно. В качестве "лучшего друга" Генрих III советовал Елизавете отказаться от строгого наказания и явить акт милосердия. В этом отношении французский король действовал настолько разумно, насколько это возможно. Вслед за этим ответным посланием он командировал в Лондон специального полномочного посла де Бельевра, который прибыл к английскому двору 1 декабря 1587 года и немедленно попросил аудиенции.

27 декабря Елизавета собрала на совещание своих ближайших советников, чтобы до приема посла обсудить с ними положение дел.

- Вы видите, милорды, - начала она, - что мои опасения были более, чем справедливы. Мой народ и я согласны в необходимости сделать решительный шаг, но вся Европа - заметьте себе: вся Европа - горой стоит за эту женщину, и нам придется вступить во вражду со всеми европейскими государями.

- Пусть вся Европа выступает против нас хотя бы с оружием в руках, - ответил Бэрлей, - она натолкнется на несокрушимое могущество Англии.

- Да, но подобная война может привести мое государство к окончательному разорению и гибели! - воскликнула королева.

- Ваше величество, - настаивал Бэрлей. - Эта война только явит в настоящем свете все величие Англии и ее повелительницы!

В этом отношении Бэрлей оказался пророком.

- Вам-то хорошо говорить, - ответила ему Елизавета, - на вас падает самая ничтожная часть ответственности, я же должна буду вынести ее в полной мере!

- Ваше величество, моя голова в вашей власти, пусть она падет, если я дал вам дурной совет, вас же никто не может привлечь к ответственности!

- Но подумайте, вся Европа против нас!

- Только католическая Европа, и у нас тоже найдутся друзья.

- Эти друзья придут на помощь слишком поздно или попытаются выторговать что-нибудь для себя, воспользовавшись нашим тяжелым положением.

- Наше войско, наш флот достаточно сильны, чтобы защитить страну, а отсутствие единодушия и взаимное недоверие наших врагов являются тоже нашими могущественными союзниками.

Елизавета задумалась.

- Итак, значит вы категорически рекомендуете мне отклонить просьбу о помиловании осужденной? - сказала она наконец.

- О нет, ваше величество, в этом отношении вам ни к чему давать какой-либо категорический ответ. Приговор над так называемой "шотландской королевой" состоялся - это никто не станет, да и не захочет отрицать. Но что касается дальнейшего - тут не о чем говорить. Помилование составляет прерогативу английской государыни, этой прерогативой вы можете воспользоваться вплоть до последней минуты перед приведением приговора в исполнение. Но никто не имеет права настаивать на том, чтобы вы пользовались ею, равно как никто не смеет требовать от вас категорических заявлений и обещаний поступить так или иначе. Это - дело вашего собственного усмотрения, и только.

- Тогда путь подождет, пока совершившийся факт ответит ему вместо всяких слов.

Елизавета задумалась.

- Ну что же, - ответила она, - пусть войдет посол!

Елизавета предпочла принять де Бельевра в присутствии немногих близких лиц.

Посол вошел в комнату с вежливостью и изысканностью манер истинного француза, но и с уверенностью храброго франка. Он в изысканных выражениях приветствовал Елизавету от имени своего государя.

Когда ему было разрешено говорить, он произнес длинную, содержательную речь, которая должна была произвести несомненное впечатление. Бельевр осветил дело Марии Стюарт с точки зрения исторической науки. Он сослался на все примеры суда и казни над коронованными особами. Все эти прецеденты он разбил на две категории - на случаи, когда подобная судьба коронованной особы юридически оправдывалась, и когда она не могла быть оправдана таким образом. Случай Марии Стюарт он отнес сначала к первой категории и после ряда доказательств сделал вывод, что приговор над ней противоречит исторической логике. Таким образом, осуждение Марии Стюарт могло быть отнесено только ко второй категории - к категории случаев незаконного суда над государями. Затем посол перешел к политической стороне события в отношении настоящего и будущего и намекнул на бесконечное количество мстителей, появление которых вызовет за границей казнь Марии Стюарт. После этого де Бельевр перешел к Англии и английскому народу. С неотразимой логикой он доказал, что тот самый народ, который теперь требует казни Марии Стюарт, потом будет проклинать виновницу этой смерти. В конце концов он постарался доказать, что казнь Марии будет только на руку всем внешним и внутренним врагам Елизаветы, что они только и ждут этого, так как в суровости этой меры надеются найти оправдание их действий и намерений.

Елизавета и ее советники никак не ожидали встретить во французском после такого оратора.

Бэрлей и Валингэм в первое время чувствовали себя разбитыми по всем пунктам, Елизавета вначале испугалась, но именно потому, что стрелы посла попали в цель, ее гордость зашевелилась и вызвала у нее необдуманный припадок ярости, Не чувствуя себя в состоянии сейчас же ответить что-нибудь на положения, выставленные Бельевром, она принялась попросту поносить Марию на чем свет стоит. Она забылась до такой степени, что представила себя и Марию врагами не на жизнь, а на смерть.

- Только смерть одной из нас, - сказала она, - могла бы обеспечить спокойную жизнь другой.

Она потребовала от Бельевра чтобы он указал ей какой- нибудь выход, который гарантировал бы страну от бунтовщических посягательств Марии, тогда она с удовольствием не только помилует ее, но и отпустит на все четыре стороны,

Бельевр ухватился за это и просил, чтобы ему было разрешено развить в дальнейшем эту мысль, но для этого он должен сначала испросить специальных инструкций у своего государя. Это было ему разрешено, и посол удалился.

Когда он ушел, Елизавета и ее советники тяжело вздохнули. Бельевр нарисовал им такие перспективы последствий казни Марии, о которых до сих пор они даже и не думали.

- Я жила под вечной угрозой, пока Мария Стюарт оставалась на свободе, - сказала Елизавета, - я продолжала жить под угрозой, когда она попала в мои руки, и такое же положение вещей ожидает меня и после ее смерти. Я - несчастная королева!

- Вы напрасно изволите беспокоиться, ваше величество! - пытался утешить ее Валингэм. - Ваша особа находится в полной безопасности,

- Но как мне теперь быть с этими переговорами? Как отклонить вмешательство Франции?

- Вам нужно для отдыха переменить резиденцию, - ответил Бзрлей, - а ведение дальнейших переговоров возложить на меня.

- А мне поручить, - вставил Валингэм, - дать этому господину, равно как и всем любителям совать нос в чужие дела, подобающий ответ,

- Что же вы собираетесь предпринять? - спросила Елизавета.

- Заставить ответить население Лондона, всей Англии! - ответил государственный секретарь.

- Хорошо, я согласна на это. Принимаю ваше предложение, милорды. За каждое облегчение, которое вы сделаете мне в этом трудном деле, я щедро награжу вас.

Одновременно с переговорами с Францией происходили также переговоры с шотландским королем Иаковом.

Когда известие о процессе, начатом против Марии Стюарт, дошло до Шотландии, там в душах всех вспыхнуло возмущение против этого. Часть дворянства выразила его в письмах к Елизавете и Валингэму. В них содержались угрозы, заслуживавшие внимания.

Лишь сын несчастной Марии, король Иаков VI, казалось, не сочувствовал страданиям и мрачному будущему своей матери и ясно выразил это перед французским посланником.

- Ваше величество, - проговорил посланник, - обращение английской королевы с вашей матерью должно было бы возмутить вас до последней степени.

- Вы забываете, что я - король и что для меня важнее всего спокойствие моего государства! - возразил Иаков VI.

- Но ведь подданные вашего величества ничего не имеют против Марии Стюарт как матери своего короля! - заметил посланник.

- Нет, нет, не говорите мне ничего о бывшей королеве, - нетерпеливо ответил король. - Моя мать пожинает лишь то, что она посеяла.

Шотландский же парламент высказал иное мнение на этот счет и предложил Иакову VI объявить войну Англии.

Король ограничился тем, что написал письмо Елизавете, в котором просил английскую королеву держать Марию Стюарт еще в более строгом заточении, чем это было до сих пор.

Многие шотландские лорды, среди которых был и Георг Сэйтон, продолжали горячо убеждать короля заступиться за свою мать, но он относился очень холодно к их просьбам и решительно заявлял, что предпочтет видеть Марию Стюарт мертвой, чем решится поссориться с Елизаветой и лишиться, таким образом, надежды унаследовать от нее английский престол.

В это-то время в Шотландию и приехал граф Сэррей со своими спутниками. Он прежде всего отправился к Георгу Дугласу, который принял его с распростертыми объятиями. Сэррей рассказал, с какой целью он явился в Шотландию, и просил сообщить ему, какое настроение господствует при дворе и среди народа. Дуглас предупредил преданного друга Марии Стюарт, что трудно рассчитывать на успех его дела, и познакомил его со всем тем, что происходило в последнее время в Шотландии. Между прочим он упомянул и о том, что семья Сэйтонов совершенно удалена от двора.

- Мне нужно видеть сейчас же Георга Сэйтона, - сказал Сэррей.

- Поедемте к нему, - предложил Дуглас, - я буду сопровождать вас.

Сэйтоны были непоколебимы в своей привязанности к Марии Стюарт. Но глава семьи, Георг Сэйтон, несмотря на все старания, ничего не мог сделать для улучшения судьбы бывшей шотландской королевы: его сестры тоже оказались бессильными. Мария Сэйтон уже давно была больна: горе, всевозможные волнения, страдания за королеву и свою судьбу окончательно подорвали ее здоровье. Даже, остававшаяся дольше всех при Марии Стюарт, была всецело поглощена мыслью о ней и не переставала оплакивать несчастную королеву. В замке Сэйтонов царила грусть, которая еще усиливалась от зимней непогоды и замкнутой, уединенной жизни.

Вся семья была очень удивлена когда однажды вечером слуга доложил, что в замок приехали гости.

Георг Сэйтон велел просить неожиданных посетителей и был искренне обрадован при виде Дугласа и графа Сэррея. Сестры смутились, отвечая на поклон графа. Мария побледнела, а Джэн, наоборот, вспыхнула, как молоденькая девушка. Сэррей тоже не мог побороть свое волнение.

- Что привело вас снова в Шотландию? - спросил Сэйтон после первых взаимных приветствий. - Я думал, что вы вынесли уже достаточно много страданий в нашей несчастной стране и не захотите больше приезжать сюда.

- Правда, мне пришлось пережить много грустных минут в Шотландии, - ответил Сэррей, - но тут же я испытал и счастливейшие часы в моей жизни. Теперь же я приехал в Шотландию для того, чтобы сообщить Иакову Шестому, как дурно обращаются с его матерью.

- Да, но он слышал об этом от лиц, не видевших, как оскорбляют Марию Стюарт, а я сам - очевидец недостойного поведения Елизаветы. Я надеюсь, что мне удастся убедить короля спасти свою мать! - сказал Сэррей.

- Ах, если бы вы могли сделать это! - с тяжелым вздохом произнесла Джэн.

- Граф Сэррей может многое сделать! - колко заметила Мария Сэйтон.

- Благодарю вас за такое доверие ко мне, - поклонился Сэррей, - оно для меня тем более ценно, что я редко видел его с вашей стороны.

- Господи, - нетерпеливо воскликнул Георг Сэйтон, - я думаю, что вы уже настолько помудрели с возрастом, что можете говорить о серьезных вещах без всяких колкостей и шуток.

- Я и не шучу, милорд, - возразил Сэррей. - Однако скажите, каким образом я могу видеть короля? Говорят, что он живет очень замкнуто и доступ к нему труден.

- Обратитесь к любимцу Иакова, лорду Грэю, - насмешливо ответил Сэйтон, - если вам удастся попасть к нему в милость, то и король отнесется к вам благосклонно.

- Вы смеетесь, - заметил Сэррей, - но я действительно обращусь к нему.

- Это ни к чему не приведет! - пробормотал Дуглас.

- Я знаю, - продолжал Сэррей, что Грэй - враг Марии Стюарт и оказывает самое пагубное влияние на ее сына; тем не менее я надеюсь достигнуть через него того, чего желаю.

- Дай Бог! - недоверчиво пожал плечами Сэйтон.

После ужина, за которым присутствовали Мария и Джэн, гости разошлись по своим комнатам.

На другое утро Сэррей встал пораньше и вышел в столовую, надеясь увидеть Джэн и поговорить с ней наедине. Его надежды оправдались. Младшая леди Сэйтон, очевидно, тоже была не прочь повидаться со своим поклонником, и когда Сэррей вошел в комнату, то застал там предмет своей неизменной любви.

- Вы, вероятно, не думали, миледи, встретиться со мной после нашего последнего свидания и моего прощального письма? - обратился Сэррей к Джэн.

- Сознаюсь, милорд, что не рассчитывала видеть вас! - ответила Джэн.

- Ваш ответ заставляет меня спросить вас, довольны ли вы, что ваш расчет не оправдался, или жалеете об этом? - продолжал Сэррей.

- Не расспрашивайте меня, граф, - проговорила Джэн, - вам прекрасно известно, что именно заставляет нас всех страдать! Вы сами знаете, что я ничего не могу иметь лично против вас.

- Благодарю вас, миледи, за эти слова, - сказал Сэррей. - Поверьте, что только беспокойство за участь королевы принудило меня явиться к вам; ведь я знаю, что вы и не желаете встречаться со мной.

- Я очень признательна вам, граф, за вашу преданность королеве, - заметила Джэн. - Впрочем, я никогда не сомневалась, что до последней минуты своей жизни вы готовы служить ей.

- Эта служба так велика, что всякие другие интересы бледнеют перед ней! - уклончиво ответила Джэн.

- Но, оставаясь верным королеве до самой кончины, я все же надеюсь и на свое личное счастье. Скажите, Джэн, могу ли я рассчитывать на это счастье? - горячо спросил Сэррей, сжимая руку смущенной леди Сэйтон.

Джэн молчала, потупившись.

- Граф Сэррей, - начала она наконец почти торжественным тоном, - я не буду говорить о том, что брак в нашем возрасте вызовет всеобщий смех, мы можем не обращать на это внимания. Но существует другое препятствие для нашего союза: я не могу быть счастливой в то время, когда моей обожаемой королеве грозит опасность. Устраните это препятствие, освободите королеву, и тогда я ваша.

- Вы смеетесь надо мной, Джэн! - с горькой улыбкой воскликнул Сэррей. - Как можете вы требовать от жалкого изгнанника того, что не в состоянии сделать короли и целые государства?

- Я ничего не требую от вас, граф, - возразила Джэн. - Вы предложили мне вопрос, и я откровенно на него отвечаю вам.

- Вы забыли, Джэн, что я принес в жертву Марии Стюарт свое состояние и положение в обществе! - напомнил Сэррей.

- Я ничего не забыла, Роберт, - возразила Джэн, - я ценю вас за это, преклоняюсь перед вами! Скажу без всякого стеснения, что среди всех мужчин, которых я встречала в жизни, вы - единственный человек, которому я могла бы отдать свою руку.

- Я целую эту руку, ваши слова придают мне новую силу и энергию. Я, конечно, не в состоянии один спасти королеву, но могу повлиять на других. Измените несколько свои условия, скажите, что вы будете моей, если мне удастся склонить короля Иакова на свою сторону. Я думаю, что союз между Шотландией, Францией и Испанией может оказаться настолько опасным королеве Елизавете, что она решится освободить Марию Стюарт. Итак, вы согласны?

- Не мучьте меня, граф Сэррей! - взмолилась Джэн.

- А мои мучения? Как можете вы, Джэн, такая добрая и отзывчивая, быть жестокой со мной? - проговорил Сэррей. - Умоляю вас, не заглушайте в себе тех чувств, которые хранятся в вашем сердце. Ведь ваша жестокость ко мне не спасет королевы. Не приводите меня в отчаяние. Если я буду сознавать, что могу надеяться на личное счастье, во мне оживут юношеские силы, которые в соединении со зрелым опытом могут сделать многое.

Джэн ничего не ответила.

- Что означает ваше молчание? - спросил Сэррей. - Я принимаю его за согласие на предложенное условие. Итак: если король Иаков Шестой предпримет что-нибудь серьезное для спасения своей матери, вы обещаете быть моей женой! Да?

- Да! - прошептала Джэн. - Поговорите с моим братом.

Сэррей заключил Джэн в свои объятия, и легкая грусть охватила обоих. Сэррей поцеловал руки своей невесты и отправился к Георгу Сэйтону. Но тот довольно холодно принял его предложение. Узнав, на каких условиях Джэн согласилась быть женой графа Сэррея, Сэйтон согласился на этот брак, хотя и не мог вполне подавить свое неудовольствие.

В тот же день вечером Сэррей и Дуглас покинули замок Сэйтонов. Дуглас отравился в свое поместье, а Сэррей с двумя спутниками поехал в Эдинбург.

Случайно или умышленно, но воспитание короля Иакова велось крайне небрежно. В юности он подпадал под совершенно противоположные влияния, которые не могли не отразиться на его характере. Он был в одно и то же время добродушно бесхарактерным и страшно жестоким. Вид обнаженного меча приводил его в трепет, а вместе с тем он был способен на безумно смелый поступок. Отличаясь большой скупостью, Иаков VI все же тратил большие деньги на подарки своим любимцам, которые менялись очень часто, пока король не приблизил к себе Патрика Грэя.

Главной страстью Иакова VI или, вернее, главной его слабостью была охота. Всякий, кто хотел попасть в милость к королю, должен был интересоваться охотой или по крайней мере делать вид, что интересуется ею. Большую часть своего времени король проводил на охоте, в обществе Грэя.

Когда Сэррей приехал в Эдинбург, Иаков VI тоже охотился в горах вместе со своим фаворитом.

разбитой жизнью.

Сэррей нанял квартиру и начал нетерпеливо ожидать возвращения короля. Сначала он думал поехать вслед за ним на охоту, но потом решил, что для дела будет полезнее, если он переговорит с Иаковым VI в Эдинбурге.

На этот раз король охотился недолго. Как только Сэррей узнал о его приезде, он отправился к всесильному Патрику Грэю.

Фаворит Иакова VI принял Сэррея с некоторым удивлением.

- Граф Сэррей? - переспросил он, задумавшись. - Мне кажется, что я вас знаю, милорд. Где мы с вами встречались?

- В Париже, в Англии и здесь, - ответил Сэррей, - но вам, вероятно, более знакомо мое имя, чем я сам.

- Совершенно верно! - смеясь, воскликнул Грэй. - Я очень рад видеть вас и думаю, что какие-нибудь особенные обстоятельства привели вас ко мне. Садитесь, милорд, и расскажите, в чем дело.

- Я хотел просить вас доставить мне аудиенцию у короля! - проговорил Сэррей.

Грэй принял важный вид. Просьба Сэррея польстила его самолюбию.

- Ах, вы просите аудиенции, - улыбаясь, сказал Грэй, - только аудиенции? Моего ходатайства вам не нужно?

- Напротив, о нем я особенно прошу вас! - возразил Сэрррей.

- Скажите же мне, чего вы хотите. Ввиду того, что вы не шотландец, я не моту предугадать, в чем дело.

- Как вам, может быть, известно, - проговорил Сэррей, - я изгнан из Англии, хотя и оставался там до сих пор.

- Я этого не знал! - заметил несколько смущенно Грэй.

- Мои поместья в Англии не конфискованы, но все же на них наложен запрет, - начал Сэррей.

- Вы хотите получить их обратно? - перебил Грэй.

- Не совсем так. Я намереваюсь вступить в брак с шотландкой и перейти в подданство короля Иакова VI...

- Я думаю, что король ничего не будет иметь против этого.

- Я уверен, что после вашей милостивой просьбы его величество не откажет мне в этой просьбе. Но, помимо этого, я хочу просить короля ходатайствовать перед Англией, чтобы мне была выплачена деньгами стоимость моих имений.

- Ах, так вот в чем вся суть! - воскликнул Грэй.

Сэррей вынул из кармана сложенный лист и передал его Грэю, который с удивлением развернул его.

Это была дарственная запись на имя Патрика Грэя. По ней половина английских поместий лорда Сэррея переходила во владение фаворита короля Иакова VI.

Грэй с изумлением смотрел на человека, так просто предлагавшего ему огромный подарок. К числу недостатков Грэя можно было отнести и страшное корыстолюбие.

- Милорд, - весело воскликнул он, - я обещаю вам и аудиенцию, и свое ходатайство, и все, все, что вы захотите.

Легкая улыбка скользнула по губам Сэррея и тотчас же исчезла. Он знал, что его щедрый подарок ничего не стоит, но, конечно, умолчал об этом.

- Когда я могу иметь счастье представиться его величеству? - спросил Сэррей.

- Когда хотите, милорд, хоть сегодня! - ответил Грэй.

- Чем скорее, тем лучше! - заметил Сэррей.

- Тогда скажите мне, где вас найти, и я пошлю за вами, как только будет можно! - проговорил Грэй.

Сэррей оставил свой адрес и распростился с могущественным любимцем Иакова VI. Он не сомневался, что получит аудиенцию, так как Грэй сам был заинтересован в том, чтобы Англия заплатила за поместья Сэррея.

Придя домой, Сэррей сел за письменный стол и очень долго писал длинное письмо. Затем он запечатал его и надписал за нем имя своей невесты.

Отложив письмо в сторону, Сэррей осмотрел имевшееся у него оружие: меч, кинжал и маленький пистолет, который легко было спрятать. Убедившись в исправности оружия, он позвал к себе Брая и Джонстона и заявил им:

- Друзья мои, в скором времени я должен буду отправиться к королю Иакову. Вы знаете, с какой целью я домогался этого свидания?

Брай утвердительно кивнул головой, а Джонстон весело ответил:

- Да, мы знаем, и от всей души желаем вам успеха!

- Я решил, - продолжал Сэррей, - во что бы то ни стало достигнуть своей цели. Все меры будут пущены для этого в ход, весьма возможно, что придется погубить себя, и в таком случае вы больше никогда не увидите меня.

Брай равнодушно выслушал это сообщение, а Джонстон с удивлением посмотрел на графа.

- Если я к вам больше не вернусь, - заговорил снова Сэррей после некоторого молчания, - то вы оба останетесь моими наследниками. Разделите мое имущество по равной части между собой. Я прошу вас только, сэр Брай, передать это письмо лично леди Джэн Сэйтон.

- Все будет исполнено, как вы приказываете, - ответил Брай. - Во всяком случае знайте, что за вашу смерть жестоко отомстят. Я беру на себя это дело.

- Благодарю вас, друзья мои, за вашу верность и привязанность ко мне, - проговорил он, подавая им руку. - Я все надеялся, что в состоянии буду вознаградить вас за ваши труды, но, кажется, моим надеждам не суждено сбыться. Прощайте и будьте счастливы!

По уходе Сэррея Патрик Грэй оделся и отправился во дворец. Дар Сэррея был так заманчив, что любимец короля решил действовать безотлагательно.

У Иакова VI был сонный и скучающий вид, когда Грэй вошел в комнату. При виде своего любимца король оживился.

- Ты уже встал, Патрик? - спросил он. - А я все ломал себе голову над вопросом, - приказать ли разбудить тебя, или ждать, пока ты сам проснешься! Как поживают наши собаки, Патрик?

- У меня еще не было времени справиться о них, Иаков, - шутливо ответил Грэй, - приличие требовало, чтобы я прежде всего навестил их хозяина. Как я вижу, ты дьявольски хорошо чувствуешь себя, Иаков!

- Именно дьявольски! - недовольным тоном ответил король. - Я провел скверную ночь, теперь мне хочется спать, все раздражает, одним словом, я готов подраться с чертями.

- Ты в дурном настроении, король! В таком случае позвольте откланяться, ваше величество! - шутливо поклонился Грэй.

- Не дурачься, Патрик! Садись и постарайся развлечь меня.

- Попробую. Мне сегодня с утра пришлось иметь дело с весело настроенными людьми...

- Ах, у тебя есть какая-то новость? - перебил Грэя король. - Говори скорее.

- Ну хорошо. Скажи мне, Иаков, ты любишь своих верных друзей? - спросил Патрик.

- Что ты хочешь этим сказать? Я знаю, что все друзья - очень дорогая мебель; черт бы их побрал.

- Да, я думаю, что они тебе дорого обходятся, - подтвердил Грэй, - ты осыпаешь их благодеяниями, твоя щедрость не имеет границ!

- Я не понимаю тебя, Патрик, ты точно смеешься, а между тем нет еще и недели, как я подарил тебе французскую борзую.

- Черт бы побрал всех собак вместе с твоими друзьями! - засмеялся Грэй. - А знаешь ли ты, Иаков, что простой английский лорд перещеголял в щедрости шотландского короля?

- Что ты выдумываешь! - махнул рукой Иаков.

- Уверяю тебя, что говорю серьезно! Вот посмотри-ка, какой подарок я получил сегодня утром.,

Грэй протянул королю дарственную запись, полученную от Сэррея.

- Это недурно! - воскликнул Иаков. - Скажи, пожалуйста, не тот ли это Сэррей, который слишком интересовался ее величеством, моей матерью?

- Тот самый, у которого вышла история с Лейстером? - снова спросил король.

- Да!

- Он теперь здесь? Интересно знать, любит ли охотиться этот малый! - задумчиво произнес Иаков.

- Не малый, а старик! - поправил Грэй. - Я думаю, что он - прекрасный охотник!

- Ах да, я и забыл, что Сэррей не может быть молодым. Отчего же он не представился нам? - спросил король. - Я хотел бы видеть его.

- А он - тебя! - засмеялся Грэй. - Дело устраивается в лучшем виде.

- К твоей выгоде, Патрик? - мрачно заметил Иаков.

- Никоим образом, - серьезно возразил Грэй, - для меня совершенно безразлично, примешь ли ты Сэррея, или нет. Вероятно, он хочет исполнить просто долг вежливости, желая представиться тебе, а может быть, попросить, чтобы ты принял его к себе на службу. Говорят, что он - храбрый воин.

- Мне кажется, что его выслали из Англии, - вспомнил Иаков, - пожалуй, кузина Елизавета рассердится на меня, если я приму его.

- В таком случае я предложу ему поскорее уехать из Шотландии, - сказал Грэй.

- Нет, нет, я хочу поговорить с ним! - капризно заявил король.

- Тогда, быть может, позвать его сегодня? - предложил Патрик. - Ты скучаешь, а лорд Сэррей - старый холостяк, жил долго при французском дворе и может рассказать кое-что очень веселое про парижские нравы.

- Пошли за ним! - распорядился Иаков.

- Ваше величество изволит приказывать - и верному рабу приходится повиноваться! - шутливо раскланялся Грэй и вышел из комнаты.

- Повеса! - крикнул ему вслед король.

- Я ничего не сказал королю относительно вашего дела, - предупредил Патрик Сэррея, - говорите с ним смело, сами.

Он ввел Роберта Сэррея в приемную короля и затем удалился под каким-то предлогом, оставив Иакова VI наедине с лордом Сэрреем, который внимательно осматривал все выходы из комнаты, думая, что ему, может быть, придется тайно скрыться из дворца.

Король предложил Сэррею сесть и начал говорить с ним сначала о делах Англии и о судьбе самого Сэррея, который рассказал о том деле, ради которого будто бы приехал в Шотландию.

Иаков не дал определенного ответа, он обещал подумать, это означало, что хотел посоветоваться со своим фаворитом. И Сэррей перевел разговор на то, для чего действительно явился к королю.

Однако Сэррей не отступал. Он постарался осветить с самой благоприятной стороны этот вопрос в чисто политическом отношении. Был уже такой момент, когда король начал видимо склоняться на его сторону, как вдруг опомнился и пошел на попятный:

- Нет, нет, не говорите мне больше ничего о моей матери! Она получает по заслугам.

Сэррей хотел затронуть сердце короля, но оно было покрыто непроницаемой броней. Он так грубо отвечал на просьбы Сэррея, что граф вышел из себя и решил пустить в ход последнее средство. Он обнажил свой меч и бросился к Иакову VI, который смертельно побледнел, задрожал и закрыл глаза от страха.

- Вы хотите убить меня? - закричал король. - Спрячьте свой меч!

исполнить мое требование.

- Спрячьте свой меч, я сделаю все, что вы хотите! - простонал Иаков.

- Прежде всего дайте мне слово, что вы никого не позовете на помощь и никому не расскажете о том, что сейчас происходит между нами! - потребовал Сэррей.

- Даю вам слово! - весь дрожа, ответил король.

- Затем вы должны согласиться на все мои условия и дать мне в этом письменное доказательство, подписанное вашим именем.

Сэррей вложил меч в ножны и проговорил, не спуская с короля взгляда:

- Мое условие заключается в следующем: вы сейчас же отправите своего посла к Елизавете Английской и потребуете, чтобы она немедленно освободила Марию Стюарт и дала ей возможность уехать, куда та пожелает.

- Я сделаю это, хотя убежден в бесполезности моего требования, - ответил король.

- Вы объявите английской королеве, что в случае ее отказа исполнить ваше требование вам придется воевать с ней, и начнете действительно готовиться к войне.

- Вы предложите Франции и Испании войти в союз с вами для освобождения Марии Стюарт и пошлете меня в качестве своего посланника к представителям этих двух держав.

- Хорошо, хорошо!

- Теперь я попрошу вас, ваше величество, дать мне письменное удостоверение в том, что вы согласны на все мои условия.

Иаков VI подошел с тяжелым вздохом к письменному столу и написал Сэррею требуемый документ.

- Спешное дело заставляет меня уехать на несколько дней. Этого времени будет достаточно для того, чтобы отправить кого-нибудь к королеве Елизавете и приготовить для меня полномочия как для вашего посланника во Франции и Испании. Торопитесь, ваше величество!... Если вы промедлите, я должен буду рассказать всем о том, что тут произошло, и опубликовать ваше письменное обязательство. Предупреждаю вас, что всякое покушение на мою жизнь будет поставлено вам в вину и найдутся люди, которые жестоко отомстят вам за мою смерть.

Сэррей поклонился и вышел из комнаты, не ожидая никаких возражений со стороны короля.

Грэй ожидал Сэррея в следующей приемной и спросил его, доволен ли он результатами аудиенции. Граф ответил, что очень доволен разговором с королем. Тогда Грэй многозначительно улыбнулся и поспешно направился в кабинет Иакова VI.

Король находился еще всецело под впечатлением только что пережитой сцены, когда к нему вошел Грэй. Несмотря на свою ограниченность, Иаков понял, что не следует рассказывать своему фавориту о том, что произошло между ним и Сэрреем.

в этом дело. Он рассказал мне кое-что о жизни моей матери в Англии, и я пришел к заключению, что должен серьезно позаботиться о ее участи. Я хочу послать доверенное лицо к Елизавете и пригрозить ей войной, если она не освободит моей матери. Как ты думаешь, кого можно послать в Лондон?

- Я должен раньше знать подробно весь план действия и только тогда могу предложить кого-нибудь! - ответил Грэй.

Иаков сообщил ему о своих намерениях таким тоном, точно сам придумал весь план. Грэй спросил, разрешается ли этому послу позаботиться также и о поместьях Сэррея, и когда получил утвердительный ответ, то предложил себя в качестве посланца к Елизавете Английской. Король неохотно согласился на это предложение, но Грэй сумел так обставить дело, что Иаков на другой же день отправил его в Лондон.

Сейчас же по приезде Грэй попросил аудиенции у королевы, на что и получил немедленное разрешение. Елизавета прекрасно помнила его. Письмо Иакова VI чрезвычайно удивило и рассердило ее, и в порыве гнева она объявила, что король Шотландии ни под каким видом не унаследует от нее английского престола.

Когда французские послы узнали, что Грэй приехал в Лондон и уже два раза был принят королевой, они тоже явились к ней. Это было 15 декабря 1586 года.

избежать участия в совещании по поводу Марии Стюарт, она на другой же день покинула Лондон, оставив широкие полномочия как лорду Бэрлею, так и Валингэму. Она поручила главному сыщику привести в исполнение задуманный им план - организовать народную демонстрацию против Марии Стюарт.