В борьбе за трон.
Глава пятая. Мария Лотарингская

ГЛАВА ПЯТАЯ 

Мария Лотарингская

I

Кастелян отвел пажу комнаты, находившиеся в том самом флигеле, где, как уверял, водились привидения. Окна комнат находились в десяти футах от земли и были, как и большинство окон в замке, защищены железными решетками. Когда Роберт, вскоре после того, как расстался с Марией Сетон, явился в свою комнату, то слуга кастеляна принес ему кружку сваренного из кореньев вина, так называемого ночного напитка, а затем, поставив на дубовый стол тяжелые серебряные подсвечники со свечами, спросил, не будет ли еще каких-либо приказаний. Сэррей отпустил слугу, заметив при этом, что он сильно устал. Затем он задернул занавеси на окнах, словно собираясь ложиться спать, погасил через несколько минут свечи, после чего, сменив тяжелые ботфорты на шелковые ночные туфли, подошел к окну и раздвинул гардины настолько, чтобы иметь возможность смотреть сквозь них. Какое-то предчувствие говорило ему, что, быть может, уже сегодня произойдет что-либо и именно в эту ночь, когда все будут думать, что он захочет отдохнуть с дороги, ему представится возможность разузнать, что представляет собой это привидение во флигеле замка.

Его окна выходили во внутренний дворик, и через них он мог видеть окна королевской комнаты, где он был сегодня. Был вечер, но комнаты не были освещены. Ворота были заперты, и казалось, что замок словно вымер.

Такая тишина в столь ранний час казалась зловещей и странной.

Сэррей взял свою шпагу, засунул за пояс кинжал и тихо отворил дверь в прихожую, собираясь сделать обход, чтобы выяснить, что замышлялось под покровом этой тишины. Он прислушался и выглянул в коридор. Однако и здесь царила такая же тишина. Тогда Роберт бесшумно выскользнул на цыпочках, тихо спустился по лестнице и вышел на двор. Там он осмотрелся по сторонам.

Комнаты флигеля, находившиеся над его комнатами, были ярко освещены, и луч света проникал сквозь спущенные тяжелые гардины.

Это удивило Сэррея, ведь кастелян уверял, что в этом флигеле никто не живет!

Вдруг Роберт увидел, что мимо него проскользнули две фигуры, и он был убежден, что это были духовник и какой-то другой мужчина. Значит, там происходило что-то, что хотели скрыть от него!

С сильно бьющимся сердцем Сэррей проскользнул обратно в дом, бесшумно взобрался по лестнице, попал в коридор и на мгновение остановился здесь, прислушиваясь.

Наверху открылась дверь.

Роберт спрятался в пишу под лестницей. Какой-то мужчина осторожно спустился но лестнице, затем подошел на цыпочках к двери комнаты, где помещался Сэррей, и запер ее, а потом вернулся и тихо поднялся по лестнице. Роберт подумал: "Значит вы, голубчики, думаете, что заперли меня? Как бы не так! Но очевидно, что здесь замышляется измена! Роберт последовал за мужчиной и, когда последний добрался до верхней ступеньки, то услышал тихий смех Марии Сетон.

Роберт приложил ухо к двери комнаты, откуда доносился смех.

- Нет, это великолепно! - промолвила Мария Сетон. - Я боюсь только одного, что он совсем не проснется и мы напрасно оденемся в эти саваны. Но какая отличная комедия получится, когда храбрый молодчик будет рваться к решеткам и не сможет выбраться из комнаты, чтобы совершить геройские деяния! О обещайте мне, кастелян, что когда челнок счастливо переберется через озеро, вы позволите нам шуметь, словно настал час Страшного Суда. А когда он выбьется из сил в желании взломать дверь и начнет кричать и ругаться, тогда вы тихо отопрете дверь и дадите ему возможность погнаться за привидениями. Ведь он не знает ни ходов, ни ковровых дверей. Мы уж помучаем его досыта! Если он примется догонять меня, тогда Флеминг начнет высмеивать его, а если он станет преследовать Марию Битой, то замогильный голос Ливингстон примется вышучивать его.

- А в конце концов мы устроим так, чтобы он свалился в погреб; пусть постынет там до завтрашнего утра! - засмеялась Флеминг.

- Мы же примемся танцевать наверху танец привидений! - фыркнула Сетон.

- Глупые девочки! - сказала вдовствующая королева. - Я не хочу вам портить шутку над этим высокомерным мальчишкой, но смотрите, не браните меня потом, если она вызовет серьезные последствия. Если этот кичливый паж заподозрит что-либо, то не останется больше ничего иного, как заставить его замолчать навсегда, так как Аран скоро разгадает нашу игру!

- Ваше величество! - возразила ей Мария Сетон. - Право же, он совсем не так плох. Если бы он не был связан своим словом быть верным графу, он был бы для нас самым потешным и добродушным оруженосцем на свете!

- Мария Сетон с такой теплотой говорит о паже, - строго промолвила вдовствующая королева, - что я начинаю подозревать, не дорожит ли она гораздо больше его жизнью, чем благом моей дочери.

- Ваше величество! Как истинная Сетон, клянусь вам, я отношусь к нему сочувственно только потому, что верю, что это вполне заслужено им. Но я не остановилась бы перед тем, чтобы воткнуть ему кинжал в самое сердце своей рукой, если бы он служил помехой к спасению королевы. В то же время я искренне признаюсь, что мне было бы больно, если бы ему причинили бесполезное зло!

болезненно закрались к нему в сердце.

Эта милая девушка могла бы любить его, а ему придется только настроить ее против себя, если он будет исполнять то, что предписывает ему долг. Вместе с тем решительный момент может наступить с часу на час, а ведь он может помешать бегству королевы. Он должен сделать это, если не желает стать изменником данному слову! Но ведь, если он сделает это, Мария Сетон возненавидит его!

- Пора! - раздался из комнаты голос вдовствующей королевы. - Дрейбир, проводите графа и откройте ему ворота! На всякий случай велите завесить окна снаружи, чтобы тот ничего не увидел, в случае если он все-таки будет подглядывать или проснется от шума. Ты же, Мария...

Дальнейшие слова Сэррей не мог расслышать, так как голос вдовствующей королевы понизился до глухого шепота.

Роберт перевел дух. Значит, возможно, что сегодня предполагалось только выпустить иностранца из замка, но о бегстве королевы пока еще не думали. Он услыхал тихое бряцание оружия - значит, там готовились в крайнем случае пустить в ход насилие. Было вне всякого сомнения, что гарнизон замка подкуплен королевой-матерью, так как иначе она не могла бы выполнить намеченный план. Но в этом Роберт хотел лично удостовериться.

Он торопливо поднялся по лестнице еще выше, прошел на второй этаж, и нашел там лестницу, ведшую к башням замка. Там он увидел часового-стрелка, лежавшего на сигнальной пушке, который должен был в нужный момент поднять тревогу.

Часовой спал. Сэррей потряс его за плечо, но даже и тогда, когда Роберт толкнул его, так что стрелок скатился с пушки, тот все-таки не проснулся. Значит часового усыпили каким-нибудь снадобьем!

Роберт осмотрел пушку и убедился, что она заряжена. Он мог в крайнем случае поднять тревогу в замке и в окрестностях.

Роберт снова скользнул вниз. В коридоре все было тихо. Он тихонько открыл дверь, у которой только что подслушивал, и увидел вдовствующую королеву, стоявшую у открытого окна. Она следила оттуда, удастся ли затеянное, и не заметила, как Роберт бесшумно скользнул к другому окну, чтобы тоже посмотреть.

Он увидел кастеляна, который выпускал из ворот какого-то мужчину. Королевы с ними не было. Перед дверью выстроилась толпа каких-то фигур, закутанных в белые покрывала.

Сэррей снова выскользнул за дверь. Когда он спустился по лестнице, которая вела во двор, то по ней поднималась одна из этих белых фигур. Было настолько темно, что она не могла его узнать, но все-таки заметила его.

- Все удалось, - зашептал милый голосок Марии Сетон, - паж спит, как сурок. Но теперь мы разбудим его, даже если он отведал сонного напитка.

- Ни звука, или я все выдам, Мария Сетон! - шепнул ей Роберт, хватая ее за руку, а другой зажимая ей рот. - Следуйте за мной, если вам дорога жизнь, иначе произойдет большое несчастье!

- Говард! - пробормотала фрейлина, и он почувствовал, как все тело девушки задрожало от испуга.

- Вы лучше добровольно следуйте за мной, - шепнул он, - клянусь Богом, это лучшее, что вы можете сделать.

- Куда? - дрожа спросила Мария, тогда как он увлекал ее за собой.

- На башню замка. Я хочу посмотреть, кому это дают бежать. Лучше я соглашусь пустить челнок ко дну, чем стать бесчестным!

- Вы с ума сошли, Сэррей! Королева спит в постели!

- Увидим! Насилие против насилия, хитрость против хитрости!

Они добрались до зубцов башни. Сэррей запер дверь и задвинул железный засов.

- Теперь, - сказал он, - победитель - я! Я не только не попал в погреб, но стою около заряженной сигнальной пушки. Кроме того здесь у меня арбалет часового, а стреляю я метко... Говорите же мне теперь, кто это бежал отсюда?

- Делайте, что хотите, - сказала она, кидая на него взгляд, полный холодного презрения. - Вы подслушивали, вы - пронырливый человек, и я ненавижу вас, злейшего врага!

Сэррей подошел к брустверу и посмотрел вниз. Челнок отвязали от причала, но туда никто не сел, кроме какого-то мужчины и лодочника. Роберт обернулся к Марии и сказал:

- Леди! Если я разряжу пушку, то часовой там, снаружи, созовет весь гарнизон и поднимет тревогу в деревне. Беглеца поймают, будет проведено расследование, и я вынужден буду стать обвинителем тех, кого вы любите. Даже против вас самих мне придется свидетельствовать. Поклянитесь мне, что отныне вы будете предупреждать всякую интригу и откроете мне каждую тайну, касающуюся королевы. Тогда я готов молчать об увиденном сегодня и верить вам в будущем.

- Я не могу, я не хочу этого! - воскликнула фрейлина, вся красная от злости. - Ну, что же, стреляйте из пушки, и все благородные шотландские сердца проклянут вас!

- Леди! - воскликнул Сэррей. - Если бы вы намеревались честно поступить со мной, то не потерпели бы, чтобы издевались над обманутым. Ведь вы же знаете, что я своей честью, поручился быть на стороже. Можно было обмануть меня, можно было за моей спиной смеяться надо мной, но вы хотели обречь меня на издевательства. А теперь взвешиваете, честный ли я враг? Я вступлю в переговоры, не выжидая победы. Согласны вы или нет?

- Нет, нет и нет!

Сэррей подошел к пушке и схватил запальник.

Этого Мария не ожидала. Она торопливо подбежала к нему и крикнула:

- Роберт Сэррей! Вы хотите не исполнить свой долг, а отомстить мне! Ну, что же! Убивайте меня, потому что, клянусь Богом, вместе с сигнальным выстрелом я брошусь в озеро. Я не смею жить, когда всем будет известно, что глупость Марии Сетон погубила королеву!

Сказав это, девушка подошла к брустверу. Выражение ее лица дышало такой решимостью, что Роберт задрожал и, отбрасывая запальник, воскликнул:

- Мария! Можете торжествовать, Роберт Сэррей жертвует своей честью!

Он обнажил шпагу и наступил на нее, чтобы сломать. Но фрейлина подбежала к нему и сказала ему со слезами на глазах:

- Роберт Говард, вы правы! Я постыдно поступила с вами, но я имела в виду просто забавную шутку и не думала, что это так болезненно обидит вас. Клянусь вам всем, что мне свято, королева должна узнать, каким благородством полны ваши мысли. Клянусь вам, что до тех пор, пока я нахожусь в этом замке, я никогда не буду замышлять измену.

Сэррей схватил ее за руку и, покрывая поцелуями, произнес:

- Мария, этого довольно, но я чувствую, что вы жертвуете своей честью и обязанностями ради меня. Вы хотите остаться верной королеве, а несчастная судьба заставила нас служить разным господам. Но можно еще как-нибудь выйти из этого положения, - перебил он вдруг сам себя, и его лицо просияло. - Я выстрелю из пушки, когда будет уже слишком поздно, чтобы догнать беглеца!

- Но этим вы вызовете расследование, которое даст регенту основание разлучить королеву с матерью! Нет, Сэррей, лучше мне умереть. Доверьтесь мне, доверьтесь благородству вдовствующей королевы, которая будет бесконечно вам обязана, если вы пощадите ее на этот раз!

Роберт задумался на минуту.

- Хорошо, я последую вашему совету, - сказал он после короткой паузы. - Я рискую многим, доверяясь вам, но надеждой мне будет служить то, что я получу сладкую награду!

Мария выдернула от него свою руку. Этот тон привел ее в себя и напомнил ей, что она с ним наедине. Она вздрогнула при мысли, что ее могли уже хватиться.

- Пустите меня! - взмолилась она. - Пустите меня!

- Роберт Говард, я прощаю вас и требую, чтобы вы исполнили мое желание!

Он отодвинул задвижку и, открыв дверь, тихо сказал:

- Вы свободны! Могу ли я надеяться на ваше приветливое слово?

Мария быстро исчезла, не дав ему никакого ответа. - А что если она все-таки лицемерит? - пробормотал про себя Сэррей. - Ведь это она хотела посмеяться надо мной, обманутым всеми!

Он спустился по лестнице, и уже издали до него донесся шум, которым веселые дамы думали разбудить мнимого спящего.

Достигнув двери, у которой он недавно подслушивал, Роберт на мгновение задумался, дать ли Марии Сетон сообщить обо всем случившемся вдовствующей королеве, или сделать это самому. В конце концов он решился на последнее и открыл дверь.

Королева-мать сидела за столом с духовником, и оба казались очень веселыми, но едва они увидели Сэррея, как священник побледнел, а Мария Лотарингская, пораженная, вскочила со стула, словно перед ней появилось привидение.

- Ваше величество, прошу простить меня, если я помешал, - произнес Роберт, - но здесь разыгрывается маскарад, и я присвоил себе другую роль, чем та, которая предназначалась мне.

- Вы не в своей комнате? Где вы были? - проговорила королева дрожащим голосом с гневно сверкающими глазами.

- На башне дворца, ваше величество. Я видел спящего сторожа и плывущую по озеру лодку.

- Это невозможно, вы бредите!

- Ваше величество, виденное мною так мало походило на бред, что я хотел даже выстрелить из пушки, чтобы поднять тревогу. Но затем я подумал, что, быть может, вы сами, ваше величество, отправили куда-либо своего посланца, и пришел спросить, не ошибся ли я?

- Я? Нет! Быть может, это сделал кастелян?

- Ваше величество, в таком случае он поступил самовольно, и я прошу строгого расследования.

- Граф Сэррей! Разве регент поручил вам служить мне советником?

- Нет, ваше величество, но мне дано поручение наблюдать за безопасностью юной королевы и уведомить регента, если бы у меня появилось подозрение, что кто-либо из живущих в этом замке не заслуживает доверия, оказанного ему графом.

Пока он говорил, в комнату вошла Мария Сетон, и шепнула королеве несколько слов, заставивших ту побледнеть; это было сообщение о том, что Сэррею все известно. Но Мария Лотарингская была не из тех женщин, которые задрожали бы перед опасностью; за мгновенным испугом у нее тотчас же созревало решение. Черты ее лица стали мрачными и угрожающими, она возмутилась при мысли, что должна дрожать перед пажом и вступать с ним в переговоры.

- Граф Сэррей, - сказала она с самой ядовитой иронией, - весьма возможно, что регент пожелал позабавиться на счет вашего честолюбия, но эта шутка переходит границы моего терпения. Все, что вы наблюдали здесь, произошло по моему приказанию! Желаю вам спокойной ночи!

Лицо Сэррея вспыхнуло, он увидел, как, пожимая плечами, засмеялся духовник, как по губам Марии Сетон скользнула легкая улыбка.

- Ваше величество, - сказал он, склоняясь перед вдовствующей королевой, - в таком случае прошу отдать приказ, чтобы в мое распоряжение была предоставлена лодка.

В это время на пороге появился уже вернувшийся кастелян. Мария Лотарингская увидела его и глазами дала знак, на который тот ответил злорадной усмешкой.

- Следуйте за кастеляном! - ответила она Сэррею, - ему уже отданы распоряжения.

Сэррей поклонился и вышел из комнаты. Несмотря на все его старания, ему не удалось поймать взгляд Марии Сетон, так как ее лицо, с выражением смертельного страха, было обращено в сторону королевы-матери. Сэррей не подозревал в этом волнении заботу о его жизни. Он полагал, что Марию страшит необдуманный шаг королевы, решившейся отпустить его, и, раздумывая над этим, медленно последовал за кастеляном через галерею замка.

II

Дрейбир уже знал, что все раскрыто, так как он встретил Марию Сетон, прежде чем та вошла к королеве, и тотчас же принял меры к исполнению приказаний ее величества.

В то мгновение, когда Роберт достиг лестницы, его вдруг схватили сзади, накинули на шею петлю, туго стянувшую ему горло, а в рот сунули кляп; затем его связали, и две сильные руки подняли его и потащили в нижние помещения замка.

Гнилой, сырой воздух охватил Роберта и, он тотчас же услышал скрип железной двери и голос Дрейбира, со злобным смехом отдававшего приказания:

- Несите его прямо туда, там он будет на своем месте! Только возьмите крепкие цепи! Это - опасный малый.

Тайные агенты кастеляна - иначе нельзя было их назвать - надели на Сэррея железные наручники и приковали его цепью к сырой стене. Кастелян появился с факелом, желая убедиться, крепко ли скован узник, и Роберт при слабом свете увидел, что он находится в большом сводчатом помещении, где стоит несколько столов.

Кастелян вынул кляп из его рта и сказал со смехом:

- Вот так! Теперь устраивайтесь поудобнее! Удар за удар!

С этими словами он ударил юношу ногой, а затем, злорадно смеясь, вышел из помещения вместе со своими слугами.

Сэррей чувствовал себя смертельно усталым и словно парализованным. Петля, которую набросили на его шею, была снята, но она тогда так сильно сжала ему горло, что он на мгновение лишился чувств. Зато теперь тяжелые цепи гнули его тело к земле. Бессильная злоба бушевала в груди юноши. Он чувствовал себя отданным во власть грубой силы мстительного негодяя, смертельно оскорбленного им, и не сомневался, что его здесь уничтожат: уморят с голоду или заставят сгнить в заключении, так как в случае его освобождения они могли опасаться возмездия за свое насилие над ним. Правда у Сэррея оставалась одна слабая надежда, что Мария Сетон будет ходатайствовать за него. Но знала ли она о случившемся? Если она знала, как же она могла допустить это и предать его? Если она этого не знала, кто откроет ей все? Конечно преступники не откроют тайны третьему лицу, а всех остальных обитателей замка было очень легко обмануть. Ведь он просил кастеляна отпустить его, и тому стоило только сказать, что он переправил его через озеро, чтобы все поверили в причину его исчезновения.

Но куда же бросили его? Это не была тюремная камера, для этого помещение было слишком велико. "Там он будет сразу на месте". Эти слова наполнили Роберта ужасом, так как Дрейбир произнес их таким угрожающим и торжествующим тоном, что фантазия узника стала рисовать ему самые страшные картины.

Сэррей стал ощупывать стену, насколько мог достать рукой. Помещение было оштукатурено; железные кольца, к которым прикреплялись его цепи, были вделаны в стену; пол был выложен каменными плитами, и тюремщики не позаботились даже бросить для него хотя бы жалкую подстилку из соломы.

Ощупывая вокруг себя, чтобы составить понятие о своей тюрьме, Роберт услышал приближающиеся шаги, увидел проблески света через железную решетку двери, а затем ясно различил, как захлопнулась тяжелая дверь и Дрейбир произнес:

- Когда эта дверь закрыта, ничего не слышно.

Трепет страха охватил Сэррея, так как полоски света показались на стенах и на столах, и то, что он увидел, не оставило в нем никакого сомнения, что он находится в застенке замка.

Дверь открылась и зашла Мария Лотарингская, в сопровождении кастеляна, духовника и двух служителей. Королева-мать была закутана в темный плащ, ее лицо было бледно; она вошла в помещение с легкой дрожью, словно ее лихорадило, но ее взор был мрачен и не предвещал ничего хорошего.

- Здесь холодно, - сказала она, - делайте скорее свое дело, Дрейбир! Где узник?

Дрейбир выступил вперед с факелом и показал ей закованного в цепи Сэррея.

- Молчите! - холодно ответила Мария, садясь в кресло, подставленное ей священником. - Лишь ваше бесстыдство привело вас сюда, и я советую вам избрать другой тон в обращении ко мне, если вы не хотите, чтобы вас принудили к этому. С королевой говорят на коленях!

- Делайте все, что вам угодно, и в чем вам, конечно, придется дать ответ перед Богом, - произнес Сэррей, - но я не склонюсь перед вами.

Насмешливая улыбка показалась на губах королевы.

- Вы видите, ваше преподобие, - сказала она священнику, - необходимо прибегнуть к крайним мерам. Роберт Говард, - обратилась она после этих слов к узнику, - вы прибыли в этот замок в качестве шпиона регента и узнали о нашем плане перехитрить графа Арана. Ваша наблюдательность была вашей гибелью. Вы сами понимаете, что нам необходимо обезвредить вас. Вы умрете, но прежде я хочу узнать, какие цели преследует регент, обложив своими войсками окрестности замка. Ваше выступление было столь смело, что вы без сомнения должны были иметь поддержку поблизости. Скажите откровенно все, что вы знаете! Это - единственное средство настроить нас милостиво "по отношению к вам.

Роберт ничего не ответил и упрямо смотрел вниз.

- Не заставляйте нас долго ждать, - продолжала королева, - у нас есть средства заставить вас говорить, и, только снисходя к вашей юности, мы настолько милостивы, что не прибегаем к пыткам при допросе.

У Роберта вся кровь прилила к сердцу. Он чувствовал, что оно готово разорваться. Его страшила эта холодная, презрительная жестокость со стороны женщины, которую он пощадил, которую он час назад мог погубить. Вся его гордость возмущалась при мысли молить о пощаде. К тому же он чувствовал, что и эта мольба была бы напрасна. Но в это время одна мысль внезапно озарила его мозг; сама королева подтолкнула его к ней, указав путь к спасению.

- Ваше величество, - сказал он, - я не боюсь ваших угроз, так как не считаю вас способной совершить столь бесславный поступок. А ведь я не сделал вам ничего дурного, и поэтому думаю, что вы не можете ненавидеть меня настолько, чтобы вызвать месть регента только из-за удовольствия помучить меня. Нет, угрозы недостойны вас!

Мария Лотарингская встала и подала Дрейбиру знак, заставивший Роберта содрогнуться.

- Достань плеть! - приказал кастелян одному из слуг. Тот снял со стены висевшую среди прочих орудий пыток сплетенную из ремней плеть, а другой слуга, схватив Роберта за плечи, сделал попытку раздеть его.

- Бейте его, пока он не сознается, - сказала Мария, а затем равнодушно, словно она отдала приказ дрессировать лошадь, повернулась к священнику и вместе с ним отошла на задний план помещения.

- Остерегитесь трогать меня! - злобно произнес Сэррей, обращаясь к слугам, - не думайте, что вы можете здесь безнаказанно уничтожить меня: прежде чем наступит день, я буду отомщен. Неужели вы думаете, что граф Аран прислал меня сюда, не позаботившись о моей охране, и что я сам не предвидел подобного предательства?

Он проговорил эти слова в насмешливом тоне, с возрастающей уверенностью и заметил, что слуги в недоумении остановились, смущенно поглядывая на кастеляна.

Последний же, казалось, почувствовал беспокойство.

- Расскажите о принятых вами мерах предосторожности и о планах регента, - сказала королева, живо обернувшись в сторону Сэррея, - и тогда я избавлю вас от пытки.

- Я ничего не скажу, ваше величество, так как не могу верить вашим словам. Но почему вы не обратитесь с тем же вопросом к леди Сетон, которая час тому назад стояла со мной на башне замка?

Королева побледнела, священник поднял удивленный взор, а кастелян вздрогнул, словно его ужалила змея.

- Да, продолжал Сэррей в насмешливом тоне, так как чувствовал, что останется победителем. - Разве я мог иметь хоть малейшее подозрение, что что-нибудь осмелится схватить посла регента? Ведь в таком случае я пушечным выстрелом известил бы о грозящей мне опасности, что было вполне возможно для меня, так как часовой на башне спал так крепко, точно его напоили снотворным. Спросите вашу фрейлину, ваше величество, вел ли я себя как ваш враг?

Королева пошепталась с духовником. Она казалась смущенной, не зная, какое решение принять. Кастелян также подошел к группе разговаривающих.

Роберт воспользовался этим моментом, чтобы обратиться к слугам:

Королева долго беседовала со своими советниками. Уверенность, с которой Сэррей угрожал им, привела их в смущение, которое усилилось еще и потому, что он ссылался на Марию Сетон.

- Если он был на башне дворца, - прошептал священник, - то у него непременно есть друзья по ту сторону озера. Я советовал бы запугать его угрозами, пока он не купит себе жизни ценой клятвы молчать.

- Он не даст этой клятвы! - промолвила вдовствующая королева.

- Ваше величество, - заговорил кастелян. - Почти невероятно, чтобы его отсутствие заметили так скоро. Если бы это случилось, то несомненно и графа Монтгомери там также задержали. Паж, может быть, только желает напугать нас. Я советую оставить его здесь в заключении, пока не придут его искать. Тогда будет еще время вести с ним переговоры, а до этого времени заточение только вразумит его.

Это самое лучшее. Но как мы объясним во дворце его исчезновение?

Я скажу, что переправил его через озеро. Священник, покачав головой, возразил:

Этим мы сами выдадим себя, так как те люди, к которым он отправился бы, будут разыскивать его. То обстоятельство, что леди Сетон пользуется его доверием, портит все; я этого не подозревал. Теперь нет другого средства, как убить его, если не удастся угрозами дать клятву молчания.

В то время, как священник говорил, у наружной двери раздались сильные удары, словно кто-то мечом или копьем стучал о железо замка. Королева и ее советники вздрогнули, как злодеи, пойманные на месте преступления; слуги, начавшие уже колебаться под влиянием угроз Сэррея и нерешительности своей повелительницы, более не сомневались, что месть близка, и с быстротою молнии освободили узника от цепей.

Когда королева-мать обернулась, чтобы объявить Сэррею о помиловании она увидела, что он схватил лежавшую среди других орудий пыток большую дубину, и, пораженная, со страхом отступила назад.

- Откройте двери! - громко приказал Сэррей слугам и одним страшным ударом уложил на землю Дрейбира, не успевшего добежать до двери, за которой он хотел скрыться.

- Смилуйтесь над нами! - пролепетал священник. Лишь королева-мать, бледная, дрожащая всем телом, стояла неподвижно, словно ждала удара, который должен был поразить и ее голову.

Слуги поспешили исполнить приказание молодого пажа. В то же время все сильнее становились удары за дверью.

- Ваше величество, - сказал Сэррей, обращаясь к трепетавшей женщине, - серьезно ли вы хотели прибегнуть к пытке? Отвечайте скорей и, если вы даже принудите себя солгать, эта ложь будет вам во спасение.

Мария Лотарингская гордо выпрямилась; казалось, словно это оскорбление оживило ее упавшее мужество и отогнало страх.

- Роберт Говард, - ответила она, - я не лгу. Я заставила бы пытать вас, если бы вы не сознались. Я ненавижу вас, как шпиона графа Арана. Теперь вы - победитель, но я не жду никакой пощады и даже не приняла бы ее от вас.

В это мгновение с шумом раскрылась решетчатая дверь, но по каменным плитам раздались не тяжелые шаги вооруженных людей, как этого, быть может, ждала Мария Лотарингская, а легкие, воздушные шаги ребенка.

- Королева! - воскликнул пораженный Сэррей, и волна радостного чувства наполнила его сердце, так как он понял, что никто другой, кроме леди Сетон, не мог привести сюда Марию Стюарт.

Королева-мать вздохнула с облегчением, но в то же время краска негодования выступила на ее щеках, так как она догадалась, кто раскрыл план ее действий и избрал этот решительный способ помешать ее намерениям.

- Как ты попала сюда! - строго, со сверкающими глазами спросила она дочь.

Но Мария Стюарт поспешно подбежала к Сэррею и со слезами радости воскликнула:

В этих словах слышались нежные детские ноты и выражалось королевское достоинство. Она не обратила внимания на вопрос матери, она чувствовала себя в эту минуту настоящей повелительницей; с тех пор как Мария Сетон сумела внушить ей участие к судьбе Сэррея, Мария Стюарт из ребенка превратилась в королеву, и хотя она только повторяла то, что было сказано ей Марией, однако она нашла в себе столько силы, чтобы не оробеть перед угрожающими взорами матери.

Сэррей был тронут и порабощен нахлынувшими на него чувствами. Когда он понял, каким чудом мольбы его возлюбленной довели этого ребенка до сопротивления королеве-матери, и увидел, как нежно и доверчиво смотрели на него эти голубые глазки, - он преклонил колено и, поднесши к губам руку Марии Стюарт, воскликнул:

негодяя желавшего отомстить мне, она проявила относительно меня подозрительность, и в конце концов оскорбительное насилие. Ваше величество! Ваша матушка ненавидит регента, думая, что он преследует только свои, но не ваши интересы. Я не знаю, ошибается она или права, но могу поклясться, что он поручил мне только заботу о вашей безопасности и что я отказался бы от всякого другого поручения. В моей власти было помешать бегству тайного посла, отправленного сегодня ночью, но я не сделал этого желая заслужить ваше доверие. Я боялся проявить враждебность к вам и вследствие этого нарушил свой долг. Я был вправе требовать вашего доверия, чтобы не оказаться бесчестным. Ваше величество, я преклонил перед вами колено. Прикажите убить меня, если не доверяете мне. Но я уже не исполнил возложенного на меня поручения, и регент может со срамом изгнать меня отсюда. Прикажите убить меня, но не лишайте доверия меня, вашего слуги, явившегося сюда с единственной целью защитить королеву Шотландскую от убийцы Анны Болейн, Екатерины Говард и палача моего брата.

При этих словах вдовствующая королева стала прислушиваться и ее проницательный взор остановился на Сэррее.

- Правда ли это? - с удивлением спросила она. - Вы, англичанин, хотите пойти против интриг Генриха Восьмого?

Роберт взглянул на Марию Стюарт, смотревшую на него глазами, в которых стояли слезы и в которых светилось детское доверие и трогательное участие, и произнес:

- Баше величество! Ваша матушка спрашивает меня, действительно ли я ненавижу человека, убившего моего брата? Да неужели я мог бы быть таким негодяем, чтобы принимать участие в продаже вашей дивной, чистой юности сыну тирана? Верите ли вы мне, что я скорее дам разорвать себя на куски, чем изменю вам?

- Дрейбир обманул меня, - тихо проговорила Мария Лотарингская. - Роберт Говард, - продолжала она громче, - каждая мать со слепой страстностью защищает свое дитя. Я хотела пытать вас, чтобы вынудить признание относительно того, какие интриги ведет регент и каковы его планы насчет того, чтобы держать в зависимости от себя королеву, мою дочь. Я даже допускаю мысль, что в своем предательстве он способен отдать королеву Шотландии во власть англичан, и принимала вас за орудие его воли. Теперь я жалею о случившемся, но вы сами дали понять, что за вами стоит защита регента.

- Я сделал это только для того, чтобы испугать своих врагов, ваше величество.

- Значит, это была хитрость? - воскликнула вдовствующая королева, бросив на священника взгляд, который выражал, как она была удивлена и как ошиблась, считая молодого пажа ничего не значащим молодым человеком, а затем продолжала: - эта предосторожность была, может быть, очень умна, но повлекла за собой заблуждение, которое заставило меня поставить вас в крайне неприятное положение.

- Значит, и ты, мама, прощаешь? - радостно воскликнула Мария Стюарт, хлопая в ладоши. - Но здесь холодно и мрачно. Пойдемте, - обратилась она к Сэррею, - мы поднимемся наверх и там все расскажем вам. - В это мгновение она заметила кастеляна, который, пораженный ударом Роберта, упал, обливаясь кровью, и умер, не проронив ни звука. - Пресвятая Дева! - громко воскликнула она, - что это?

- Он мертв! Ваш меткий удар, Роберт Говард, избавляет меня от строгого и тягостного суда.

С этими словами, как бы в виде примирения и прощения, она протянула руку Сэррею.

Тот взял эту руку в свою, но его охватил ужас перед этой женщиной, и он не поднес руки к своим губам.

Эта женщина, угрожавшая ему пыткой, не нашла в себе ни слова участия к тому, кто погиб, служа ей; быть может, она даже радовалась, что эта смерть избавляла ее от унижения дать Сэррею должное удовлетворение. Роберт ужаснулся тому бессердечию и той бесчувственности, с которыми она удостоверила, что ее нога коснулась трупа. Он вовсе не думал о том, что не поцеловав руки в эту минуту вторично смертельно оскорбил тщеславие женщины и гордость королевы.

- Устройте кастеляну почетное погребение, а завтра зайдите ко мне получить свою награду.

Затем он последовал за королевами. Перед наружной дверью ждали Мария Сетон и две камеристки, сопровождавшие королев. Когда леди Сетон увидела Роберта невредимым, ее глаза заблестели от радости, но

- Мария! - прошептал он в сильном волнением, - жизнь, которую вы спасли, принадлежит вам!

- Что за пустяки! Мы поквитались, вот и все!

В это мгновение королева-мать обернулась и в ее глазах вспыхнул мрачный огонь. Теперь она знала, кому ей быть благодарной за то, что ее дочь в первый раз проявила волю королевы.