Молчание
(Старая орфография)

Текст в старой орфографии, автоматический перевод текста в новую орфографию можно прочитать по ссылке: Молчание

Эдгаръ По

"Слушай "Область, о которой я говорю, есть печальная область въ Ливiи, на берегахъ реки Заиры. И тамъ неть покоя, нетъ молчанiя.

"Воды реки окрашены шафраннымъ нездоровымъ цветомъ; и они не текуть въ море, но трепещутъ каждый мигъ и каждое мгновенье, подъ краснымъ окомъ солнца, охваченныя смятеннымъ, судорожнымъ волненiемъ. На много милъ кругомъ, по обе стороны реки, на илистой постели раскинулась бледная пустыня гигантскихъ водяныхъ лилiй. Они вздыхаютъ одна къ другой въ этомъ уединенiи, и, какъ привиденiя, протягиваютъ къ небу длинныя шеи, и, кивая, колышутъ своими неумирающими главами. И неясный ропотъ исходитъ отъ нихъ, подобный быстрому журчанью подземнаго ключа. И они вздыхаютъ одна къ другой.

"Но есть граница ихъ владенiямъ - предельная полоса темнаго, дремучаго, высокаго леса. Тамъ, подобно Гебридскимъ волнамъ, низкiя заросли волнуются непрестанно. Но въ небесахъ тамъ нетъ ветра. И тяжелыя первобытныя деревья вечно качаются изъ стороны въ сторону, съ могучимъ скрипомъ и шумомъ. И съ ихъ высокихъ вершинъ капля за каплей сочится вечная роса. И у корней лежатъ странные ядовитые цветы, переплетаясь въ безпокойномъ сне. И въ высоте, съ шумнымъ смятенiемъ, бегутъ серыя тучи, всегда на западъ, пока они не перекинутся, водопадомъ, черезъ огненную стену горизонта. Но въ небесахъ тамъ нетъ ветра. И на берегахъ реки Заиры нетъ покоя, нетъ молчанiя.

"Была ночь, и шелъ дождь; и когда онъ падалъ, это былъ дождь, и когда онъ упадалъ, это была кровь. И я стоялъ въ болоте среди высокихъ лилiй, и дождь падалъ мне на голову - и лилiи вздыхали одна къ другой, и торжественно было ихъ отчаянiе.

"И вдругъ взошелъ месяцъ сквозь тонкiй призрачный туманъ, и былъ онъ ярко-красный. И взоръ мой устремился къ гигантскому, дикаго цвета, утесу, который стоялъ на берегу реки, освещенный сiянiемъ месяца. И утесъ былъ дикаго цвета, и высокiй, и стоялъ, какъ привиденье, - и утесъ былъ дикаго цвета. На передней его стороне, на камне, были вырезаны буквы; и я пробирался черезъ болотную пустыню водяныхъ лилiй, пока не пришелъ къ самому берегу, чтобы прочесть буквы на камне, но я не могъ разобрать ихъ. И я уже пошелъ назадъ въ болото, какъ вдругъ ярче загорелся красный светъ месяца, и я обернулся, и взглянулъ опять на утесъ, и на буквы; - и буквы были отчаянiе.

"И я посмотрелъ вверхъ, и тамъ стоялъ человекъ на вершине утеса; и я укрылся среди водяныхъ лилiй, чтобы можно мне было следить за действiями человека. И человекъ былъ рослый и статный, и съ плечъ до ногъ онъ былъ закутанъ въ древне-Римскую тогу. И очеркъ его лица былъ неясенъ - но черты его были чертами божества; потому что покровъ ночи, и тумана, и месяца, и росы, не могъ закрыть его лица. И чело его было возвышенно отъ мысли, и глаза его были безумны отъ заботы; и, въ немногихъ морщинахъ на его щекахъ, я прочелъ повесть скорби, и усталости, и отвращенья къ человеческому, и жаднаго стремленья къ одиночеству.

"И человекъ сиделъ на утесе, склонивъ свою голову на руку, и взиралъ на картину безутешности. Онъ смотрелъ на низкорослые тревожные кустарники, и на высокiя первобытныя деревья, и смотрелъ вверхъ на небо, исполненное шороха, и на ярко-красный месяцъ. И я лежалъ, сокрытый среди лилiй, и следилъ за действiями человека. И человекъ трепеталъ въ уединенiи; - и ночь убывала, но онъ сиделъ на утесе.

"И человекъ отвратилъ свое вниманiе отъ неба, и взглянулъ на печальную реку Заиру, и на желтыя призрачныя воды, и на бледные сонмы водяныхъ лилiй. И человекъ сталъ прислушиваться къ вздохамъ водяныхъ лилiй, и къ ропоту, который исходилъ отъ нихъ. И я лежалъ тайно въ своемъ прибежище и следилъ за действiями человека. И человекъ трепеталъ въ уединенiи; - и ночь убывала, но онъ сиделъ на утесе.

"Тогда я углубился въ сокрытыя пристанища болота, и пошелъ среди ропота лилiй, и воззвалъ къ гиппопотамамъ, которые живутъ среди топей въ пристанищахъ болота. И гиппопотамы услышали зовъ мой, и пришли, съ бегемотомъ, къ подножью утеса, и громки, и ужасны были ихъ вопли, и месяцъ горелъ на небесахъ. И я лежалъ тайно въ своемъ прибежище и следилъ за действiями человека. И человекъ трепеталъ въ уединенiи; - и ночь убывала, но онъ сиделъ на утесе.

"Тогда я проклялъ стихiи заклятiемъ смятенiя, и страшная буря собралась на небе, где до техъ поръ не было ветра. И небеса побагровели отъ свирепости бури - и дождь сталъ хлестать о голову человека - и воды реки полились черезъ берега - и река, возмущенная, покрылась пеной - и водяныя лилiи закричали на своемъ ложе - и лесъ, ломаясь, затрещалъ подъ ветромъ - и прокатился громъ - и засверкала молнiя - и утесъ треснулъ до основанiя. И я лежалъ тайно въ своемъ прибежище и следилъ за действiями человека. И человекъ трепеталъ въ уединенiи; - и ночь убывала, но онъ сиделъ на утесе.

"Тогда я пришелъ въ ярость, и проклялъ, заклятiемъ молчанiя, погрузились въ безмолвiе. больше не вздыхали - и ропотъ не былъ слышенъ между нихъ - ни тени звука во всей обширной безпредельной пустыне. И я устремилъ свой взглядъ къ буквамъ на утесе, и они изменились; - и буквы были молчанiе.

"И я взглянулъ на лицо человека, и лицо его было бледно отъ ужаса. И, поспешно, онъ поднялъ свою голову, и вскочилъ, и прислушался. Но не было ни звука во всей обширной безпредельной пустыне, и буквы на утесе были молчанiе. И человекъ задрожалъ, и отвратилъ лицо свое и убежалъ, бежалъ прочь такъ быстро, что я больше не видалъ его".

Да, много есть прекрасныхъ сказокъ въ томахъ, исписанныхъ Магами - въ окованныхъ железными переплетами задумчивыхъ томахъ, исписанныхъ Магами. Я говорю, въ нихъ есть великiя легенды о Небе, и Земле, и о могучемъ Море - и о Генiяхъ, которые управляли и моремъ, и землей, и высокимъ небомъ. И много было знанiя въ изреченiяхъ, которыя говорились сибиллами; и святыя, святыя тайны были услышаны некогда темными листьями, трепетавшими вокругъ Додоны - но, истинно, эту сказку, которую разсказалъ мне Дьяволъ, сидя рядомъ со мной въ тени гробницы, считаю я самой чудной изо всехъ! И когда Дьяволъ окончилъ свой разсказъ, онъ упалъ навзничь въ углубленiе гробницы и захохоталъ. И я не могъ смеяться вместе съ Дьяволомъ, и онъ проклялъ меня, потому что я не могъ смеяться. И рысь, которая всегда живетъ въ гробнице, вышла оттуда, и легла у ногъ Дьявола, и стала пристально смотреть ему въ глаза.