Как часто мы забываем время, когда
в одиночестве созерцаем трон Вселенной, -
ее леса, ее пустыни, ее горы, - мощный
ответ, даваемый Природой нашему сознанию.
Мне в юности знаком был некто, кто
С землей был в тайной связи, как она с ним, -
С рожденья, в блеске дня, и в красоте;
В нем пылко-зыбкий факел жизни - черпал
Свой свет от солнца и от звезд, из них
Огни, себе родные, извлекая.
Но этот мощный дух знал - (не в часы
Своих пыланий) - власть свою над ними.
Быть может, мысль мою мог увести
К порывам яркий свет луны сходящей,
Но верить я готов, что этот свет
Властней, чем нам об этом повествуют
Лишь невещественная сущность мысли)
Он волшебством живительным кропит
Нас, как роса ночная, летом, травы.
Она ль влияет в час, когда (как глаз,
Что ширится при виде милом) спавший
Сном косным, вдруг, - слеза в очах, - дрожит?
А, между тем, таиться ей зачем бы
При нашей яви? но, что здесь, при нас
Все время, - лишь тогда колдует странным
Созвучьем, как разбитой арфы стон,
И будит нас. - То - символ и страницы.
Того, что мы найдем в иных мирах,
Что в красоте дарует Бог наш тем лишь,
Кто иначе лишился бы небес
И жизни, их в бреду страстей утратив;
А также зов - высокий зов к душе,
Боровшейся не с верой, с благочестьем,
Чей трон с отчаянья повержен в прах, -
Венчанной чувств огнем, как диадемой.