Происки красавицы Нанси.
Глава I

Понсон дю Террайль

Происки красавицы Нанси

I

Король Карл IX в великолепнейшем настроении возвращался в Лувр из Сен-Жермена, где ему удалось затравить десятирогого оленя.

Королева Екатерина ехала рядом с ним, окруженная придворными. Король сиял, королева-мать улыбалась с довольным видом.

Для того чтобы король был в таком счастливом настроении, требовалось удачное сочетание трех обстоятельств. Во-первых, король должен был провести спокойную ночь без приступов мучившей его сердечной болезни. Во-вторых, нужен был такой удачный охотничий день, во время которого собаки ни разу не сбились со следа. И в-третьих (что было труднее всего), королева-мать должна была забыть излюбленные рассуждения о политике и религиозных разногласиях.

На этот раз все эти обстоятельства счастливо сочетались, а благодаря этому Карл IX из угрюмого, сумасбродного государя превратился в любезного, готового к всепрощению и снисхождению человека.

В тот момент, когда королевский кортеж подъезжал к дворцу, королева-мать склонилась к Карлу IX и сказала:

-- Благоугодно ли будет вашему величеству принять меня сегодня вечером?

-- С восторгом, ваше величество.

-- В таком случае я буду в вашем рабочем кабинете между восемью и девятью часами. Мне придется сделать вашему величеству важное сообщение.

Карл IX нахмурился и произнес:

-- Уж не собираетесь ли вы снова говорить со мной о политике?

-- Нет, ваше величество.

-- Ну так приходите, - сказал король, облегченно переводя дух, - мы поиграем в ломбр.

-- С удовольствием!

-- Жалко только, что этот бедняга Коарасс находится в печальном состоянии...

-- Что такое? - спросила королева вздрагивая.

Рене был в Лувре этим утром, но по особым причинам не счел нужным рассказывать королеве о встрече с герцогом Гизом и проистекших из нее последствиях.

-- Сир де Коарасс играл очень хорошо в ломбр! - продолжал король.

-- "Играл"? Но разве он умер?

-- Нет, хотя ему и немногим лучше этого. Вчера он поссорился с кем-то в кабачке и получил удар шпагой в грудь!

-- Вот как? - сказала королева, глаза которой загорелись мрачной радостью.

-- Вот именно о нем-то я и хотела поговорить с вашим величеством.

-- Неужели? Ах да, мне что-то говорили, что он занимался колдовством и даже сделал вашему величеству ряд удачных предсказаний. Это правда?

-- Сегодня вечером я подробно остановлюсь на этом! Сказав это, королева-мать соскочила с седла и быстро поднялась в свои апартаменты, тогда как король с трудом удерживал улыбку, словно напроказивший паж.

Принцесса Маргарита уже поджидала его в кабинете.

-- Ну что? - спросил Карл IX.

-- Дело сделано! - ответила Маргарита.

-- Он тут, рядом?

-- Да.

-- Как он выдержал перевозку?

-- Отлично.

-- Мирон видел его?

-- Мирон ручается, что через несколько дней сир будет здоров.

-- Великолепно!

-- И если вы, ваше величество, и впредь не откажете ему в своем покровительстве...

-- О Господи! - сказал король. - Это будет не так просто. - Маргарита вздрогнула. - И мне придется иметь дело с нашей доброй матушкой. Она улыбалась мне весь день, ну а ты знаешь, когда она улыбается...

-- В воздухе пахнет кинжалами и ядом! - договорила принцесса.

-- Не волнуйся, милочка, мы будем сильными и хитрыми! Карл IX поцеловал сестру и направился к дверце, которая вела в маленькую комнатку, примыкавшую к его рабочему кабинету. В этой комнате лежал сир де Коарасс, у изголовья которого сидели Мирон и Ноэ.

-- Здравствуйте, дорогой сир! - сказал король, приветливо кивая головой Генриху, а затем, присаживаясь около постели, продолжал: - Ну-с, господин де Коарасс, как вы себя чувствуете?

-- Ваше величество так милостиво относится ко мне, что мне кажется, будто я никогда не чувствовал себя так хорошо, как теперь! - ответил принц.

-- Вы льстец, господин де Коарасс, - сказал король улыбаясь. - Ну а ты, Мирон, что думаешь о ране господина де Коарасса?

-- На палец выше или ниже, левее или правее, ваше величество, - ответил врач, - и сир де Коарасс был бы мертвец! Но ему повезло, и теперь рана зарубцуется через несколько дней.

-- Значит, вы получите возможность опять играть в ломбр?

-- Вот что, Мирон, - сказал король, - пройди-ка вместе с господином Ноэ ко мне в кабинет. Там вы найдете принцессу и можете поболтать с нею, а я должен поговорить с сиром де Коарассом по секрету.

Мирон и Ноэ поклонились и вышли.

Король встал, прикрыл дверь и уселся около изголовья Генриха, после чего произнес:

-- Господин де Коарасс, я в очень затруднительном положении.

-- Неужели, ваше величество?

-- Я похож на скалу, которой приходится выдерживать напор двух противоположных течений. Одно из этих течений - королева - мать, другое - принцесса Маргарита!

Лицо принца слегка зарумянилось. Но он притворился удивленным и сказал:

-- Неужели, ваше величество, королева-мать и принцесса не состоят друг с другом в добром согласии?

-- Нет, по крайней мере с тех пор, как вы встали между ними!

-- Но... ваше величество...

-- Марго взяла вас под свое покровительство, а так как я очень люблю сестру и немного люблю и вас, то я сделал все, о чем она просила меня, но... - На этом "но?] Карл IX остановился. Генрих ждал с некоторым волнением. Король продолжал: - Но я не знал еще сегодня утром, что вы так обидели королеву Екатерину!

-- Я, ваше величество?

-- И обидели до такой степени, что она пришла в бешенство и, наверное, будет просить меня подвергнуть вас строгому наказанию. Вообще не желал бы я быть в вашей шкуре, сир де Коарасс!

-- В таком случае, ваше величество, как только я хоть немного оправлюсь...

-- Вы уедете обратно в Наварру? Но... Постойте, сначала вы должны ответить мне совершенно искренне на мой вопрос. Я знаю причину ненависти королевы-матери, но не знаю причины той симпатии, которой так воспылала к вам принцесса!

-- Принцесса очень добра! - с наивным видом ответил Генрих.

-- О да, - насмешливо согласился Карл IX, - она так добра, что бросается ночью в кабачок Маликана... А знаете ли, господин де Коарасс, ведь это было довольно-таки дерзко с вашей стороны! Все-таки Марго - принцесса крови!

-- Ваше величество, - покорно сказал Генрих, - если я заслуживаю наказания то смиренно подвергнусь ему!

-- Если бы я был принцем Наваррским, - с улыбкой сказал Карл IX, - я послал бы вас на Гревскую площадь, но французский король в такие дела не мешается.

Теперь улыбнулся уже Генрих.

Король продолжал:

-- Но нам приходится считаться с предстоящим супружеством принцессы Маргариты, хотя вам, быть может, этот план и не по вкусу... В очень скором времени наваррская королева Жанна д'Альбрэ приедет сюда вместе со своим сыном, и мне кажется, что к этому времени, если только ваша рана достаточно затянется, вам следует отправиться куда-нибудь... Можете проехаться в Наварру или в Лотарингию... Я думаю, что герцог Гиз примет вас с распростертыми объятиями. А?

-- Господи! Марго была сегодня в очень повышенном настроении и покаялась мне во всем. Таким образом, я действительно все знаю!

-- А я ручаюсь, что вашему величеству не все еще известно!

-- Что же именно неизвестно мне?

-- Нечто, касающееся наваррского принца!

-- И вы хотите сообщить мне это? Интересно!

-- Но разрешите мне, ваше величество, предварительно рассказать вам нашу наваррскую легенду.

-- А, так у вас в Наварре водятся легенды?

-- Еще бы, ваше величество, и та, которую я хочу рассказать вам, имеет прямое отношение к принцу Наваррскому.

-- Послушаем вашу легенду! - сказал король, усаживаясь поудобнее и закрывая глаза.

-- В наших горах, по их испанскому скату, жил-был когда-то пастух по имени Антонио. Он был молод, решителен и достаточно красив, чтобы его можно было любить бескорыстно!

-- Ну, что вы мне рассказываете, - перебил Генриха король, - разве пастуха можно любить иначе как только совершенно бескорыстно?

-- Ах, ваше величество, Антонио был относительно богат, и девушки его села уже давно подсчитали количество голов в его стаде и количество экю, которые припрятывала его старуха-мать в чулке.

-- О, честолюбие! - воскликнул король смеясь.

-- Уж так устроен свет, ваше величество! Так вот, однажды старуха-мать сказала ему:" Сын мой, тебе наступил двадцатый год, и следует подумать о женитьбе!" Я и то подумываю!" - ответил Антонио." Среди нашей родни я нашла тебе в Наварре очень красивую девушку. Это - твоя двоюродная сестра, и зовут ее Маргаритой!"

-- А, так ее звали... Маргаритой? - спросил король.

-- Да, ваше величество, именно Маргаритой." Так вот, - продолжала мать Антонио, - отправляйся в Наварру и погости у твоих кузенов!" Ладно! - ответил Антонио. - Если она понравится мне, то я сделаю ее вашей снохой!" Но мало того, чтобы полюбить женщину, надо заставить ее полюбить себя!" - продолжала старуха, которая была хитра и богата жизненным опытом.

-- Это очень умное замечание! - заметил король.

-- Хитрая старуха посоветовала сыну отправиться в Наварру и попросить у родственников гостеприимства, не выдавая своего родства и намерений. Антонио так и сделал. Он прибыл на ферму двоюродных братьев, попросился переночевать, и так как у нас в Наварре люди отличаются широким гостеприимством, то его сейчас же впустили, накормили и обласкали. Так ему пришлось увидать Маргариту...

-- Она была красива? - спросил король.

-- Ослепительно, государь!

-- И Антонио полюбил ее?

-- С первого взгляда!

-- Вот тут-то и начинается моя история, государь! Брак Маргариты с Антонио был решен еще много лет тому назад родителями молодых людей, так что Маргарита выросла с сознанием быть женой Антонио.

-- Значит, она заранее любила его?

-- Но почему?

-- Да потому, государь, что ей наговорили, будто Антонио неотесанный мужлан, живущий в самой дикой, самой мрачной и самой бесплодной лощине испанской Наварры.

-- Достаточная причина, нечего сказать!

-- Была еще причина посерьезнее. У Маргариты был еще двоюродный братец, которого она... любила.

-- Да потому, что отец и братья уже дали слово матери Антонио, кроме того, тут было очень много причин, о которых слишком долго распространяться.

-- А как звали этого второго кузена?

-- Генрихом... и он жил во Франции.

-- Вот как? - сказал король, приоткрывая один глаз. - Узнав, что Антонио вскоре прибудет на смотрины, братья Маргариты поспешили выпроводить Генриха французского, угрожая ему смертью, если он еще раз появится на ферме. В тот день, когда Антонио явился просить приюта, Маргарита была очень грустна и заплаканна: только накануне уехал ее возлюбленный Генрих! Антонио назвался испанцем и сказал Маргарите, что очень хорошо знает того, за кого ей придется выйти замуж. Любопытство отодвинуло скорбь, и Маргарита стала расспрашивать путника о своем нареченном. Антонио принялся чернить самого себя как только мог." Красавица! - сказал он. - Антонио - урод, Антонио зол, Антонио глуп, Антонио - неотесанный мужлан!"Маргарите было приятно, что путник чернит и ругает того, к кому она сама питала дурные чувства, и так случилось, что беседа путника стала нравиться ей все больше и больше, пока, наконец, она не разглядела, что он молод, красив и неглуп...

-- Видно, что Антонио был очень умен, братец! Но скажите, догадывается ли Маргарита, что сир де Коарасс может иметь другое имя?

-- Отнюдь нет!

-- В таком случае я советую вам оставаться как можно дольше сиром де Коарассом, потому что Марго девушка капризная и может разлюбить вас в тот день, когда узнает истину!

-- Но ведь я не могу скрывать свое настоящее имя очень долго, потому что через две недели прибудет моя матушка!

-- Но возможно, что королева Екатерина и Рене заставят сира де Коарасса снять маску!

-- В этом вы правы, братец! Но погодите, мы что-нибудь придумаем!

Не успел король договорить эти слова, как в дверь тихонько постучались, и Мирон сказал:

-- Ваше величество! Ее величество королева идет сюда!

В кабинете был паж Рауль, явившийся от королевы с просьбой принять ее немедленно. Король велел сказать матери, что ждет ее, и жестом указал Ноэ на комнату, где лежал Генрих. Ноэ прошел к раненому, а следом за ним туда вошла и Маргарита.

-- Вовсе не нужно, чтобы королева застала меня здесь! - сказала она брату-королю, после чего заперла дверь.

Вскоре в соседней комнате послышались шаги королевы-матери.

-- Она будет требовать моей головы! - сказал Генрих улыбаясь.